Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 181 (всего у книги 197 страниц)

 – Я знаком почти со всеми, – кивнул немного успокоившийся наместник. – Доктор Белласко… очень великодушный человек. Если он пообещал остаться, значит, так и будет.

 – Так ступайте и ищите. И начинайте прямо сейчас.

 Мокоро бросил испуганный взгляд на своего владыку, но тот, уже поняв, в чем дело, ответил ему коротким резким жестом. Наместник вскочил на ноги, поклонился и опрометью метнулся прочь из зала.

 – Он вовсе не болван, – с горечью произнес Осайя. – Но обстоятельства! Вы должны понимать…

 – Да все мы понимаем. У нас, видишь ли, тоже имеются некоторые обстоятельства, о которых мы не сказали тебе сразу.

 – М-мм? – Почтительнейший Сын заметно напрягся, пальцы правой руки чуть пристукнули по столешнице.

 – Ты помнишь, при каких обстоятельствах нам стало известно о том самом Пророчестве?.. ты помнишь подземелье с проектором? Я тогда еще понял, что мы

 находимся рядом с периодически включающимся межпространственным порталом. Кажется, мы говорили с тобой об этом на борту «Парацельса». Ты не забыл?

 – Их много, – качнул головой Осайя, становясь вдруг задумчивым. – Да, видимо, их много. Но они мертвы, не так ли? Их давным-давно не используют. А?

 – Один из них самопроизвольно включился в твоих владениях, – стараясь глядеть ему в глаза, сообщил Огоновский. – И поэтому мы здесь. Портал несет опасность – там, на той стороне, живут разумные. И они с кем-то воюют. Мы должны попытаться понять, оценить уровень этой опасности. Разузнать, что мы можем сделать… ты слушаешь меня? – спросил Андрей, видя, что владыка упорно смотрит в угол зала.

 – Самопроизвольно, – повторил Осайя. – Может быть.

 – У тебя есть какие-то подозрения? – подался вперед Огоновский.

 – Один из моих помощников, принимавший участие в первом этапе работ по аэродромам, рассказывал мне, что пастухи, живущие в предгорьях, будто бы видели каких-то людей, не похожих на наших. Людей в странной одежде.

 – Людей? – переспросил Огоновский и коротко глянул на Ланкастера. – Именно людей?

 – Да, людей в какой-то военной форме, что ли. У нас давно уже не носят никакой формы. Я подумал, что это мог быть отряд из Платто-Хуско – какая мне разница, все равно у нас нет и намека на пограничную стражу. Но все-таки это сообщение почему-то запало мне в голову, не забылось… до Платто-Хуско слишком далеко. Конечно, их могли забросить авиацией, но что бы они там, в горах, искали?

 Огоновский помолчал, ожидая, что скажет Ланкастер, но тот выглядел по-прежнему безразличным. Очевидно, подозрительному гренадеру не хотелось вмешиваться в беседу раньше срока.

 – В общем, – Андрей вздохнул, – наше присутствие здесь – всего лишь прикрытие для флаг-майора Чандара, являющегося на самом деле исследователем из Службы Безопасности Конфедерации. Ты должен знать – мы здесь в основном ради твоей же безопасности. Но есть и еще одно обстоятельство, которое нам необходимо обсудить прямо сейчас, пока нас никто не слышит…

 Обычный в этих краях сильный утренний ветер, сегодня, кажется, окончательно впал в буйство бессмысленной ярости, то волнами хлестая по ярко-зеленому травяному ковру с обеих сторон взлетно-посадочной полосы, то вдруг ударяя тугим холодным кулаком по лицам стоящих на аэродроме. Начальник дежурной смены Рузри, вышедший вместе с остальными свободными офицерами встречать давно ожидаемого гостя, пожалел о том, что не захватил с собой летный шлем: его прозрачное пластиковое забрало сейчас было бы очень даже кстати.

 Приближавшийся с запада гул старомодных турбин перешел в рев, и вот над далеким темным массивом леса появился силуэт двухмоторного бомбардировщика. Выпустив шасси, самолет плавно коснулся полосы и заскользил по серой бетонной ленте. До чутких ушей Рузри донесся короткий писк тормозов. Длиннокрылая серая машина свернула с полосы на поле аэродрома и наконец встала напротив главной вышки. Огромные четырехлопастные пропеллеры совершили еще несколько оборотов, после чего наконец замерли. Из брюха бомбардировщика выпала легкая пластиковая лесенка.

 Ежась от лезущего под теплую куртку ветра, Рузри решительно зашагал вперед.

 По трапу скользнула стройная фигура в черном комбинезоне. Рузри уже знал, кто это. Вот она вышла из-под крыла самолета и неторопливо двинулась навстречу офицеру. У Рузри на миг перехватило дыхание. Она была не просто обольстительна, нет, она могла свести с ума одним своим взглядом. Рузри уже доводилось встречаться с леди Суинни, и всякий раз он прикладывал немалые усилия, чтобы не пасть ниц к ее ногам. Приблизившись, Рузри прижал к затылку уши в жесте немого подчинения и произнес, слегка глотая от возбуждения гласные:

 – Пр-рветствую вас, моя леди…

 Суинни ответила ему короткой молчаливой улыбкой. Попятившись, Рузри пропустил ее вперед себя и засеменил рядом, трепеща в едва уловимом облаке цветочного аромата ее духов.

 – Надеюсь, вертолет уже готов? – заговорила леди, когда они подошли к группе офицеров, застывшей у входа в башню.

 – Я не смею отговаривать вас, моя леди, – простонал Рузри, зная, что он обязан сказать все это – несмотря на то, что ответ известен заранее, – но все же позволю себе напомнить вам, что прошло так много времени… и что все предпринятые нами поиски не дали решительно никакого результата.

 Леди Суинни повернулась к нему. Ее рот растянулся в понимающей улыбке.

 – Но вы знаете и то, что я не стала бы беспокоить вас без достаточно веского повода. Тело моего мужа не было предано Родовому Огню. Более того, оно не было предано никакому огню, и я знаю это. Я чувствую, и вы хорошо понимаете меня. Меж тем, мои обязанности предполагают исполнение последнего Долга в любом случае, даже если в итоге класть на костер меня – будет уже некому…

 Рузри кивнул. Уши снова прижались к затылку, на сей раз уже помимо его воли. Если бы его бывший командир и наставник Владетель Шерро сгорел вместе со своим бомбардировщиком, молодая леди не примчалась сюда, настаивая на продолжении поисков. В ее роду некоторые умения передаются по наследству, и спорить с этим бессмысленно. У нее остался Долг, и она его исполнит вот что бы то ни стало.

 Злой ветер играл короткой серебристой шерстью на ее лице…

 – Выкатывайте! – рявкнул Рузри своим подчиненным и отвернулся.

 В открытом уже ангаре взвыл тягач. Вслед за его тупой мордой на поле выплыл небольшой четырехместный вертолет с подвешенными к оружейным пилонам дополнительными топливными баками.

 – Надеюсь, что скоро смогу поблагодарить вас за оказанную помощь, – отрывисто произнесла леди Суинни и почти бегом бросилась к винтокрылой машине.

 Хлопнула дверца пилотской кабины. Водитель тягача поспешно отцепил трубу жесткой сцепки и отвел тягач в сторону. Рузри услышал щелчок предпускового нагнетателя, потом свист – и несущий пропеллер начал разгон. Дернувшись, завертелся хвостовой винт. Спустя пару секунд вертолет неторопливо взмыл в воздух и на малой высоте пошел к юго-востоку. Внутри Рузри что-то оборвалось.

 – Что вы тут встали? – прикрикнул он на мнущихся с ноги на ногу офицеров. – Заняться нечем?..

 И снова она была в небе одна.

 Помощники ей не требовались: Суинни знала, что либо найдет тело своего мужа и вручит его примиряющему с прошлым пламени, либо – подносить зажигалку к костру, сложенному для нее, не придется, потому что она уйдет вслед за ним своей волей, а в таких случаях мертвецов не сжигают… их предают проклятью. Но проклятье не пугало ее. Слишком многое связывало ее с Шерро, назвавшим ей свое первое имя, доверившим ей те закоулки души, о которых не принято говорить даже в минуты откровенности, что приходят порой после кружки туманящего дайри. Она была слишком молода для него, уже вступившего в возраст высшей ответственности: выждав траур по первой жене, он должен был подобрать себе вдову примерно своих лет, но Шэрро поступил иначе, и не красота юной Суинни стала тому причиной.

 Род Суинни терялся в сумрачной паутине веков. Двое ее предков были первыми, кому удалось вступить в диалог с юнграми, обрушившимися на их мир два столетия тому подобно удару секиры. Благодаря им юнгры были поняты, что послужило поводом для прекращения кровопролития, а позже, когда их уход стал неизбежностью, именно дед Суинни смог убедить последних из числа обреченных отдать долг, поделившись уже ненужной им силой. Многие из ее предков умели видеть Сущность Вещей – кто бросая камни, способные складываться в узор вероятностей, кто погружаясь в короткий черный сон, уносящий душу за пределы видимого мира.

 Некоторые из этих умений проявили себя в крови Суинни. Взрослея, она постепенно замечала, что способна видеть и, главное, – ощущать намного больше своих сверстников. Союз с Шэрро усилил ее дар, словно бы сняв с глаз затемняющую пленку, что мешала насладиться истинными красками мира. Но до того еще, будучи всего лишь ребенком, Суинни уже видела в небе всплески той непостижимой силы, которая породила Дымный Перевал.

 Он появился, когда Суинни только-только вступила в Пору Открытых Глаз. Владения ее матери, где она провела детство, находились недалеко от того проклятого места, которое однажды, вспухнув над закатным солнцем седым мостом из густого, шевелящегося тумана, выплюнуло на цветущую равнину орды жестоких безволосых пришельцев. Суинни навсегда запомнила столбы дыма по горизонту – то горели усадьбы соседей, – и ужас бегства, непонимания, отчаяние судорожной попытки обмануть невесть откуда пришедшую смерть.

 Они называли себя лусси, и любые попытки понять их вели в никуда. Набеги повторялись, их отбивали, не позволяя безволосым дикарям отходить от Перевала слишком далеко. Никто, ни один ученый не мог объяснить, откуда они приходят и что ищут. Дымный Перевал появлялся – и некоторое время спустя из него выходили новые и новые тысячи лусси. Плодородная некогда равнина превратилась в навсегда выгоревшую проплешину на теле мира, заваленную обломками их бронемашин.

 А потом случилось страшное – Перевал принялся «мигрировать», возникая то в одной, то в другой точке. Вскоре выяснилось, что «миграции» никогда не выходят за границы некоей условной окружности радиусом в тысячу утт. Целая страна превратилась в один сплошной военный лагерь. Ученые обратились к знаниям, полученным некогда от юнгров, чтобы создать новые типы вооружений, позволяющие уничтожать прорывающиеся отряды лусси как можно быстрее. А некоторое время спустя Шэрро, управляя новейшим бомбардировщиком с огромной дальностью полета, первым прошел через Перевал, оказавшись на «стороне» безволосых. Принесенная им информация шокировала. Там, «у них», был тот же мир, те же реки и океаны, но – совсем другие города, почти полное отсутствие лесов, изуродованный ландшафт и отравленный ядами воздух.

 Но главным стало понимание того, что лусси не могут принадлежать ни одному из этих «зеркальных» миров, понимание, к которому пришли специалисты-биоконструкторы. Значит они, как и юнгры, являются порождением Пространства? Но уровень их машинерии никак не соответствовал уровню тех же юнгров, способных строить звездолеты, покоряющие бездну в десятки световых лет. Постепенно о лусси стало известно больше, однако жутковатая загадка их происхождения оставалась неразгаданной.

 И вот Шэрро не вернулся из боевого вылета…

 Суинни с абсолютной ясностью ощущала, что тело мужа находится где угодно, но только не за Перевалом. Нить, связывающая их, не прервалась окончательно. Но где-то там, на самом горизонте ощущений Суинни, тяжело ворочалось нечто, что она не могла контролировать. Какой-то сгусток неведомого, мешающий ей протянуть импульс своего взгляда к месту, где перестало биться сердце владетеля Шэрро.

 Она шла на юго-восток, ощущая, как в спину дует невидимый и непостижимый ветер, указывающий ей путь. Топлива должно было хватить на очень долгую дорогу.

 За два часа до заката Суинни пересекла границу Зоны Перевала. Высоко в небе промелькнул силуэт патрульного разведчика, но тревожить ее не стали: командование уже уведомили о полете вдовы владетеля Шэрро. Вертолет Суинни мчался на небольшой высоте – вокруг, насколько хватало глаз, густым серо-зеленым ковром лежали бесконечные дикие леса. Сожженная в битвах с лусси равнина осталась справа и позади нее, и в какой-то момент у Суинни защемило сердце, ведь именно там когда-то она жила с матерью, там, выйдя вечером в поле, она всей грудью вдыхала густой, насыщенный тысячами ароматов, закатный ветер. Но перед глазами вдруг возник Шэрро, в ноздрях коротко щекотнуло манящим запахом его сильных рук, и Суинни отослала память детства прочь.

 Она смотрела в прозрачное небо…

 Что-то черное возникло вдруг над безмятежным горизонтом. Что-то, похожее на клубок черных ниток, висело в небе, едва не соприкасаясь с бурой линией леса. Выстрел зенитки? Но «клубок» не думал растворяться в воздухе, да и нет в этом районе зениток… Что-то слабо укололо Суинни в затылок. Она увеличила скорость. По мере приближения черный шар утратил четкость очертаний, превратившись в облако, недвижно висящее над верхушками деревьев. Это не могло быть Перевалом. Но теперь Суинни знала – Шэрро там… и в ее сердце не было ни страха, ни сомнений. Лопасти вспороли черноту, и через мгновение наступила тьма.

 Суинни не сразу осознала, что темнота вокруг – вовсе не мрак на дороге в Ничто, а всего лишь… ночь! Сквозь верхнее стекло кабины виднелись далекие звезды. Суинни глянула вниз – похоже, под ней был все тот же лес, разве что несколько более редкий, чем дома. Все приборы работали нормально, странный переход никак не сказался на ее машине. Потянув ручку управления, она набрала высоту в два утта и осмотрелась. На западе высились далекие горы. Там, в ее мире, в этом месте тоже находился огромный горный массив, но, похоже, здесь он оказался намного выше… и нигде, решительно нигде она не видела ни единого огонька: значит, это не мир лусси.

 Но что тогда?

 Суинни ощутила, как подобрался ее живот. Она развернула вертолет, включила прожектор и поискала загадочный черный шар, являющийся, несомненно еще одним невесть откуда взявшимся Перевалом. Но его нигде не было… Тогда Суинни снова поймала дующий в спину ветер, пообещавший привести ее к мужу, и помчалась вперед.

 Вскоре она сбросила два из четырех подвесных топливных баков. Впрочем, на возвращение горючки хватало с избытком. Хуже было другое: вертолет вошел в облачность. Попытки подняться выше не привели к желаемому результату, везде было одно и то же. Понимая, что до рассвета видимость не улучшится, Суинни решила подыскать место для посадки. Снижаясь, она постоянно контролировала показания высотомера. Спереди и внизу плескалась угрожающе густая тьма, которую не мог пробить луч прожектора. Неожиданно впереди показался просвет, мелькнули верхушки деревьев… и страшный удар погрузил Суинни в пустоту.

 …Впрочем, постепенно пустота наполнялась. Вот Суинни услыхала голос матери, далекий и глухой, словно из-под земли, потом она увидела сверкающий шар солнца, висящий прямо у нее над головой. Затем она ощутила руки… чьи-то руки, бережно приподнимающие ее за плечи – и первым по вернувшемуся сознанию ударил запах.

 Запах лусси!

 Содрогнувшись от неосознаваемого еще ужаса, Суинни открыла глаза и застонала. Над ней нависал лусси… правда, запах его отличался от отвратительной, насыщенной ненавистью вони, которую расплескивали вокруг себя те лусси, что удавалось захватить в бою живыми. Суинни не раз видела их – шипящих в бессильном зверином бешенстве, способных, казалось, согнуть одним своим взглядом. Этот лусси пах совершенно иначе. Эмоциональная составляющая его запаха выглядела и вовсе непривычно для Суинни: тепло и легкая тревога сопереживания. Но этого не могло быть! Волнуясь, Суинни непроизвольно прижала уши к голове. Теперь она пыталась воспринять всю гамму запахов, исходящих от странного лусси.

 Запах тела, обычно бьющий от лусси на значительное расстояние, ощущался очень слабо, зато сильно пахло кожей какого-то незнакомого животного, разнородными искусственными материалами и металлом. Да и внешне этот лусси отличался от виденных Суинни убийц. Лицо его было не коричневым, как у тех, а, скорее, молочно-розовым, к тому же и одежда совсем не походила на их пятнистые балахоны: он был одет в гладкий черный комбинезон со множеством накладных элементов – массивный наплечник, широкий пояс, на котором висели несколько небольших сумочек. Взгляд Суинни скользнул ниже и остановился на большой черной кобуре, из которой виднелась рукоятка какого-то оружия. Она с шумом втянула в легкие воздух.

 Присевший рядом с ней лусси раскрыл рот, и Суинни ощутила непонятную слабость во всем теле: внутри нее говорил мягкий, немного озабоченный голос:

 – Должен работать… ее мозг использует совершенно те же способы обработки информации, что и наш с вами.

ГЛАВА 5

 Плоская желтая степь скоро осталась позади, стоило пересечь неглубокую, но широкую реку с пологими песчаными берегами. Сопровождаемый парой колесных вездеходов с гвардейцами Осайи, танк неторопливо двигался по холмистой равнине, заросшей высокими травами. То справа, то слева появлялись и уплывали прочь темные пятна озер.

 – Наверное, здесь неплохая рыбалка, – заметил Ланкастер, посмотрев на владыку. – Странно, что край выглядит совершенно пустынным. Тут что, и раньше никто не жил?

 – Жили, жили, – мрачно ответил тот. – Если взять правее, то можем осмотреть развалины шахтерского городка – в горах были медные рудники. Там уже давно никого нет, по крайней мере по информации наместника провинции. Либо погибли, либо бежали… да и что бы они там делали? Для доставки руды нужен транспорт, а железнодорожные пути взрывали в первые же дни Солнцеворота. Так что… – и Осайя обреченно махнул рукой.

 – Мне кажется, лучшая охота может ждать нас в предгорьях, – донесся сверху голос Чандара.

 Флаг-майор сидел в верхнем люке связиста, высунувшись из танка по пояс, и внимательно глядел во все стороны.

 – Да, дичи пока что-то не видать, – согласился Ланкастер. – Но я и еду прямо в горы – там лес, можно для начала устроить привал где-нибудь в тенечке. Что вы скажете на это, Андрей?

 – Я не возражаю, – пожал плечами Огоновский. – Спешить нам, я думаю, совершенно некуда.

 Местность постепенно повышалась. Перемахнув сверкающий на солнце быстрый ручеек с каменистым дном, танк взобрался на холм и встал. Впереди чернела мрачная недвижная стена дикого, никогда не знавшего топора леса.

 – Остановимся пока здесь? – предложил Ланкастер. – Эта поляна достаточно велика для всех нас, а впереди, как видите, бурелом. Нет, я, конечно, пробьюсь через него, но стоит ли? По-моему, нам пора спешиться.

 – Если вы начнете ломать деревья, то ни о какой добыче нам думать не придется, – хмыкнул сверху Чандар.

 – Пожалуй, – задумчиво улыбнулся Андрей. – Да и то сказать, завтракали мы давно, и мой желудок настоятельно требует чего-нибудь жирненького. Давайте выгружаться, господа.

 Ланкастер заглушил двигатель и потянулся в кресле. Пока Норман и подбежавшие к танку гвардейцы выгружали из десантного дека ящики с провизией, он вытащил из упрятанного в переборке шкафа короткий и толстый черный кофр с парой ременных петель.

 – Что это у вас? – поинтересовался Чандар. – Или вы собрались охотиться при помощи тяжелого излучателя?

 – Вы полагаете, я столь неспортивен? По моему мнению, охота вообще не солдатское дело, – проворчал Ланкастер. – Ладно вам! Сейчас вы все увидите сами.

 Присев возле гусеницы на корточки, он распахнул кофр и извлек некий странный предмет, заканчивающийся изящным деревянным прикладом. Несколько быстрых движений, щелчок, – и Ланкастер выпрямился, держа в руках арбалет с электронно-оптическим прицелом. Чандар понимающе присвистнул.

 – Беру свои слова обратно, мой генерал, – улыбнулся он. – Это оружие настоящего охотника. Признаться, из такого мне стрелять еще приходилось. Вы часто охотитесь?

 – Я вообще не охочусь. Это давний подарок одного друга – если вы думаете, что я мастер лупить стрелами, то ошибаетесь: я захватил его по случаю, зная, что прикрытием операции станет сафари. Сейчас вот, кстати, и потренируюсь.

 – Постараюсь тогда идти позади вас, – хмыкнул в ответ ученый.

 – Вот-вот. А то, не дай боже…

 Гвардейцы ловко развели костер, и вскоре все было готово для обеда. Дичи, разумеется, пока еще не наблюдалось, зато консервы имелись в редком изобилии. Норман расставил вокруг складного стола легкие парусиновые стульчики, довольно прищелкнул пальцами – сервировка соответствовала стандарту дипломатического пикника, даже про скатерть он не забыл – и театрально поклонился Осайе, стоящему рядом с Огоновским:

 – Прошу, джентльмены!

 – Сразу видна школа дипкорпуса, – коротко рассмеялся Андрей. – Наши дипломаты, Халеф, всегда славились своим умением превратить банальнейшую пьянку в серьезное протокольное мероприятие. Впрочем, кто как, а я пока от спиртного откажусь. А то видывал я несчастные случаи на охоте. У меня не так давно двое проверяющих из столицы допились на охоте до того, что один отстрелил другому ухо. Надо ж было так попасть! Но зато когда оба протрезвели, то со стыда подписали мне все акты даже не глядя…

 – А ухо? – выпучил глаза Осайя.

 – А что им ухо? Подумаешь! Новое вырастет. Одним ухом больше, одним меньше…

 – Я смотрю, вы любите чиновничество, господин генерал, – заметил Норман.

 – Теперь, к сожалению, да, – покивал Огоновский. – У меня почему-то что ни день, то проверка. Раньше было намного проще.

 – Но тем не менее вы согласились на выборную должность.

 – Меня особенно и не спрашивали. Знаете, юноша, бывает так, что вам приходится принимать выбор других людей просто потому что вы не имеете собственного.

 – Золотые слова, – буркнул с другого конца стола Чандар, погруженный в грибной салат.

 Через пять минут Огоновский промокнул губы салфеткой и решительно поднялся.

 – С меня довольно. Если нагрузиться как следует, вам придется тащить меня на руках, а я, увы, уже не такой легкий, как когда-то.

 – Вы правы, – Ланкастер отодвинул тарелку. – Пора собираться: дело идет к полудню, и у нас осталось не так-то много времени. Я думаю, владыка, вашим гвардейцам лучше отправляться в город. Крупная дичь нас не интересует, а что-нибудь среднеразмерное мы допрем и так, на своем горбу.

 Чандар едва заметно кивнул. Краем глаза Огоновский уловил его движение и, отвернувшись в сторону, незаметно поморщился. Физик не нравился ему с самого начала. Не смотря на весь свой жизненный опыт, Андрей не мог ответить, почему: в конце концов, никто и не требовал от специалиста СБ какой-то особенной учтивости. Однако в психопортрете Чандара, прорисовывавшемся для него с большим трудом, Огоновскому то и дело чудилась некая беспринципность, способность действовать вне рамок привычной морали – и это изрядно пугало. Особенно в свете сложившихся обстоятельств. Андрей пытался убедить себя в собственной неправоте: ожидал увидеть классического ученого червя, а вместо того получил себе на голову энергичного и довольно сухого эсбэшника с вечно поджатыми губами – однако пока не выходило. Чандар ему откровенно не нравился.

 На распоряжения Осайи гвардейцы отреагировали поклонами и недолгой суетой. Откуда-то было извлечено длинное многозарядное ружье довольно устрашающего калибра, икрустированное по стали ствола золотыми узорами, и владыка объявил начало сафари.

 – Где-то я это уже видел, – заметил Ланкастер, с улыбкой глядя, как Осайя вешает ружье себе на плечо.

 – Что вы имеете в виду? – немного опешил тот.

 – Тип магазина, затвор, все это уже было, – усмехнулся Ланкастер, указывая рукой на плоский полукруг, висящий под стволом штуцера. – Могу вас поздравить, господа, человеческая история точно ходит по спирали. Перед нами неавтоматический вариант французского ручного пулемета «Шош» начала двадцатого века. Насколько я могу понять по затвору, все почти то же самое… только очередями не стреляет.

 – Стреляет, – вдруг покраснел Осайя. – А что?

 – Так, ничего, – махнул рукой Виктор. – Среди моих предков были французы, так что я могу гордиться. Но идемте же, джентльмены!

 Ребристые подошвы десантных сапог Андрея Огоновского упруго подмяли толстый слой подгнившей листвы, покрывающий склон. Пологий подъем не казался ему трудным, он с легкостью нес на себе облегченный вариант снаряжения генерала Десанта – лишь малая часть брони, минимум энергетики и почти полное отсутствие боеприпасов. Плоский рюкзачок медика, конечно, имел полную комплектность, но его масса практически не ощущалась, куда сильнее давили годы, проведенные в качестве сугубо гражданского человека. Глядя на ровно качающуюся перед глазами спину Ланкастера, Андрей вдруг с улыбкой подумал, что на настоящего десантного генерала он не потянул бы никак – и не возраст тому виной. Всегда другая роль… перед ним, играя роль некого авангарда, спокойно, словно они подходили к старой таверне, вышагивал настоящий генерал, гренадер, находящийся вне молодости или же старости. Даже умирая от старости, такие остаются полусумасшедшими профессионалами, способными вот так вот, слегка покачиваясь, неутомимо шагать вверх по склону в тяжеленных доспехах, до упора набитые батареями жизнеобеспечения и магазинами к излучателям…

 – Справа, сорок пять от точки стояния, – вдруг громко прошептал Чандар, – что-то крупное. Дистанция тридцать… приближается.

 Огоновский резко обернулся – физик находился чуть позади него, – и выдернул из набедренной петли охотничий бластер, специально купленный им незадолго до вылета.

 – Вы уверены? – заговорил он.

 – Я… – начал Чандар, но Ланкастер, остановившись, втянул носом воздух и замер на месте.

 – Не унесем, – произнес он. – Не стоит. К тому же эта тварь, как мне кажется, сильно напугана и сейчас рванет назад.

 – Да это эрвил! Это же слышно, он проламывается сквозь кустарник! – вдруг вскрикнул Осайя, навострив уши. – Лучше с ним не связываться, у них сейчас период гона! Конечно, мы сразим его, но его мясо, мягко говоря…

 – Орем все! – резко скомандовал Ланкастер. – Ну-ка: оле, оле, оле!

 – Ол-ле! О-ле!

 Крича, Огоновский принялся ломать подсохшие ветви деревьев для пущего грома: несколько секунд спустя он хохотал вместе со всеми.

 – С ума сойти, – заворчал вдруг Чандар, – пятеро взрослых мужчин, вооруженные до зубов, отгоняют какого-то…

 – Да-да, мне тоже смешно, – вдруг скривился в презрительной ухмылке Ланкастер. – Что же, вы стали бы убивать животное, не представляющее для нас охотничьего интереса? Просто так, флаг-майор? Для порядка? Ах ты, медведь из лесу выполз!

 – Но я! – взорвался в ответ физик, однако Ланкастер не дал ему договорить:

 – Я рекомендовал бы вам не декларировать работу вашей спецтехники столь наглядно. И вообще – раз вам так страшно, я выделю для вас прикрытие. Легион-генерал Огоновский, не откажите мне в любезности, замкните арьергард. Хотя боюсь, что с нашим уровнем шума на добычу нам рассчитывать не стоит.

 – Слушаюсь, мой генерал, – поклонился Огоновский и переместился за спину советника Нормана.

 Через пятьдесят метров Виктор Ланкастер вдруг пригнулся, одним рывком сорвал с плеча арбалет и поднял вверх левую руку. Все замерли. Огоновский прищурился. Скругленный носок защитного ботфорта уинг-генерала встал в черную металлическую петлю стремени, стремительно рванулась вверх рука, и вот взведенный арбалет приник своим теплым телом к плечу Ланкастера. Короткий тусклый щелчок, и Виктор расправил плечи.

 – Если я хоть что-то понимаю в том, о чем толкую своим школярам, – проговорил он, – то данный экземпляр должен быть вполне съедобен.

 Прежде чем посмотреть в сторону сраженной добычи, Огоновский увидел арбалет – собственно, Ланкастер держал его так специально, чтобы все видели: электронно-оптическое устройство, позволяющее видеть цель на предельной дистанции в любых погодных условиях, было свернуто набок и еще даже не загружено, не горел зеленый огонек готовности. Гренадер стрелял только по мушке, глазами.

 – Двести двадцать метров, – едва слышно произнес Чандар, – Через ветки. Была б на мне шляпа, снял бы. И вы хотите сказать, что никогда не стреляли из этого оружия?

 – Вы доктор физических, э-ээ, наук? – усмехнулся Ланкастер. – А я доктор военных. Ну что, пойдем, посмотрим? Дорогой владыка, вы, я полагаю, должны заявить свои права на часть дичи, сраженной на ваших землях?

 – Я оставляю их вам, мой генерал! – хохотнул Осайя. – Если не врет мой бинокль, ваша стрела поразила молодого орнума. Он, поверьте мне, не только съедобен – как вы изволили выразиться, а еще очень недурен в жареном виде. Пойдемте, друзья мои!

 Охотники, не думая уже о тишине, бросились сквозь редколесье. Труся, согласно ордеру, последним, Андрей выскочил на круглую, залитую среди леса солнцем полянку и увидел небольшое темно-коричневое животное, лежащее на боку: из его черепа, чуть ниже длинного уха, торчал тяжелый пластиковый болт, недавно покинувший арбалет Ланкастера.

 – Вы мастер, милорд гренадер, – произнес Норман, восхищенно качая головой. – Привычка стрелять в голову, э?

 – Вот вы его и понесете, – распорядился Ланкастер. – Скажите-ка владыка, нам хватит его на ужин?

 – Жир у него недурен, – покачал головой Осайя. – А мясо хоть и нежное, но готовить его нужно особым образом. Вообще этих животных осталось немного, так что, считайте, что вам повезло, генерал.

 – Немного?

 – Отчего вы так скривились?

 – Я солдат, владыка. Если вы думаете, что мой выстрел делает мне честь, то вы глубоко ошибаетесь.

 – Боюсь, что я не понял вас, мой генерал.

 – Молю вас, владыка, не говорите мне «мой», это прерогатива исключительно моих подчиненных… я понимаю, что время, проведенное вами в пределах Конфедерации, наложило на вас определенный отпечаток, но все же. Дорогой владыка, я видел врага вот так же, как вижу вас, и я не считаю охоту солдатским делом. Мы что, голодны? Нет, владыка, мы развлекаемся. Развлекаясь, мы убиваем живое… солдат же обязан убивать врага. Норман, вы что, не в состоянии повесить себе за плечи это несчастное копытное? Андрей, я вынужден еще раз просить вас о помощи: научите юношу, как следует носить на себе раненых. Итак, владыка: мой дядюшка охотился на своих плантациях с гепардами. Вы знаете, что такое гепард? Их вывезли когда-то с Земли, около двадцати штук, потом их разводили везде и всюду… это такие очень милые, совершенно домашние кошки, только скорость у них до ста двадцати… с тех самых пор я охоту не люблю. У нас на Сент-Илере водятся такие себе хоботные антилопы Ламблена – тоже очень вкусные. Они кукурузу любят до жути. Поэтому на них охотятся с гепардами. В природе гепард охотится в одиночку. На Сент-Илере хозяйские гепарды, любимые домашние кошки, атакуют их втроем. Тройка, разгоняясь до ста километров в час, сбивает с ног целое стадо. Это жуткое зрелище… Очаровательные, ласковые кошки, понимаете? Они почти разумны. Они лежат под ногами и мурчат, на плантациях они даже детей охраняют. Стопроцентная охрана, лучше любого человека! С их сумасшедшей скоростью и уникальной преданностью тройка гепардов справляется с любым местным хищником. Поэтому хищников там почти и не осталось. Нет, владыка, охоту я не люблю…