Текст книги "Миры Королева (Вся серия с 1-13 книги)"

Автор книги: Алексей Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 197 страниц)

понимаешь меня? Почему! Ведь по большому счету он был совершенно безобиден...

Он так боялся вашей мафии, что даже имел конфликты с полицией, его обвиняли в

уклонении от дачи показаний по нескольким делам.

 Этерлен обреченно махнул рукой и повернулся к окну. Когда Хикки свернул на

аллею, что вела к ресторану, он неожиданно резко распахнул свой терминал и

быстрыми, нервными движениями набрал какой-то код. Поглядев на невидимый для

Хикки дисплей, генерал захлопнул кожаную папку и потянулся к телефону.

 – Комиссар Малич? – спросил он.

 – Как хорошо, что вы со мной связались! Ведь я не знаю, где вас искать, а

вы мне очень нужны... Нам надо срочно поговорить. Это очень важно, господин

генерал.

 Этерлен коротко вздохнул.

 – Где и когда?

 – Через два часа на восточном направлении. За третьей развязкой ситивэя

есть левый поворот на второстепенную дорогу. Если ехать не спеша, вы по правую

руку

 разглядите небольшое деревянное здание – это что-то вроде загородной

забегаловки, называется "Чико". Через два часа я буду ждать вас там. Вы

успеете?

 – Постараюсь. Если что – подождите. Хик, – обернулся он к Махтхольфу, – ты

знаешь такой салун "Чико" на восточном направлении?

 – Знаю, – кивнул Хикки. – Смешная дыра, там гомики собираются. А что там?

 – Мы успеем туда за два часа?

 – Успеем за час.

 – Хорошо, тогда я звоню Лосси, пусть он берет "таксу" и летит сюда. В

"Чико" нас будет ждать Леа.

 Лоссберг появился в ресторане, когда они уже заканчивали десерт. Сейчас он

ничем не отличался от обычного портлендского жителя, как-то связанного с

космосом, – легкая светлая куртка, рубашка с большим кружевным воротником,

сандалии, длинные волосы собраны почти на самой макушке в хвост, на лбу – узкие

фотохромные очки.

 – Йони убили, – не здороваясь, сообщил Этерлен. Лоссберг медленно выпустил

воздух сквозь сложенные сердечком губы. На его лице не отразилось ровным счетом

ничего.

 – Вы разговаривали с полицией?

 – Да... мы его нашли. Это не наши. Я хочу сказать – не та славная парочка,

что рубит "королей" и "баронов". Йони зарубили виброножом... какие-то бандиты.

У меня пока нет никаких версий.

 Хикки швырнул на стол пару купюр и поднялся. У него версии были, но сейчас

ему не хотелось их обсуждать. Этерлен плохо понимал портлендские расклады, до

него упорно не доходило, что здесь могут убить за один неосторожный вопрос...

Хикки было интересно, чем их порадует Леа Малич. Лоссберг взял у стойки

небольшую бутылку рому, и они покинули заведение.

 Через час с четвертью Хикки свернул с узкого и совершенно пустого шоссе на

гладкую грунтовку. Вокруг расстилалась ровная желтоватая степь, кое-где

украшенная серо-зелеными пятнами кустарника.

 – Это – клуб для гомиков? – не поверил своим глазам Этерлен.

 "Чико" представлял собой низкое одноэтажное строение из потемневшего от

времени дерева, вокруг которого виднелись остатки дощатых ограждений: когда-то

здесь было скотоводческое ранчо. За зданием неутомимо крутились пропеллеры

старинных ветрогенераторов, вознесенные на ржавых решетчатых опорах.

 – Все-таки у ваших педерастов странный вкус, – пробурчал Этерлен, когда

Хикки вырулил в сторону от клуба и остановился возле покосившегося загона.

 – Она опять опаздывает, – заметил Хикки, выбираясь из машины.

 На стоянке перед входом не было ни одного кара. Номинально заведение уже

работало, но основная масса посетителей приезжала сюда к закату. На пороге

клуба одиноко скучал официант в разноцветном парике и неком подобии

шотландского килта – глянув на подъехавший "Блюстар", он равнодушно зевнул и

отвел взгляд,

 безошибочно угадав в нем военных. Его клиенты таких причесок не носили.

 Этерлен сплюнул в пыль, отобрал у Лоссберга бутылку и сделал пару глотков.

Астронавт вдруг повернулся к западу и задрал голову, прислушиваясь. Теперь и

Хикки уловил далекое гудение приближающегося коптера. Машина шла из города.

Повинуясь внезапно нахлынувшему беспокойству, Хикки сунул руку под камзол и

взвел висевший в кобуре "морген-Штерн".

 – Полицейский, – сказал Этерлен.

 Небольшая синяя с желтым машина намного накренилась в мастерском вираже,

замерла в воздухе и медленно опустилась посреди загона, обдав всю троицу

колючим вихрем пыли. Из кабины выкатилась поджарая фигурка комиссара.

 – Я одна. – Леа быстро пожала мужчинам руки. – Вы опять меня ждете?..

 – Немного. Что скажете?

 – Вы знаете, у вас, кажется, неприятности, – она отвела взгляд и достала

из кармана форменного жакета пачку сигарет.

 Лоссберг элегантно поднес ей огонь.

 – Мы в курсе.

 – Боюсь, что еще не до конца. Вчера вас остановил дорожный патруль, не так

ли?

 – Вы уже знаете?

 – Я знаю больше, чем хотелось бы. Капитан Паскаль Мулен-Бертье, которого

вы отправили в госпиталь УВД с травматическим шоком, приходится дальним

родственником Нику Батозову. Я точно знаю, что этот инцидент не был

случайностью.

 Этерлена шатнуло в сторону.

 – Вы что?.. Вы смеетесь надо мной?

 – Ни за что на свете. Но знаю вот что: начальник патруля лейтенант Стоун

получил распоряжение от Бертье проверить "Блюстар", в котором едут трое

подозрительных типов. Я узнала это случайно: один из моих приятелей как раз

занимался настройкой в центре радиоконтроля УВД и перехватил его сообщение. Это

было за час до рассвета.

 – Именно в это время мы выехали из стрип-клуба... Как он назывался, Хик, -

"Фронда"? Что-то в этом духе...

 – Правильно, и патруль стоял на ближайшем "кловерлифе". Получается, за

нами следили? Но зачем? Какая тут связь? А этот, Мулен-Бертье, – он что, не

соображал, что делает? Он же знал, что среди нас генерал ВКС в полной форме!

Даже у нас в Портленде патруль не станет хамить генералу...

 ' Кловерлиф– "кленовый лист" – дорожная развязка в несколько уровней.

 – Мулен-Бертье только что переведен с Кассанданы. Вы сами, наверное,

слышали, какие у них там порядки. Но это все цветочки. Хуже всего, что наш

новый шеф Циммерман, узнав, что кто-то избил его офицеров, послал запрос в

планетарную резидентуру СБ.

 – Вот идиот! – выдохнул Этерлен. – Он не знал, что ему там ответят? Он

что, тоже с Кассанданы?

 – Да, – кивнул Хикки. – Ной Циммерман... Знаешь, почему его перевели сюда?

Из-за скандала с прокураторами Метрополии: он внаглую мешал работе ревизионной

комиссии. Я думаю, здесь он тоже не задержится.

 – Конечно, Циммермана прямо послали по матушке, – продолжала Леа, – но это

сейчас не очень-то важно. Дело в том, что вашими персонами почему-то

заинтересовался Жирный Ник, а это очень плохо. Теперь он знает, кто вы, и вряд

ли успокоится, пока не выяснит, под кого вы копаете. Ник – очень влиятельный

человек, джентльмены. Я советовала бы вам или покинуть Портленд, или хотя бы на

время затаиться.

 – Пф-ф! – Этерлен гулко ударил ладонью по переднему крылу "Блюстара".

 – Это серьезно, Пол, – тихо сказал Хикки. – Мы исчезнем, мэм... Я надеюсь,

ваш личный канал связи еще не прослушивается?

 Женщина решительно помотала головой.

 – У меня есть покровители, до которых не дотянуться даже Нику. Я в полной

безопасности. А вот вам, возможно, придется продемонстрировать свое легендарное

воинское искусство.

 – Не шутите, – прищурился молчавший до того Лоссберг. – Не шутите с такими

вещами, мэм...

 Леа вскинула голову и несколько мгновений переводила взгляд с одного

мужчины на другого.

 – Господа, неужели вы думаете, что я вас не боюсь? Этерлен приподнял

бровь. Сейчас это означало восхищение.

 – А вот это уже разумно... Но давайте к делу. Если мастер Махтхольф

считает, что нам лучше спрятаться, мы, пожалуй, так и сделаем. А вы сделайте

вот что... – Этерлен нырнул в машину и вытащил свой терминал. – Где ваши

"мозги"?

 – Вы хотите облагодетельствовать меня секретной информацией?

 – Нет, ничего секретного. У нас проблема: сегодня на рассвете был зарезан

мой старинный приятель флаг-майор резерва СБ Йонас Йохансон. В Портленде он

подвизался в качестве частного детектива... Вчера я послал его в портовые

кабаки послушать, что там говорят обо всем происходящем и, в частности, о Нике.

Здесь – весь его архив, я еще не успел с ним поработать. Думаю, у вас это

получится лучше моего. Давайте "мозги", будем сливать.

 Комиссар Малич принесла свой личный терминал, и через несколько секунд вся

информация, заархивированная покойным Йони, перекочевала к ней. Этерлен бросил

свою папку обратно на сиденье.

 – У вас есть что-то еще? – насторожился он, видя, что Леа не спешит

прощаться.

 – Да... вы же не дали мне договорить. Мне удалось выяснить некоторые

подробности относительно новых интересов Ника. Мастер Махтхольф, вам

приходилось слышать о таком объединении, как "Инвизибл Траст"? Хикки понимающе

кивнул.

 – Это неофициальное название, – объяснил он Этерлену. – Под "ИТ" обычно

подразумевают группу крупнейших банкиров Портленда, которые "в черную"

кредитуют многих контрабандистов и даже, наверное, пиратов. Под них уже сто раз

копали, но вся работа заканчивалась ничем: везде круговая порука, все молчат, а

документов, сам понимаешь, не существует в природе.

 – Все верно, – согласилась Леа. – Так вот, раскрою вам один небольшой

секрет: я хорошо знакома с некоторыми из них. Ничего противозаконного, так,

личные контакты...

 – Просто разведка, – скрипнул Этерлен. – Простите мне мою бесцеремонность:

я из Метрополии, и у себя в управлении мы привыкли называть вещи своими

именами.

 – Сейчас это неважно. Здесь, на Острове, иначе жить нельзя. Но не

перебивайте меня. Так вот, джентльмены... Кое-кто думает, что Ник начинает

мощную атаку на "ИТ" с целью перехвата его активов. По ряду причин траст сейчас

очень уязвим, так что Батозов хорошо выбрал время. Не исключено, что он

придумал какой-то гениальный ход и убийства крупнейших портлендских конвойников

работают на его план... Если это так, вы становитесь для него очень опасны.

 – С чего вы взяли, что он в курсе наших дел?

 – Я этого не говорила. Но Жирный – парень резкий. Стоит ему только

заподозрить, что кто-то раскусил его задумку, и тогда...

 Этерлен с сомнением покачал головой. Хикки хорошо понимал ход его мыслей.

Боевому генералу, тридцать лет проработавшему под рукой самого Деда, какой-то

там гангстер, даже "резкий" и авторитетный, казался не опаснее мухи.

Прихлопнуть – и точка. Этерлен в свое время был ничуть не менее "отбитым", чем

те, с кем ему приходилось сражаться. Бывали случаи, когда он спокойно, словно

развлекаясь, расстреливал десятки ' людей. Так было на Килборне, когда он один,

потеряв всех своих офицеров, вошел в казино Болванчика Вилли и разрядил свой

"нокк" прямо в толпу посетителей – в ту ночь там собрались сливки пиратского

"света", упорно не желавшие идти на контакт с СБ. В туманных сумерках

Порт-Мармона Этерлен взорвал бронированный лимузин одного известного политика,

запутавшегося в связях с мафией до такой степени, что заказ на него пришел не

куда-нибудь, а в Контору, – и на глазах у сотен прохожих в упор расстрелял всю

его охрану до последнего человека. Сейчас все было не так, однако Этерлен не

желал этого понимать... Хикки посмотрел на Малич и устало махнул рукой:

 – Мы исчезнем, мэм. В Портленде живет тридцать два миллиона рыл, и я

думаю, что трое как-нибудь сумеют затеряться в такой каше. В конце концов, нас

этому учили.

 Женщина кокетливо улыбнулась. – И не забывайте регулярно связываться со

мной. Всего хорошего, джентльмены.

 Этерлен проводил ее спину долгим задумчивым взглядом. Полицейский коптер

прыжком взвился в небо и через несколько секунд растворился в горячей голубой

пустоте. Генерал облокотился на пыльный капот автомобиля, несколько раз сильно

затянулся, потом вдруг решительно выпрямился. – Хик, ты ей доверяешь?

 – Да, – ответил тот, усаживаясь за руль. – Ей – да... У нее нет

мотивации, понимаешь? Она же не этот, как его там, – Бертье. Она все понимает,

дядя. Поехали, господа. Прятаться начнем прямо сейчас. Я не думаю, что за нами

уже следят, но почти уверен, что скоро начнут. Значит, нужно кое-кого

разочаровать, а?

 Хикки спустился в город в восточном, наиболее тихом секторе Эболо.

Несмотря на то что серый стрит, по которому они двигались, был почти пуст,

"Блюстар" сильно сбросил скорость.

 – Пол, отряхнись, – попросил он.

 "Отряхнуться" на их жаргоне значило убедиться в отсутствии слежки. Этерлен

до конца опустил стекло широченной правой дверцы и выставил наружу плечо -

перед этим он потянулся к пульту и отрегулировал правое зеркало таким образом,

чтобы его скучающий взор мог фиксировать все происходящее позади автомобиля.

Сейчас всякий посмотревший на "Блюстар" зевака должен был подумать, что трое

джентльменов в роскошной тачке устали от приличных девочек и хотят себе на

закуску что-нибудь перченое.

 – Чисто, – лаконично отрапортовал он через некоторое время. – Да кому мы

тут нужны? Я всю дорогу по сторонам оглядывался.

 Хикки проехал еще пару кварталов, обогнул старый, почти заброшенный

стадион, на котором в сумерках сходились подростки, торгующие зельем, и выехал

на зеленый бульвар, где в первых этажах монументальных многоэтажек

жизнерадостно светились ухоженные витрины. Он смотрел на правую обочину.

 "Не всякая красотка сядет в тачку с тремя козлами, – думал он, – даже

несмотря на то, что от нас хорошо пахнет".

 Он затормозил возле огромного старого дуба, жадно тянувшего свои ветви над

дорогой. Под деревом стояла миниатюрная темноволосая девушка в легком платье и

туфельках на высоченных каблуках и грустно смотрела на пролетающие мимо кары.

Хикки коротко глянул на печальный изгиб ее ненакрашенных губ и понял, что не

ошибся.

 – Малыш, – он подошел к проститутке и улыбнулся, – сколько ты возьмешь за

целые сутки?

 Девушка изумленно распахнула глаза, потом профессионально оглядела машину

– сквозь черное заднее стекло виднелся аристократический профиль Лоссберга, – в

ее взгляде скользнул испуг.

 – Вас трое?

 – Не переживай, мы не дадим тебя в обиду. Искушение боролось в ней с

испугом, но респектабельный вид клиентов сделал свое дело, и она заискивающе

улыбнулась в ответ:

 – Две сотни вас устроит?

 С противоположной стороны дерева появился тощий подросток с запавшими

щеками нарка. Его уличный опыт был несомненно больше, чем у девчонки:

малолетний сутенер сразу понял, что с Хикки не следует дурить.

 Он молча протянул руку и безразлично уставился куда-то в сторону.

 Хикки сунул ему две стодолларовые купюры, просунул девочку в щель за

спинкой своего сиденья – и сразу, едва упав за руль, до пола продавил газ. Он

знал, что "Блюстар-Старфайтер" стоит своих денег. Пятьсот пятьдесят "лошадей"

заставили машину присесть на куцый задок, все четыре колеса дымно прокрутились

на асфальте, и автомобиль с ревом швырнуло вперед. Девочка на заднем сиденье

восхищенно пискнула, приняв этот маневр на свой счет.

 – Сколько стоит такая тачка? – невозмутимо поинтересовался Лоссберг.

 Хикки не ответил.

 – Вот теперь смотри, – сказал он Этерлену.

 Генерал кивнул. Хикки "заправил" кар в поворот на пределе сцепных свойств

резины – на секунду он ощутил, что машину сносит в сторону, но тут же вмешалась

электроника, "Блюстар" выровнялся, фыркнул, снова набирая скорость, и ворвался

в вираж развязки. Засаленные многоэтажки и лиственные пятна древних деревьев

остались внизу. Хикки посмотрел в салонное зеркало: за ними было пусто. Даже

если бы кто-то и вел слежку, догнать "Старфайтер" было бы трудновато.

 Машина вылетела на ситивэй, ведущий к центру.

 – Девочка, – произнес Хикки, полуобернувшись к проститутке, – тебе нужно

выполнить одно небольшое шпионское задание. Ну-ну-ну, у тебя же умные глазки...

Я дам тебе тысячу, наличными, прямо сейчас, годится? Тебе нужно сесть на

"таксу", проехать кое-куда в Сити и передать одному человеку записку.

 – Только записку?

 Она уже поняла, что если они и бандиты, то серьезные, не такие, что станут

издеваться над грустной маленькой проституткой.

 – Да, только записку. Пол, включи свои "мозги", и пиши... так: "Дылда!

Срочно хватай второй чемоданчик и лети к Джиму, что у перекрестка. Твой

Обалдуй".

 Из терминала Этерлена выполз тонкий лист. Генерал оторвал верхний край, на

котором поместился текст, и притянул его девушке.

 – Запоминай, – продолжал Хикки, – сейчас ты сядешь в "таксу" и поедешь в

Сити, в Бейкер-квартал. Выйдешь на углу Ринг-роуд и Мэнн-авеню, там, где висит

здоровенная реклама "Портленд Спейс Треста". Прямо на углу стеклянный подъезд;

тебя, конечно, остановит охрана, но ты скажешь им, что тебе до зарезу нужна

миссис Махтхольф из "Махтхольф Транс Экшн". Когда она спустится, передашь ей

эту записку. Повтори.

 – Ринг-роуд и Мэнн, подъезд на углу, мэм Махтхольф. Что-то еще?

 – Ты где учишься? – подозрительно спросил Хикки. Девушка неожиданно

покраснела.

 – В Далин-колледж. Мой брат, он...

 – Я понял, – Хикки вздохнул и вытащил свой бумажник. – На, держи монету. И

вот еще что: сразу после этого садись на фотолет и уматывай куда-нибудь типа

Стоунвуда. Развлекись там как следует, ясно?

 – Ясно. Вы не пират. Вы не коп. Вы вообще-то отсюда?

 Хикки неожиданно прыснул.

 – Я из контрразведки, – сказал он.

 – Я так и думала, – спокойно ответила девушка и задумчиво посмотрела на

Лоссберга.

 Этерлен незаметно покрутил пальцем у виска. Хикки сбросил скорость,

крутнул руль, и машина. заскользила вниз, туда, где под паутиной висящих в небе

тоненьких лент ситивэев мрачно скалились блестками окон небоскребы Сити.

Высадив у развилки девушку, он снова поднялся наверх.

 – Трепло, – негромко произнес Этерлен. – А еще женатый человек...

 Глава 9

 Раздолбанный грузовичок, выкрашенный, наверное,. помазком для бритья, со

скрипом остановился у трехступенчатого пластикового порога, пугнув нескольких

жирных кур, меланхолично ковырявшихся в рыжем песке. Строение, перед которым

встал дребезжащий пикап, когда-то называлось "типовой виллой колониста", но

теперь от "виллы" остался только фундамент из "бессмертного" фиолетового

пластика да уже упомянутая лесенка с тремя ступеньками. На фундаменте

красовалось аляповатое трехэтажное здание из кое-как отесанных гранитных глыб с

узкими окнами-бойницами и странными, совсем крохотными балкончиками без

ограждения.

 Из пикапа вылезла неряшливая растрепа в застиранном комбинезоне. Всего

лишь три часа назад она была элегантной высокой дамой с идеальным макияжем и

прекрасной прической – сейчас рабочий комбез висел на типичной фермерской

девахе непонятного возраста. Она внимательно оглядела входную дверь странного

замка, потом засунула руку в кабину своей развалюхи и нажала на клаксон.

 – Ага! – крикнули из окна на первом этаже.

 – Рада видеть тебя живым, – не без иронии произнесла Ирэн, когда Хикки

спустился по ступенькам к пикапу.

 За прожитые вместе годы он хорошо научился распознавать состояние своей

жены и понимал, что сейчас она, мягко говоря, на взводе. План под названием

"второй чемоданчик" приходилось применять впервые: он означал немедленную

эвакуацию и переход на боевой режим существования. Хикки прижал к груди тонкое

плечо Ирэн, поцеловал ее в склоненную шею. Она выпрямилась, мягко провела

ладонью по его растрепанным волосам и откинула тент, закрывавший груз в кузове

пикапа.

 – Если бы я попалась со всем этим дерьмом... Вместе с подошедшим Этерленом

Хикки выбросил на песок три тяжелых пластиковых контейнера из-поД мороженого

мяса, пару черных клеенчатых мешков и лежавший под ними обтекаемый серебристый

кофр с крылатым черепом Конторы. Из кабины Ирэн вытащила еще один мешок.

 – Здесь ром для Лоссберга и жратва для вас.

 – О роме он позаботится самостоятельно. Ящики расположили в просторном

холле. Когда-то это строение возвел один совершенно спятивший пират, на

старости лет вбивший себе в голову, что его непременно прикончат давно почившие

коллеги. На прочнейшем фундаменте "виллы" он построил настоящую крепость, в

которой можно было выдержать многодневную осаду. Здесь было все – вода,

энергия, радарные системы, способные учуять воздушную цель, и даже старый, но

вполне работоспособный узел дальней связи. Хикки купил замок у внуков

преставившегося наконец маразматика, отделал по своему вкусу интерьер и иногда

"отдыхал" там от налоговых служб. Сейчас уникальная крепость, о которой не знал

никто, кроме Ирэн, должна была стать их убежищем.

 Этерлен отомкнул замки одного из тяжелых ящиков, отбросил хрусткую

консервационную пленку и легко, словно игрушку, выдернул на свет шестиствольный

десантный "стационар". Матово-черная громадина распространяла вокруг себя

немного кислый запах смазки. Этерлен втянул его носом и заулыбался, как

наркоман.

 – Вот это да, – сказал он. – А приводы управления?

 – В остальных, – махнул рукой Хикки. – Там же и шестнадцать тысяч

выстрелов. Нам хватит, я думаю.

 – Я пойду переоденусь, – заявила Ирэн. Хикки проводил ее понимающим

взглядом и перешел в кухню. В печи дозревала курица, зарезанная по случаю

переселения. За птицами ухаживал старый пьяница из соседнего поселка,

приезжавший по утрам.

 Хикки налил себе стаканчик виски, опрокинул его в пасть и присел на узкий

подоконник.

 Неожиданно где-то вверху раздался истошный вой тревожной сирены боевого

корабля. Этерлен вернул оружие в ящик и недоуменно выпрямился.

 – Что это за дьявольщина? – спросил он.

 – Это радар в дежурном режиме, – отозвался из кухни Хикки. – Я выставил

его на тридцать километров... Наверное, учуял Лосси.

 – А если нет?

 Ответом Этерлену был негромкий шум. Генерал выбежал из дома, поднес к

глазам руку и задрал голову. Из небес с легким шипением опускался черный

остроносый силуэт. На сильно скошенном атмосферном киле катера жизнерадостно

улыбалась рыжеволосая красавица, погруженная в нескромные девичьи удовольствия:

 Лоссберг одурел до того, что намалевал онанирующую дамочку поверх

черно-золотых имперских крестов.

 Это был его любимый "призрак" "ТР-145" – трехместный катер-разведчик,

стремительный, малозаметный и почти бесшумный. По штату обычному "охотнику"

такая машина не полагалась, но Лосси сумел выбить себе редкую игрушку и не

упускал случая ею побаловаться. В сложившейся ситуации настоящий боевой катер

мог очень пригодиться.

 В черном боку машины распахнулся совершенно незаметный люк, из которого на

землю выпал объемистый синий кофр. Следом за кофром молодцевато выпрыгнул и сам

Лоссберг.

 – Рому мне, рому! – потребовал он, заходясь смехом. – Меня чуть не поймала

служба внешнего слежения. Еще немного – и они бы решили, что уже началось

вторжение. Операторы видели ошибку в счислении, но никак не могли понять, то ли

это цель, то ли у них мозги сдвинулись. Я все время уходил от луча, а они,

бедные, наверное, руки себе намозолили. Но все-таки я могу точно сказать:

контакта не было. Я прибыл на Аврору совершенно инкогнито, да...

 – И слава богу, – отреагировал Этерлен, иронично улыбаясь. – Чего орешь?

Ром, кажется, в кухне.

 – Ты хорошо управился, – сказал Хикки, поглядев на часы. – Быстро летаешь,

я бы так не смог. Тут столько гравиполей,что мои штурманы иногда по два часа не

могут войти в систему. И движение, как на перекрестке в Сити...

 – Нужно "скользить" поверх полей, – объяснил Лоссберг. – А главное, не

бояться.

 Он взял протянутый Хикки стакан и уселся за стол. В углах просторной кухни

еще лежала неубранная пыль. Хикки не думал, что им придется задержаться в этом

убежище надолго.

 Ужинали в недолгих портлендских сумерках. Этерлен как следует выпил за

упокой души своего друга, задумчиво пожелал всем спокойной ночи и убрался

наверх, в тесную комнатку под самой крышей. С его уходом в кухне наступила

тишина. Ирэн свалила тарелки в автомат, вытащила откуда-то столетней давности

роман в кричаще-яркой обложке и уселась на веранде под мягким красным плафоном.

 Лоссберг налил себе полный бокал – бог знает какой по счету.

 – Хорошо, – сказал он, глядя, как течет в окно сизый дым сигары.

 – Что – хорошо? – не понял Хикки.

 – Так... Идиллический вечер в загородном доме. У меня на Сент-Илере нет

покоя от насекомых, а здесь, надо же, – никого. Сухо, наверное?

 – На Авроре вообще мало вредителей.

 – А у нас еще такие птички водятся, с шестью, зараза, крылышками. На свет

летят тучами и пищат, сволочи, всю ночь. Хм-м... Как жалко все это терять.

 – Что ты имеешь в виду?

 Лоссберг отпил полбокала, шумно выдохнул и затянулся.

 – А ты не знаешь? Кто из нас выживет? Ты, я?

 – Может, кто-то и выживет.

 – Но не мы, это точно. Давай трезво смотреть на вещи, Хик: мы славно

пожили. Вкусно ели, сладко спали, имели девочек...

 – А жизнь теперь поимеет нас – ты это хочешь сказать?

 – Смешно, Хик. Человечество прошло через свой золотой век. Просто у нас

эта беда случилась гораздо раньше, чем у прочих, – мы сами знаем, почему. Да? Я

не достал тебя своей философией?

 – Отнюдь, я не прочь потрепаться на умные темы. Но неужели тебе

действительно так уж жалко? Я думал, у таких, как ты, вырабатывается привычка к

смерти. К своей собственной в первую очередь, а? Или нет?

 – Ja, ja, – хмыкнул Лоссберг. – Если б все было так просто, меня бы уже

сто раз укокошили. Привычка к смерти – да, и еще сто раз да. Но быть солдатом

еще не значит быть ходячим покойником. Я это понял лет так в двадцать пять,

когда из моего курса осталось всего двести с чем-то человек. А выпускались -

почти триста. За восемь лет упокоились все, кто привык к смерти с первого

курса... И это в невоюющей Империи. А что будет, когда начнем воевать? Ведь мы

же не умеем и учиться не хотим. Сколько мы продержимся – лет пять, не больше?

Сейчас Флот укомплектован молодой придур-ней, мечтающей героически погибнуть в

первом же бою. А дальше? Ну, допустим, я умею выворачиваться из чужих прицелов.

Таких, как я, наберется еще десятка три. Еще, может, найдется пара сотен ребят,

не стремящихся на тот свет раньше сроку... И все?

 – Вот поэтому меня и мобилизовали, – тихо произнес Хикки и потянулся к

бутылке. – Нам нужны пираты... Я уж не знаю, что там напридумывал дорогой наш

Дедуля, не думаю, что вся эта сволочь будет командовать регулярными

подразделениями, но сейчас ему до смерти нужны пираты и конвойники. Они, как ты

знаешь, воевать умеют. По полной программе.

 Лоссберг рассеянно побарабанил по столешнице. Глядя на него, Хикки

подумал, что эта идея не нова. Возможно, она уже приходила в голову самому

Лоссбергу или кому-то из таких же, как и он, молодых асов: эти люди умели

соображать не хуже теоретиков из Генерального Штаба.

 – Я начинаю понимать, – признался Лоссберг. – Но не будем пока об этом. Ты

знаешь, как я попал на Флот?

 – Ты никогда не рассказывал о себе, – пожал плечами Хикки. – Правда, когда

мы с тобой только познакомились, ты нажрался в Порт-Кассандане до зеленых

чертиков и плел что-то о своем папаше и его бирже, но я ни черта не понял. Да и

не прислушивался, в общем-то.

 – Я родился с серебряной ложкой во рту, – усмехнулся Лоссберг. – Мой

папаня – совладелец крупнейшей кассанданской биржи. Помимо этого у него заводы,

торговые дома и прочее дерьмо. Причем семейство огромное, и порядки – не

забалуешь. Никаких "лишних книжек", ничего военного вообще: каста! К девяти

годам меня определили в лучший коммерческий лицей Империи. Ну, я проучился там

два месяца. Коротенькие стрижечки, все только на "вы", причем преподавание на

двух языках – или русский, или английский.. Я, кстати, с тех пор по-русски не

очень-то... А потом, – Лоссберг весело подмигнул Хикки и взялся за стакан, – я

удрал в Академию.

 – Х-ха! – восхитился Хикки.

 Он прекрасно знал, что в Империи железно соблюдается старая традиция:

ребенок, успевший добежать до ближайшего вербовщика и подписать с ним контракт,

становится недоступен для разгневанных родителей: контракт подписан– все,

теперь он является собственностью Флота или ПДС. Девяти-десятилетний паренек

скорее всего становится кадетом одной из Академий, чтобы через восемь лет адски

тяжелой учебы получить офицерский меч и золотые погоны. Подросток постарше -

рядовым, но и он, безусловно, имеет право на высшее военное образование.

Никакие даже самые богатые или высокопоставленные родственники не в силах

вырвать отрока или девушку из цепких лап Вооруженных Сил. В армию нередко

бежали мальчишки, бредящие романтикой далеких звезд или просто измученные

родительской строгостью, девочки, подвергавшиеся насилию в семье... В учебных

заведениях работали лучшие психологи на свете, трудившиеся для того, чтобы

подобрать ключик к каждой без исключения юной душе и убедить ее в том, что

выбор не был ошибкой.

 Армейские вербовщики были в каждом городке, по всем информационным сетям

четыре раза в сутки крутили красочные ролики, рассчитанные специально на

подростковый контингент, – то седой унтер, с ног до головы увешанный крестами,

рассказывал своему внуку, как он сражался на благо всего человечества, то юный

мальчишка-лейтенант, заботливо оправляя щегольской синий мундир, садился в

роскошный спорт-кар, а вокруг него смущенно улыбались малолетние красавицы,

прячущие за спинами букетики цветоа. Мамаши всех обитаемых миров проклинали

вербовщиков как сатану, но были беспомощны перед старым законом: желание стать

солдатом священно!

 – У меня все было точно как в старом кино, – улыбнулся Лоссберг. – Лицей

был, понятное дело, в Метрополии, и вот как-то раз, когда ко мне прилетел мой

дядя Марк, мы отправились в Экватаун искупаться и позагорать. Всю дорогу он

твердил мне, что папаша возлагает на меня большие надежды, что я плохо учусь,

что меня плохо воспитывают, что если я не перестану читать военные мемуары, то

за мной будет установлен особый надзор... В общем, на набережной я увидел

вывеску вербовщика В КС. До конторы было метров триста. Дяденька остановился

под зонтиком, чтобы выпить стаканчик винца, а я швырнул на землю куртку -

знаешь, в лицее мы носили такие, ну, куцые курточки из серого сукна – и

припустил вдоль по тротуару. Раньше-то я удрать не мог, мы ведь жили за таким

забором, что рейнджер не перепрыгнет... Ну вот, бегу это я, бегу, а дяденька,

понятно, за мной. То есть ему еще ни черта непонятно, он там орет что-то, а я

бегу, аж сердце выскакивает. А контора на противоположной стороне. Дорогу

перебежать не могу, хоть стреляйся – движение такое... Ну, в общем, добежал до

перекрестка, дядя уже метрах в трех, и я как в воду – вперед. Кто-то там,

помню, столкнулся, но мне не до того было. Перебегаю, а у меня перед самым

носом копы, патруль. И дядя орет как резаный. Встретил бы сейчас того унтера,

поклонился бы в ноги. До конторы – метров десять. Вместо того чтоб меня

хватать, он поворачивается и кричит:

 "Отпирай, Билли, скорее!" – и делает вид, что я от него вырвался. Вбегаю я