Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 197 страниц)

 – Надо перекусить, – сказал Йохансон. – Я плохо проснулся, спешил...

 – Новая пассия, – улыбнулся Этерлен. Йохансон кивнул.

 – У меня такое ощущение, что на этот раз – серьезно.

 Этерлен скептически фыркнул и хлопнул друга по плечу. В ответ Йони хитро

улыбнулся, спрятал глаза. Они давно научились обходиться без лишних слов.

Йохансон обладал редкой способностью влюбляться в половину проходящих мимо него

женщин и в половине случаев клялся, что это всерьез. В свое время Этерлен,

который сумел сделать карьеру значительно быстрее друга, несколько раз

вытаскивал его из не совсем благовидных ситуаций, каждый раз утверждая, что

когда-нибудь это закончится плохо; потом прошли годы, а Йони все не

успокаивался, и Этерлен научился воспринимать его слабость с тихой

снисходительностью.

 Впереди появились серые зубцы рукотворных скал: еще далекие небоскребы

сити стремительно наползали на Этерлена, словно грозная каменная рать,

подпирающая плечами низкие осенние тучи. На параллельной линии ситивэя, которая

шла из города – она тянулась на несколько метров ниже обратной, – стало заметно

больше машин. Проснувшиеся люди спешили в порт делать свои деньги.

 – Сколько у нас времени? – неожиданно спросил Йони.

 – Заказали сутки, – чуть дернулся Этерлен. – Но я не верю...

 – Плохо. Ну, расскажешь.

 Этерлен знал, что с пустым пузом Йохансон недееспособен.

 ...Кар остановился во внутреннем, служебном дворе истертого небоскреба

времен освоения планеты. Пока они ехали, Этерлен пытался понять, в какой именно

район огромного города везет его Йони, но так и не смог: во-первых,

Портленд-сити он знал не очень хорошо, а во-вторых, его друг, свернув в центре

с авеню, слишком долго петлял по узким полутемным стритам, над которыми

нависали серые стены старых многоэтажных башен.

 Йохансон вынырнул из машины и исчез в проржавевшей двери полуподвала.

Этерлен закурил новую сигарету и принялся осматривать местность: двор выглядел

так, словно его не убирали лет двадцать. В углу, возле целой шеренги мятых

пластиковых контейнеров, мирно догнивал роскошный спорткар, выпущенный на

Авроре полстолетия назад. В принципе такая машина могла стоить ощутимых денег,

но деньги, наверное, ее хозяина не интересовали – автомобиль стоял покрытый

толстым слоем грязи, лобовое стекло вмято в салон, вместо узких эллипсоидных

фар на генерала смотрели уродливые ржавые провалы.

 Заброшенный красавец вызвал у Этерлена грустную улыбку.

 "Так будет и с нами, – подумал вдруг он, – если мы раньше не ляжем на

свалку, сплющенные и изувеченные случайной аварией".

 Вернулся Йони. В руках он держал увесистый желтый пакет с логотипом

какого-то ресторана.

 – Ну, давай, – сказал он, – жуй и рассказывай. Что, у Деда снова заклинило

прямую кишку?

 – Типа того, – кивнул Этерлен, вгрызаясь в протянутый ему бутерброд. -

Началось все с того, что кто-то – не знаю кто – нашептал Дедуле на ушко, будто

бы некий Элиас Гудвин, доктор психологии и чего-то там еще, готовит к отправке

с планеты целых шесть ремонт-но-восстановительных комплектов на "Хаузер". Дед

проверил: да, правда... А дальше кто-то что-то прозевал: в общем, эти РВК

благополучно ушли – назначением на Мармон.

 – Не удивляюсь, – хладнокровно заметил Йони. – Дед, вместо того чтобы

сразу взять Гудвина за причинное место, решил, конечно же, посмотреть, что оно

и к чему.

 – Не совсем так, старый. Та же птичка, что начирикала на Гудвина,

представила дело таким образом, будто бы наши кончики завязываются на

контрразведку флота – аврорский отдел Ц-4. Дураку известно, что нас они в свои

дела не пустят ни под каким соусом.

 Йони перестал жевать, положил свой бутерброд на подлокотник между кресел и

вытащил из пакета бутылку пива.

 – Вот это славно, – ответил он, скручивая пробку. – А тебе не приходило в

голову, что никакой Гудвин и никакой Ц-4 не прогнали бы такой груз через

таможню без руки местной администрации? Ведь речь, как я понял, идет о

гражданском корабле?

 Этерлен замер, пораженный.

 – Черт, – сказал он, – я и не думал... Мы считали, что речь может идти

всего лишь о крупной сумме денег.

 – Где угодно, только не здесь. Надо почаще бывать в Портленде, ребята.

Здесь принято делиться – а в последнее время таксы резко пошли вверх, вот

так-то. Если говорить о простой взятке таможенному начальству, я думаю, дело

стало бы просто нерентабельным: платить пришлось бы столько же, сколько стоит

сам товар. Нет, нет!.. Это не только контрразведка, это кто-то еще, достаточно

влиятельный для того, чтобы уладить дело одним лишь устным приказом.

 – Пиво у нас еще есть? – спросил Этерлен. Йони пошарил в пакете и протянул

ему новую бутылку.

 – Ты не молчи, – предложил он, – сам ведь пищал, что времени ноль.

 – А Гудвин возьми да и прыгни со сто двадцать какого-то этажа... -

отстраненно сообщил Этерлен.

 – И что?

 – Ивсе. Больше нет ничего... Ахда! Грузовик-то на Мармон не прибыл.

 – Как так не прибыл?

 – Да вот так. Какие-то хитрые спецы посчитали, что он ушел на Эрилак. А на

хреновом Эрилаке сидят эти раскольники ортианские – "Зеленый Узор". По анализам

выходит, что РВК предназначались для них. Представляешь, какую икру стал метать

наш Дедуля?

 – Значит, здесь, на Авроре, у вас не было ничего, кроме этого самого

Гудвина? Одни догадки?

 – Вот именно. И за сутки мне нужно найти все остальное – нравится

перспективка?

 – Я бьюсь в оргазме, начальник. Этерлен почувствовал себя виноватым.

 – Эх, поймал бы я ту сволочь, что начирикала всю эту бодягу, да как надрал

бы ей задницу!

 – Теперь уже поздно. Надо действовать конкретно. Сейчас пороемся – может,

у меня и есть что-нибудь на этого Гудвина.

 Йохансон откинул крышку подлокотника и достал портативный терминал.

 – Так, Элиас Гудвин, – пробормотал он, – с ученой степенью доктора

психологии...

 Этерлен молча наблюдал за его манипуляциями. Несколько секунд взгляд

Йохансона равнодушно скользил по невидимому для него дисплею, потом вдруг

замер, став острым, как стрела.

 – Ну, что там? – нетерпеливо спросил генерал. Йохансон тяжело вздохнул и

выключил свою машинку.

 – Поехали, – сказал он, запуская двигатель. – Твой Гудвин, оказывается,

лечил депрессии у доброй половины наших "баронов". Его связи запутаны до такой

степени, что без лопаты их не разгребешь. Так что, старик, придется ехать за

лопатой...

 Кар медленно выполз из двора, развернулся и нырнул в тесный полумрак серых

стритов. Через некоторое время Этерлен вдруг понял, где они находятся: Йони

углублялся в старый деловой центр города, уже много дет назад растерявший свои

представительские функции – респектабельные офисы давным-давно покинули эту

часть сити, и теперь здесь гнездились конторы всяких сомнительных жуков,

"странные" бордели и игорные дома.

 – Сто лет здесь не был, – пробурчал Этерлен, разглядывая облупившиеся

фасады некогда величественных небоскребов.

 – Сто лет назад, – хмыкнул Йохансон, – здесь была сосредоточена вся мощь

нашего гребаного Портленда. Теперь, как видишь, времена изменились. Хотя на

самом деле не меняется ничего.

 – Ты стал философом, – удивленно поднял глаза генерал, – и с каких это

пор?

 – Жизнь, – дернул плечом Йони.

 Он причалил к помпезному, украшенному позеленевшими орлами подъезду

огромной серой башни и вырубил движок.

 – Пойдем...

 Этерлен машинально ощупал висевший под курткой "морг" и выбрался из

теплого салона автомобиля. К его изумлению, тучи над сити вдруг расползлись в

стороны, явив миру яркое, еще по-летнему теплое солнце, и теперь мрачный

колодец улицы ожил, заиграв пастельными красками тротуарного покрытия и

светлосерой штукатуркой стен. Перед входом Этерлен на секунду задержался,

поглядел на небо; потом, резко одернув воротник, скользнул в автоматические

двери из дымчатого поляроидного стекла.

 Лифт остановился на пятом этаже здания. Йони молча вышел в коридор и

уверенно зашагал по вытертому ковру, не давая себе труда оглянуться на друга.

Генерал шагал рядом. В коридоре было пусто: за высокими дверями с золочеными

табличками стояла тишина, казалось, они попали в обеденный перерыв. Этерлен

знал, что это не так, – просто в те времена, когда строился небоскреб, мода

диктовала абсолютную звукоизоляцию кабинетов и офисов; позже от этого правила

стали немного отступать.

 Йохансон свернул в боковой коридор, и перед глазами удивленного Этерлена

возникли бронированные двери-автомат одной из последних моделей. Йони

остановился. Под потолком едва слышно пискнуло, и двери беззвучно разъехались в

стороны, пропуская гостей в обширный зал, где за несколькими столами сидели,

погруженные в работу, молоденькие девушки-секретарши. Йони так же молча

прошествовал дальше и наконец распахнул массивную темную дверь, лишенную

каких-либо табличек или надписей.

 – Рокко, – сказал он, – я по делу.

 – А ты всегда по делу, – не без ехидцы отозвался тщедушный молодой мужчина

в простецком костюме, сидевший на краешке огромного стола. – Я вижу, ты с

коллегой... Проходите, джентльмены. Пиво будете?

 Мастер Рокко восседал на собственном рабочем столе, плотно заваленном

какими-то папками и листами бумаги с непонятными графиками и таблицами. Прямо

поверх этого обычного делового беспорядка был расстелен лист местного

аналитического ежедневника, а на нем бесстыдно красовались бокал с пивом,

ароматные горячие креветки и уже надкусанные ломтики ветчины.

 – Пол Этерлен, – бесцветно представил своего друга Йони, – мастер Рокко...

 – Весьма рад, – отреагировал последний, не думая, однако же, слезать со

стола. – Так что ж – пиво?..

 Йони молча подошел к огромному стенному шкафу, распахнул одну из его

створок, за которой оказался приличный холодильник, и вытащил несколько бутылок

с янтарным напитком.

 – Что это ты с утра? – поинтересовался он. В ответ Рокко деловито отодрал

кусок страницы ежедневника и протянул ее Йохансону.

 -А?

 – Ага, – понимающе кивнул тот, проглядев край таблицы вечерних котировок.

– "Лимонов" сто?..

 – Около. Садитесь в кресла, – Рокко развернул задницу, – и подъезжайте ко

мне. Чавкайте, джентльмены: сегодня у меня радость.

 Этерлен выбрал себе пару креветок и подкатил высокое кожаное кресло к

самому столу. Йони сделал то же самое. Глотнув, он понюхал свою закуску и

вздохнул.

 – Времени у нас мало, – пожаловался он. – Скажи, Рокко, тебе лечил мозги

некий доктор Э. Гудвин?

 – Такой же психопат, как и я, – весело хихикнул Рокко, – да еще и нарк. Но

дело свое знает. А что?

 – Ты копал его концы?

 Рокко перестал жевать, сполз со стола и подошел к шкафу.

 – Времени, говоришь, мало? – пробурчал он, с головой погружаясь в его

нутро. – Копал, копал... Я, ты знаешь, на всех копаю. Что там с ним, с твоим

Гудви-ном? Ты только учти – я тварь боязливая, сам знаешь: меня – ни-ни... а то

кондрат, он ведь близок.

 – Гудвина уже нет, – сказал Йони, подливая себе пива.

 – О, – Рокко выбрался из шкафа и обернулся. – Сам?.. Или помогли?

 -Вот я и хочу это знать.

 Рокко стал серьезен.

 – Он мог и сам. А что говорит полиция?

 – Полиция говорит то же самое.

 Этерлен бросил на друга короткий недоумевающий взгляд, но промолчал.

Выходит, Йони слазил в полицейскую сеть и просмотрел там официальные сводки -

ему же почему-то об этом не сказал.

 – Он шиз, – задумчиво изрек Рокко после короткого размышления. – И нарк,

каких мало. Но голова у него варила крепко. В общем, почитаешь: я уже сам не

помню, что я там на него насобирал.

 – Информашка подписанная?

 – Идиот?! – искренне изумился Рокко. – Ты сколько лет меня знаешь?

 – Я для проверки, – осклабился Йони, – на всякий случай, во избежание

грядущих недоразумений.

 Он сгреб со стола несколько креветок, хлопнул Рокко по подставленной

ладони и, мигнув Этерлену, размашисто покинул кабинет.

 – Что это за тип? – поинтересовался генерал, вновь заходя в лифт.

 – Так, – пожал плечами Йони, – уксусок один. Ходячее кладбище секретов...

Тебе оно надо?

 Этерлен не обиделся: он прекрасно понимал, что в чужую епархию ему лезть

не следует. Тем более что веселый Рокко почему-тo мгновенно раскусил его

служебную принадлежность... Такие способности вызывали у генерала определенное

уважение.

 – Если бы мне хоть чуть-чуть везло, мы не оказались бы в таком дерьме,-

Хикки поворошил палкой костер и устало дернул плечами, – по крайней мере, в

"Олдридже" было бы горючее... или еще что-нибудь. Нет, ребята, я определенно

неудачник. Мне кажется, все это началось в тот день, когда погибли жена и мать.

Дальше я просто покатился по наклонной. Стал, что называется, задумываться – и

вот вам результат. Нет, думать о жизни – занятие вредное, это я вам говорю как

специалист. Вы лучше думайте о том, что жить нам осталось не так уж и много.

 Он поднялся на ноги и выбрался на воздух. Над ним стояло темное чужое

небо. Хикки нащупал в кармане бутылку и ощутил сильнейшее желание завыть, но

луна была закрыта от него скалами. Ночь приняла его в свои объятия, вновь

заставив остро осознать ту странную пустоту, что заполняла его. Сейчас ему было

все равно – жить или умереть, в нем не было даже привычной усталости, которая

появилась после ухода со службы. Хикки глотнул виски и подумал, что вся его

сегодняшняя борьба нацелена не столько на то, чтобы выбраться отсюда, сколько

на спасение находящихся рядом с ним людей. Собственная судьба уже не играла

особой роли.

 Хикки вытащил из кармана спрятанный от самого себя окурок, щелкнул

зажигалкой и присел на плоский камень возле входа в пещеру. За его спиной слабо

потрескивал костер, что-то негромко говорила Деметриосу Ирэн, в глубине пещеры

похрапывал Джерри Ругая. Женщины из экипажа Марика давно уже спали. Хикки

посмотрел направо, туда, где темные силуэты скал заметно выделялись на фоне

довольно светлого неба, и вдруг удивленно прищурился – ему показалось, что меж

их неровных клыков мелькнул свет. Через секунду он понял, что не ошибся: из-за

скал в небо ударил сильный желтый луч. Продержавшись несколько мгновений почти

вертикально, луч медленно ушел вниз и скрылся среди глыб.

 – Марик! – крикнул Хикки в пещеру.

 – Чего? – Деметриос неторопливо выбрался к нему и завертел головой,

машинально отыскивая опасность.

 – Что стряслось?

 – Ты когда-нибудь был вон там, в той стороне? – спросил Хикки, указывая

рукой туда, где только что видел странный свет.

 – Был, – удивленно ответил Деметриос. – Я тут уже все окрестности излазил.

 – И что у нас там?

 – Там долина, похожая на ту, в которой мы спрятали разведчик, только чуть

меньше и не такая удобная. Хотя спуск там даже лучше, почти ровный. Такое

ощущение, что он чуть ли не рукотворный. Я думаю, там когда-то бил мощный

родник, он и проделал дорогу.

 – Долина, – повторил Хикки. – Только что оттуда светили прожектором.

Похоже, кому-то сигналили, а может, просто дурака валяли. Интересно, кто?

 Деметриос выпучил глаза и даже присел от ужаса.

 – Это же совсем рядом, – прошептал он.

 – Но орти вряд ли стали бы лазить по темноте, – перебил его Хикки. – Я же

говорил тебе, они боятся темноты. Ночью они станут действовать только в самом

крайнем случае.

 – Тогда это, наверное, те, в кого они стреляли...

 Хикки нахмурился.

 – Я сходил бы с ними познакомиться, но, в общем, сделаем так: до утра

отсюда не вылезать. Я буду нести вахту до самого рассвета, потом сменишь меня.

И поглядывай туда, ясно? Главная опасность на сегодняшнюю ночь – оттуда...

 Деметриос разбудил его после полудня.

 – Орти, – коротко сообщил он.

 Хикки схватил лежавший рядом с ним шлем и, протирая на ходу глаза,

бросился вон из пещеры. За одним из камней, что прикрывали ее узкое жерло, он

упал на спину, надел шлем и осторожно перевернулся.

 В прозрачном небе над той самой долиной, где ночью он видел свет,

танцевали два аппарата. Эти машины были заметно крупнее, чем захваченный ими

разведчик. Хикки нетерпеливо подстроил шлем и увидел разъятые пасти оружейных

портов – среди серого металла скалились батареи.

 – Средний ударный штурмовик, – уверенно пробормотал Хикки, – класс

"борт-атмосфера"... Да, эти птички могут наделать шороху.

 Подтянув к себе свой "нокк", он переключил что-то на казеннике, выщелкнул

рамку дальномера и положил излучатель на камень.

 – Ты что, хочешь стрелять? – в ужасе прохрипел Деметриос.

 – Враги наших врагов – наши друзья, – ответил Хикки. – Погоди, не мешай

мне.

 Его шлем работал на поиск, ощупывая окрестности невидимым лучом

целеуказания. Хикки знал, что орти засечь его не смогут: в этой области они

сильно отставали от Империи, а спрятанная в шлеме машинерия являлась одним из

последних достижений имперской военно-технической мысли. Обшарив все вокруг

вплоть до верхних слоев атмосферы, шлем сообщил, что в радиусе трехсот

километров других воздушных целей он не наблюдает.

 Хикки погрузился в размышления: стоит ли демаскировать свою позицию? Он

сомневался в том, что сможет уничтожить оба штурмовика за достаточно короткий

промежуток времени. Какой бы техникой он ни обладал, расстояние делало его

задачу не самой легкой на свете.

 Впрочем, думал он недолго. Один из штурмовиков, тот, что был ближе к

поверхности, вдруг накренился и выплюнул вниз целую серию сверкающих жемчужных

капель. Хикки хорошо видел, как над скалами поднялось облачко желтой пыли.

Следом ударил и второй. Штурмовику ответили – по глазам Хикки коротко

стрельнули невыносимо яркие белые фонтанчики, – и тогда оба аппарата открыли

уже беглый огонь по поверхности.

 Махтхольф снял излучатель с камня, плотно упер в плечо сложной формы

приклад и заглянул в рамку электронно-оптического прицела. В топографическом

квадратике, словно в боку мыльного пузыря, радужно прорисовался грязный серый

борт ортианского штурмовика. Хикки едва заметно шевельнул стволами. Теперь они

смотрели прямо в нижнюю, приплюснутую часть серой "пирамидки" аппарата, туда,

где располагались его двигатели.

 Хикки коротко вздохнул и нажал на спуск.

 – Ax! – вскрикнул Деметриос, отшатываясь в сторону.

 Серый штурмовик лопнул, превратившись в короткую белую вспышку. Через

мгновение он уже был полыхающим алым шаром, летящим к земле.

 Хикки не смотрел на него. Переведя прицел на вторую машину, он поспешно

выстрелил, попал в бок – в бронированном борту образовалась дыра в рост

человека, аппарат резко швырнуло в сторону, но штурмовик был еще жив и в любое

мгновение мог превратить их обоих в пыль, – нервно ругнулся и дал короткую

очередь. Машина вспыхнула и, волоча за собой шлейф черного дыма, ушла вниз. По

ушам ударил тяжелый взрыв.

 – Вот так, – сказал Хикки.

 Стащив с головы шлем, он сплюнул и хлопнул Деметриоса по груди:

 – Собирайся, нужно посмотреть, что у нас там.

 – А... орти? – удивился гренадер.

 – Больше тут никого нет. Не переживай, я буду следить за воздухом.

 Он хотел добавить: "Правда, вряд ли нам еще раз так повезет", но решил

промолчать – пусть лучше Марик считает, что бояться им нечего.

 Из-за соседнего камня неожиданно вылез Джерри Ругач. По-видимому, он

выбрался из пещеры вслед за Хикки и неслышно наблюдал за его работой.

 – Ну, командир... – пробормотал он, вращая глазами, – ну вы даете. Что это

у вас за пушка такая? Никогда не видел.

 – И не надо, – осклабился Хикки. – Иди, позови Дылду. Мы сейчас уйдем, а

ты останешься здесь за старшего.

 Полчаса спустя они добрались до края низины, которую атаковали орти. Хикки

первым нетерпеливо запрыгнул на скругленный валун, за которым открывалась

ведущая вниз тропа, и остановился. Десятком метров ниже, среди того, что

осталось от пары сборных домиков, высилась серо-желтая громадина корварского

десантного танка. Это была старая, устрашающая машина, способная на равных

сражаться с любым имперским аналогом; танк прошел через великое множество

поединков, о чем говорили следы высокочастотной сварки под округлой передней

башней, изуродованные понтоны над верхней ветвью левой гусеницы и кое-как

заделанная дыра на том месте, где должна была находиться кормовая батарея. Эту

модель не выпускали уже лет тридцать – танк прожил долгую суровую жизнь и в

конце концов нашел свою могилу в разломанном ущелье Эрилака. Внешне могло

показаться, что он почти не пострадал, но Хикки отчетливо видел полдесятка

небольших оплавленных отверстий по всему верху боевого отделения и хорошо

понимал, что это значит. Внутри температура достигала нескольких тысяч

градусов, и уцелеть там ничто не могло.

 Из бокового люка свесился изуродованный труп лиддана. За кормой,

вцепившись рукой в широченную ленту левого трака, лежал перерубленный надвое

человек. Рядом с ним – еще один лиддан, изувеченный почти до неузнаваемости.

 – Странное ассорти, – сказал Хикки подошедшему Деметриосу.

 – Пираты? – предположил тот.

 – А вот черт его знает... Идем, поглядим. Деметриос пошел вперед. Танк

въехал в долинку с противоположной стороны – там действительно имелась почти

ровная "дорога", казавшаяся творением рук какого-то шаловливого титана. Марик

уверенно скользил меж камней, и Хикки с Ирэн оставалось лишь повторять его

маршрут.

 Приблизившись к танку, Хикки задумчиво склонился над тем месивом, что еще

совсем недавно было лидданом, затянутым в довольно своеобразный комбинезон со

множеством вентиляционных "юбок" вокруг груди.

 – Фемаль, – уверенно сказал Хикки. – Гм...

 – Женщина?! – поразился Деметриос.

 – Ты что, никогда не видел? – хмыкнул Хикки. Ирэн посмотрела на вытянутое

светлокожее лицо с огромными выпуклыми глазами, в которых навсегда погасли

жемчужные вертикальные зрачки, и неожиданно отшатнулась в сторону. Ее шумно

вырвало.

 – Волосы, – объяснил Хикки ровно, словно лектор, – волосы на голове

заметно пышнее, тело более узкое, строение таза совершенно иное, но главное -

это веки: у женщин одинаково развиты все четыре... Под комбез к ней мы лезть не

будем. Хотя'бы из уважения к покойной... А вот из люка торчит мужчина.

 – Я никогда не встречал их женщин, – сказал Деметриос.

 – Да, они не служат в войсках, – согласился Хикки, – слишком велика

разница в социальном мышлении полов. Но перед нами, кажется, отнюдь не

войсковая единица. А вот среди пиратов они встречаются. И дерутся, кстати,

ничуть не хуже наших красавиц.

 Хикки ловко вскарабкался наверх и распахнул командирский люк.

 – Дылда, – сказал он, – ты сюда лучше не лезь, здесь вообще каша.

 В лицо ему ударил давно знакомый смрад: пахло раскаленным металлом,

сгоревшим пластиком и обугленной плотью. Как он и ожидал, внутренности танка

выгорели почти дотла. Вместо кресел и пультов Хикки увидел лишь перекрученные

адским жаром комки спекшегося металла, а от экипажа не осталось даже

металлических частей одежды.

 Он пролез в башенку зенитных систем, в которой каким-то чудом уцелели

почти все узлы управления, и понял, что танк был обречен с самого начала: в

распахнутых кранцах первой подачи не было ни одной унитарной связки. Рядом

мертво висела металлическая лента зарядного элеватора...

 Глава 8

 Аврора, территория Портленд; несколькими часами ранее

 Проглядев меню полученного от Рокко досье, Йохансон надолго замолчал.

Этерлен терпел его молчание минут пять, потом изогнул шею и попытался глянуть

на топографический дисплей терминала. Йони пошевелился.

 – Ты этих людей не знаешь, – сообщил он. – А их тут столько... Я вот

думаю, к кому ехать в первую голову. Тебя сейчас интересуют связи со службой

"Ц"?

 – Именно. Дед никогда не раскрывает своих "соловьев", но намек был слишком

уж ясен...

 – Тогда поехали: здесь, в списке, у нас числится такой мощный старец, как

Конрад Гектор Кохан, уинг-генерал в отставке, бывший директор всей "Ц"-службы

аврорской группировки. Ты, наверное, слыхал, что в системе базируется целая

куча войск?

 Этерлен устало провел рукой по лицу. Его глаза вдруг потухли, словно в них

вырубили электричество.

 – Кохан... – хрипло проговорил он, – это та самая сука, которая провалила

Рогнарский договор. Это из-за него погибли два десятка наших офицеров и сорок

человек дипломатов. Генерала Брекенриджа соскребали со стен храма – а все из-за

того, что мерзавец Конрад Г. Кохан посчитал себя мудрее, чем "эти хреновы

умники в черном"! После этой истории его и направили на Аврору: раньше-то он

сидел в Метрополии. Чертов подонок!.. Поехали: я загляну в его честные глаза,

и, если Кохан хоть каким-то боком завязан в нашем деле, – клянусь дьяволом, он

ответит мне за все.

 Йони удивленно вздернул бровь: он давно уже не видел своего друга в таком

состоянии. Этерлен носил в своем сердце немало горечи, но Йохансон привык

видеть его иронично-сдержанным, может быть, немного равнодушным – сейчас же

одно только произнесенное имя заставило его взорваться, забыв про давно вросшую

в лицо маску. Йохансон запустил двигатель и молча тронулся с места. В глазах

Этерлена стояла все та же отрешенная пустота.

 В холле многоэтажного жилого дома, расположенного в респектабельном

окраинном районе, Йони заметил, что генерал вдруг подобрался, будто готовясь к

прыжку. Йохансон тихонько усмехнулся. Он понял, что Этерлен намерен выжать из

отставника все, что только возможно: его друг хорошо умел это делать.

 – Странное какое-то здание, – сказал Этерлен, рассматривая полого

поднимающийся коридор.

 – Это так называемая "колба", – ответил Йони, – творение безумных

рационалистов середины века. Дом выстроен таким образом, что вся нагрузка

приходится на стены, крышу и фундамент, а внутренние перекрытия не несут

ничего, поэтому здесь совершенно нелинейная внутренняя планировка: этажи

перетекают один в другой, и все такое.

 – Шизофрения, – отреагировал Этерлен. Лифт, гладкий, словно вывернутое

яйцо, бесшумно пополз вверх.

 – На какой нам этаж? – спросил Этерлен.

 – На пятый, – ответил Йони, – но вообще... Договорить он не успел: где-то

неподалеку раздался глухой удар, словно бы излишне ретивая домохозяйка засадила

по висящему ковру бейсбольной битой. Свет на секунду моргнул и вспыхнул вновь.

Лифт остановился.

 – О, черт, – произнес Йохансон, бессмысленно разглядывая интегрированный в

стену плафон. – Это что, авария?

 – Не знаю, – мрачно хмыкнул Этерлен и вдруг стал к чему-то принюхиваться,

– по-моему, тянет дымом.

 Йохансон присел на корточки и достал сигареты. Этерлен попробовал

понажимать сенсоры на пульте управления, но, как и следовало ожидать,

результатов не добился. Лифт прочно застрял в шахте.

 – Дурные дела творятся на этой вашей Авроре, – раздраженно проворчал

Этерлен, – целый генерал Конторы подвис в лифте, и ни одна собака в округе не

чешется! Черт возьми! Почему здесь нет интеркома?

 – Потому что автоматика должна сама во всем разобраться. Раз мы до сих пор

не поехали – считай, что мы прилипли.

 – Погаси-ка соску, – вдруг приказал Этерлен. – Точно, тянет дымом. Надо

выбираться, старый, – я не имею права сгореть в этом идиотском гробу.

 Йони посмотрел на потолок.

 – Это замечательно, – сказал он. – Отечество нуждается в солдатах... А

ну-ка пригнись, я залезу тебе на плечи.

 Этерлен понял его мысль: в потолок лифта была вмонтирована вентиляционная

решетка, достаточно большая для того, чтобы в ее отверстие мог просунуться

щуплый человек. Оба они, как, впрочем, и все офицеры Конторы, отличались

довольно субтильным телосложением, так что шанс выбраться из лифта хотя бы в

шахту у них был.

 – Давненько я не видел, чтобы флаг-майоры катались на генералах, – крякнул

Этерлен, когда Йони оседлал его шею.

 – А чего, – фыркнул тот, – нормально... Подергав решетку, Йони извлек

из-под плеча свой "тайлер". Этерлен, судорожно изгибая шею, наблюдал за его

действиями.

 – Может, не стоит здесь стрелять? – поинтересовался он.

 – Ты стой как стоишь...

 Йони ударил рукояткой бластера в центр решетки, потом поддел пальцами ее

край и, напрягшись, вырвал винты крепления. Решетка со стуком упала на пол.

 – Давай поднимайся, – сказал Йони. Этерлен начал выпрямляться, давая другу

возможность вылезти из лифта. Йохансон ловко выжался на руках и исчез из виду.

 – Ох, дьявол, – донесся из темноты его голос. – Мы почти доехали до

дверей, тут допрыгнуть можно, да только как их открыть? Может, расстрелять по

периметру?

 Этерлен распахнул на себе куртку.

 – Засунься сюда, – сказал он.

 В темном прямоугольнике появилась голова Йони. Подпрыгнув, Этерлен передал

ему "моргенштерн" и произнес:

 – Целься в центр, между створок.

 – А вдруг там кто-нибудь шляется? – испугался в ответ Йохансон. – Там, за

дверями?

 – Это биполярник, – объяснил Этерлен, – энергия выстрела "расплескается"

по дверям, и дальше не пойдет. А двери просто испарятся. Давай.

 Над головой Этерлена тяжко рявкнул выстрел, сменившийся удивленными

матюгами Йохансона. Генерал взлетел в воздух, ухватился пальцами за край

отверстия и через секунду уже стоял на ногах.

 Двери какого-то этажа и в самом деле практически испарились: от них

остались лишь обгорелые края с почерневшим металлическим уголком. В шахту лился

неяркий свет из коридора. Йони вернул Этерлену оружие и шустро выбрался на

свет.

 – Горячо, – раздраженно сказал он. – Ну, где ты там?

 Этерлен вновь прыгнул вверх.

 В коридоре явно происходило что-то нехорошее. Женский голос визгливо звал

полицию, какой-то мужчина густо басил, призывая всех покинуть этаж и вообще

объявить общую тревогу, – Этерлен догадался, что перепуганные взрывом люди,

увидев испарившиеся двери лифта, готовились впасть в массовую истерику.

 – Проклятье, это наш этаж, – прошипел Йони. – И наша квартира...

 – Да где же полиция?! – возопил кто-то за углом.

 Этерлен решительно рванулся в сторону развороченных взрывом бронедверей

частной квартиры, на которые указывал Йони. Полиция ему была не нужна.

 Совсем.

 В прихожей у Кохана, очевидно, было что-то вроде библиотеки – Этерлена

встретили сотни, тысячи древних бумажных листов, покрывавших пол словно пепел,

разметанный ветром. За его спиной раздраженно выругался Йони. Не глядя на него,

генерал прошел в гостиную. По всей видимости, взрывная волна ударила из

соседней комнаты, раскрошив шкафы с дорогой посудой, вырвав из стены элегантный

камин и сорвав светлый паркет пола. Морщась от острого запаха перегоревшей

взрывчатки, плотно заполнившего все вокруг, Этерлен отшвырнул ногой обломки

белой деревянной двери и шагнул в помещение, служившее отставному генералу

кабинетом.

 – Во класс, – сказал он.

 Обуглившаяся голова Конрада Кохана близоруко щурилась на него из-под в

щепы разметанного стола, за которым валялся перекрученный стальной каркас

большого вращающегося кресла. Ноги покойника находились там же, где и голова, а

вот руки с частью торса бесформенной кровавой грудой примостились в углу слева

от входа.

 – Кажется, мы очень удачно опоздали, – задумчиво произнес Йони. – Еще пара