Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 148 (всего у книги 197 страниц)

взорвется?

 – Что значит – должна? – спросил Неллинг.

 – Я спрашиваю, господа, что будет, если она взорвется?

 – Когда? – поджала губы Скляренко.

 – Не сегодня, я думаю.

 – Тогда нам лучше заводить моторы заранее. "Лина" придавалась всем

крупным истребительным соединениям и всегда шла в мощнейшем охранном ордере

– у нас за ее уничтожение сразу давали "Рыцаря". Генератор использовался для

приведения бустер-бумерангов в боевое положение. Если он грохнет, половина

планеты скроется в пламени.

 Даль с яростью раздавил недокуренную сигару и повернулся к интеркому.

 – Охранную роту – полное снаряжение, готовность к вылету. Поднять всех

десантников, которые вызовутся участвовать в боевой операции. Всех, кого

допустят врачи. Приготовить все "Корсары" и четыре "Хантера" для охранения.

Готовить оба инженерно-ремонтных катера, поднять специалистов. Старшего

унтера-интенданта – в салон командира. Вам, – он посмотрел на Касси и

Халефа, – придется участвовать в операции, хотя бы чисто формально. Этим вы

прикроете мою задницу. А потом, когда все закончится, я заставлю вас

написать большую кучу документов. А вас, майор, – мстительно прошипел Даль,

– я назначаю старшим врачом экспедиции. Идите получайте снаряжение.

 Эпилог

 ... И так, наша задача – полностью блокировать отсек с генератором,

перерезав все коммуникации, связывающие его с боевыми постами. Если это

окажется невозможным – блокировать внутренние помещения с помощью силовых

эмиттеров. Если по каким-то причинам нам не удастся и это, мы должны

рассредоточить по периметру котлована цепь стационарных эмиттеров

долгосрочного действия. Специалисты, оставшиеся на борту, будут поддерживать

с нами постоянную связь. Всем все ясно? По машинам!

 Андрей тронул за плечо Касси, улыбнулся и поднял вверх большой палец.

 – На таком ты еще не летала, – сказал он.

 Командир головного "Корсара", молодой розовощекий капитан, приглашающе

махнул рукой и скрылся в люке. Андрей ткнул Халефа в спину – тот,

ухмыльнувшись, быстро взбежал по трапу, вслед за ним последовала и Касси.

Огоновский задержался на верхней ступеньке, еще раз оглядел огромный дек, в

котором они находились. В восемь стремительных остроносых "Корсаров" Даль

загрузил почти полторы роты тяжеловооруженных десантников, всего около

двухсот человек. Андрей не сомневался, что мощи этих отлично натасканных

зверей хватит, чтобы разметать охранный гарнизон, размещенный возле

котлована, – сколько бы их там ни оказалось.

 – Я попросил командира, чтобы он разрешил нам занять место в пилотской

рубке. Идемте, ребята.

 Пригнувшись, Андрей миновал короткий тесный лаз и сдвинул в сторону

металлическую дверь. Вошедшая следом за ним Касси изумленно уставилась на

огромные стереоскопические экраны, покатый пульт с множеством дисплеев,

сенсорных узлов и парой рогатых штурвалов, торчащих из напольной консоли.

Командующий операцией десантный флаг-майор Гордон Голлоб подмигнул Андрею и

освободил ему место второго пилота.

 – Нет, – покачал пальцем тот, – вот ей.

 – Прошу, мэм, – поднял брови Голлоб. – Вы уже летали?

 – Она была пилотом, здесь, – объяснил Огоновский. – Если бы не ее

искусство, я вряд ли смог бы вернуться на борт.

 Первый пилот незаметно усмехнулся. Подождав, пока Халеф с Андреем сядут

на места резервных операторов, он коснулся клавиши запуска. За их спинами

тонко запел двигатель. Через несколько секунд его писк перерос в уверенный

сочный рев, и пилот пощупал проводок микрофона, торчащий у него под ухом.

 – Лидер готов.

 – Есть готов. Начинаю шлюзование.

 Насосы мгновенно высосали из дека воздух, и прямо перед носом катера

стремительно разъехались громадные ворота, открыв в броне стартовый коридор.

 Пилот потянул на себе штурвал, добавил тяги... и катер буквально

выстрелил наружу. Изображение на экранах перевернулось вверх ногами. Касси

широко распахнула глаза и машинально вцепилась в штурвал.

 – Нет-нет, – успокоил ее пилот. – У нас своя гравитационная установка.

Все будет в порядке. Он выровнял машину и полез в набор высоты.

 – Как, тебе нравится? – спросил Андрей, коснувшись плеча девушки.

 – Невероятно! – обернулась она. – Какая у нас сейчас скорость?

 – Большая, – ответил пилот. – Шесть с половиной скоростей распространения

звука в стандартных условиях.

 – Дай мне заднюю полусферу, – попросил Андрей.

 Пилот кивнул и коснулся какого-то сенсора на пульте. Часть левого сектора

стереоэкрана высветила широкий боевой полумесяц, идущий на некотором

отдалении за лидером – семь "Корсаров", два узких, как кинжалы, "Хантера" и

неуклюжие туши ремонтных катеров. Под ними стремительно улетали назад ватные

покрывала облаков, нестерпимо сверкающие на солнце.

 – Вы успеете выкурить сигарету, – сказал пилот, бросив взгляд на дисплей

навигационного вычислителя.

 Огоновский стянул с головы шлем и полез в наплечный карман. После долгого

воздержания сигареты казались ему сладкими, как мед.

 Пилот не соврал: через несколько секунд после того, как он погасил

окурок, машина резко провалилась вниз. На экранах заклубились облака, вскоре

сменившиеся ослепительным сиянием льдов. "Корсар" довернул влево, и Андрей

увидел черную дыру котлована. Мгновение спустя на земле возникли крохотные

оранжевые огоньки.

 – Зенитки, – флегматично заметил пилот. – Чем они стреляют?

 – Как чем? – поразилась Касси. – Снарядами!

 Наверное, крупнокалиберными! У них высота до двадцати лонов. Сейчас

ударят ракетами!

 – Ясно, – так же лениво отозвался капитан. – "Хантеры" – подавить

противовоздушную оборону противника. Остальные – на круг.

 Андрей увидел, как мимо их "Корсара" проскочили две узкие черные тени.

Почти вертикально упав вниз, штурмовики непосредственной поддержки прошлись

над котлованом – и вокруг него мгновенно вспухли десятки разрывов.

 – Оборона подавлена, – доложил приятный женский голос.

 – "Хантеры" – в круг, остальные вниз.

 "Корсар" пошел на посадку. Вокруг котлована уже бегали, суетились десятки

фигурок. Кто-то пытался тушить пожары и вызволять из пламени расчеты,

кто-то, – глядя в небо, испуганно размахивал руками, хватался за оружие...

Все восемь машин опустились практически одновременно.

 – Вы пока оставайтесь здесь, – распорядился Гордон, просунувшись в

кабину. – Мы сами разберемся.

 – Врубим круговой обзор, – решил пилот. – Кажется, нас ждет небольшое

представление.

 Из распахнутых десантных деков на снег летели черные фигуры солдат. Едва

оказавшись на белом фоне, они сами становились белыми – срабатывал механизм

автомимикрии. И сразу же, не утруждая себя построением в боевой порядок,

закаленные ветераны вступали в бой. Кругом мелькали вспышки очередей, падали

на снег одетые в желтое хабуранские стражники. Беззвучно лопнул,

превратившись в огненный шар, гусеничный вездеход с пулеметной спаркой на

маленькой башенке. Один из катеров, снова всосав в себя свою группу, взмыл в

воздух и перелетел на белую спину леггахского транспортника.

 – Все, теперь пошли, – сказал Андрей. – Закройте шлемы, они защитят вас

от случайной пули.

 – Удачи, – произнес капитан. – Надеюсь, вы развлечетесь на славу!

 В первые мгновения Андрей задохнулся от ледяного воздуха, пронзившего его

легкие. Через несколько секунд включился автомат подогрева, ему стало тепло

– оглядевшись, он увидел Халефа и Касси, уже подбежавших к самому краю

котлована.

 Прямо перед ними, на глубине в полдесятка метров, лежал сверкающий

равнобедренный треугольник, не менее пяти километров в длину и трех – в

ширину. С первого взгляда становилось ясно, что транспорт выдержал жестокий

поединок: во многих местах внешняя броня его спины была надорвана,

толстенные многослойные плиты обвисли вовнутрь, кое-как заделанные

временными пластырями. Наверное, этот корабль повторил судьбу "Парацельса",

отыскал Трайтеллар в качестве пристанища – но подняться в небо уже не смог,

навсегда оставшись здесь, среди бесконечной ледяной пустыни. При посадке его

двигатели выжгли во льдах и грунте яму, которая со временем стала его

могилой. Сейчас, по прошествии пяти столетий, о судьбе его экипажа можно

было только догадываться. Скорее всего все они медленно умерли здесь, среди

стали и пластика мертвого корабля, так и не докричавшись до своих – те уже

отходили, откатываясь под имперскими ударами все дальше и дальше, и судьба

одного носителя никого не интересовала.

 "Еще одна ужасная тайна давно забытой войны, – подумал Андрей. -

Интересно, сколько тайн наплодит война теперешняя?" – Мне нужно туда, -

уверенно произнес Халеф.

 – Туда? – удивился Андрей. – Зачем? Там нет ничего интересного – просто

древний склеп, наполненный мумиями. Десантники справятся без нас.

 – Нет, – юноша упрямо боднул головой, настаивая на своем, – мне

обязательно нужно туда.

 – Ну ладно...

 Недоуменно пожав плечами, Андрей вызвал командира ближайшего к ним

катера, который уже заканчивал принимать на борт своих десантников. Через

минуту рядом с ними завис "Корсар" с выпущенным трапом. Огоновский подсадил

Касси – последняя ступенька не доставала полметра до земли, – запрыгнул сам

и протянул руку Халефу. Катер поднялся чуть выше и плавно опустился на

древнюю белую броню.

 По кораблю уже бегали десантники. В сотне метров от катера Андрей увидел

мощную фигуру флаг-майора Голлоба, вокруг которого толпились молодые

офицеры.

 – Идемте к ним, – предложил он. – Кажется, там что-то происходит.

 Металлокомпозит, хоть и проеденный космической пылью, все еще сохранял

свою прежнюю гладкость и неприятно скользил под ногами. Верхняя часть

треугольного блина была чуточку покатой – чертыхаясь, Андрей взял Касси за

руку и указал ей на далекий край котлована: – Я не вижу, докопались ли они

до конца, но если да, то глубина тут больше километра.

 – Не докопались, – усмехнулась Касси. – Я не думаю, что Хабуран роет эту

яму целых сто лет. А за меньший срок это маловероятно. Может быть, с вашей

техникой такое и возможно, но с нашей – нет.

 Андрей оглядел огромные присыпанные снегом горы, которые окружали

котлован, – то был грунт, вынутый вокруг звездолета, и понял, что Касси,

конечно же, права. До днища они не дорылись, да и какая в том была нужда?

По-видимому, в корабль можно проникнуть и сверху, через резервные шлюзы,

деки или какие-нибудь сервисные люки. Работа проделана поистине адова – и

все для того, чтобы в итоге активировать генератор и разрушить половину

планеты.

 – Не понимаю одного, – пробормотал он себе под нос, – как им удавалось

все эти годы поддерживать режим секретности? При таком-то уровне работ, при

таком расходовании ресурсов...

 Рядом с огромным Голлобом испуганно щурились трое мужчин, одетых в теплые

синтетические парки и высокие, отороченные мехом сапоги. Одного из них

держал за шиворот еще более громоздкий, чем Голлоб, майор в совершенно

феерическом наряде – черный, стилизованный "под древность" шлем с рогами,

алый плащ, под которым виднелись матово-черные доспехи, украшенные красной

гравировкой, высоченные, под самую задницу, ботфорты – в последние годы в

Конфедерации успешно возродилась старинная имперская мода: известные,

заслуженные десантные рубаки заказывали себе нештатное снаряжение,

обладавшее всеми характеристиками уставного, но разительно отличавшееся от

него внешне. В элитных подразделениях можно было встретить громил, от одного

вида которых становилось не по себе – со всякими там рогами, крыльями,

волчьими головами и прочим. Один из таких бойцов, по-видимому, оказался в

госпитале "Парацельса" и сейчас готовился вытрясти душу из несчастного

хабуранца.

 – Как успехи, Гордон? – поинтересовался Огоновский.

 – А, это вы, док... познакомьтесь, господа: майор Огоновский, основной

виновник всей этой забавы.

 – Наслышан. – Громила в рогатом шлеме элегантно перекинул своего пленника

в левую руку и протянул Андрею чешуйчатую металлическую ладонь: – Майор

Пампуха. Кажется, док, нам нужна ваша консультация.

 – Коллега Пампуха нервничает, – иронично шевеля бровями, объяснил Голлоб.

– По словам захваченного офицера, эти трое – главные инженеры, которые

занимались непосредственно кораблем. Но они почему-то никак не желают

отвечать, как пройти к генератору.

 – А они, собственно, знают, что это генератор?

 – Отвечай, скотина, ты знаешь, что это генератор? – заревел Пампуха.

 – Какой генератор? – простонал несчастный инженер. – О чем вы говорите?

 – Вот что, кончайте ломать комедию, – решил Голлоб. – Сейчас я свяжусь с

нашими консультантами и поинтересуюсь, что да как. Насколько я понял, эта

дама, мэм Скляренко, свое дело знает. Лучше спросите у него, есть ли в

корабле люди.

 Неожиданно Андрей почувствовал, как кто-то тянет его за рукав куртки.

Обернувшись, он увидел Халефа с довольно странным выражением на лице.

 – Нам нужно вниз, – едва слышно прошипел тот. – Скорее, пока они не

наделали дел.

 – Что ты мелешь? – не понял его Андрей. – Вниз? Вот еще, полезу я в этот

склеп...

 – Верь мне... верь мне, я все объясню. Неизвестно почему, но Огоновский

поддался убежденности, звучавшей в голосе парня.

 – Эй, – позвал он одного из инженеров. – Где проход... или шлюз – как вы

проникаете вовнутрь?

 – Там, – испуганно махнул рукой тот. – Вон, видите, где ограждено? Там

главный вход. Дальше коридоры, капсулы...

 Сверкая глазами, Халеф почти бегом бросился к красной металлической

оградке, видневшейся неподалеку от них. Андрей последовал за ним.

 В разрыве брони – очевидно, хабуранские "спецы", не найдя шлюза,

ухитрились прорубиться через внутренний пластырь – был установлен небольшой

стакан подъемника. Спрыгнув вниз, Халеф уверенно положил руку на рычаг и

крикнул: – Ну? Ты со мной?

 – Да ты спятил, – пробурчал Андрей, спускаясь к нему. – Ты что, любишь

лазить по гробницам? Да ты видел хоть раз инопланетянина, да еще истлевшего?

Ты блевать будешь за горизонт, клянусь тебе...

 Халеф его не слушал. Проехав десяток метров в толще брони, подъемник

остановился. Перед ними был узкий, круглый S-сечения коридор, под потолком

которого тянулись провода с яркими электрическими лампами.

 – Все дело в электоромагнитных явлениях, – заговорил Халеф, сворачивая

направо, в сторону центра корабля. – Молния, ударив в твой катер, разорвала

уже сотканную ткань мироздания, по ней пополз разрыв, ты понимаешь? Но пока

еще он не очень широк. Если мы еще раз призовем на помощь электромагнитный

феномен, то разорвем плащ судьбы напополам.

 – Господи, да что ты несешь? – возопил Андрей, еле поспевая за бегущим

Халефом.

 – В этом корабле нет электричества... то есть оно не использовалось его

создателями. Зато есть временная проводка, которую проложили хабуранцы. Она

поможет нам.

 Халеф остановился перед выпуклой круглой дверью, перекрывающей коридор.

Замерев рядом с ним, Андрей услышал слабые голоса, доносящиеся до них через

пластик.

 – Там люди, – сказал он, взводя свой излучатель.

 – Да... – отозвался Халеф, мрачнея. – Слушай... мне дали эту штуку, а как

пользоваться, не сказали. Покажи. – И он вытащил из кобуры стандартный

десантный "Вальде".

 Андрей машинально продернул ушки затвора и вернул оружие юноше.

 – У тебя сто выстрелов. Стрелять будешь очередями... а лучше – укройся за

моей спиной. Если что, мы успеем дотащить тебя до "Парацельса", но лучше без

этого. Но как открыть дверь?

 – Очень просто, – буднично хмыкнул Халеф и налег на центральный выступ.

 Дверь медленно покатилась вбок. Едва перед Андреем открылась щель шириной

в полметра, он вскинул излучатель и придавил собачку спуска.

 В просторном, не менее десятка метров в поперечнике, круглом зале

находилось трое мужчин и одна женщина, все в одинаковых серых комбинезонах,

увешанных какими-то приборчиками. Женщина, успевшая поднять короткий

автомат, рухнула первой. Следом за ней, фонтанируя кровью, улетел за

временные пульты один из мужчин. Остальные, визгливо вопя, попадали на пол и

закрыли руками головы.

 – Слава богу, – пробормотал Андрей, входя.

 Очевидно, это был какой-то координационный пост. Вдоль синих стен

наплывами тянулись неровные, переливчатые узлы управления, рядом с которыми

стояли выросшие из пола почти горизонтальные кресла операторов. Сейчас,

конечно, все это было мертво – зато светились белые шкафы с аппаратурой,

притащенные в корабль хабуранскими учеными.

 – Изучали они, – с неожиданной яростью сказал Огоновский. – Вот кто-то и

доизучался, с-суки.

 Один из мужчин, услышав его голос – транслинг был включен, – попытался

встать на ноги, но тотчас же получил удар тяжелого десантного сапога.

 – Лежать, мр-разь! Куда нам дальше, Халеф?

 – Мы на месте.

 Не глядя, чем занят его товарищ, Андрей отшвырнул в сторону два автомата

и облокотился на какой-то пульт.

 – Прошу ретранслятор, – произнес он, включая рацию. – Майор Огоновский,

прошу "маму".

 – "Мама" на линии...

 – Командир, говорит майор Огоновский. Мне нужна консультация майора

Скляренко.

 Даль даже не удивился. Через пару секунд в ухе Андрея раздался мелодичный

женский голос: – Да, доктор?

 – Я нахожусь на одной из верхних палуб, где точно – сказать не могу.

По-видимому, это какой-то важный узел управления. Круглый зал, метров

десять-двенадцать, по периметру – пульты...

 – Цвет?

 – Цвет зала? Да вроде синий...

 – Это резервный пост главного энергетика корабля. Постарайтесь ничего там

не трогать, это может быть опасно. Как вы там вообще оказались?

 – Это неважно... видите ли, тут местные научные работнички понатащили

всякой аппаратуры и, кажется, пытались подключиться к бортовой

энергосистеме...

 – Огоновский, ничего там не трогайте! Этот отсек нужно полностью

изолировать, а внешнее электропитание – отсечь... вы меня поняли?

 – Разумеется, мэм...

 Краем глаза он увидел, как Халеф, надев толстые резиновые перчатки,

роется в одном из белых хабуранских шкафов. Вот он сильно дернул за что-то и

повернулся к нему с оголенным кабелем в руке.

 – Теперь – спокойно, – произнес юноша. Его глаза были белыми от волнения.

 – Что ты хочешь сделать? – рванулся к нему Андрей, но было уже поздно -

бен Ледда с размаху воткнул кабель в ближайший к нему энергопульт, с

которого уже была снята верхняя панель.

 В глубине пульта здорово бахнуло, Андрей ощутил, как запахло озоном. На

секунду свет в зале погас, но тотчас же вспыхнул снова, уже, правда, не так

ярко, как раньше.

 – Все

 Халеф брезгливо бросил на пол кабель и стянул с рук перчатки.

 – Что... ты... сделал? – прошептал Андрей, едва шевеля синими от ужаса

губами.

 Каждая клеточка его тела ждала, что сейчас, вот прямо сейчас, вот в этот

миг в генераторе начнется необратимый процесс перерождения энергии и

аннигилирующая волна из корабля ударит во все стороны, сметая на своем пути

моря, леса, города... но ничего не происходило. Только потрескивало что-то в

том Щкафу, из которого Халеф выдрал свой кабель.

 – Я воспользовался возможностью создания электромагнитного феномена, -

кривя в ухмылке губы, ответил Халеф. – Сейчас мы вылезем наверх, и я стану

пить арру. У тебя есть арра?

 – У меня есть коньяк, – машинально отозвался Андрей, который все еще не

мог прийти в себя. – Откуда ты... все это?

 Халеф похлопал себя по груди.

 – Манускрипт, – сказал он. – О нас с тобой там не сказано ни слова, зато

про электромагнитные феномены – очень много. Только мы никому не расскажем,

хорошо? А они пускай блокируют, что хотят. Нам ведь все равно никто не

поверит...

 – Бред, – мрачно вздохнул Андрей.

 По дороге наверх их едва не обстреляли десантники, а грозный майор

Пампуха, тащивший на своем горбу силовой эмиттер, обматерил Огоновского и

пообещал нынче же вечером стребовать с него бутылку виски – чтоб не шлялся,

где не надо. Андрею было плевать на ругань майора.

 Лишь поднявшись на поверхность, под свет холодного северного солнца, он

увидел, что с ног до головы обляпан кровью своих жертв.

 – Ты спрашивал меня, на кой черт я все это делал, – задумчиво проговорил

он, протягивая Халефу флягу с коньяком, – так вот слушай. Давным-давно на

материнской планете поклонялись такому богу – Эскулапу. Богов было много, но

этот – особый. Тот, кто служил ему, клялся все свои силы отдать спасению

других людей. Этот бог был покровителем врачей, а со временем он превратился

в символ. И у него, помимо всего прочего, был свой символ... тотем. Вот он,

смотри.

 И Андрей коснулся шеврона на своем плече – алого треугольника, в котором

свивались две змеи.

 – Но об этом, – усмехнулся он, – мы тоже никому не расскажем, идет?..

(#11)Алексей Бессонов Миры Конфедерации Сожгите всех

 Они припомнят нам все, что мы когда-либо сделали... и даже больше того.

 Банальная истина

 Глава 1

 Грязно-желтый туман, стелившийся над болотами, рассеялся только к вечеру,

да и то не до конца. В большом и немного аляповатом доме, украшающем собою

вершину плоского холма, весь день горели желтые огни, а из двух широких окон

второго этажа лился и вовсе странный ярко-белый свет, широкой полосой

разрывавший тяжелый, влажный сумрак. Окна погасли незадолго до заката.

Проходивший мимо шахтер услышал, как стукнули, раскрываясь, оконные рамы и

чей-то усталый голос произнес: – Теперь давайте его вниз. Завтра, если все

будет нормально, начнете вводить питательную смесь. Я думаю, что с

перистальтикой проблем у нас не возникнет.

 Шахтер удивленно пошевелил густыми седыми бровями: этот голос показался

ему смутно знакомым, но он долго не мог вспомнить, кому же он принадлежит.

Старик был крепко навеселе, и события прежних лет чуточку размазывались в

его памяти. Наконец, вспомнив, он хлопнул себя по лбу, его моложавое лицо

осветилось радостной улыбкой, и он круто повернул в сторону аллеи, что вела

ко входу в усадьбу.

 На пороге дома шахтер немного замешкался, оправил на себе куртку и с

неожиданной для него робостью коснулся сенсора звонка. В холле слабо

прошуршали чьи-то легкие шаги. Дверь открыла строгая, даже суровая женщина в

темном брючном костюме, ? – Слушаю вас, мастер...

 – Я это... тут дело такое – шел вот, услышал... доктора бы мне.

 – На что вы жалуетесь, мастер? – На него смотрели внимательные темные

глаза, от которых старик совсем оробел.

 – Да я вот... я доктора повидать хотел. Мы-то с ним раньше, знаете,

вот... в общем, раньше я его знал. Вот только жил-то он не здесь, а в

Змеином логе, но уж голос-то его я ни с чьим другим не спутаю!

 – Доктор только что после операции. Строгая дама уже собралась захлопнуть

перед гостем дверь, но ее остановил голос из холла: – Заходите, старина, я

не так уж и устал!

 Шахтер вошел в слабо освещенное помещение, вдоль стен которого лежали еще

не развернутые ковры и какие-то ящики, и с улыбкой бросился навстречу

коренастому мужчине с собранными в хвост волосами, одетому в операционный

комбинезон.

 – Мы уж не думали, что док Эндрю вернется! Столько времени-то прошло,

вроде и война, пропади она, закончилась, а дока нет и нет, что уж тут...

все, решили, убило его... Сэмми Палка все горевал: вот, говорит, беда-то,

док-то Эндрю пал, значит, в бою, а кто теперь детишек наших от лихорадки

спасать будет? А тут иду, слышу: ну точь-в-точь, док вернулся!

 – Привет, Джош! – засмеялся врач. – Ну, твой-то бас и я не забуду!

Прости, руки не подам, только помылся, да не до конца еще. Сейчас вот

переоденусь, пойдем перекусим. Бренда, проводите мастера Джоша в гостиную и

угостите его виски. Ужин, я надеюсь, готов?

 Бренда недовольно поджала губы. Ей казалось странным, что заслуженный,

прошедший всю войну врач, с которым она прилетела на эту планету для работы

по государственному контракту, панибратствует с простыми работягами. Но

командовал здесь, разумеется, он. Дав себе слово со временем покончить с

подобным непотребством, Бренда проводила поддатого деда в гостиную, вынесла

ему графин с виски и отправилась распоряжаться насчет ужина.

 Док Эндрю не заставил себя долго ждать: вскоре он появился в гостиной,

уже причесанный, в теплом вечернем камзоле, в глазах поблескивали знакомые

Джошу веселые искорки – так, словно и не было этой проклятой войны, отнявшей

у него годы, от первого ее дня до последнего...

 – Три дня как прилетел, – сообщил док старому шахтеру. – Только мы успели

операционную распаковать, а тут уже и язву привезли, слава богу, несложную.

 – А дома-то вашего старого уже нет, – печально улыбнулся Джош. – Снесли

его, когда учебный лагерь-то строили.

 – Знаю, – хмыкнул врач. – Ну давай, рассказывай: как сыновья твои -

воевали небось?

 Старик горько вздохнул и поглядел на графин, к которому он так и не

решился притронуться без хозяина.

 – Старший, который Билли, так сгорел он... в первый же год, вот как вас

забрали-то, так он и сгорел. Ни гроба, ничего – крест прислали в рамочке, да

компенсацию. Ну, что тут... поплакали мы, а оно понятно-то – война ведь,

куда уж тут. А младший, это Денька-то, так тот бегает – его в предпоследний

год забрали, так он-то, что тут! – лейтенантом пришел, весь в мундире, с

железякой своей. Сейчас уже свой-то малец у него, скоро полгода как. Хочет в

порт устроиться, вроде как кавалер, должны его взять-то, что тут! А скажите,

– Джош облизнулся, глядя, как доктор наливает ему полный стакан дорогого

желтоватого напитка, – а тот док, который Аксель, как он там? Вернется-то?

 – Генерал Аксель Кренц погиб через два дня после заключения мира, – тихо

сказал Эндрю. – Через два Дня, Джош...

 – Ах ты, будь оно все проклято! Аксель, он-то резковат бывал, зато уж и

лечил на совесть, что уж тут!... Давайте за упокой, что ли... генерал,

говорите? Как же это он так?

 – Да вот так, старик. Я и не знал почти до конца, – а он уже начмедом

корпуса был. Десантный корпус. Ну и погиб он, когда на их базу залетные

какие-то набросились, а он госпиталь спасать полетел. Давай за Акселя, Мало

таких, как он, было...

 – Война, – вздохнул шахтер, жмурясь от виски. – А порядки-то у нас теперь

новые, что тут! Когда лагерь-то строили, так Басюк, чтоб его, поднялся, о

как! Теперь, говорю, всей округой вертит как хочет. Что хочет, то и делает.

Коноплянку чуть не закрыл, с Маркеласом разругался, почти война там была,

что уж тут...

 – Вот так... – скривился доктор. – А я – то думал, что его призовут,

урода. Такие скоты обычно долго не живут, факт. Закон природы, если хочешь.

Либо сам по тупости сунется, либо в штрафчасть командир определит. А там его

храбрость до задницы, точно знаю. А что, шеф-попечитель, я слышал, новый

совсем?

 – Да тут же, когда военные власти-то появились, так и он. Назначили его

сразу же. А ничего он, ничего, тихий. Ни во что не лезет, сидит себе.

Правда, пьет, люди говорят – ну так разве то наше дело? Пьет шеф-попечитель,

так и что уж тут... он пьет, я не лезь. Я и сам могу, что мне...

 – Придется, конечно, представляться ему, – тихонько рассмеялся Эндрю. -

Ну ничего, я на Флоте так пить научился – куда там вашему попечителю!

 – Тяжело было-то? – осторожно спросил его Джош. Врач неопределенно

хмыкнул и посмотрел в окно, за которым уже почти совсем стемнело.

 – Да по-разному. Я вот горел-горел, а до конца сжечь они меня так и не

сумели. Акселя мне жалко, ты даже не представляешь. Я ведь всю войну не

знал, где он, что он... Потом уже, когда узнал, времени совсем не было, да и

до конца войны – рукой подать, это мы хорошо понимали. Раз только и

встретились. Думал, вот сейчас отвоюемся, выйдем, естественно, вчистую,

тогда и насосемся коньяку как следует. А оказалось...

 Джош скорбно вздохнул, поглядел на окутавшую болота темень и засобирался

домой.

 – Пойду я, док, а то ночью-то не здорово, что уж тут. Старуху обрадую,

док, скажу, старый приехал. Она, наверное, к вам и бросится, любит она вас,

все про Билли забыть не может, вы ж его тогда с того света вытащили, что

тут... вытащили, а он вот...

 Эндрю погладил старика по плечу, выбрался из кресла и подошел к высокому

шкафу, занимавшему почти всю стену гостиной. Распахнув одну из дверок, он

вытащил оттуда высокую зеленую бутылку: – Держи, старик, на дорогу. Здесь

такого не купишь.

 – Да что вы, док, как же это я...

 – Держи, держи. В память о сыне.

 Из глаз старого шахтера брызнули слезы. Пряча их от доктора, он быстро

прошел через холл и остановился возле двери, глядя на висящий на вешалке

китель.

 – Пойду, док, – повторил он, обеими руками тиская ладонь врача. -

Пойду...

 На темно-синем мундире золотилась погоны полковника медицинской службы

Флота

 Закончив ужин, Андрей Огоновский взял в руки высокую рюмку с коньяком,

нащупал в кармане камзола сигару и, набросив на плечи синюю шинель, вышел на

веранду. С болот потягивало давно привычной ему сыростью, легкий прохладный

ветер шевелил листья, покрывавшие старый, нелепый сад, окружавший его новый

дом. Раньше здесь жил спятивший флотский генерал – одинокий, брошенный

детьми, он сутки напролет писал многотомный труд, призванный опровергнуть

устоявшиеся стратегические традиции. Старый генерал умер в первый же год

войны, когда главное управление личного состава наотрез отказалось призывать

замшелого маразматика. Всю жизнь воевавший, до пупа увешанный крестами, он

тихо испустил дух за письменным столом – его нашли через несколько дней,

сидящего в кресле с погасшей трубкой в руке...

 Приняв решение возвращаться на Оксдэм, Ооновский связался с

представителями местной власти и запросил справку о состоянии собственной

усадьбы. В канцелярии шефа-попечителя смущенно замялись и предложили взамен

этот, ничуть не худший старый дом, все претенденты на который погибли в огне

войны. Огоновский понимающе вздохнул и согласился, тем более что холмы были

лучше низины, в которой он обитал раньше. По-быстрому решив вопрос с

продолжением гражданского контракта, он за свой счет закупил все необходимое

оборудование и вылетел на Оксдэм – проблема с оборудованием заключалась в

том, что формально он все еще числился во Флоте; приказ об увольнении

ожидался со дня на день. В кадрах долго умоляли его подождать хотя бы

полгода, поскольку командование хотело произвести его в генеральский чин, но

не хватало проклятого ценза. Андрей плюнул и на ценз, и на лампасы -

договорившись обо всем с начальником кадровой службы своего корпуса, он

собрался и улетел. Не то чтобы ему так надоел Флот, но...

 Он не мог не вернуться сюда. Причин было несколько: во-первых, годы,

проведенные среди этих неласковых болот, во-вторых, отсутствие каких-либо

иных корней и полное нежелание семьдесят (а то, глядишь, и больше!) лет

сидеть где-нибудь на Авроре в качестве пенсионера-генерала и, наконец, -

Аксель.

 В течение всей войны они смогли поговорить друг с другом только раз,

когда Кренц прибыл на базу, занятую крылом Андрея.

 – Вернешься? – это было первое, что спросил у него Аксель.