Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 160 (всего у книги 197 страниц)

промыватушки... Дежурный

адъютант, – приказал он, войдя в свой кабинет.

 На пороге почти тотчас возник громоздкого вида лейтенант с кое-как

пришпиленным аксельбантом под

правым погоном мятого, явно мало ношенного повседневного кителя. В "Мастерфоксе"

молодые офицеры

обычно надевали либо полевое, либо кожаную "полигонку", бродить в кителях им

было просто некогда.

 – Лично обнаружить цель в виде начальника геологической группы доктора

Скотта, – распорядился

Ланкастер и полез в ящик стола за куревом, – и лично передать мое особое

приглашение на военный совет.

Начало через полчаса.

 – Слушаюсь! – сипло ответствовал адъютант и, вращая глазами, ускакал чуть

позади грохота ботфорт.

 Виктор присел на край стола и, достав из кармана зажигалку в виде

небольшого древнего револьвера,

стал раскуривать длинную сигару с золотым колечком, на котором красовалась

гордая эмблема десантных сил

Конфедерации. Сигара была пайковой, правда, генеральской. Вони такой чин ей не

убавлял...

 – Хреново, мои котятки, – прошептал он, глядя в окно. – Ну ничего, ничего.

У рыжей лисички есть

ушки... на макушке, мать вашу.

 Повернувшись к висящему в воздухе пульту, генерал набрал какой-то короткий

код. На стене засвети-

лась многоцветная карта континента. Шустро дергая пальцами, Ланкастер вывел

нужный ему район. Теперь

перед ним развернулись заселенные аборигенами горы. Некоторое время Виктор

внимательно всматривался в

зеленые провалы долин, потом снова сузил поиск.

 – Здесь, – промычал он, разглядывая желтые и коричневые квадратики двух

поселений, расположен-

ных в полусотне километров друг от друга, по краям широкой долины, в глубине

которой синело вытянутое

озеро. – Вот здесь, наверное...

 Штаб явился за минуту до срока. Вслед за офицерами тащился доктор Скотт,

лоснящаяся физиономия

которого имела несколько нервных красных пятен. Ланкастер уже успел проветрить

кабинет и развернуть опе-

ративный стол, без которого не проходило ни одно совещание.

 – Присаживайтесь, доктор, – радушно предложил он. – Где хотите,

собственно... сегодня у вас без

потерь. Не так ли? Расстройство я, правда, в счет не вношу, вы уж меня простите.

 – Сказать по совести, дорогой генерал, это просто чудо, – промямлил Скотт.

– Я уже говорил с людь-

ми... да, я с ними говорил! Уму непостижимо, как могло так случиться, что

негодяи полезли из грунта, да-да, из

грунта – внутри силового купола! Все в таком ужасе, вы себе просто не

представляете! Э-ээ, я хотел сказать,

что действия ваших солдат выглядят настоящим подвигом. Теперь я понимаю, почему

сюда направили именно

вас.

 – В ужасе? – вежливо переспросил Ланкастер, тотчас метнув в сторону Мони

короткий взгляд. Чечель

едва заметно пожал плечами и отвернулся, не желая принимать претензии на свой

счет. – Но ведь никто, как я

понял, не пострадал?

 – Стараниями ваших доблестных стрелков, – вздохнул Скотт. – Но ведь люди

внутри купола чувство-

вали себя в полной безопасности. Эмиттер нормально работал, местность прекрасно

просматривалась на не-

сколько километров – что, как вы понимаете, в наших условиях большая редкость, и

тут вдруг – изнутри!

Изнутри, дорогой генерал!

 – Абсолютную безопасность не гарантирует вам даже начальник Генерального

штаба, – усмехнулся

Ланкастер, теряя слащавость тона. – Но об этом мы с вами поговорим чуть позже. Я

хотел, чтобы вы присут-

ствовали на нашем небольшом совете, доктор.

 – Да-а?

 – Да-да, как вы говорите. Ваше присутствие необходимо для выработки общей

– то есть нашей с вами

совместной – стратегии. Без вас и вашего согласия ни о какой безопасности не

может идти речи. Позавчера я

разговаривал с вашим заместителем доктором Кепеником, и он сообщил мне, что ваши

работодатели спустили

вам новый график изысканий. Теперь, по его словам, вам придется высылать три, а

то и четыре группы одно-

временно.

 – Да, это так, – согласился Скотт. – Он рассказывал мне о беседе с вами -

собственно, именно по-

этому я и не стал доводить до вас новые распоряжения. Кепеник, как я понял,

объяснил вам все достаточно яс-

но. У вас возникают какие-то трудности с обеспечением нашей безопасности?

 – Какие трудности? – фыркнул Ланкастер. – У меня полный легион, так что

людей хватит на десять

ваших партий, работающих хоть в двадцати местах одновременно. Дело все в том,

что в данный момент я занят

обдумыванием принципиально новой концепции безопасности... хм. И мне хотелось

бы, чтобы вы также при-

няли участие в этой разработке.

 – Ну, я человек невоенный, – подбоченился Скотт. – Чем я смогу быть

полезен вам, известному так-

тику и аналитику?

 Ланкастер пропустил неуклюжий комплимент мимо ушей – Скотта он уже не

слушал.

 – Барталан, – вкрадчиво начал он, глядя на начальника разведки, – почему

тебе не пришло в голову

раскрутить орбитер так, чтобы каждым третьим витком он смотрел, что делается в

окрестных деревнях? Или ты

опять заявишь мне, что это невозможно? Я привлеку тебя за саботаж...

 – Возможно, – охотно согласился подполковник. – И обвинение в отсутствии

инициативы на поле боя

я отрицать не собираюсь. Но у меня был совершенно четкий приказ: вести

постоянное наблюдение за строго

определенным участком местности... Я уже в трибунале?

 – Ах, не утруждайтесь продолжать, ваша милость, – зашипел Ланкастер. – Я

тебе потом все выскажу.

От тебя, честно говоря, не ожидал... хм-м.

 – Вы, командир, вечно молчите до последнего, – нерешительно кашлянул

Кертес. – А потом начина-

ется.

 – Вот я вам и рассказываю! Я хотел бы знать, из какой именно деревни

пришли эти люди. Из каких

именно домов.

 – Из какого именно клана, – неожиданно вмешался Скотт. – Вы это хотели

сказать? Мне не совсем

понятен ваш замысел, генерал. Вы хотите точно знать, к какому именно клану

принадлежат эти разбойники? И

для этого вы установили орбитальное наблюдение?

 Ланкастер повернулся к ученому и несколько секунд смотрел на него с

откровенным удивлением.

 – Так кто из нас аналитик? – спросил он. – Суть моей игры, дорогой доктор,

в том, что я не собираюсь

наказывать кого попало. Подобная тактика не только развращает моих солдат, она

просто бесполезна. Изна-

чально я собирался полностью уничтожать все группы, нападающие на ваших людей.

Сегодня это не удалось.

Будем надеяться, удастся завтра.

 – Но вы же убили... всех?

 – Уничтожены только те девять лиц, которые появились на поверхности. Мой

начальник штаба убеж-

ден, что основная часть данной группировки благополучно ретировалась по сети

древних туннелей. Учитывая

расстояние, отделяющее площадку от ближайшего населенного пункта, их возвращения

домой следует ожидать

не раньше завтрашнего вечера. Они пришли на третьи сутки после включения бура,

не так ли? Я уверен, что

где-то под землей аборигены имеют нечто вроде опорно-наблюдательных пунктов, в

которых постоянно дежу-

рят "слухачи", быстро засекающие работу буров и дающие сигнал к атаке.

 Скотт потер подбородок, размышляя.

 – Ваш предшественник не утруждал себя такими сложными разработками, -

признался он. – Нас про-

сто охраняли, и все.

 – Мой предшественник, скажем прямо, мало интересовался службой. Его ждало

повышение и тихая

должность в уютном гарнизоне. А мы здесь, – Ланкастер небрежно махнул рукой,

указывая на своих офице-

ров, – привыкли воевать по-настоящему. Вы ведь сами все знаете, не так ли? В

наших наградных листах нико-

гда, ни единого раза не указывали истинную причину представления. Так что о

такой ерунде, как чины и кре-

сты, мы думать просто не умеем. Но если мы беремся за дело, – он воздел к

потолку палец, – то мы его, как

правило, делаем. А сейчас нам придется делать его вместе с вами.

 – Я польщен, – почти искренне захлопал ресницами ученый. – И все, что я

смогу, – вы понимаете...

да-да.

 – Значит, приступим, – кивнул Ланкастер.

 На стене вновь вспыхнула карта.

3

 – Кадет Ланкастер.

 – Я, господин генерал...

 Начальник курса уинг-генерал Марселлас, седоватый мужчина с сильно

выдающимся вперед подбород-

ком, остановился посреди коридора и, чуть приподняв голову, внимательно

посмотрел на высокого черноволо-

сого юношу, вытянувшегося перед ним по стойке "смирно". Несколько секунд

Марселлас молчал, словно раз-

мышляя о чем-то.

 – Идемте со мной... в кабинет.

 Марселлас всегда выглядел задумчивым и несколько рассеянным, преображаясь

лишь на лекциях по

спецтактике, которые вел у двух старших потоков Академии. На кафедре он,

казалось, метал молнии, стоило же

лекции подойти к концу, как генерал тотчас погружался в привычное всем

полусонное состояние, часто даже

забывая реагировать на приветствия кадетов или встреченных в коридоре коллег-

преподавателей.

 В его кабинете Ланкастер побывал лишь раз, во время наряда по штабному

корпусу – Марселлас вызвал

дежурного, чтобы тот принес ему какие-то ничего не значащие распечатки из

хозчасти, которые начкурса за-

просто мог бы затребовать по внутренней сети. Недоумевая, Виктор выполнил

распоряжение и вернулся в де-

журку, сочтя происшедшее очередной выходкой хрестоматийно забывчивого

профессора. Сейчас он шел рядом

с ним по нескончаемым коридорам второго этажа учебного корпуса, размышляя, на

кой ляд мог вдруг понадо-

биться старому чудаку.

 Марселлас открыл дверь своего кабинета, прошагал к огромному письменному

столу и нервным движе-

нием распахнул верхний ящик. Ланкастер с изумлением увидел в его руке гнутую

флягу, из которой слабо пах-

нуло коньяком.

 – Садитесь, кадет, – приказал генерал.

 Виктор осторожно опустился в продавленное кожаное кресло и стал ждать

продолжения. Марселлас тем

временем развернул над столом виртуальный экран, вызвал на него какой-то текст и

около минуты глядел в

него, шевеля время от времени губами.

 – Да, так вот, – неожиданно проговорил он, поднимая голову, – я прочитал

вашу работу.

 – Вы имеете в виду... – удивился Виктор, вспоминая курсовой доклад

трехмесячной давности – более

свежих сочинений за ним не водилось.

 – Да. За декабрь месяц, – подтвердил Марселлас и достал откуда-то огромную

черную трубку. -

Обычно я только просматриваю подобные доклады, да и то выборочно, но вас,

Ланкастер, я взял на заметку

довольно давно. Вы не раз демонстрировали неординарный подход ко всем вопросам,

которые традиционно

ставятся перед кадетами нашей Академии. Нет, я имею в виду не только тесты,

конечно. Здесь ваши результаты

не вызывали у меня никакого беспокойства. Я говорю о рефератах, докладах... вы

помните свое сочинение о

Бифортском завоевании?

 – Разумеется, ваша милость. – Виктор напрягся. Это был шестой курс,

слишком давно. Что я там наво-

ротил? Нет, не помню, хоть ты убей меня. – Но это... это ведь всего лишь

подростковый взгляд на события...

 – Ну, кадет, вы и сейчас отнюдь не старец.

 – Да, ваша милость.

 Худые, странно волосатые пальцы Марселласа ловко набили трубку крупно

порезанным желтоватым та-

баком, щелкнула зажигалка. Генерал смешно пошевелил носом.

 – Вы гуманист, Ланкастер.

 – Господин генерал?..

 – Я не хочу сказать, что вам нечего делать в войсках, отнюдь нет. Но ваш

подход к решению весьма ба-

нальных тактических вопросов, обозначенный в данной работе, – струя дыма

пронзила иллюзорный монитор,

– меня удивил. Признаться, меня уже давно не удивляли мои собственные кадеты.

Ваша убежденность... н-да,

вот: вы, получается, глубоко убеждены, что при постановке той или иной задачи

должны учитываться возмож-

ные потери личного состава. Сейчас, по-вашему, они всего лишь "принимаются во

внимание". Далее, вы заяв-

ляете, что любая грядущая война будет, как и прежде, войной высокотехнологичной

и жизнь каждого подго-

товленного солдата может стоить гораздо больше, чем некая сиюминутная выгода от

решения незначительной

задачи, в ходе которого этот солдат будет потерян. Здесь же вы добавляете, что

никакой штабной компьютер не

в состоянии рассчитать все вероятностные факторы, могущие повлиять на выполнение

той самой задачи.

 – Это так, господин генерал, – неуверенно кашлянул Виктор. – Пренебрежение

жизнью солдата – я

оперирую, разумеется, совершенно абстрактной боевой единицей, не делая особой

разницы между полковни-

ком и ефрейтором, – во-первых, разлагающе аморально, а во-вторых, элементарно

невыгодно с точки зрения

математики. Это сугубо прикладная задача, здесь не нужны никакие компьютеры.

Самый поверхностный ана-

лиз показывает, что многие из известных сражений были проиграны исключительно по

причине падения боево-

го духа. Хомо неохотно идет на верную смерть, это азы расовой психологии. С

другой стороны, любой солдат,

уверенный в том, что его не бросят в огонь просто так, а всегда оставят ему

значительные шансы на спасение,

сражается не в пример лучше. И, самое главное, изобретательнее. И еще – высокий

уровень расходования

войск едва не привел к краху Империи в первый же год Великой Войны. Заметьте,

израсходованы были именно

кадровые, наиболее подготовленные войска.

 – Ваш отец – достаточно известный ученый, а мать считают перспективным

общественным полити-

ком, – вдруг перебил его Марселлас.

 От неожиданности Виктор дернул щекой.

 – Отец – всего лишь преподаватель скромного колониального университета, -

сказал он, мучительно

пытаясь понять, при чем тут его семья. – А мама скорее общественный деятель, чем

политик.

 – Зато ваш дядя, полковник Бочкин, личность весьма своеобразная, -

продолжал генерал, словно не

обращая внимания на слова Виктора. – Он принимал участие в вашем воспитании?

 – В некоторой степени, ваша милость... у дяди бизнес на плантациях, и я

часто гостил у него. На кани-

кулах, в основном.

 – Я предполагал нечто в этом роде. Видите ли, Ланкастер, я тоже убежден,

что следующая война снова

будет войной с малоизвестным, весьма технократичным противником. Вероятно,

превосходящим нас количест-

венно. Я, скажем так, это чувствую. Не могу сказать, что я полностью разделяю

ваши взгляды на индивидуаль-

ную подготовку строевого офицера – по крайней мере, я совершенно не понимаю, как

реализовать ваш тезис о

"педагогической харизме командира", – но тем не менее я считаю, что вы должны

иметь некоторые преиму-

щества при распределении. Обычных строевиков у нас миллионы, а вот людей

думающих, увы...

 Ланкастер ощутил, как от ужаса у него холодеют ноги.

 – Вы оставите меня в Академии? – вырвалось у него.

 – За каким чертом я должен гробить вам карьеру? – удивился Марселлас. -

Идите, кадет. Если вас не

искромсают вышестоящие начальники, к тридцати вы получите лампасы. Идите – вас

ждет то, чего вы дос-

тойны. И не забывайте – думать, думать... раз уж у вас это так хорошо выходит.

 Виктор неловко поднялся, отдал честь и шагнул к двери.

 – Продолжайте оставаться гуманистом, – вдруг произнес Марселлас.

 И идиотски хохотнул ему в спину.

Глава 5

1

 Рауф так и знал, что они полезут именно из этой самой щели. Метрах в

трехстах от площадки, представ-

лявшей собой относительно ровный треугольник посреди дикого нагромождения

замшелых серо-зеленых скал,

была еще одна дырка, но уж больно неудобной она выглядела, – слишком заметна,

просто отверстие в скале,

ее и обнаружили сразу же, при первом облете. Рауф отнюдь не считал, что имеет

дело с идиотами. Он и катер

замаскировал так, словно ждал врага, оснащенного целым арсеналом прицельно-

наблюдательной техники. От-

куда ни смотри, катер был всего лишь безобидным зеленым холмом, поросшим

отвратительно колючим, жест-

ким, как проволока, местным кустарником. Взлететь, разумеется, он мог в любую

секунду.

 Пятерка дозорных, расставленных в самых нелепых точках периметра, усердно

изображала дегенератов.

Солдаты рылись в земле, подражая свиньям на трюфельной охоте, швыряли в рычащий

и трясущийся бур раз-

нообразные булыжники и демонстративно прикладывались к полевым флягам.

 И так двое суток.

 Геологи работали посменно. Бур, сложная семидесятитонная конструкция,

уходил все глубже и глубже,

почти постоянно подавая на поверхность образцы пробиваемых им пластов. Ночами

площадку освещали ог-

ромные белые прожекторы, поднятые на легких решетчатых опорах. Рауф не

сомневался, что они погаснут в

первые же секунды нападения. Многократно проинструктированные геологи шутили,

что наступившая тьма

будет командой на бег в укрытие.

 В три часа пополуночи наблюдатель, неотрывно глядящий на большой плоский

валун, что врос в грунт

за скалой к югу от площадки, сообщил, что в щели под ним появились двое людей.

 – Ричфилд и Кински, – произнес в лежащий перед ним шлем Рауф, – походите

взад-вперед и ложи-

тесь на грунт. Вы спите... только не одновременно.

 Через минуту улегся, подложив под голову кусок породы, дозорный северной

стороны. Чуть позже, от-

бросив в сторону окурок, свернулся под кустом юго-восточный. Наблюдатель,

зарывшийся в камни на почти

плоской вершине скалы, осторожно пошевелил крохотным хвостиком видеоголовки.

 – Один высунулся, – доложил он. – Наверное, ему плохо видно.

 – Ага, – отозвался Рауф.

 "Как всегда, на рассвете, – решил он, ворочая затекшей шеей, – как всегда.

Хоть бы что-нибудь но-

венькое придумали. Хотя, впрочем... у них нередко получалось и так".

 Разведчики исчезли в норе.

 Рафаэль Рауф достал из-под панели томик Йонга и в сотый, пожалуй, раз

подумал: если бы не сложные

измышления шефа, он просто заложил бы в туннель хорошенькую вакуумную мину, да и

завалил бы всех гос-

тей к чертям собачьим. Но шеф считал, что вслед за исчезнувшей группой неизбежно

придут сородичи покой-

ников. А вот они-то, по его мнению, должны увидеть трупы... Рауф не всегда мог

понять, чего именно добива-

ется его обожаемый командир. Правда, раз за разом получалось так, что все

сложнокрученые замыслы прино-

сили успех. Иногда уж вовсе непостижимый...

 – Пятеро! – вдруг взвыл наблюдатель. – Еще трое! Еще трое! Еще пятеро!

Еще...

 "Вот черт!" – успел подумать Рауф, прежде чем его пальцы машинально

метнулись к сенсору общей

тревоги.

 На площадке не произошло почти ничего. Дозорные все так же тупо спали или

пялились в бездонный

звездный шатер над головой, бур по-прежнему урчал, пара геологов, стоя возле

приемника-анализатора, раз-

глядывала слабо светящийся зеленоватый экран, на котором отображались неведомые

Рауфу параметры плас-

тов. Задергался лишь дежурный оператор, сидевший в прозрачной кабинке на высоте

трех метров над землей.

Он нервно распахнул выпуклую пластикетовую дверцу и сбросил вниз легкую

составную лесенку. Один из гео-

логов поднял голову и что-то сказал ему. Кивнув в ответ, оператор принялся

спускаться – демонстративно

неторопливо, как очень уставший человек...

 – Пятьдесят четыре, – выдохнул наблюдатель. – Все. Больше там никого нет,

по крайней мере у меня

в визире.

 – Ничего себе, – кровожадно обрадовался Рауф. – Какая честь на мои седые

яйца! Ребята, не спешите

стрелять. Дайте им подойти... дайте им расстрелять фонарики...

 В скалах, тщательно замаскированные, ждали атаки семнадцать стрелков и

четыре офицера. Рауф рас-

пахнул атмосферный створ катера – закрепленный на нем дерн со слоем мха остался

на месте – и выскольз-

нул в ночной холод. Сейчас он мог видеть все в двух проекциях: и изображение с

орбитера, и картинку, переда-

ваемую ему дежурным наблюдателем. Начштаба выбрал последнее.

 Темные фигуры, все как одна в коротких меховых куртках и мешковатых

штанах, пригибаясь, бежали к

краю площадки. К краю светового поля... Рауф знал, что сейчас они откроют огонь

по прожекторам. Скорее

всего – так, по крайней мере, он думал – для этого они используют свои мушкеты,

не желая тратить бесцен-

ные имперские унитары на незащищенные цели. Сколько у них лазеров, понять было

невозможно – за спиной

у каждого горца был приторочен длинный, то ли кожаный, то ли полотняный сверток,

который мог оказаться и

мушкетом, и чехлом "Марлина". Зенитной техники, видимо, у этой команды не было.

То ли не было вообще у

их клана, то ли они не собирались атаковать атмосферные носители.

 Едва покинув катер, полковник скользнул в темноту. Боевой комбинезон сразу

же почернел, превращая

его в невидимку. Пробегая мимо лежащего на земле капрала Ричфилда,

изображавшего, согласно приказу, спя-

щего, Рауф махнул тому рукой – внимание, и капрал едва заметно пошевелился,

давая знать, что увидел и по-

нял.

 Начштаба присел на колено, всматриваясь в едва заметные – они умело

прятались за камнями – фигур-

ки, и вдруг ощутил хорошо знакомый холодок.

 "Огонь!" – хотел приказать он, но не успел.

 Двое – всего лишь двое, тысяча чертей! – вдруг сорвали с себя свои

"свертки" и, не останавливаясь,

выстрелили. То были не мушкеты. Две голубые молнии старинных имперских

излучателей располосовали тьму.

Не веря своим глазам, Рауф увидел, как дернулись и рухнули два геолога. Тогда он

заорал что есть мочи.

 Скалы вспыхнули, замелькали искорками белесых огоньков. Не успевшие еще

добежать до площадки

аборигены повалились один за другим, через несколько секунд уже все они лежали в

лужах крови, некоторые

еще сучили в агонии ногами, один – попытавшийся приподняться – свалился,

наполовину разрубленный по-

следним выстрелом.

 – База, – обессиленно позвал начальник штаба. – Командира.

 – Ланкастер, – ударил ему в уши хорошо знакомый голос: сна в нем не было.

 – У нас ситуация "ноль", – удивляясь собственному безразличию, доложил

Рауф. – Два трупа – гео-

логи.

 Командир легиона шумно вздохнул.

 – Они повели себя совсем не так, как мы предполагали. Они... начали атаку

с ходу, не пытаясь убрать

свет. И на большой дистанции. Все было слишком неожиданно.

 – Сворачивайтесь, и ко мне, – коротко приказал генерал.

 ...На рабочем столе Ланкастера стояла здоровенная бутыль пайкового рому и

тарелочка с мелко наре-

занной ветчиной. Вваливающиеся в кабинет офицеры – еще возбужденные, еще

пахнущие мхом и холодом,

недоуменно захлопали глазами. Сам генерал, сидевший в огромном транскресле,

выглядел постаревшим на лет

пять. Света было немного, лишь тусклый зеленый плафон у него за спиной, и им

казалось, что узкое лицо Лан-

кастера изрезано глубокими темными морщинами.

 – Я никого ни в чем не обвиняю, – тихо произнес он. – Это было

нападение...

 У Рауфа задергалась щека. Он первым понял, что имел в виду командир. Такое

открытие выглядело для

него ужасающе неправдоподобным, но спорить сейчас было нелепо.

 – Пока вы летели, я три раза просмотрел материал, записанный орбитером.

Надеюсь, вы обратили вни-

мание на состав коллекции экзотического оружия, которую привезли с собой?

 Ариель Барталан посмотрел на Лемфордера и увидел, как у того полезли на

затылок брови.

 Мушкетов было всего семь. Все остальное – разнообразный имперский хлам. В

работоспособном, впро-

чем, состоянии... и впечатляющий запас боеприпасов – так, словно аборигены

собирались вести долгий бой,

отдавая себе отчет в огневом превосходстве противника.

 – Вот-вот. – Впервые за все время Ланкастер пошевелился, меняя позу. -

Берите посуду, – вздохнул

он. – Там вон, в шкафу. Похоже, нам есть о чем поговорить.

 Рауф махнул рукой – командир штурмовой роты капитан Волверстон встал с

дивана и распахнул двер-

цу стенного шкафа. Ланкастер молча ждал, пока он наполнит широкие низкие

стаканы.

 – Они не собирались никого захватывать. И это не был традиционный

тревожащий набег без особых

целей, как они это обычно практикуют: прибежали, постреляли, смылись. Самая

большая группа, упоминаемая

в отчете наших предшественников, состояла из двадцати девяти человек. Этой

группе удалось сбить катер:

причем согласно отчету четыре рыла тащили зенитную систему. В собранном виде,

гм... итак, на нас напали. Я

хотел бы знать: почему?

 – Потому что они перестали бояться, – вдруг выпалил Барталан.

 Генерал резко повернулся в его сторону и несколько секунд сверлил

начальника разведки немигающим

кошачьим взглядом.

 – Почему они перестали бояться? – как эхо, спросил он.

 – М-мм... – замялся Барталан, – я, хм, могу предположить, что несколько

кланов, до того разобщен-

ных, вступили в военный союз...

 – У них нет межплеменной вражды в нашем понимании, – перебил его

Ланкастер. – Говорил же -

всем: читайте, оболтусы, отчеты! У них имеет место нечто вроде межкланового

соперничества. Но не вражда -

их и так слишком мало, а кругом абсолютно чужой и агрессивный мир, в котором они

выживают уже восемь

тысячелетий.

 – Я читал, – обиделся Барталан. – Да, вражды нет. Но они все же разобщены

– расстояниями, в пер-

вую очередь... вот я и представил себе – ну, что-то вроде совета старейшин, на

котором решено покусать нас

покрепче. На пределе возможностей. Агрессивная молодежь, опять-таки, рвется

доказать свою социальную со-

стоятельность. В данном социуме... это вопрос личного выживания. Мы же смотрели

– там одни мальчишки

были!

 – Ну, не одни, – поморщился Рауф. – Но то, что большинство, – да, факт,

сам видел. Лет пятнадцати-

шестнадцати, вряд ли больше. У них бороды только прорастать начали.

 Ланкастер втянул щеки.

 – Вот дьявол, – произнес он после недолгого молчания. – А это все здорово

осложняет. Или Ари прав,

и тогда все достаточно просто, или... о, боже, только не это! Вы не заметили

каких-либо странностей в их по-

ведении?

 – Да все странно, – пожал плечами начальник штаба. – И численность группы,

и тактика. Ну, я пони-

маю, конечно, они бежали, уверенные, что мы их еще не видим. Но как-то уж очень

уверенно. Черт побери! Я

ведь, как идиот, ждал, когда погаснет свет! Несчастные покойники еще там

шутили... я ведь их намертво убе-

дил: если никто не боится и делает все правильно, ничего страшного не будет. И

н-на тебе, з-зараза!

 – Вот уж точно, что намертво, – хмыкнул Лемфордер.

 – Ты меня в чем-то обвиняешь?! – стремительно развернулся Рауф: несмотря

на полумрак, все увиде-

ли, как задрожали его губы.

 – Прекратить треп!!! – рявкнул Ланкастер. – Иди к Моне, Раф, лечи нервы...

нашелся мне на голову.

А ты, Л ем, сиди молча...

 – Тоже тут, аналитик! – Рауф провел рукой по лбу и отвернулся к стене.

 – Пейте, что вы расселись, как на исповеди, – вздохнул генерал. – Нервы у

всех!

 – Я сам поговорю со Скоттом, – буркнул в стену начштаба.

 Ланкастер раздраженно махнул рукой и выбрался из-за стола.

 – Значит, пока примем версию Барталана, – сообщил он, почесывая шею. -

Исходя из нее, будем

ждать нападения – не исключено, что более серьезного. Так, увеличиваем состав

охранных сил, больше вни-

мания маскировке, и – задача пока все та же: тотальное уничтожение нападающих.

Стрелять мы умеем...

 – Следующий выход геологов – через трое суток, район известен, – напомнил

Барталан. – А что де-

лать с этими? Они там еще не закончили.

 – Они вернутся после того, как на месте трагедии побывают родственнички

почивших. Ари, сделай мне

так, чтобы орбитер не упустил этого душераздирающего зрелища.

 – Слушаюсь, командир. Не упустим.

 – Ну и хорошо. Оперативные планы должны быть у меня на столе завтра в

полдень. Идите, отсыпай-

тесь. Хотя я бы порекомендовал кое-кому выпить. Свободны!

 Оставшись в одиночестве, Виктор подошел к окну и некоторое время стоял,

глядя на далекий восток, где

над бесконечным серо-зеленым маревом леса все выше поднимался шатер алого света.

Солнечные лучи нето-

ропливо пробивали утреннюю дымку, делая все более контрастным, отчетливым:

рождающееся утро стреми-

лось прогнать суетливый морок прошедшей ночи, но сейчас легион-генерал Ланкастер

не мог видеть этого. Он

смотрел на далекий лес мертвыми, остановившимися глазами.

 Ему не в чем было винить себя. Ни в несобранности и неспособности видеть

проблему целиком, ни даже

в сентиментальности. Он видел слишком многое, чтобы понимать: все учесть

немыслимо. Принимать во вни-

мание возможное изменение устоявшейся тактики противника? Но в данном случае

мотивация неприятеля не

представляла никаких проблем – ну, или почти никаких. И все же это случилось -

два трупа штатских, тех,

ради кого "Мастерфокс" и загнали на эту идиотскую планету.

 Что-то здесь было не так. Ланкастера сверлила догадка, но она казалась до

того страшной, что даже и

думать о ней не хотелось. Нет, нет, сказал он себе. Это чушь, такого не может

быть. Просто они действительно

объединились, посовещались и решили дать молодежи шанс на самореализацию. Фу,

дьявол, до чего ж я стал

мудрым, тошнит просто... Шанс, самореализация... повоевать охота сукиным детям,

так что будем смотреть на

вещи проще, о'кей?

 Как же вымотала нас эта война – дурацкая, дурацкая, война непонятно за что

и против кого... самая

идиотская война во всей, пожалуй, истории человечества. Она словно бы оскорбила

всех нас, только понимать

это мы стали много позже, тогда, когда вчерашние залпы стали не забываться еще,

нет, а как бы поблекли, что

ли. И тогда вдруг мы задали себе вопрос: а с кем, собственно, мы воевали? С кем

и чего ради мы дрались с та-

кой невероятной яростью, миллионами укладываясь, в могилы? Последняя Большая,

навсегда угробившая Им-

перию и показавшая нам истинное место дутой гордости, – да, там все понятно, мы

воевали, чтобы выжить,

просто остаться на свете, вцепившись в свои никчемные шарики; а эта? – нас ведь

даже не собирались уби-

вать!

 В том-то и дело: когда мы наконец осознали, что нас будут всего лишь

"воспитывать", ставить на путь,

так сказать, истинный, мы попросту озверели. И я озверел, хотя права не имел,

как не имею и сейчас. Но после

вчерашнего озверения, потери, по сути, облика человеческого, пришла едва ли не

радость. Все, теперь у нас нет

ни сострадания, ни гуманности – морали вообще. Мы теперь убедились: выживает

только тот, у кого крепче

зубы. Раньше, даже погибая, мы в это верить не хотели. Теперь, когда нам грозила

не гибель, а унижение,

мы враз позабыли и мораль и гуманизм. Хо-хо, мы этому обрадовались!

 Н-да, мы им показали, как мы умеем воевать. И как мы умеем думать – за

неполных два года создали

принципиально новые системы вооружений и новую тактику: при том, однако, что за

последние триста лет в

этой области ничего нового не появилось, кроме, конечно, волновой тяги кораблей.

Но тяга – всего лишь при-

ятное приложение... оружие, по сути, было все тем же, что и раньше. Системы

управления не менялись вооб-

ще. Даже в мелочах. И тут мы им показали... вопрос: а как мы будем жить дальше?

Жить, понимая, что воевать

по-старому, соглашаясь на перемирия, признавая те или иные результаты войны, -

мы уже никогда не сможем,

теперь любая война будет войной на уничтожение противника, теперь мы любого

будем вбивать в каменный

век, причем навсегда, без права возврата? Как? Теперь мы – потенциально – самая

опасная раса известной

части Галактики.

 Неужели не было иного способа? Способа мышления, наконец?

 Нет, сказал себе Виктор, отходя от окна. Не было. И поэтому мой начальник