Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 114 (всего у книги 342 страниц)

Глава 27

Мои обнаружились дальше по коридору, когда я прошел уже знакомые спортивные залы. Из тренажерки отчетливо потягивало порохом, и я приготовился увидеть страшное… Но, похоже, зря так недооценивал товарища: у стойки с гантелями напротив входа лежали два мертвых тела в черных костюмах.

А сам Поплавский, нервно сжимающий еще курящийся дымком автомат, выглядел вполне себе живым, разве что бледным и изрядно ошарашенным.

О барышнях нечего и говорить: нет, держались они отлично, изо всех сил стараясь не показывать состояние, но даже две минуты томительного ожидания явно дались им непросто.

– Свои! – выкрикнул я, прежде чем войти, чтобы взвинченный Поплавский не наградил меня очередью.

– Вова!

– Владимир!

– Живой, зараза!

Все трое вскрикнули одновременно. Видимо, меня уже мысленно похоронили.

Не дождетесь!

– Ты в порядке? – ко мне подбежала обеспокоенная Оля.

– Сойдет, – кивнул я. – Так, давайте, собираемся. Последний рывок остался.

Вдали послышались сирены – только сейчас. Я скривился, как от зубной боли.

Ну хотя бы в центре столицы могли бы реагировать оперативнее! Сколько времени прошло с момента удара? Десять минут? Пятнадцать? Долго, господа, непозволительно долго…

Остальные тоже услышали сирены. Елизавета с Олей тут же посветлели лицами… А вот Поплавский нахмурился, и я тоже. Сейчас появление полиции и военных означало не чудесное спасение, а скорее еще большую неразбериху.

Так что лучше убраться, пока тут не началась полноценная война.

– Я сейчас проверю соседний зал и выход, – проговорил я, – если там чисто – нужно будет двигаться как можно быстрее. Придется пересечь двор и проезды, и лучше бы сделать это, пока нас не заметили.

– А может, просто дождемся полицейских? – подняла на меня взгляд Оля.

Я лишь покачал головой. Гардемаринов мы уже дождались.

– Нас ищут. И наверняка найдут раньше, чем это сделает полиция. И второй раз может уже и не повезти.

– Полностью согласен с командиром, – вздохнул Поплавский, указывая стволом автомата на тела у входа. – Сейчас этих вызовут по рации – и привет. Нечего тут высиживать.

Я молча кивнул и первым пошел к залу для единоборств, а потом дальше, за ринг, где в полумраке тускло светилась табличка «Выход».

Место для курения Медведь действительно выбрал удачное. Прямо напротив двери – еще одно здание, соединенное с нашим крытым переходом где-то на уровне второго этажа. Со стороны выход не видно, и нам оставалось только проскользнуть вдоль стены, завернуть за угол, а там…

А там посмотрим.

Я поманил рукой спутников.

– Путь свободен. Я иду первым, дамы за мной, только держите дистанцию, метров пять хотя бы. Маркиз, замыкаешь. Страхуй сзади. Все, пошли!

Я первым выскользнул за порог, перебежал к стене дома напротив, и быстро пошел вперед, выцеливая пустой двор впереди. Остальные последовали за мной.

Добравшись до угла, я присел и выглянул. Вроде как чисто. Хорошо. Теперь бы еще с той стороны дома ни на кого не нарваться…

Но увы.

Где-то совсем рядом послышался вой сирен, сразу за ним – металлический грохот, и на подъездную дорогу между зданиями выскочил полицейский внедорожник, только что протаранивший могучим «кенгурятником» ворота. Машина с ревом пронеслась мимо, и тут же загрохотал ручной пулемет – налетчики открыли огонь.

Взвизгнули тормоза, внедорожник занесло, и из него высыпались полицейские. Присев за бронированными дверцами, они начали стрелять в ответ, но не успели выпустить и по паре очередей, как где-то сверху хлопнул гранатомет. Грохнул взрыв, и искалеченная машина подпрыгнула, разбрасывая во все стороны пламя и стеклянное крошево. Трое полицейских вышли из игры, и только четвертый еще пытался огрызаться, отсекая по паре патронов.

Так, все. Момента лучше уже не будет.

– За мной! – рявкнул я, активируя Щит. – Бегом!

Подъездная была неширокой – метров десять от силы, однако мне они показались марафонской дистанцией. К счастью, заметить нас не успели: внимание боевиков было занято оставшимся в живых полицейским, а часть обзора закрывала горящая машина.

Я перебежал дорогу и, не мудрствуя лукаво, вынес Молотом дверь напротив, преграждавшую путь, и ввалился внутрь. Быстро огляделся, сориентировался и рванул по коридору.

– Не отстаем, не отстаем! – слышался сзади голос Поплавского.

Мы пробежали сквозь здание, наткнулись на тупик, свернули, еще один поворот… Окно, забранное решеткой, вылетело с треском и звоном. Прыжок – я на улице.

Кажется, нас еще не заметили. Во всяком случае, ни криков, ни стрельбы вслед не было. Пока не было.

Очередной тупик. Напротив – приземистое здание с зарешеченным окном. Рывок, звон, треск – путь свободен. Я впрыгнул в проем и чуть не оглох от пронзительного женского крика: средних лет барышня в сером конторском платье до этого, похоже, пряталась под столом, но теперь зачем-то высунулась, прижимая руки к голове, и изо всех сил старалась перейти на ультразвук.

– Тихо-тихо, все нормально! – попытался я ее успокоить.

Однако сделал только хуже: теперь она рассмотрела автомат и заверещала еще громче.

Да твою ж…

– Быстро, сюда!

Не обращая больше внимания на вопли, я высунулся из окна и помог взобраться сначала Оле, потом – Елизавете. Поплавский справился сам.

– Просим нас простить, сударыня, – послышался за спиной голос Виталика.

Ты гляди, сама галантность.

Мое появление в коридоре вызвало немую сцену. Публика помоложе уже давно разбежалась от шума снаружи, однако железные пенсионеры засели в очереди намертво. Многочисленные бабушки «божий одуванчик» и степенные дедули, сидящие на диванчиках вдоль стен, замерли, с удивлением разглядывая меня.

Ну да. Парадный китель, перепачканный чужой кровью, бешеные глаза, автомат в руках… Такое не каждый день увидишь.

– Выход где? – как можно спокойнее поинтересовался я.

Ближайшая бабулька, не сводя ошарашенных глаз с оружия, молча подняла руку, указывая направо.

– Премного благодарен, сударыня! – поклонился я и бросился по коридору. – За мной!

Завернув за угол, я пинком распахнул дверь, быстро осмотрелся и выскочил на улицу. И, пока ждал остальных, бросил взгляд на вывеску рядом с дверью.

«Петербургтеплоэнерго». Ага, это многое объясняет. Что ж, бабушкам с дедушками теперь будет, о чем посудачить на скамейках перед парадными.

– Сюда! – едва на улице появился Поплавский с девушками, я припустил влево, вдоль трехэтажного здания. Если я правильно помнил, переулок Крылова как раз был где-то за ним. По узкому проезду между домами, мимо пакетов с мусором, сваленных вдоль стен, направо, под арку… Да, все верно!

Но где же Камбулат? Кажется, у него было достаточно времени, чтобы добраться до места.

– Икс, прием! – Я прижал пальцем только чудом не потерянную во время бега с препятствиями гарнитуру. – Ты где?

– Еду, авария была, объезжал… Почти на месте.

Где-то совсем рядом слышался рев двигателя на высоких оборотах. И, кажется, не одного… И не с той стороны, с которой должен был подъехать Камбулат.

Да и машины оказались другими. Но чертовски знакомыми.

В конце переулка появились два тонированных и закатанных в черный «раптор» микроавтобуса без номеров. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто это такой отмороженный чешет «против шерсти» по переулку с односторонним движением.

И по чью душу отморозки пожаловали.

– Назад!

Я дернулся обратно в арку, и в этот момент совсем рядом с нами раздался визг тормозов. Знакомый «Икс» едва не сорвал резину, исполняя в узком переулке «полицейский» разворот.

– Внутрь, быстрее! – рявкнул Камбулат – одновременно и в наушнике, и из-за полуопущенного стекла.

– Оля, Елизавета – вниз, между сидений! – командовал я, уже обегая машину. – Маркиз, ты назад! Делай что хочешь, но за девушек отвечаешь головой! Поехали, ходу, ходу!!!

Я хлопнул дверцей, и Камбулат вдавил газ в пол. «Икс» рванул с места, чуть задрав капот, и черные микроавтобусы в зеркале будто прыгнули метров этак на тридцать назад.

– Куда едем, Острый?

Камбулат впился взглядом в дорогу, а пальцами – в руль. Лицо напряженное, но не суетится. Хорошо. Только водителя в панике нам и не хватало.

– Гони сразу в Зимний! – распорядился я. – Уж туда-то эти придурки за нами не сунутся.

Наверное…

Промчавшись по переулку, Камбулат, не притормаживая, чуть ли не боком вылетел на Садовую. Какая-то малолитражка испуганно дернулась в сторону и «поцеловалась» с мусоровозом. Кто-то возмущенно загудел, но нам было не этого: сзади раздался лай автоматов, и по 'задней двери застучали пули.

– Маркиз, Щит! – выкрикнул я, склоняясь к приборке. – Сможешь на всю машину?

– Попробую.

Поплавский закряхтел, выругался себе под нос, но все-таки справился, и тут же полыхнул энергией Дара, выдавая элемент.

Камбулат снова крутанул руль, и «Икс» выскочил на Невский под красный сигнал светофора. То, что мы до сих пор никуда не впилились, можно было объяснить только тем, что центр города все-таки перекрыли. Частично еще из-за бала, частично – уже после того, как снесли кусок Пажеского корпуса.

И как только прощелкали, а?

Оставляя черный след на асфальте, «Икс» выровнялся и полетел по Невскому, стремительно набирая скорость. Я бросил взгляд в зеркало: микроавтобус не отставал. По «Иксу» опять застучали пули.

Да чтоб тебя!

– Ты что делаешь? – не отрываясь от дороги, спросил Камбулат, слыша, как я ерзаю на сиденьи, пытаясь развернуться.

– Собираюсь разобраться с погоней, – буркнул я.

Стекло сзади сначала пошло трещинами, а через несколько мгновений со звоном осыпалось внутрь. Поплавский экономил резерв, урезая Щит до совсем уж компактных размеров, и машине приходилось туго.

– Эй, ты чего? – От очередного маневра меня швырнуло на дверь. – Куда прешь? Зимний прямо!

– Ага, а БТР на мосту ты подвинешь, да? Перекрыто там!

«Икс» на полном ходу влетел на пешеходную улицу, Камбулат ударил по клаксону и руку с него уже не убирал. Впрочем, зевак вокруг почти не было – люди сами спешили убраться подальше от стрельбы и рева движков. Однако скорость все равно пришлось сбросить.

Повернувшись, я принялся садить из автомата прямо через отсутствующее заднее стекло. Пули высекали искры из радиатора ближайшей машины, а несколько, попавших в лобовуху, разукрасили ее паутиной трещин, но водителя я, похоже, зацепить не смог.

Ответная очередь заставила меня пригнуться: стрелок, высунувшийся из двери справа микроавтобуса, поймал нас в прицел, а Щит Поплавского стремительно сдувался.

– Люк открой! – выкрикнул я.

Камбулат без вопросов ткнул в кнопку на торпедо, и стеклянная панель в крыше «Икса» начала медленно сдвигаться назад. Я встал коленом на подлокотник, а вторую ногу кое-как просунул между сиденьями…

– Осторожнее!

Поплавский, на которого я, по всей видимости, наступил, сдавленно хрюкнул.

– Терпи, – буркнул я, высовываясь наружу.

– Вовка, держись! – Камбулат бросил машину в очередной занос, входя в поворот чуть ли не под прямым углом, и меня едва не вышвырнуло из люка. Выругавшись, я разжал пальцы, и автомат, лязгнув, соскользнул по крыше и свалился на дорогу.

Но одно оружие у меня еще осталось. После беготни и схватки с Одаренным резерв тоскливо показывал дно, но я все-таки потянулся к нему и, сжав зубы, кое-как собрал атакующий элемент. Уже не полноценный Молот, способный размазать машину в лепешку, а так, оплеуху – и ей еще надо было попасть.

Взмахнув рукой, я влепил остатки энергии в морду поворачивающего микроавтобуса. Радиатор с грохотом вмялся под капот, машина резко изменила траекторию и на полной скорости влетела в двери ресторана с крылатым значком на вывеске. Левое колесо вывернулось чуть ли под прямым углом, а кабина наполовину застряла в дверях, но и для меня удар не прошел без следа: в глазах потемнело, по губам вдруг потекло что-то соленое и липкое, и я рухнул обратно в салон.

– Сейчас, немного осталось, – прорычал Камбулат, сжав зубы и остервенело крутя баранку.

«Икс» снова выскочил на проезжую часть, правда, только для того, чтобы, снося ограждения, запрыгнуть на поребрик, перепахать клумбу и вывалиться на дорогу с другой стороны.

– Ты чего творишь?

– Уезжаю, блин! – буркнул Камбулат, втискивая машину в узкий переулок.

Двигатель заревел, и через несколько секунд мы уже мчали по набережной Мойки. Очередной финт рулем, и «Икс», проигнорировав «кирпич», пролетел по Певческому мосту. Александрийская колонна, маячащая прямо по курсу, стремительно приближалась.

Почти прибыли. Я нервно оглянулся: преследователей видно не было. Кажется, до них дошло, что продолжать погоню до самого Зимнего – самоубийство, и черный микроавтобус исчез, свернув куда-то.

– Что за…

– ЧЕРНЫЙ БМВ, НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕСЬ! – прогрохотал голос, многократно усиленный динамиками.

По идее, за этой фразой должна была последовать «или мы откроем огонь на поражение», но произнести ее говоривший не успел. Камбулат ударил по тормозам, и «Икс» с заносом замер в паре десятков метров от кордона, перекрывшего въезд на Дворцовую площадь. Впереди виднелись быстросборные ограждения, а главное – пара бронетранспортеров, весьма недвусмысленно смотрящих стволами крупнокалиберных пулеметов прямо на нас.

– ВЫЙТИ ИЗ МАШИНЫ! РУКИ ДЕРЖАТЬ НА ВИДУ! – продолжал греметь динамик. Камбулат вздохнул, отстегнул ремень, уже взялся за ручку двери – и вдруг выругался.

– Блин, опять! – простонал он, глядя на зеркало, болтающееся на проводах. – Только вчера новое поставил!

– Действительно, жалость-то какая, – на заднем сиденьи заворочался Поплавский. – То есть, все остальное тебя не смущает, да?

Мы переглянулись, а потом в салоне раздался взрыв хохота.

– ВЫХОДИТЕ ИЗ МАШИНЫ, ИЛИ МЫ ОТКРОЕМ ОГОНЬ НА ПОРАЖЕНИЕ!

– Да выходим, выходим, – сквозь смех прохрюкал Камбулат, вылезая наружу. – Чего серьезный такой?

– Ваше высочество, конец маршрута. – Поплавский галантно протянул Елизавете руку. – Нижайше просим оценить поездку и профессионализм водителя. Спасибо, что пользуетесь нашим сервисом!

Гвардейцы и гардемарины оцепенели – настолько их, похоже, ошарашило появление из салона изрешеченного пулями «Икса» трех парней и двух девушек, которые вместо того, чтобы вытянуться по струнке и поднять руки вверх, не слишком-то удачно пытались справиться с приступом безумного хохота.

Впрочем, знали б они, через что нам сейчас пришлось пройти – не удивлялись бы.

Вот я уже понемногу перестаю. Кажется, фраза, которая на протяжении чуть ли не всей прошлой жизни была моим девизом, актуальна даже в новом теле и в новом времени.

Самый легкий день был вчера.

И что-то подсказывало: мне предстоит вспомнить ее еще не раз.

Валерий Пылаев
Гардемарин Ее Величества. Адаптация

Пролог

Григорий Григорьевич не боялся никого. Ни покойного государя, ни Третьего отделения, ни Совета Имперской Безопасности, ни даже самого черта. И вздумай тот наведаться в гости, стуча по полу железными копытами – так же и ушел бы обратно к себе домой в Преисподнюю.

Это если было бы, чем уходить.

Детство, проведенное в семье цыганского барона, да еще и в роли нелюбимого отпрыска, нагулянного абы где младшей дочерью, давным-давно приучило к мысли, что в этой жизни все и всегда приходится выгрызать зубами. И обычно у тех, кто вовсе не стремится поделиться даже самой малостью. Драться приходилось чуть ли не каждый день: сначала кулаками, потом всем, что попадется под руку, а где-то лет этак с двенадцати – пуская в ход неожиданно проснувшийся Дар. Который наверняка смог бы проложить путь к самым вершинам нехитрой иерархии рассеянного по всей Империи народа, не распорядись судьба иначе.

Григорий Григорьевич не боялся никого.

Но были те, кого он уважал. И первое место в этом весьма коротком списке раз и навсегда занял отец, старший в роду Распутиных. Тот, кто однажды дал уже великовозрастному отпрыску все, о чем никто из ромалэ не смел даже мечтать. Не только деньги, автомобили и женщин, которых у хваткого двадцатитрехлетнего парня и так имелось в избытке, а нечто большее. Настоящую семью, положение, титул и, что куда важнее – свою фамилию, открывшую двери в высший свет столичного общества.

Старик просто взял и подарил все это буквально в одночасье, от всей широты отцовской души – и наверняка так же легко мог и забрать.

И именно поэтому Григорию Григорьевичу, шагавшему от машины к ветхой усадьбе, было весьма тоскливо на душе. Слишкому уж много ошибок он совершил за последние полтора месяца, слишком много дел не довел до конца – или довел так, что оно вполне могло и не стоить затраченных сил и ресурсов.

– Добрый вечер, ваше сиятельство. – Плечистый парень, куривший на лавке у крыльца, поднялся навстречу. – Вас ждут или?..

– Уйди с дороги!

Еще будет тут всякая шелуха спрашивать… Григорий Григорьевич здесь, может, и не хозяин, но прямой наследник. И уж к себе в родовое имение пойдет, когда сам захочет.

Старый дом встретил скрипом ступеней и тоскливым завыванием ветра где-то на чердаке. Будто пытался предупредить – отец не в духе.

Старик давно уже мог бы прикупить себе имение поближе к городу, но почему-то предпочитал эту старую развалину. Она то ли напоминала ему о молодости, проведенной в далекой Тобольской губернии, то ли просто удачно стояла на отшибе – подальше от чужих глаз. Григорий Григорьевич уже давно догадывался, что не все из того, чем занимался отец, пришлось бы по нраву столичной знати, но предпочитал не задавать лишних вопросов.

Даже теперь, когда этих самых вопросов стало куда больше, чем раньше.

– Ну, давай рассказывай.

Отец даже не поздоровался. И не обернулся, когда у него за спиной скрипнула дверь. Будто и так знал, кто пожаловал в гости. Худая сгорбленная фигура продолжала стоять у окна, опираясь на клюку, рассматривая темноту за стеклом.

– Ну… пробовали сработать, как сначала собирались, – осторожно заговорил Григорий Григорьевич. – Потом ударили сверху и сразу с улицы пошли, чтобы…

– Да это можешь и не говорить! – Отец с явным раздражением махнул рукой. – Уж новости-то я без тебя посмотрел. Лучше объясни – почему нормально не сделал.

– Да там гардемарины на каждом углу. Наши еще вчера прощупали – не подберешься. И на окнах Конструкты в четыре слоя, такое стекло даже крупным калибром не прошибешь. Ну и пришлось…

– Пришлось ему, – проворчал отец. – Вот в кого ты у меня такой дурак, Гриша? В мать, не иначе – другие-то дети нормальные.

– Вот других бы и просили.

Григорий Григорьевич уже не мог скрывать раздражения. И огрызнулся, хоть и опасался отцовского гнева даже больше, чем визита полиции или Одаренных агентов Третьего отделения.

Фигура у окна развернулась. Так быстро, что длинные полы темно-коричневый шерстяной кофты взметнулись, как крылья у ворона.

– Ты! – рявкнул отец. И вдруг заговорил втрое тише, будто устыдившись собственной злости. – Ты меня прости, Гриша… Осерчал.

– Да ладно. – Григорий Григорьевич осторожно покосился на початую бутылку водки на столе. – Ничего…

Старший Распутин пил нечасто. Точнее даже сказать – вообще почти не пил, разве что в самых исключительных случаях. И если уж дело дошло до стакана, значит, не просто так.

– Иди сюда. – Отец захромал вперед, стуча по полу клюкой. – Иди, кому говорят, дурья твоя башка.

Григорий Григорьевич послушно шагнул вперед и чуть наклонился, чтобы обнять родителя. И в очередной раз поразился худобе и легкости немощного стариковского тела. Они не виделись всего несколько дней, но за это время отец, казалось, успел еще сильнее высохнуть.

И еще сильнее зарос – борода и длинные седые волосы, свисавшие слипшимися прядями, выглядели так, будто их не только давно не стригли, но и не мыли уже с неделю. Неудивительно: старик и трезвым-то не слишком любил, чтобы к нему прикасались, а сейчас и вовсе мог ненароком убить.

В такие дни вся прислуга в усадьбе обходила его стороной, и не помогали ни угрозы, ни десятирублевые купюры, которые Григорий Григорьевич в каждый свой приезд щедро раздавал всем горничным до единой.

– Ты не подумай – мол, старый пень сдуру ругается. – Отец отступил на шаг и с кряхтением опустился на стул, кое-как вытянув больную ногу. – Дело-то, Гриша, серьезное. И спросят с нас с тобой, непременно спросят. И за вчерашнее, и за больницу в Пятигорске еще… Ты зачем опять устроил?

– Спешил, – вздохнул Григорий Григорьевич. – Мне доложили, что девка на месте, даже фото прислали – танцует. Ну, я думал…

– Думал… Ты как пацан, которому спички дали. Тут спалил, там спалил… А девка-то жива! – Отец поднял скрюченный палец и потряс. – И ее теперь так спрячут, что не достанешь.

– Достанем. – Григорий Григорьевич сложил руки на груди. – Если надо, хоть в Зимний за ней придем.

– Нет уж, хватит с меня! Возьмем, придем… С Лизкой я как-нибудь сам теперь разберусь. Ты мне, Гриша, лучше вот что скажи. – Отец прищурился и чуть склонил голову набок. – А вы в Пятигорске точно все сожгли? Не мог пацан уцелеть как-нибудь?

– Да как? Там до фундамента все сложилось, камни и те поплавились – куда уж человеку выжить?..

Голос все-таки предательски дрогнул, срываясь на хрип. Отец то ли начал что-то подозревать, то ли случайно вспомнил то, о чем думать отчаянно не хотелось. С тех пор прошел уже месяц с лишним, и Григорий Григорьевич успел убедить себя, что хотя бы в Пятигорске сработал чисто: сделал дело и даже прибрал за собой, не оставив ни следов, ни свидетелей… вообще ничего, кроме обгорелых стен. Но теперь предательские мысли снова появились где-то на задворках памяти.

И поползли на свет.

Никто так ничего и не доложил… Но куда-то же они делись! Три бойца штурмовой группы, опытные и вооруженные до зубов, не ответили и так больше и не появились на канале, будто их просто стерла из бытия неведомая сила. А подключенный к аппаратам мальчишка, которого так и не удалось отыскать, просто исчез. То ли сгорел вместе с больницей, то ли…

– А ты уверен? – Отец прищурился еще сильнее и чуть подался вперед. – Точно?

– Точно. – Григорий Григорьевич не выдержал и все-таки отвел взгляд. – Нету его больше, можете не беспокоиться.

– Хотелось бы верить, – задумчиво произнес Распутин-старший. – Хотелось бы верить…