Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 197 страниц)

боевой команды, и Ариф предложил расположиться в ходовой рубке. Роберт молча

пожал плечами, до разведчика было рукой подать, да и вообще – ему было

безразлично. Когда катер опустился под распахнутым шлюзом миниатюрного

корабля, Роббо первым выбрался из рубки и все так же молча взошел по трапу на

борт. Он уснул сразу же после старта и спал почти шесть часов – его разбудил

Ариф, бесцеремонно ввалившийся к нему в каюту.

 – Старик, нам нужно поговорить, – произнес Ариф, садясь на крохотное

подобие диванчика в углу узкого пенала каюты.

 – Ты пьян, – констатировал Роберт без тени удивления. Ариф задумчиво

покачал головой.

 – Мне очень странно, – заметил он, – что ты трезв. Разъяряясь, Роберт

привстал на койке и замер, наткнувшись на пустой, как у покойника, взгляд

Арифа.

 – Лем Тройл, – отчетливо проговорил Кириакис, – Лем Тройл мертв. И виноват

в этом ты. Роберт спустил ноги на пол, всунул их в свои щегольские сапоги и

уселся в единственное в каюте кресло. Его рука зашарила по карманам висящего

на его спинке камзола, отыскивая портсигар.

 – Зачем ты это сделал? – спросил Ариф. Роббо сунул в зубы сигару и сейчас

только увидел, что его друг дрожит в своем мешковатом, не по размеру, темно-

синем комбинезоне с болтающимися на плечах полковничьими погонами.

Столкнувшись с ним взглядом, Кириакис вытащил из набедренного кармана

объемистую гнутую флягу и протянул ее Роберту.

 – Пей, – сказал он. – Пей, чистоплюй. Мы слишком давно не теряли друзей,

да? Ты решил исправить ситуацию, так ведь?

 – Прекрати, – выдохнул Роберт, обжегшись крепчайшим виски.

 – Прекратить? Я-то запросто. Но вот для бедняги Лема прекратилось уже все.

Все на свете, понимаешь?

 – Как это произошло?

 – Глупый вопрос. – Ариф запустил пальцы в лежавший на столике портсигар. -

Я бы сказал идиотский. Ты же его подставил!.. Элементарно подставил. Конечно,

Франкитти они с Дитцем выкинули. К чертям. Но мстить-то кому-то надо? А кому?

Ухлопать Дитца – это полный кукан, такое ни одному Франкитти в голову не

придет. А вот Лема, парня беззащитного, – это запросто. И. знаешь, что

интересно, – Ариф раскурил сигару и откинулся на подголовник диванчика,

прикрыв глаза, – я ведь точно знаю, о чем ты думал, когда принимал свое на

редкость изящное решение. Ты думал о том, что если можно решить вопрос без

крови и без грязи, то именно так его и следует решать. В который уже раз ты

гадишь под себя? Сколько я могу твердить одно и то же – наши дела нужно

делать резво и, главное, без негативных последствий. А ты все стремишься

остаться с чистыми лапками. Носи, черт тебя возьми, перчатки! Роберт глотнул

виски, закусил доброй порцией сладкого сигарного дыма и опустил голову.

 – Мне больно, старик, – сказал он. – Не поверишь, – ответил Кириакис, – но

я рад.

 – Нет, – усмехнулся Роберт, – я не только об этом. Меня терзает ощущение

какой-то обреченности, безвариантности всего происходящего. Раньше этого не

было, поверь – и намека!.. А сейчас вариантов вроде бы куча, но всегда и

везде одно и то же – выбор делаем не мы...

 – А ты и есть обреченный, – произнес Ариф без всякого выражения. – Ты

обречен своей властью, своей ответственностью, которую ты не хочешь ни

понимать, ни видеть. Ты все время пытаешься делать вид, что от тебя ничего не

зависит, ты подсознательно хочешь казаться этаким простым парнем. Но ты

никуда от себя не денешься! Ты намертво закован в бастион своей власти, своей

необходимости принимать решения. Ты хочешь остаться чистеньким? Но ведь так

не получится. Любое решение это выбор. Любой выбор – это отказ. В тебе бурлит

так называемая мораль, но, принимая решение в ее, будь она проклята, пользу,

ты убиваешь! Зато остаешься в сознании того, что ты поступил благородно, как

положено, и никто не посмеет тебя упрекнуть в аморальном поведении.

 – Ара, прошу тебя, – вздохнул Роберт.

 – И не проси! – выкрикнул Кириакис. – Пойми: или ты начнешь менять свое

отношение к жизни прямо сейчас, пока еще не поздно, или все это закончится

очень и очень плохо... Что ты делаешь с людьми? Что ты делаешь с женщиной,

которая тебя любит?

 – Что же?!

 – Каждым своим словом, каждым своим жестом ты даешь ей понять, что тебе

рано или поздно предстоит стать тем, кем ты должен стать по рождению. Она

стремится к тебе, она закрывает тебя собой, а ты возвышаешься над ней словно

небоскреб – и наверняка в тебе бурчит все та же мораль – щелк... она мне не

пара... щелк... она мне не пара. Ты всегда одинок, у тебя вечно потерянный

вид – почему? А все мораль... И действительно, у тебя нет вариантов" ты

должен понять и признать единственно верный путь, ведущий к самому себе, – и

тогда наконец ты станешь свободным. Ариф замолчал. Роббо тоже не хотелось

говорить, он был слишком подавлен и известием о смерти Тройла, и – в не

меньшей степени – всем тем, что вывалил на него старый друг. Ариф пожевал

губами – видно было, что он хочет что-то сказать, – но сдержался и, махнув

рукой, все так же молча вышел из каюты. Роберт встал вслед за ним, задраил

изнутри сдвижную дверь, вернулся в кресло и тяжело опустил голову на

сплетенные ладони.

 – Господи, почему? – прошептал он.

 Эндерби – вторая планета небольшой желтой звезды, классической

представительницы того, что принято было называть "земным классом", не имела

и намека на какие-либо сооружения системной защиты. Воевать Авроре было не с

кем, и ее правители нисколько не заботились об охране своих колониальных

рубежей. "Пума" вошла в систему никем не замеченная и начала торможение уже в

непосредственной близости от планеты. Прежде чем она окончательно сбросила

скорость, из ее поджарого брюха выпрыгнула крохотная звездочка – и помчалась,

обгоняя корабль, к небольшой зеленой планете. То был разведывательный зонд.

Ни на одной из имевшихся в корабельном мозге карт не была обозначена община

космонитов святого Сайласа, расположенная на небольшом острове, затерянном

среди огромного северного океана планеты. Зонд сделал один виток, передал на

борт требовавшуюся хозяевам информацию и нырнул вниз, чтобы благополучно

сгореть в верхних слоях атмосферы, не оставив после себя никаких следов.

"Пума" приближалась. Увидеть с планеты ее было невозможно – опытный Баркхорн

заходил на финиш, прячась за обратной стороной одного из двух небольших

спутников Эндерби. В тесной ходовой рубке корабля шел военный совет.

 – Только так, – сказал Ариф, – только так, и никак иначе. Нашу железяку мы

посадим вот здесь, его палец ткнул в висящую над пультом объемную

голографическую карту общины, – на этом пустыре. Башни ближнего боя разнесут

окрестности и расчистят дорогу атакующей партии. Цеха, похоже, вот, – он

указал на длинные крыши каких-то одноэтажных сооружений, – потому что ничего

иного, напоминающего производственные помещения, я здесь не вижу. Пушками мы

их не достанем, нам помешают холмы. Но это не страшно, так или иначе, мы до

них добежим. Дальше уже дело техники. Фузионный заряд превратит всю эту

красоту в порошок. Баркхорн куснул ноготь и опасливо покосился на Роберта, но

тот молчал, погруженный в какие-то размышления.

 – Если бы можно было шарахнуть прямо с орбиты... – пробормотал пилот.

 – Увы, – жестко ответил Ариф. – У нас нет возможности сбросить заряд с

требуемой точностью, у нас дальний разведчик, а не атмосферный бомбовоз. Если

мы шарахнем, как вы предлагаете, с орбиты, заряд упадет в океан. Вероятность

– почти стопроцентная. А зависнуть над целью мы тоже не можем – сами

понимаете. – Надо начинать, – произнес Роберт, бросив взгляд на свой

хронометр, – там уже закат.

 – Да погоди же, черт возьми! – возмутился Ариф. – У нас еще бездна времени!

Надо все обсудить...

 – Надо начинать, – повторил Роберт, не глядя на него. – Лорд Артур,

начинайте эволюционный разгон. Огибайте эту каменюку и приступайте к спуску в

атмосферу. Наше время пошло. Развернувшись, он молча вышел из рубки. Баркхорн

бросил на Арифа недоуменный взгляд и пожал плечами.

 – Выполняйте приказ, – сказал ему Кириакис. Час спустя, стоя перед дверями

шлюза в тесном, плотно забитом людьми коридоре, он вдруг поймал себя на

мысли, что Роббо слишком болезненно воспринял его слова о необходимости

перемен, и сейчас, влекомый духом противоречия, ищет способ избавиться от

накопившейся горечи. Ариф вздохнул и глубоко затянулся своей сигарой. Из

всех, кто стоял в коридоре, курил он один – его солдаты понимали, что делать

этого нельзя, а Роберт, казалось, не замечал вообще ничего вокруг себя.

"Пума" коснулась грунта столь мягко, что толчок вышел почти неощутимым. Над

головами столпившихся в коридоре людей гулко загрохотали башни ближнего боя,

выдвинутые перед самой посадкой. Грохот сливался с нудным завыванием

редукторов поворота, и в этой какофонии можно было сойти с ума: от

непереносимого шума не спасали даже задраенные боевые шлемы, он, казалось,

пронизывал все тело, норовя разодрать его в клочья. Баркхорн дал команду на

прекращение огня тогда, когда Ариф уже хотел вызывать его по внутреннему

каналу. Обе двери шлюза ушли в свои пазы, и Кириакис прыгнул вперед, забыв

захлопнуть забрало шлема. В лицо ему ударило пламя. Вокруг корабля горело

все, что могло гореть: зеленые прежде холмы, отделявшие пустырь от цехов,

полыхали сваленными на них пластиковыми болванками – вывороченная огненным

бешенством земля перемешалась с кипящей темной массой, и все это было объято

ревущим, тонущим в жирном черном дыму пламенем. Ариф загерметизировал

снаряжение, превратив его в подобие боевого скафандра, и бегло огляделся.

Люди не нуждались в его командах – в наушниках металась холодная скороговорка

Роберта:

 – В обход справа, туда, где нет огня! Арьергард, держим прикрытие!.. Их

было человек двадцать, и они мчались вслед за Робертом, огибая крайний справа

холм, на котором гореть было нечему. Двое самых рослых, несшие в руках

продолговатый контейнер заряда, бежали в середине колонны, замкнутые в

традиционный четырехугольник охранения. Первые противники встретились на

спуске с развороченного холма: над плоскими крышами длинных, стоящих в ряд

строений, заговорили решетчатые башни с лазерами. Нападавшие были к этому

готовы. Укрывшись в лощине, Ариф вскинул свой тяжелый четырехствольный "нокк"

и выдернул из казенника плоскую рамку прицела. На секунду ему показалось, что

вращающаяся на верхней площадке конструкция слишком уж массивна и не похожа

на известные стационары, но задумываться над этим было некогда, он загнал

сверкающий белый глаз в перекрестье и нажал на спуск. "Нокк", выставленный на

стрельбу всеми стволами сразу, исторг гремящий фонтан голубоватого пламени, и

лазер на башне вспух пронзительным шаром взрыва. Ариф развернулся, целясь в

следующую башню, но выстрелить не успел – она уже падала, исковерканная

ураганным огнем залегших по ямам и лощинам людей.

 – Внимание! – выкрикнул Роберт. – Живая сила противника на двух часах! На

двух часах! Ариф повернулся, привстал на одно колено, его большой палец

скользнул по казеннику, переводя излучатель на последовательную стрельбу, а

нижняя челюсть привычно нащупала в шлеме сенсор поиска противника.

Электроника тотчас прорисовала алым несколько десятков полуодетых фигурок,

бегущих от корпусов. Стволы заговорили по кругу, и они начали исчезать одна

за другой, теряясь в шквале возникшего на их пути пламени.

 – Ара, прикрой сзади! – крикнул Роберт. Прикрывать сзади было не от кого,

скорее уж с флангов. Вместе с Арифом посреди дымящихся ям остались еще два

человека, остальные рванулись вперед. Они резво забежали в центральный -

насколько можно было понять – корпус, и несколько минут Ариф слышал только

изумленные восклицания солдат и неразборчивую ругань Роберта. Он

забеспокоился... и тут в уши резанул отчаянный крик:

 – Их тут тысячи, милорд! Тысячи!!! – и резкая, беспорядочная стрельба.

 – Оставаться здесь! – крикнул Ариф своим людям, срываясь с места. Под

высоким потолком огромного корпуса метались голубые молнии выстрелов. Метрах

" сорока от входа начинались какие-то темные, похоже, зачехленные сооружения,

и между ними судорожно метались фигурки людей в имперских комбинезонах,

совершенно неразличимые невооруженным взглядом из-за мимикрии снаряжения.

 – Роббо, что у вас? – спросил Ариф, подбегая к Роберту, укрывшемуся за

углом прикрытого тканью агрегата.

 – А ты посмотри и послушай, – посоветовал тот. – Я не могу понять, что все

это значит... Ариф опасливо высунулся в проход. Сперва он просто ничего не

понял: все их люди уже не метались по корпусу, а стояли или лежали,

укрывшись, как и их командир, за странными зачехленными агрегатами, и

безостановочно палили в глубь помещения. Присмотревшись – тьма не была ему

помехой, – Ариф не поверил своим глазам. Прямо перед ним, буквально в

нескольких метрах от его лица, тяжко шевелилась, плоская белыми огнями

выстрелов, какая-то темная неоднородная масса. Через секунду он понял – то

были люди, тысячи обнаженных людей, мужчин и женщин, многие были с оружием.

Передние ряды уже давно превратились в омерзительное пережаренное месиво, и

уцелевшие, казалось, плясали на бруствере из трупов своих товарищей – раз за

разом выметаемые убийственным огнем залегших по укрытиям солдат.

 – Да они все под кайфом! – понял Ариф и почувствовал, как по спине ползет

волна липкого пота, вызванного ужасом и отвращением.

 – Безусловно, – согласился Роберт с каким-то непонятным равнодушием. – Вся

беда в том, что через десять минут у нас выйдут боеприпасы. Проклятье, тут

нужен танк, и не один!

 – Закладываем бомбу прямо здесь, – решил Ариф, – и давай сматываться.

Дальше мы явно не пройдем, мы и так уже влипли. Тебе не кажется, что эти

штуки, – он ткнул прикладом в агрегат, за которым они прятались, – до боли

напоминают синтезаторы и молекулярные миксеры высокого давления?

 – Я тоже так думаю. Но где мы ее спрячем? Ариф не без труда приподнял

тяжелый край плотного чехла и заглянул внутрь. Его взору предстала какая-то

глубокая выемка с грязными, в потеках, металлическими стенками. Находившийся

в их распоряжении портативный заряд вполне мог там поместиться.

 – Давай, наверное, сюда, – сказал он. – И рискнем, поставим небольшое

замедление. Даже если эти параноики успеют бомбу Найти, то уж вынести ее они

точно не успеют, это с гарантией. Да и вообще, какая разница, где она

грохнет? С этакой-то мощностью... Роберт молча хлопнул его по плечу и вызвал

минеров. Когда люди с зарядом смогли подползти к ним, из всех стрелков

продолжали бой лишь три человека – у остальных кончились боеприпасы. Ариф

стремительно расстегнул продолговатый кофр и откинул крышку таймера.

 – Я ставлю три минуты, – сказал он.

 – Все в корабль! – приказал Роберт. – Срочная эвакуация!

 – Давай, – хрипло выкрикнул Ариф. Вдвоем они приподняли чехол и, напрягаясь

изо всех сил, впихнули тяжеленную сосиску в темную нишу. Оборачиваясь, Ариф

увидел, как к воротам спиной вперед – отбегают последние прикрывающие. Думать

было некогда. Едва чехол, хлопнув, упал вниз, они с Роббо дернули с места,

как на стометровке. Они уже не видели, что происходило в цеху. Спотыкаясь на

спекшихся валунах вывороченной пушками земли, диверсанты стремительно

миновали холм и один за другим начали запрыгивать в распахнутый шлюз

звездолета. У них было несколько раненых – Роберт помогал забрасывать их

внутрь; в корабль он влетел последним. В коридоре началась жуткая каша. Это

было очень тяжело – что есть духу бежать по тесной пластиковой кишке и на

бегу тащить пятерых беспомощных, окровавленных людей. Лифт рванул вверх, и в

этот момент "Пума" стартовала. В ту минуту, когда кабина, в которой люди

находились вповалку в несколько слоев, наконец остановилась на гравитационно

безопасном экипажном уровне, Ариф ощутил какой-то внутренний толчок, словно

второй таймер, близнец того, что сидел в бомбе, все это время неслышно тикал

в его голове: он понял, что заряд сделал свое дело. Общины космонитов Эндерби

больше не существовало, а вместе с ней провалился в преисподнюю и

единственный наркокомплекс неведомых горган.

 ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

 ЛЕДЯНОЙ БАСТИОН

 Глава 1

 Лорд Торвард Бифортский изо всех сил пытался делать вид, что доклад

советника Флетчера, прочитанный им еще позавчера – и не один раз, – его

ужасно интересует. Впрочем, людей, собравшихся сегодня в просторном

полукруглом зале Дворца Представителей, он интересовал на самом деле. Сотни

комфортабельных мягких кресел террасами сходились к черно-золотому овалу

президиума, и занимали эти кресла те, кто управлял Бифортом вместе с лордом-

владетелем: крупнейшие банкиры, промышленники, воротилы шоу-бизнеса, сырьевые

колониальные бароны – словом, все те, кто привык ощущать Бифорт своей

вотчиной, кормушкой. В президиуме сидели лорды-министры и советники

ближайшего окружения Торварда Бифортского. С единственной трибуны, лаково-

черной, украшенной грозным бифортским орлом, гремел, усиленный электроникой,

профессионально поставленный, завораживающий баритон лорда Финеаса Флетчера,

старшего советника Национальной Канцелярии. Зал слушал его затаив дыхание:

ежегодный доклад правительства, это шикарное шоу во славу бифортской

общественной политики, неизменно привлекал внимание всей планеты. Сидеть

здесь, выше лорда-владетеля и его окружения, было немалой честью для

приглашенных, и им было интересно все. Президиум откровенно скучал: ему этот

кич надоел до чертиков. Лорд-канцлер Бартоломью Ровольт, открывший заседание

стремительной скороговоркой вступительного слова, сидел, согласно процедуре,

по правую руку от лорда-владетеля, его долговязая узкоплечая фигура заметно

выделялась среди осанистых и несколько расплывшихся за годы министров. -

Сегодня сукин сын недурственно чешет, негромко произнес он, обращаясь к

Торварду. – С каждым годом все лучше, – лениво отреагировал тот. – Лет через

сто он сможет заговаривать своими докладами грехэмских драконов. Практика -

великая штука. Ровольт покачал головой и принялся в сотый раз пересчитывать

освещающие зал хрустальные люстры – он точно знал, сколько их: сто

двенадцать, но тем не менее это невинное занятие изрядно утешало лорда-

канцлера на протяжении многих лет. С каждой люстрой он был знаком едва ли не

лично. В левом ухе лорда Торварда пискнула горошина служебной связи. – Вашу

милость просит супруга, – вкрадчиво прошептал дежурный референт. – Объясните

ей ситуацию, – ответил Королев одними губами. – Вы же знаете, где я

нахожусь...

 ... Леди Энджи досадливо мотнула головой и бросила аппарат личной связи на

плюшевый диван, стоящий в углу ее огромного кабинета. Отто Галланд, сидевший

перед ней в темно-зеленом кресле с высоченной спинкой, сочувственно поджал

губы. Она поднялась из своего кресла, чтобы дотянуться до забытого на

письменном столе портсигара, и шеф полиции поспешно вздернулся вслед за ней.

– Сидите, Бога ради, – остановила его Вербицкая, прикуривая длинную

коричневую сигарету. – Лорд-владетель сейчас тоже сидит. Считает мух на

ежегодном докладе перед политиками. Когда уже им это надоест?.. Итак, – она

дернула плечами и прищурилась, – вы утверждаете, что эту девочку не раз

видели в обществе моего сына? Галланд помедлил с ответом, он не совсем

понимал, куда она клонит. В обществе лорда Роберта кого только не видели! Он

пришел докладывать о невероятной удаче, выпавшей на долю его департамента, о

наконец-то попавшей ему в руки крупнейшей партии тяжелых синтетиков, а

блистательную леди Энджи отчего-то чрезвычайно заинтересовал тот факт, что

молодая следовательница, доложившая о наличии агентурной информашки по этому

совершенно замечательному грузу, шаталась с лордом-наследником. Вся эта

ахинея в голове шефа никак не укладывалась, и поэтому он с максимально

равнодушным видом пожал плечами: – Да, он сам связывался со мной, просил

предоставить ей отпуск в его, как я понял, распоряжение. Чертов осел,

подумала леди Энджи. Дураку должно быть понятно, что дело здесь нечисто.

Mеужели Роббо затеял войну с наркокоролями? Неужели это они с Кириакисом-

младшим устроили всю эту возню с бессмысленными на первый взгляд убийствами,

которая так взволновала всю полицию? Это же не просто опасно, это -

безумие... – Расследование остановить, – произнесла она, до особого

распоряжения его милости лорда-владетеля. Все имеющиеся материалы закрыть под

гриф, круг лиц, связанных с расследованием, профильтровать – негласно, но со

всей возможной тщательностью. Идите, Галланд... Проводив полицейского, Энджи

уселась за столом и поспешно развернула свой инфор. Через минуту на дисплей

выплыл том личного дела Кэтрин Раш, тридцати трех лет, старшего следователя

столичного департамента особо важных расследований. Леди Энджи внимательно

вгляделась в ее лицо. В умных серых глазах она не увидела ни присущей ей

самой жесткости, ни традиционной хищности припозднившейся невесты. Глаза были

мягкими, и где-то в их влажной глубине леди Энджи почудилась вещь очень

редкая: преданность. Сукин сын закрутил хорошей девочке башку, поняла она.

Сукин сын. Вот это я сказала! Не в бровь, а в глаз. А впрочем, разве за эти

годы я могла стать кем-то, кроме той самой суки? Она развернула материал и

минуту спустя откинулась на спинку своего кресла, дымя в растерянности

сигаретой. Кэтрин Раш была кристально чиста. Здесь, на Бифорте, так чисты

могут быть лишь младенцы, но назвать младенцем тридцатитрехлетнюю женщину,

доросшую без всяких минетных протекций до чина старшего офицера в столичном

департаменте, было сложно. Парень решил сыграть с полицией в кегли, решила

леди Энджи. Но, Господи, почему об этом до сих пор не знает мой муж?.. – Да,

он запер нас весьма грамотно, – Баркхорн пожевал губами и повернулся к

стоявшему над пультом Роберту. – Надо тормозить, нам некуда деться. Куда мы

ни сунемся, он достанет нас везде. Справа и слева – смотрите, планетные

системы, причем одна из них громадная, с мощнейшим полем, туда нам дорожка

заказана. Та, что левее, вот она – пятнадцать на двадцать два градуса, – тоже

не подарок, там какие-то облака. Напрямик – успеет достать, много ли нам

надо? Аврорский тяжелый крейсер класса "Бакстер", принадлежавший, судя по его

данным, патрулю Территориальной Стражи, находился в своем праве: "Пума" еще

не успела выйти за пределы аврорских протекторатов. Его командир, вероятно,

решал сейчас непростую задачку: как ему воспринимать корабль неизвестного

типа, не числящийся ни в одном из официальных регистров, да еще и идущий к

тому же на совершенно невозможной скорости? Предварительное решение он принял

на редкость грамотно: его "Бакстер" встал на курсе разведчика таким образом,

что ни свернуть, ни развернуться "Пума" не могла. Оставалось одно – тормозить

и действовать по обстоятельствам, надеясь на то, что командир патруля все-

таки допустит какую-то ошибку и опытнейший Баркхорн сумеет улизнуть у него из-

под носа. – Тормозите, Артур, – сказал Роберт. – Экстренное торможение.

Попробуем выиграть расстояние, может быть, нам удастся развернуться

овердрайвом. Баркхорн с сомнением покачал головой и положил левую руку на

моторную консоль. Нина, бросив на него короткий взгляд, стиснула штурвал,

готовясь отработать неизбежное рысканье, способное доставить немало

неприятностей. Генерал убрал нагрузку и переложил реверс. Рубку заколотило,

желтоватое звездное поле на экранах начало смещаться в сторону. Под полом

начался устрашающе громкий звон перегруженных гравикомпенсаторов: казалось,

там лопаются миллионы хрустальных бокалов. Роберт представил себе уровень

испытываемой кораблем перегрузки, и на секунду ему стало нехорошо. Случись

компенсаторам отказать – и всех, кто находился сейчас на борту "Пумы",

расплющило бы в тонкую пленку. Ариф, сидевший в третьем пилотском кресле,

болезненно поморщился. Несмотря на торможение, расстояние между патрулем и

"Пумой" стремительно сокращалось. – Тормозить надо было раньше, – проорал

Ариф сквозь звон. – Он дает предупредительный залп, вы видите? Роберт не

отрывал глаз от экрана, выдававшего "картинку" аврорского крейсера. В носу

вытянутой буроватой махины распахнулся батарейный клюз, и пыльную муть

пространства пронзила серебряная молния. Еще одна, выше... Клещи. Роберт

ударил кулаком по подголовнику Ариного кресла и выматерился, не разжимая

стиснутых зубов. – Видит Бог, нам попался опытный истребитель, – заметил

Aаркхорн, – он упорно не желает ошибаться и считает, что дистанция не

позволяет нам играть с ним, как с собственным хвостом. Скажите, джентльмены,

нам и в самом деле так нежелательно попадать к нему в руки? Ариф поглядел на

пилота с недоумением. – Вы в своем уме, Артур? Баркхорн лукаво прикусил губу

и пробежался пальцами по выдвинутой из пульта панели малого навигационного

вычислителя. Коротко глянул на дисплей. – Удельная мощность нашей посудины

вполне позволяет сунуться вот в эту систему, – ткнул он пальцем в правый

сектор обзорного экрана, – она, как видите, совсем рядом, удаление просто

смешное, в радиус поля мы войдем буквально через несколько минут – а он туда

не полезет, потому что потом будет полгода разгоняться. Если, конечно, у него

хватит горючего. Дистанция пока еще доступна для маневра. Решайтесь,

джентльмены. – Так поворачивайте! – рявкнул Роберт. – Чиркнем по краю

гравитационного поля, может быть, удастся обогнать внешнюю планету и

оттолкнуться от нее – тогда мы выйдем совсем с другой стороны, и нас никто не

сможет найти. Сомнительный маневр, подумал Ариф. Там два десятка планет,

внешняя, похоже, водородный гигант, с дикой плюсовой константой, он формирует

значительный процент внешних завихрений системного поля. Нас может закрутить,

как щепку, и тогда мы точно будем выбираться отсюда до конца своих дней.

Впрочем, Баркхорн, наверное, знает, что делает... "Пума" развернулась вправо

с резвостью, немыслимой даже для "Валькирии" с ее чудовищным

энерговооружением, и Ариф почувствовал, что те, кто находился сейчас в рубке

аврорского крейсера, просто не поняли смысла предпринятого ею маневра. Лезть

в гигантскую планетную систему с ее мощнейшим, убийственным полем тяготения

мог только явный сумасшедший. В прежние времена подобные заходы были доступны

лишь сверхмощным титанам типа имперских линкоров или же легким, обладавшим

огромной удельной мощностью рейдерам, с одного из которых и была скопирована

хрупкая "Пума". Командир патруля, похоже, заметался. "Бакстер" начал поворот,

явно стремясь достать уходящего нарушителя огнем своих носовых, самых

дальнобойных, пушек. "Аха-ха, – злорадно подумал Роберт, – а ракет, способных

поразить цель за "горизонтом" линейной дальности, у вас, красавцы, нет! Не

умеете вы их строить. От "Валькирии" в такой позиции мы бы в жизни не ушли!"

В рубке предупреждающе звякнули колокольчики форсажа. Баркхорн бросил корабль

в сторону висевшей на экранах небольшой голубоватой звезды – впрочем, отсюда

уже были видны и ее наиболее крупные планеты. Аврорский крейсер, по-прежнему

отслеживаемый автоматом целеуказания, начал тормозить, его слабенькие движки

уже ощутили смертельное дуновение нарастающей тяжести. Роберт расстегнул

ворот своего комбинезона и пошарил в кармане в поисках портсигара. Эту часть

игры они выиграли. Мерное гудение, доносившееся из кормы корабля, смолкло.

"Пума" с остановленными двигателями шла на субсветовой скорости, погружаясь в

невидимые глазу адские пучины гравитационного поля огромной планетной

системы. Баркхорн вел звездолет по касательной, намереваясь обогнать

громадную внешнюю планету, оттолкнуться от вихревых потоков, порожденных

множеством ее спугников, и сэкономить время последующего разгона. – Странно,

– вдруг сказал он, напряженно всматриваясь в пляску цифр навигационного

дисплея, – здесь какая-то аномалия. Подключу сканер. – О чем вы говорите? -

зашевелился Ариф. – Одну минуту. Вот] Вокруг планеты вертится объект

искусственного происхождения. Довольно небольшой. Подождем: сейчас сканер

выдаст анализ. Под низким потолком рубки тревожно звякнуло, и свободный от

обзора левый сектор экрана засветился слабым желтоватым светом – из чуть

колеблющейся мути медленно выплыло изображение черного, хищно вытянутого

рыбообразного корпуса. – Имперский корвет, одна из предвоенных конструкций, -

определил Ариф. – Но и досталось же ему! Кормовая часть, которая должна была

нести на себе характерные плавники рулевых двигателей, отсутствовала напрочь,

словно отгрызенная неким неведомым великаном: металл обшивки обвис

расплавленными клочьями, из-под разодранных бронеплит виднелись серые

полукольца шпангоутов. – Это не авария двигателей, – сказал Баркхорн, – таких

чудес на свете не бывает. Кто-то здорово потрудился, чтобы так изуродовать

несчастный корабль. Обратите внимание: поражена только корма, все остальное

осталось совершенно нетронутым. Значит, это был один залп, один-единственный.

Я даже не представляю себе, с кем они столкнулись. – Мы сможем подойти

поближе? – спросил Роберт: – Дистанция у нас сорок миллионов, и мы двигаемся

почти навстречу этой рухляди. Я доверну одним импульсом. Но для чего, ведь

нам придется тормозить? Ариф перегнулся через спину Нины и коснулся сенсора

разрешения. Корабль на экране приблизился, стали видны выпущенные надстройки

носовых сонарных систем и распахнутые клюзы батарейных палуб. Под скругленным

выступом какого-то агрегата мелькнула золотая надпись. Ариф коротко ругнулся

и добавил разрешения. – JC-L 4337 U, – прочитал он. – Артур, вам удобнее -

войдите в каталог "В" и затребуйте корневой регистр имперского флота, он

переброшен сюда с "Валькирии", и если эта несчастная посудина покинула

стапели лет за двадцать до Войны, то мы сможем узнать, к какому подразделению

она относилась. – Нина, торможение, – коротко приказал Баркхорн и углубился в

работу с главным корабельным "мозгом". – JC – это ударный легион "Иисус

Христос", базировавшийся на том самом Лассиге-пятом, – сообщил он, – но борт

номер 4337 почему-то загрифован. Вот приписка: "Переподчинен стратегическому

командованию военно-космическими силами имперской Службы Безопасности". Дата

переподчинения отсутствует, номер приказа – тоже. – Пролистайте дальше, -

нетерпеливо сказал Роберт, – там есть том с грифом "ДСП", но он был взломан

еще до нас с вами. Посмотрите там. Баркхорн подчинился. Несколько секунд он

озадаченно молчал, и Ариф, не выдержав напряжения, выбрался из кресла: – Да

что там у вас? – Очень мило, – ответил Роберт, – корвет "Эридан-37", командир

– флаг-майор Валентайн Венцель, покинул стапели... Это неинтересно, вот:

стартовал с базы... Миссия закрытого характера... Финиш прибытия – точка