Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 342 страниц)

Правду, значит, говорят, подумал Микулка, что у сумасшедших в голове мутится. И откуда же люди знают все с такой точностью? Видать, бывали и до Микулки в этом хоботе. Так что нечего бояться! Раз уже кто вернулся оттуда, так и Микулка сможет.

И в этот миг лучи, исходящие от звезд, усилились и красноватый поверх Мокоши растворился, став зеленым холодным туманом. Этот туман вибрировал волнами и качался, точно морская вода. Но на ощупь никакой влаги не чувствовалось, хотя казалось, что течение реки струится прямо вокруг тела. Микулка чувствовал упругость невидимых волн и воронок пальцами, словно он опустил руку в весенний ручей.

Ага! Как-то он попал в водяной поверх Прави.

Тут же перед ним возникла Купава. Она была стройной и гладкой. Нежную кожу и русые волосы омывали струи кружащейся вокруг нее воды. Эта богиня не была столь по-простому бесстыдна, как Мо-кошь, но была во сто крат прекрасней любой из виденных им женщин. Прелесть ее была холодной и недоступной, она не манила, а скорей успокаивала.

Невидимая, но ощутимая вода омывала Микулку с головы до ног. Он чувствовал, как она стягивает с него невидимый скользкий покров, освобождает и очищает от чего-то не совсем понятного, но явно плохого. И вдруг Микулка разом преобразился. Теперь не деревенский паренек летел сквозь бурлящий водяной вихрь, а возмужавший витязь, готовый к любому подвигу, потому что знает раз и навсегда, чего душа хочет.

– Вот как! – воскликнул Микулка. – А ведь я всегда мечтал таким быть.

Свет вокруг него начал плотнеть и превращаться в огненный туман. И снизу, и сверху, и со всех сторон плясали яркие сполохи огня.

– Так вот про какие поверхи говорил Жур! – прошептал Микулка и огляделся. – И куда ж тут идти? Что влево, что вправо, что прямо, что назад – все огонь! И чудно! Горит, а не жжет и не сгорает…

Впереди Микулки появился Ярило. Его огненное лицо одновременно было лицом младенца, мальчика, юноши, взрослого и старца. То доброе, то гневное, то ослепительно-желтое, то багрово-красное. Одно перетекало в другое совершенно незаметно для глаза, оставляя впечатление неуловимости мига.

Попробовал Микулка ногой там, где стоял, а там нет ничего. Ни твердо, ни мягко, а не пускает. Мечом ткнул – лишь искру высек. Рукой потрогал – насквозь прошла.

И только Микулка на ноги встал, перед ним появилось многоглазое шипастое чудище. Оно зашипело, распахнуло многозубую пасть и кинулось на Микулку. Паренька снова окатило ледяной водой страха. Аж ноги подогнулись. Еле-еле меч поднял. Чудовище наткнулось на меч, взвизгнуло, и вдруг из-под шкуры потянулись щупальца с присосками. Страх еще сильнее сковал Микулку, а чудище увеличилось в размерах, будто кто-то его прикормил, и дико загоготало. Микулка махнул мечом и отсек пару присосок, но на их месте еще по три выросли, и из всех языки торчат и слюни капают.

Микулка оглянулся. Подумал, может, убежать можно – куда ж с таким чудовищем тягаться. Но бежать было некуда.

– Эх! – махнул Микулка рукой. – Что ж ты, меч, молчишь? Сказал бы, как быть! Все меня бросили в тяжкую минуту!

Но меч молчал.

А чудище росло и росло, и огненный туман от его хохота пошел рябью.

Камень! Микулка схватил мерцающую прозрачность и, стиснув покрепче, закричал:

– Камень! Ты же самый могучий! Помоги мне с чудищем справиться!

Но Камень ему не ответил.

Микулка от страха взмок и упал на четвереньки, а чудище от этого только еще больше выросло. Кажется, в его пасть целая деревня провалиться может. Микулка от страха завыл. Замахал мечом. Щупальца, как опята с пня, летят, а на месте их уже не по три, а сразу по двенадцать вырастает. И Микулка обратно превратился из витязя в перепуганного парнишку. Чудовище завыло и стиснуло паренька всеми щупальцами. А тот все мечом машет и машет, чтобы страх прогнать. А страх все сильнее. И чудище все больше. Щупальца сдавили грудь Микулки уже так, что стало невозможно дышать.

Паренек в отчаянии закрыл глаза, чтобы не видеть страшную образину. И почувствовал, как щупальца отвердели, будто превратились в толстенных змей, уже и руки оплели, так что чуть-чуть – и меч выпадет, и Камень. Нет! Так еще хуже!

– Ярило! Помоги, ради Рода! – взмолился Микулка и снова открыл глаза.

Ярило обратился в строгого старца, и Микулка услышал густой сердитый голос:

– Ты сам раскормил свою Трусость! Вот и борись с ней сам. Никто тебе тут не в помощь, ни меч, ни Камень. Нет у них воли с твоей трусостью справиться. Только ты сам с ней побороться можешь. А коли ты свою Трусость победить сможешь, так и врага одолеешь.

Такого ответа Микулка не ждал. Страх захлестнул его целиком, без остатка, почти уже не оставляя места другим мыслям.

Впервые паренек столкнулся с чем-то, против чего не помогла ни могучая сила, ни верная сталь оружия, ни поддержка друзей. Впервые смерть с такой откровенностью подошла вплотную и холодно выдохнула в лицо. Против такой твари, увеличивающейся от каждого удара мечом, сражаться было бессмысленно. Настолько же глупо, как пытаться остановить камнепад выставленной вперед ладонью.

Тут Микулке стало так горько оттого, что у него все вышло наперекосяк, что он забыл о страхе. Вспомнил милое лицо Дивы, вспомнил разговоры и нежные поцелуи. И вдруг почувствовал, что щупальца ослабели и тварь как-то уменьшилась в размере.

– Великие боги! – прошептал Микулка пересохшими губами.

Он понял, почему его отпустило, но это понимание показалось страшнее пережитого ужаса. Ведь получалось, что каждая минута, прожитая лишь для себя, кормит чудовищ, притаившихся в непроницаемом мраке Нави. Ни меч против них не силен, ни огонь. А как только перестанешь беспокоиться о себе и подумаешь о друзьях, так твари сами кукожатся и слабеют.

Тут Микулка еще больше приободрился, а щупальца и вовсе ослабли. Парнишка повел плечами и высвободил руку с мечом.

Трусость рассыпалась на мелких червяков, и те вмиг растаяли в маленькие лужицы. Огонь тут же спалил их, и Микулка попал в следующий поверх. Тут же подул ветер, и синий холодный свет поверха Стрибо-га открылся перед парнишкой. Сквозь него уже стало просвечивать огромное небесное дерево. И на нем фигура огромного Белого Сокола. Налетел вихрь, и из ветреного порыва появился конь с огненной гривой.

– Ветерок! – узнал его Микулка и вскочил верхом.

Конь радостно заржал, узнавая хозяина. И тут Микулка снова превратился в того витязя, образ которого ему подарила очищающая вода. Сунув меч в ножны, Микулка сосредоточенно вгляделся в прозрачные грани Камня. Внутри бесцветного кристалла загорелся огонь, и Микулка услышал голос Стри-бога.

– Все же явился… – Слова проревели как буря, но каждый оттенок в них был слышен отчетливо.

– Явился! – Микулка бесстрашно глянул в ревущую кутерьму пространства. – Дива – моя жена и твоя дочь, но после свадьбы отец не имеет над женщиной власти.

– Смертный! – проревело в ответ. – Каким законам ты меня учишь?

– Тем, которые вы, боги, завещали людям когда-то. Или у вас у самих память короткая? Верни мне жену!

Огненная грива Ветерка развевалась по ветру, алмазные копыта высекали искры, когда конь переступал с ноги на ногу.

– Вы не выполнили условия… – прошелестел голос бога.

– Она сделала это ради меня! – От ветра у Микулки потекли слезы. – И я ради нее сделаю все, что смогу!

– Да что ты можешь? – захохотал ураган.

– Все! – выкрикнул Микулка, сжимая Камень в руке. От холодного кристалла вновь заструилась сила,

проникла сквозь кожу и впиталась Знанием, которого раньше не было у Микулки.

– Я – человек! – Новое знание бурлило внутри, требуя выхода в слове. – И вскоре мы, люди, овладеем всей Правью от начала в конец. Всей! От основания до верхушки Великого Дуба. Мы уже овладели землей, нижним поверхом Прави, она работает на нас, удерживая наши дома и принося урожай. Мы пробуем покорять воду, она уже двигает жернова и носит корабли за товаром. И огонь живет в клетях наших печей, готовя нам пищу. Мы уже пробуем ветер запрягать в паруса!

– Вы непутевые дети, – рассмеялся Стрибог. – Дерзкие, но не худшие. Просто глупые и самоуверенные. Вот ты знаешь, что держишь в руке?

– Камень!

– А что он такое?

– Не знаю, – неохотно признался Микулка.

– Да откуда же тебе знать… Но я скажу. Вы не единственные дети богов. Есть и другие. И как часто водится между братьями, между вами возникла ссора. Давно, еще до потопа, когда вас, людей, по возрасту еще можно было поперек лавки класть, а ваш старший брат уже ходил с сединой в бороде.

– Кто этот брат? – не понял Микулка.

– Жители Нави. Мы создали их раньше вас. Но между вами сразу возникла вражда, и мы вынуждены были разделить Правь Границей. Но она оказалась не очень прочной. Старший брат постоянно бил младшего, а в этом нет ничего хорошего. Каждую тысячу лет случалась большая битва, и погибало очень много людей. Но мы вмешались, лишь когда жители Нави взялись извести весь человеческий род, направив ледяной щит на заселенные земли. Мы создали этот Камень. Каждый из богов вдыхал в него силу по очереди. Первой была Мокошь. Она помогла выиграть первую битву. Через тысячу лет вдохнула в него свою силу Купава. Еще через тысячу – Ярило. Его сила еще живет в этом Камне, но уже иссякает. Я не хотел, но теперь вижу – надо.

Ветер заревел сильнее, но уже не так зло.

– Вы, люди, оказались не так плохи, как я думал о вас. Я отдам тебе свою дочь, но заберу взамен твою могучую силу.

– Я согласен! – не задумываясь ответил Микулка.

– Протяни вперед руку с Камнем! Я вдохну в него свою силу и смешаю его с той, которую взял у тебя. Так ее хватит надолго, на целых две тысячи лет. За это время вы должны повзрослеть и научиться обходиться без нашей помощи.

Микулка левой рукой натянул повод, сдерживая бушующего под седлом коня, а в правой поднял Камень над головой. Кристалл засветился по очереди всеми цветами, от красного до синего, потом помутнел, стал не таким красивым, но обрел гораздо большую тяжесть.

– Как же его хранить две тысячи лет? – на всякий случай спросил Микулка.

– Отдай его витязю с именем ветра. Его судьба такова, что Камень попадет в нужное место в самое нужное время. И в нужные руки. Все, можешь ехать!

– А Дива?

– Она же дочь ветра! – рассмеялся Стрибог. – Она догонит тебя в пути. Не медли! Ворота Прави не могут долго оставаться открытыми.

Микулка ударил коня пятками, и Ветерок понес его кругами через все поверхи Прави, только не вверх, а вниз. В глазах потемнело от скорости, но в один миг все остановилось, будто налетело на стену.

Паренек открыл глаза и понял, что лежит раскинув руки, у края дороги на мягком ковре опавшей листвы. Рядом Ветерок пожевывал подсыхающую траву – самый обычный конь. Но Микулка помнил его другим, ветреным и огнегривым.

– Иди ко мне, конячка моя… – ласково позвал паренек, не понимая, сон это был или явь.

Но Камень был в руке – гораздо тяжелее и темнее, чем до этих необычных видений.

– Микулка! – раздался за спиной девичий голос, и сразу перестало иметь значение – сон это был или нет.

Микулка вскочил на ноги и обернулся, раскинув руки. Дива бросилась к нему в объятия, окутав ароматом, который всегда струился от ее прекрасных волос.

– Дивушка… – только и мог шептать паренек.

– Мы теперь тысячу лет будем вместе, – радостно улыбнулась девушка.

– Так не бывает, – отшутился Микулка.

– Это смотря как жить.

Он помог ей сесть на коня, а сам взялся за стремя и побежал в ту сторону, куда ушел Жур.

– Что будем делать? – хмуро спросил Жур у Волка. Свинцовый осенний рассвет медленно надвигался

с востока, делая мир таким же серым и плоским.

– Ратибора спасать, – пожал плечами певец. – Только вот как? Меч-то у нас один, значит, за ним последовать мы не можем.

– Оно и не надо. Ратибора уже не спасти. – По лбу волхва пролегли глубокие складки. – Тварь не упускает случая и не мешкает, встречаясь с кем-то из витязей Стражи. Скольких мы уже потеряли? Сершхан, Витим, Мякша, Ратибор, Мара. Остался только ты.

– А Микулка?

– Он решил отправиться за женой на небо. Для него это верная гибель, потому что не сможет он отбиться от собственной трусости по другую сторону Прави. Ему и по эту сторону приходилось туго…

– Отобьется, – сам не понимая своей уверенности, возразил певец.

Словно в ответ на его слова послышался конский топот.

– Ну, что я говорил! – повеселел Волк. – Смотри! Микулка с Дивой!

На слове «смотри» Жур вздрогнул. Он тяготился собственной слепотой, но люди не замечали этого, завидуя необычным способностям.

– И то хорошо… – устало вздохнул он. – Хоть кто-то еще остался.

– Ну а тварь не выберется с того поверха Яви, куда забросил ее стрелок? – задумчиво спросил Волк.

– Без меча пройти все слои даже ей не по силам, – вздохнул Жур. – Ратибор выбрал верный путь. Жаль только, что столь дорогой ценой.

– Значит, мы победили?

Жур еще сильнее ссутулил плечи.

– Да, – коротко ответил он.

Быстро светлело. Микулка подвел коня ближе и помог Диве сойти на землю.

– А где Ратибор? – осторожно спросил он.

– В очень хорошем месте. – Волк ответил и отвернулся, чтобы рассвет не отразился в слезинке. – Пузо небось набивает. Или с девкой…

Микулка присел на корточки возле входа в пещеру, и Ветерок потянулся губами к его плечу. Рассвет набирал силу, окрасив розовым далекие облака на севере.

– Как нас мало осталось… – тихо сказал паренек. Он встал и зачем-то посмотрел в небеса.

– Зато я Камень добыл. – В его голосе не было радости.

Он равнодушно достал из-под полы прозрачный, почти круглый кристалл. Внутри плавали разноцветные капли света.

– Вот ради этого… – начал было Волк, но только махнул рукой.

Микулка нахмурился еще сильнее:

– Я был на небе и видел Стрибога. Он велел отдать Камень витязю с именем ветра, но, кроме Ратибора Теплого Ветра, я не знаю других.

– Что ж его бог защитить не смог? – зло глянул вверх Волк.

– Он сам выбрал свою судьбу, – холодно разрешил споры Жур. – Ты, Микула, оставь Камень себе. Родится у вас с Дивой молодец, назовешь его Ветром, ему и отдашь.

Микулка посмотрел на кристалл и хотел было уже уложить за пазуху, как вдруг из пещеры выскочило что-то лохматое, юркое и одним ударом сбило паренька с ног.

– Лесной человек! – выкрикнул Волк, слишком поздно махнув мечом.

– Камень… – упавшим голосом произнес Микул-ка, глядя в опустевшую ладонь.

– Тварь! – с ужасом понял Жур. – Она вселилась не в Мару!!!

Лесной человек легко вскарабкался на косогор и рванул к лесу с такой скоростью, что гнаться за ним казалось бессмысленно.

Первым пришел в себя Микулка. Он вскочил на коня и, наяривая его пятками, попробовал догнать охотника верхом. Но мелкие камни заскользили под копытами, Ветерок оскользнулся, едва не упал, с трудом выровнялся и поскакал, набирая скорость.

– Стой! – закричал Жур. – Так тварь не догнать! Она может…

Волк глазам своим не поверил, когда время ощутимо замедлилось. Падающие с деревьев листья замерли в воздухе, а ноги Ветерка двигались так медленно, будто воздух был не воздух, а патока. И только охотник бежал с прежней скоростью, выпятив грудь и широко расставив локти. В руке всеми цветами сиял Камень.

Когда Микулка отстал безнадежно, время снова пошло своим чередом. Волк бросился в пещеру, схватил лук и стрелу, выскочил и прицелился. Спина охотника вот-вот была готова скрыться в лесу.

– Ну же! – закричал Микулка. – Стреляй! Волк не успел. – ветви леса сомкнулись, спрятав охотника от его глаз. Ветерок заржал длинно и жалобно.

– Конец, – спокойно шепнул Жур.

– Хрен вам! – Волк закрыл глаза и вспомнил, чему его учил Ратибор. – Сейчас…

Он потянул тетиву и представил, как охотник бежит по лесу. Пальцы разжались. Жур с Микулкой метнулись взглядами за свистнувшей в воздухе стрелой, но она, пролетев лишь три десятка шагов, вонзилась в ближайшее дерево.

– Хотел как с Громовником? – грустно усмехнулся Микулка, слезая с седла. – Два раза такой удачи не будет.

– Ушел, – подвел итог приключениям Жур.

Здесь был день. Солнечный, ясный и очень теплый, пропитанный ароматом трав и цветов, наполненный журчанием близкого ручейка.

Ратибор, щурясь от неожиданной яркости, открыл глаза и убрал меч в ножны. Огромная голубая бабочка порхнула у самого лица и села на высокую травинку, прогнувшуюся под ее тяжестью.

Мара стояла рядом, в ее глазах читалось безмерное удивление и легкий испуг.

– Где мы? – спросила она, опуская меч.

– На другом поверхе Яви, – улыбнулся стрелок.

Длинная рубаха, торчащая из-под куртки, прикрывала девичьи ноги до середины бедер, бросая на кожу мягкую бархатистую тень. Ратибор невольно задержал взгляд там, где тени было больше всего, но девушка ничуть не смутилась.

Они стояли посередине огромной круглой поляны, залитой солнцем, а лес вокруг веял не враждебностью, а манящей прохладой.

– А где темнота, где чудовища? – опасливо огляделась Мара. – Прошлый раз все было иначе.

Ветви у кромки леса качнулись, и на поляну вышла женщина такой красоты, что Ратибор прикрыл глаза ладонью, как от очень сильного света. Она была совершенно нагая, окутанная лишь золотистыми волосами до пят и таким же золотистым сиянием, а голову ее обрамлял венок из огромных белых цветов. Она улыбнулась и ответила Маре:

– В прошлый раз все остальное было иначе, вот вы и попадали на другой поверх Яви. А здесь я хозяйка.

– Леля? – осторожно шепнул Ратибор и взял Мару за руку.

Богиня кивнула и с улыбкой смахнула со лба золотистую прядь.

– Но почему мы попали именно сюда? – Ратибо-ру так и чудился во всем этом какой-то подвох.

Он готов был драться во тьме с десятками чудищ, защищая жизнь Мары, но столь приветливое место явилось для него полнейшей неожиданностью.

– Какой ты глупый… – в самое ухо шепнула Ма-ра. – Ну кто может попасть прямо к Леле в гости?

Она улыбнулась богине, и та улыбнулась в ответ. Ратибор наморщил лоб и попробовал забрать руку у Мары, но девушка сжала пальцы и не пустила.

– Пойдем ближе, – ласково сказала она.

Ратибор сделал шаг вперед, чувствуя, как ослабели ноги. Это не было страхом, но неуверенность и неловкость охватили его, как если бы на пиру ему незаслуженно крикнули здравицу.

Мара крепче сжала ладонь, и идти стало легче – от девичьих пальцев струилось ласковое тепло и сила, равной которой Ратибор еще не встречал. Они подошли к богине и встали перед ней.

– Значит, и он меня любит? – спросила у Лели Мара.

– Если бы не любил, не стал бы ради тебя между жизнью и смертью.

У стрелка щеки залились жаром, с которым он не мог совладать. Он почувствовал себя странно, какое-то забытое ощущение подкралось к глазам и защекотало ноздри.

– Это правда? – спросила Мара, обращаясь к нему. – Ты меня любишь?

– Правда… – ответил стрелок и понял, что это слезы подкрались к глазам. – Я полюбил тебя в ту ночь, на болоте…

– Почему же не говорил?

– Не знал, что ты можешь ответить-…

– Вот глупый… Неужели ты сразу не понял? Слезы выплеснулись, но стыда от них не было —

лишь облегчение и нарастающее с каждым мигом ощущение счастья.

Леля вытянула руку вперед, и в ней появилось яблоко – маленькое и даже на вид кислое. Она легко разломила его на две равные половинки.

– Люди в свадьбу разламывают сладкое яблоко, – с легким укором сказала она. – Но я завещала разламывать кислое. Ведь если двое не убоятся вкусить кислого от одного и того же плода, то сладкое они и сами смогут себе устроить.

Она протянула половинки Ратибору и Маре, каждый откусил по разу и бросил остатки через левое плечо. О г кислой оскомины на зубах слезы проступили еще сильнее.

– Поклянись, что любишь ее. – Леля посмотрела в глаза Ратибору.

– Клянусь, что люблю ее больше жизни, что отдам ей и детям все до последнего!

Это были обычные свадебные слова, но Ратибору их показалось мало. Он повернулся к Маре, обнял и прижал к себе.

– Ты будешь единственной, кого я люблю, – шепнул он, глядя в ее глаза, полные счастливых слез. – И единственной, кому я отдам свои ласки. Ни одна из женщин не сравнится с тобой, так зачем мне другие?

Леля подняла руки, и солнечный свет раздробился на тысячи золотых лепестков, закружившихся вокруг Ратибора и Мары. Стрелок никак не мог решиться коснуться губами губ Мары, и она сделала это первой, прижалась к нему всем телом и обвила его ноги своими.

– Любите друг друга, – с улыбкой сказала Леля и вежливо растаяла в воздухе.

Но великая сила жизни уже соединила Ратибора и Мару в единое целое – та сила, которая росточком пробивает каменную плиту мостовой, та сила, которая продолжает род и через многие тысячи лет. Жаркий вихрь страсти охватил их обоих и, казалось, оторвал от земли, ласки рук и ласки губ окутали их сплошным покровом, прочно отгородив от всего мира. И лес, словно верная стража, стал заставой вокруг, и трава оказалась ковром под телами, и небо – самой надежной крышей.

Утомившись от ласк, Ратибор раскинул руки в высокой траве, рядом счастливо улыбалась Мара, сощурившись на солнце. По небу плыли легкие облачка, которые вдруг неправдоподобно быстро начали превращаться в тучи – серые и грозные.

Ратибор сел и надел рубаху.

– Странно как… – сказал он. – Посмотри. Мара открыла глаза.

– Это знак, – уверенно сказала она. – Похоже, с твоими друзьями беда.

– Какие они друзья, если на тебя руку поднять хотели?

– Не горячись. – Девушка оделась, нашла в траве Ратиборовы портки и бросила ему. – Они не знали, что делали. Ошибиться может всякий.

– Тут хорошее место. – Стрелок нехотя оделся и натянул сапоги. – Может, сюда уже и не попадем никогда.

– Наш дом на земле, – коротко ответила Мара и, подняв свой меч, коснулась навершием Ратиборовой рукояти.

Стрела, вонзившись в дерево, еще не перестала дрожать, когда прямо у пещеры колыхнулся воздух и выпустил Ратибора с Марой.

– Что за стрельба? – Ратибор поднял брови, глядя на гудящий лук в руках Волка.

– Тварь… – сокрушенно качнул головой певец. Стрелок больше ни о чем не стал спрашивать – скрылся в пещере и через мгновение выскочил, держа одну стрелу в зубах, другую в руке.

– Лук! – Он протянул ладонь и крепко ухватил еще поющее дерево.

Его цепкий взгляд заметил, какие ветви качались сильнее других – место, куда сломя голову бросился лесной охотник. Все замерли, боясь шевельнуться, а Ратибор наложил стрелу и медленно потянул на себя тетиву. Сделалось так тихо, что слышно было, как поскрипывают напряженные волокна лука.

Дива закусила губу, а Микулка прикрыл ладонью морду коня, чтобы не фыркнул. Волк очертил над головой круг указательным пальцем.

Ратибор не стал закрывать глаза. Он не верил, что цель можно нащупать какой-то неведомой колдовской силой, он старался представить, как бы сам побежал через лес, пытался по едва заметным приметам определить это на глаз.

А рука тянула тетиву до треска.

И тут стрелок понял, что не знает, куда стрелять, что все, чему он пытался выучить Волка, – пустая болтовня и никчемная трата сил. Не может быть умения зрить через непрозрачное, нет силы видеть без глаз…

Но в следующий миг он вспомнил про Жура. Ведь видит, леший его понеси! Так чем же он, Ратибор, хуже?

А Микулка стоял и шептал еле слышно: «Дай ему неведомый взгляд, дай ему неведомый взгляд…» Сам не зная, к кому обращаясь. Паренек вспомнил, как разглядел звездочки во лбу у всех – такие же, какие видел Жур. И у Ратибора такая была, только тусклая… Почему же он не может ею смотреть?

Ратибор так пристально вглядывался в темную стену леса, что ему вдруг показалось, будто заросли стали приближаться, все быстрей и быстрей, как будто это сам Ратибор летел навстречу трепещущим листьям. Он хотел было помотать головой и отогнать наваждение, но понял – не надо.

Его странный взор вломился в лес и полетел по следу, отыскивая ветви, еще дрожащие от недавнего касания с телом. След был извилист – охотник путал следы. Но, проникая взглядом в чащу все глубже и глубже, Ратибор разглядел спину, затянутую старой медвежьей шкурой.

«Сто шагов», – прикинул стрелок и разжал пальцы.

Он никогда не думал, что стрела так долго летит до Цели. Ждать было больше нельзя, Ратибор наложил вторую стрелу и выстрелил, чуть отклонив наконечник влево.

От напряжения у стрелка заломило под черепом и странный взгляд иссяк, как иссякает шипящая на жаровне вода.

– Ну? – Волк ухватил Ратибора за руку.

– Ну? – Микулка вопросительно повернулся к Журу.

– Не знаю… – Стрелок отложил лук и присел на корточки, растирая ладонями лоб.

– Это уже прошлое, а в прошлое я зрить не могу, – пожал плечами слепой волхв.

Мара подняла меч и первая бросилась в лес.

– Не пускайте ее одну! – выкрикнул Жур. – Поодиночке тварь может убить любого!

Ратибор побежал вслед за девушкой, а за ним с места сорвались Микулка с Дивой и Волк. Жур остался стоять в одиночестве, только Ветерок рядом пытался отыскать травинку среди камней.

Через сто шагов Мара заметила стрелу, торчавшую из ветки дуба, с которой почти облетели листья.

– Это вторая, – глянув на перо, определил Ратибор. Пробежали еще шагов двадцать, и Дива отстала – ей в платье было трудно бежать. Микулка подхватил ее на руки, но без прежней могучей силы он уже не мог бегать так быстро с человеком на руках. Другой стрелы нигде не было видно.

– Это лист трепещется или рыжее перо? – показала вперед Мара.

– Перо… – грустно вздохнул Ратибор.

Все замолчали – боевой задор внезапно сменился тягостным унынием поражения. Стрела торчала из толстого дуба, войдя в кору даже не на весь наконечник.

– Не расстраивайся, – попробовал успокоить Ратибора Волк. – Это же не по шестам стрелять. В движущуюся цель труднее небось.

Микулка опустил Диву на землю, усыпанную алыми листьями, восходящее солнце высветило небо до мягкой рассветной голубизны.

Мара упрямо сжала губы и внимательно осмотрела стрелу.

– Древко в крови! – радостно обернулась она. – Ты попал! Попал! Я так и знала!

– Где его могло зацепить? – воспрял духом Микулка, пытаясь разглядеть следы.

Волк принюхался.

– Кровью оттуда пахнет! – В его глазах разгорелся яростный огонек победы.

Все сорвались с места и побежали, куда указал певец.

Лесной охотник лежал в неглубокой ложбине между корнями огромного дерева. Стрела зацепила его шею одним коротким касанием, но острый наконечник рассек яремную жилу, из которой очень быстро вышибло напором всю кровь.

– Хвала богам! – воскликнул Микулка.

– Хвала богам! – хором закричали все, и лишь Ратибор устало присел на толстое корневище.

Вдруг какой-то туманный комок небольшим мешочком свалился с ветки – студенистая бобышка с дюжиной длинных прозрачных щупалец. Она упала на листья и начала корчиться, будто от жара, щупальца поднимались и опадали, корчились в судорогах, пока не замерли и не потемнели.

– Что за гадость? – поморщилась Дива.

– Мало ли что водится в этом лесу? – пожал плечами Волк и первым пошел к пещере.

– Я Камень добыл! – похвастался перед Ратибо-ром Микулка.

– Тоже, – улыбнулся стрелок и пошел рядом с ним, нежно взяв за руку Мару. – Я тоже не внакла-

де, сам видишь. Да и ты добыл сокровище не менее важное.

Дива прижалась к Микулке, скромно опустив взгляд.

Микулка достал Камень и протянул Ратибору.

– В нем теперь сила Стрибога, – пояснил он. – Бог всех ветров велел отдать его витязю, носящему имя ветра. Кроме тебя, я никого не припомню.

– И что я с ним должен делать? – Стрелок* взял Камень и поглядел сквозь него на небо.

– Не знаю. Главное, чтоб в худые руки он больше не попадал. Стрибог сказал, что у тебя судьба особая, проходит вперед через тысячи лет, может, с потомством, может, еще как…

– Богам виднее. – Ратибор пожал плечами и сунул Камень за пазуху. – Надо еще для Жура будет меч отковать.

Он взял Мару за руку, и они все вместе вышли на залитую розовым светом поляну.

– У нас будет витязь, – шепнула девушка ему прямо в ухо.

– Так скоро ты знать не можешь, – улыбнулся стрелок.

– А я и не знаю, просто хочу! – пожала плечами она. – Но если витязь, как назовем?

– Фрол. Как отца моего звали.

– Он что, ромей?

– Долгая история. Потом расскажу. А если девица народится?

– Хочу назвать Ледой, как мою тетку.

– Вот и решили, – рассмеялся Ратибор.

Они спустились к пещере, где Волк стоял рядом с Журом. Они о чем-то шептались, но слышно не было. Ратибор прочел по губам Волка лишь одну фразу: «Как он так мог?» – и понял, что его выстрел навел певца на глубокие размышления.

Самому тоже было над чем поразмыслить, но стрелок слишком устал, чтобы делать это немедленно.

– Пойду поймаю коней, – сказал Микулка. – А то разбежались от страха. Девиц посадим верхом и Жура. Сами подержимся за стремена, не впервой.

Ратибор согласно кивнул, почувствовав, что друзья не сговариваясь передали ему старшинство.

– В лесу остались мечи, которые тварь отковала, – напомнил ему Жур. – Надо их забрать и перековать во что-нибудь годное. А то отыщет кто-нибудь, и будет нам снова дел по горло.

– Заберем, – кивнул стрелок.

Он подумал, что было бы здорово выспаться, потом поесть хорошо и вновь завалиться спать. С Ма-рой. Девушка улыбнулась, словно уловив его мысли, и прижалась щекой к его плечу.

Взошедшее солнце позолотило верхушки деревьев.

Волк подошел к Ратибору и спросил, стараясь не смотреть прямо в глаза:

– Научишь меня так стрелять?

– А я тебя мало чему учил? – Стрелок коротко пожал плечами. – Просил выучиться по губам читать? Не стал. Лень. Загораешься и бросаешь. Кто тебе мешал учиться стрелять? Мне лук тебе дать не жалко.

– Ну… То другое, – отмахнулся певец. – Время только зря тратить. Но тут я видел… Ты знаешь, как у тебя это вышло.

– Ты бы за этим лучше к Журу пошел, – поддержала мужа Мара.

– Точно, – кивнул Ратибор. – Может, он тебя заставит учиться. Я уже утомился сверх всякой меры.

Он задумался и спросил у Мары:

– Поедем в Царьград?

У нее даже глаза загорелись.

– А можно? – еще не веря, спросила она.

– Даже нужно. Есть там один дом… Отец мой там родился и я. Хотелось бы, чтоб и маленький Фрол тоже родился не под открытым небом.

– У тебя дом в Царьграде? – опешил Волк.

– Ну… Не совсем у меня. Времени много прошло. Но купить его будет можно, если усилия приложить.

Мара обняла стрелка крепче и представила высокие белые стены Царьграда.

– А я? – с упреком спросил певец.

– Ты уже сам не маленький, – усмехнулся Ратибор. – Жур дурному не научит, а ума наберешься. Ведь Стража – это не когда все в кучу собьются, а когда у всех одна цель.

Микулка с Дивой привели коней.

– Я с женой в Таврику поеду, – сказал паренек. – А то жаль, пропадает хороший домик у моря. Да и Дивушка моя из тех краев.

– А если вдруг что случится? – совсем расстроился Волк.

– Соберемся, – ответил ему Ратибор. – Как?

– Не знаю, – честно признался стрелок. – Но в Камне, кажется, сила ветра?

Микулка кивнул.

– Тогда знаю, – улыбнулся Ратибор и помог Маре удобнее сесть в седло.

– Как? – не понял певец.