Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 342 страниц)

Глава 23

– Знаешь, десантура, когда я учился, – неодобрительно прошипел Гагарин, – у нас в Павловском такого… такой ерунды не было.

– Полагаю, в Корпусе тоже, – усмехнулся я. – Приятно думать, что хоть в чем-то мы первые, не так ли?

Верховный гардемарин снова смерил меня осуждающе-тяжелым взглядом, но спорить не стал. Полагаю, главным образом потому, что наш разговор мог услышать кто-нибудь из дежурных офицеров. После соревнований его высокопревосходительство Грач старательно избегал любых встреч со мной, однако любой уважающий себя старшекурсник-мичман непременно поинтересовался бы, какого, собственно, черта я разгуливаю ночью по лестницам главного здания, да еще и с посторонним.

А уж Гагарину эти курсантские глупости и вовсе были не по чину. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер, а еще один ночной побег с «казарменного» вполне мог стать для меня последним. Так что если Острогорский не идет к гардемаринам, то сам гардемарин…

В общем, его сиятельство ворчал, морщился, но хотя бы не задавал лишних вопросов. И послушно крался за мной от двери на первом этаже до третьего, где мы с товарищами при финансовой и, конечно же, материальной поддержке Грача оборудовали самую настоящую берлогу.

Эту часть здания не ремонтировали чуть ли не с девятнадцатого века, зато она располагалась вдали от привычных маршрутов Разумовского и старших офицеров Корпуса. А если точнее – так глубоко в лабиринтах левого крыла, что сюда не забредали ни дежурные, ни даже уборщики. Неказистая и скрипучая дверь, ключи от которой были только у меня и Грача, вела в короткий коридор и оттуда прямо в нашу святую святых.

– Ничего себе у вас тут… заведение. – Гагарин огляделся по сторонам. – Даже не хочу спрашивать, как ты все это устроил.

Захваченное нашей лихой четверкой помещение было не слишком просторным. От второго бильярдного стола после недолгих споров пришлось отказаться, но кожаные диваны, телевизор с игровой приставкой, пара кресел и барная стойка с рядом высоких стульев влезли без труда. Холодильник с пивом и газировкой пришлось затолкать в угол, места для даже самого жалкого подобия кухни не осталось вообще, зато ее отсутствие с лихвой компенсировалось видом из окна.

Прямо на Неву. Сейчас снаружи было темно, и я смог разглядеть только лед, фонари и силуэты зданий на том берегу. Но летом, особенно в белые ночи, пейзажи станут куда интереснее: вода, краны верфи, гранит, купол Исаакия, сияющий золотом шпиль Адмиралтейства вдалеке… Самое то, чтобы смотреть развод мостов, сидя на подоконнике.

Так я, пожалуй, и сделаю – если доживу.

– Скажем, с некоторых мы с товарищами пользуемся особым расположением его высокопревосходительства коменданта, – усмехнулся я. – Впрочем, ваше сиятельство правы: некоторых вещей вам лучше даже не слышать. Иначе можно ненароком стать нарушителем внутреннего распорядка и еще бог знает каких регламентов.

Гагарин фыркнул, погрозил пальцем, но, судя по хитрой улыбке, наша комната отдыха ему скорее понравилась. А может, даже вызвала чуточку зависти, ведь ничего подобного в Зимнем дворце наверняка не имелось, и отдыхающим от дежурства гардемаринам приходилось в лучшем случае резаться в вист или преферанс – хотя и таких невинных развлечений его сиятельство беднягам наверняка не дозволял.

Впрочем, и себе тоже. На мгновение показалось, что Гагарин сейчас предложит для начала сыграть партейку-другую в бильярд, но он тут же подобрался, вновь превращаясь из веселого и любопытного мужчины неполных тридцати лет от роду в ответственного и смертельно-серьезного капитана особой гардемаринской роты.

– Здравия желаю, господа унтер-офицеры.

– Здравия желаем, ваше сиятельство.

Камбулат тут же отложил кий и вытянулся по струнке, Корф подпрыгнул с дивана, едва не уронив на пол ноутбук, и только Поплавский старательно делал вид, что к нам пожаловал не старший по званию, а самый обычный гость.

– Добрый вечер, – проговорил он, лихо метнувшись за стойку – Чего пожелаете? Лимонад? Пиво? Или, может, чего покрепче?

– Виталик, блин. – Камбулат закатил глаза. – Мы тут вообще-то по делу собрались.

– Я потому и предлагаю. Дело серьезное, гость тоже необычный – а значит, встречу положено начинать с угощения, – важно ответил Поплавский. – Разносолов не заготовили, но коньячку, если вашему сиятельству будет угодно…

– Имейте совесть, господин унтер-офицер, – буркнул Гагарин. – Для начала – нас могут услышать.

– Никак нет, не могут. – Камбулат демонстративно постучал каблуком по каменному полу. – Здание старое, строили как надо. Тут хоть в футбол играй – при желании.

– Ага. Или девушек в гости позвать, – подхватил Поплавский. – Кстати, может, позовем? У меня, помнится, одна недавно интересовалась…

– Виталик!!!

На этот раз рявкнули хором уже все – кроме Гагарина. Тот, похоже, тоже веселился от души, но почему-то считал себя обязанным начать изображать серьезность даже раньше, чем мы приступим к беседе. Отчасти я его понимал – как ни крути, данные, добытые у Соболева, были важнее некуда.

А вот спешки никакой не имелось. Вручив мне «флешку» и папку с документами, его высокородие затаился, как мышь, и дергаться как будто не собирался. Так что мне оставалось только ждать, понемногу изучая все то богатство, которое успели изъять из материалов следствия. Отчеты криминалистов и патологоанатомов, личные дела убитых террористов – тех, кого удалось опознать. Стенограммы допросов, фотографии искореженных и пробитых пулями «Транзитов». И видеозаписи с камер.

В сущности, только их и имело смысл посмотреть – остальные зацепки вели к покойному Резникову – то есть, можно сказать, в никуда.

– Ну, что тут у вас десантура? – Гагарин прошел к столу и обернулся ко мне. – Ты ж меня не просто так посреди ночи дернул, правильно я понимаю?

– Так точно, ваше сиятельство, – отозвался я. – Присаживайтесь, пожалуйста.

Дорогой гость послушно плюхнулся на диван, и Поплавский тут же услужливо поставил перед ним газировку, из чистого хулиганства налитую в здоровенную пивную кружку. Нам с Корфом досталась такая же, а Камбулат с сердитым ворчанием сам дошел до холодильника и принялся пить прямо из банки – видимо, чтобы никоим образом не участвовать в балагане.

– Что ты там такое раздобыл? – поинтересовался Гагарин, устраиваясь поудобнее.

– То, что вы… то есть, мы уже давно искали. – Я толкнул Корфа локтем. – Антоша, будь добр, выведи на экран… В общем, нам достались те самые файлы, которые Третье отделение так старательно скрывало.

– Что⁈ – Гагарин едва не подпрыгнул. – Откуда они у тебя?..

– Об этом я, с вашего позволения, сообщу чуть позже, – невозмутимо ответил я. – Кстати, должен заметить, что мы с господами унтер-офицерами откопали не так уж много. Почти все убитые боевики, как и следовало ожидать, отставные силовики: военные, полиция, спецназ, Отдельный корпус жандармов… И почти все уволены со службы за какие-нибудь прегрешения.

– Такие обычно подаются в наемники. Или в охранные предприятия, – пояснил Корф. – Или в сопровождение грузов – полагаю, вы понимаете…

– «Конвой»! Да, контора, очевидно, была только прикрытием. – Гагарин нетерпеливо махнул рукой. – Но для кого? Вы знаете, кто за всем этим стоит?

– К сожалению, пока нет, – признался я. – Судя по протоколам допросов, всех уцелевших боевиков вербовал лично Резников, а он, как вы понимаете, уже ничего нам не расскажет. Конечно, можно попробовать протрясти телефоны, квартиры… Но я бы не стал на это рассчитывать. – Я протянул руку и отобрал у Корфа ноутбук. – Именно покойный и был связующим звеном между сыскарями и террористами.

Выдавать Соболева я не собирался… Пока что. Гагарин не отличался буйным нравом, но соблазн явить начальству и миру виновного, попутно выколотив из него все признания, вполне мог оказаться слишком велик. Наверняка за кабинетом на Гороховой уже давно приглядывали, и если мое появление еще кое-как сходило за совпадение или обычный рабочий момент, то визит грозного капитана гардемаринской роты означал бы… скажем так, несколько иное.

И наверняка стоил бы Соболеву жизни.

– Неужели совсем ничего? – разочарованно поинтересовался Гагарин. – А оружие? Снаряжение? Автомобили?

– Все номера спилены – как я и говорил. – Я провел пальцем по тачпаду, сдвигая курсор мышки. – И в документах «Конвоя» тоже глухо – расчеты с боевиками шли через наличные или «прокладки».

– Видеозаписи⁈

– Именно ради них мы здесь. – Я ткнул курсором в значок папки. – Внимание на экран, ваше сиятельство.

Огромная жидкокристаллическая панель с диагональю чуть ли не в полтора метра прекрасно подходила для непродолжительных, но жарких товарищеских схваток в гонки или файтинги. Однако сейчас вместо разборок Кабала и Бараки на ней появлялись события куда более масштабные.

И, если разобраться – куда более кровавые.

– Что это? – вполголоса поинтересовался Гагарин.

– Запись с камер в Зимнем. – Я открыл файл. – Дату, полагаю, вы знаете и так.

День гибели императора с супругой. Я пересматривал видео уже раз этак двадцать, и на каждом повторе подмечал новые детали. Впрочем, теперь они, кажется, закончились: все три минуты и сорок секунд я запомнил наизусть.

Четыре фигуры в центре зала стояли особняком, как бы чуть в стороне от всех остальных. Лиц я разглядеть не мог, но и так знал, кто расположился в самой середине кадра. Император пожал руку югославскому послу. Представил супругу, потом Елизавету. Учтивые поклоны, реверансы… Все это выглядело самой обычной светской беседой, однако примерно через полторы минуты его величество вдруг наклонился к дочери, и та тут же развернулась и зашагала наискосок через зал. Невысокая фигурка то и дело исчезала за плечистыми генералами или дамами в пышных платьях, а потом в кадре появилась и вторая.

Оля. Она лишь на мгновение мелькнула под самой камерой и тут же исчезла – видимо, спешила выяснить, куда так торопится ее подруга.

А потом изображение зарябило. Что-то давало на канал помехи, и вместе с неровными полосами плохого сигнала принялись дергаться и люди в зале. В тот день в стенах Зимнего собралось немало высоких чинов и столичных аристократов, среди которых не могли не присутствовать сильные Одаренные. Они первыми почувствовали грядущую катастрофу, а остальные подхватили панику…

Но сделать ничего не успели. Изображение исчезло, и последние семь секунд экран ноутбука и панель на стене выдавали белый шум.

– И все, – тихо произнес я. – Вы видели помехи перед… перед тем, как это случилось?

– Видел, – кивнул Гагарин. – От бомбы такого не бывает.

– Верно. А еще бомбы не вырубают камеры. – Я закрыл файл и переключился на следующий. – Все системы наблюдения в радиусе километра легли примерно на полминуты. Электромагнитный импульс такой силы может выдать или ручной взлом слаботочной сети, или…

– Или атакующий элемент, – закончил за меня Гагарин. – А его подготовка накапливает статику, которая и могла давать помехи.

– Полагаю, так оно и было. – Я прощелкал с полдюжины файлов. – Тут записи еще с нескольких камер, но на всех одно и то же… А вот это, пожалуй, стоит посмотреть.

На экране снова появился дворец. Только на этот раз не Зимний, а Воронцовский, который уже полторы сотни лет принадлежал Пажескому Корпусу. Не знаю, откуда Соболев раздобыл эту запись, но уж точно не со стационарной камеры наблюдения. Судя по чуть дергающемуся изображению, снимали то ли на регистратор в автомобиле, то ли вообще на телефон.

Над центральной частью здания появился небольшой блестящий шарик, который в считанные мгновения разросся – и обрушился вниз, заливая весь кадр ярким светом. Кто-то негромко выругался… и все. Ровно одиннадцать секунд.

Который, пожалуй, были куда полезнее остальных записей вместе взятых.

– Значит, все-таки элемент, – задумчиво проговорил Гагарин, потирая гладко выбритый подбородок. – Неудивительно, что это пытались скрыть изо всех сил.

– Полагаю, вас тоже интересует, кто или что могло выдать импульс такой мощности. – Я отмотал назад и чуть увеличил изображение. – Похоже на обычную Свечку, но радиус… Это не «двойка». И даже не «единица».

– Может, несколько? – предположил Гагарин. И вдруг понизил голос, будто почему-то не хотел, чтобы его услышали мои товарищи. – Ума не приложу, где террористы сумели раздобыть Одаренных такого ранга, но пока это кажется наиболее вероятным…

– Не стоит спешить с выводами, ваше сиятельство. – Я с тихим хлопком закрыл ноутбук. – Но каким бы ни было… объяснение этого феномена, именно им нам и следует заняться. У оружия такой силы есть физическое воплощение. Найдем его – значит, найдем и тех, кто им управляет.

– Отличная мысль, десантура, – усмехнулся Гагарин. – Но как ты собираешься это сделать? Вряд ли террористы притащат тебе свое сокровище на блюдечке с голубой каемочкой.

– Зато у меня есть свой человек в Третьем отделении. И теперь, когда Резников отправился на тот свет, террористам понадобится новый связной… И я об этом узнаю. – Я заметил, что Гагарин явно собирается засыпать меня вопросами, и заговорил быстрее. – И вы, конечно же, тоже – чуть позже. Но всему свое время. Обещаю, как только я выясню хоть что-то – немедленно сообщу.

– Интересная ты личность, Острогорский, – проворчал Гагарин. – Не подведешь?

– Слово гардемарина. – Я коснулся виска кончиками пальцев. – Просто дайте мне немного времени. Уверен, я смогу раскрутить эту цепочку.

– Уж ты-то сможешь… кстати, по поводу времени. Ты еще не успел занять вечер двадцать шестого числа?

– Полагаю, нет. – Я на мгновение задумался, вспоминая расписание зачетов. – Конечно же, если меня не отправят в наряд.

– Не отправят. В крайнем случае выдерну тебя – якобы на службу. – Гагарин заговорщицки заулыбался. – Надеюсь, ты не станешь возражать против приглашения на небольшое… скажем так, семейное мероприятие?

– Вот как? – удивился я. – Официальный визит?

– Не совсем. Но отец зачем-то хочет тебя видеть.

Глава 24

Иногда честность – лучшая политика. Сегодня я в кои-то веки решил не юлить, не выдумывать очередную «командировку» в Зимний к гардмаринской роте, не удирать из располаги тайком и даже обойтись без увольнительных бланков, которые заботливо предоставил его высокопревосходительство Грач. А просто отправился к Разумовскому, по всем положенным правилам дождался аудиенции и попросил высочайшего дозволения отлучиться вечером на пару часов. В гости, по личному приглашению сиятельного князя Юрия Алексеевича Гагарина.

И, как ни странно, прокатило. Старик то ли пребывал в особенно хорошем расположении духа, то ли уже успел устать от наших с товарищами выходок, и здраво рассудил, что лучше будет разрешить мне прогулку за стены Корпуса, пусть даже в обход постановления из министерства, чем снова разбираться с последствиями похождений бравого юного гардемарина.

Так что совсем скоро я уже орудовал скребком, очищая от намерзшего льда стекла «Волги». Пожалуй, для визита к сиятельному князю можно было разжиться транспортом посолиднее – к примеру, позаимствовать «Икс» у Камбулата – но я все же решил, что именно водитель украшает свое транспортное средство, но никак не наоборот. К тому же на заснеженных столичных дорогах честный подключаемый полный привод был понадежнее хитрой немецкой электроники.

Впрочем, особенно напрягаться мне не пришлось: что бы там ни говорили о местном градоначальнике, коммунальные службы работали, как положено, и к вечеру улицы уже вычистили. Да и ехать оказалось совсем недалеко – всего-то шесть с небольшим километров до Каменного острова.

За мостом через Малую Невку я сбросил ход, чтобы получше рассмотреть, как здесь все изменилось за пропущенные мною десять лет. Но ничего особенного так и не обнаружил. Оставшийся позади Крестовский все это время активно застраивали – наверное, с самого открытия станции метро в две тысячи втором. Проложили новые дороги, отгрохали в западной части острова стадион втрое больше прежнего, натыкали домов вдоль центральных улиц…

А здесь, на Каменном, время будто застыло. Все те же узкие проезды, деревья по сторонам и компактные особняки в один-два этажа, стоящие на почтительном расстоянии друг от друга. Высотки, торговые центры и парковки на полсотни автомобилей, уже захватившие чуть ли не весь город, сюда так и не пробрались.

И неудивительно – те, кто населял остров уже две с лишним сотни лет, умели ценить уединение и покой. И пусть летние дачи за это время постепенно сменились полноценными городскими домами, ими все еще владели потомки соратников Петра Первого и императрицы Екатерины. Земля на Каменном стоила безумно дорого, а само соседство с титулованными графами и князьями – еще дороже, и даже обедневшие рода не спешили избавляться от бесценных соток и упрямо не пускали в дворянское гнездо нуворишей.

Гагарины владели чуть ли не дюжиной домов и особняков по всему городу, но Юрий Алексеевич предпочитал жить здесь, вдали от шума и столичной суеты. Переехал чуть ли в тот же самый день, как вышел в отставку, и с тех пор не выбирался в свет без особой надобности, делегировав все дела многочисленным сыновьям и племянникам. Да и гостей тоже принимал нечасто.

Но для меня почему-то решил сделать исключение. Неторопливо пробираясь на «Волге» к указанному адресу, я мысленно прокручивал в голове возможные варианты – от абсолютно безобидных до чреватых изрядными последствиями.

Что вообще могло заинтересовать старшего Гагарина так, чтобы он решил потратить чуть ли не целый вечер на какого-то там юнца, пусть даже награжденного Георгиевским крестом и получившего младший офицерский чин?

Догадок имелось предостаточно… но только догадок. Так что паркуя «Волгу» напротив двухэтажного кирпичного дома, я усилием воли прогнал все ненужные мысли. Заглушил мотор и, покинув авто, зашагал к крыльцу.

У которого меня уже ждал первый сюрприз: навстречу вышел не сам хозяин и даже не кто-то из местной прислуги, а невысокая фигурка, от ног до ушей закутанная в теплый пуховый платок. Девушка, совсем молоденькая – от силы на пару лет старше меня. Симпатичная… наверное – пока я мог как следует рассмотреть только чуть вздернутый аккуратный носик и копну рыжих волос.

– Владимир Острогорский, полагаю? – поинтересовалась незнакомка.

– К вашим услугам, сударыня. – Я коснулся пальцами околыша фуражки и изобразил учтивый поклон. – С кем имею честь?..

– Гагарина Алена Юрьевна.

Значит, дочка. То ли от второй, то ли уже от третьей супруги его сиятельства. Внешность девчонка, похоже, унаследовала от матери, а вот рост ей достался отцовский – даже в тяжелых зимних ботинках Алена едва доставала мне макушкой до плеча.

– Проходите, проходите, Владимир. – Она развернулась и зашагала по узкой протоптанной тропинке к дому. – Отец вас уже ждет.

Великосветский этикет подразумевал куда более многословные и продолжительные расшаркивание, но юная княжна то ли не хотела морозить меня на улице, то ли вообще решила наплевать на подобные мелочи. Да и двигалась совсем не как девица благородного происхождения, а разве что не вприпрыжку, чтобы поскорее добраться до крыльца.

– Господи, как же тут холодно! – Алена подышала на крохотные ладошки и принялась тереть их друг об друга. – Никак не привыкну…

Вряд ли она пробыла на улице дольше пары минут, но все равно уже успела замерзнуть. Впрочем, неудивительно: даже для не самой плохой погоды платка, наброшенного на плечи вместо пальто или куртки, все-таки маловато.

Зато под ним меня ждал приятный сюрприз: фигура у Алены оказалась что надо. Пусть весьма миниатюрная и без выдающихся… кхм, параметров, но в высшей степени приятная глазу: узкие джинсы и свитер из тонкой шерсти обтягивали все, что им полагалось обтягивать. Официальное мероприятие подразумевало бы скорее наличие платья, однако…

– А, вот и вы, мой юный друг! Раздевайтесь, проходите.

Да уж… Если дочка Гагарина лишь немного «задвинула» положенный в таких случаях регламент, то сам он, что называется, наплевал на все приличия с высокой колокольни. Хотя бы потому, что вышел встречать меня не в костюме и даже не в домашней одежде, а в огромных остроносых тапках из войлока и темно-коричневом махровом халате. Таком просторном и длинном, что мне почему-то не хотелось думать, есть ли под ним хоть какое-то подобие штанов.

– Прошу меня извинить, Владимир Федорович. – Гагарин явно заметил, как я разглядываю его, мягко говоря, не самый парадный облик. – Мне с утра нездоровится. Не настолько, чтобы отменить нашу с вами встречу… однако подготовиться я, увы, не успел.

Я молча кивнул. Для его сиятельства слова «мне» и «нездоровится» в принципе не могли стоять рядом, но какие-то причины встретить меня чуть ли не в неглиже у старика определенно имелись. И по этим же самым причинам в доме как будто вообще отсутствовала прислуга – конечно, если не считать дочку, решившую проведать некстати приболевшего отца.

Все это – возможно, начиная с уютно-домашней и улыбчивой Алены, которая уже ускакала куда-то по коридору – наверняка стало испытанием. Этаким тестом на сообразительность. Или на умение вести себя в не вполне обычных ситуациях. Или…

В общем – или. Гагарин явно намеревался устроить мне проверку и действительно был одним из немногих людей в Петербурге, кто мог позволить себе встречать малознакомых людей в халате и тапках на босу ногу.

Пожалуй, в его исполнении это даже не выглядело оскорбительным.

– Ничего страшного, – проговорил я, пристраивая пальто на вешалку. – Его сиятельство Сергей Юрьевич предупреждал, что вы не ждете много гостей – только родственников.

– Всего одного… точнее – одну, – усмехнулся Гагарин. – Вы ведь не будете возражать, если мы устроимся в гостиной? Или заставите несчастного старика подняться в кабинет?

– Как вам будет угодно. – Я пожал плечами и шагнул вперед. – Полагаю, Алена Юрьевна составит нам компанию?

– О нет. Вряд ли ей будут интересны мужские разговоры. – Гагарин улыбнулся. И вдруг рявкнул на весь дом голосом, который совершенно не вязался с его якобы-больным обликом. – Аленушка, душа моя! Будь любезна, принеси нам чаю!

Значит, и правда – никакой прислуги. Неспроста.

Я послушно прошагал за его сиятельством, и уже через минуту мы расположились в комнате на первом этаже. Довольно компактной и, похоже, не предназначенной для приема большого количества гостей, зато теплой и уютной. Наверняка в доме имелось и что-то вроде электрического отопления, но кто-то не поленился затопить огромный каменный камин, напротив которого мы, собственно, и уселись. Гагарин в чуть поскрипывающее старое кресло-качалку, я – в обычное.

Алена тут же появилась с серебряным подносом, на котором стояли две кружки с блюдцами, крохотный фарфоровый чайник, сахарница и небольшая вазочка со всякой дежурной всячиной. И так же быстро исчезла, оставив в комнате тающий аромат духов.

Легкий, но будоражащий – наверняка французской марки. Что-то безумно дорогое и, пожалуй, слишком взрослое для девчонки чуть старше меня.

И уж точно не подходящее к свитеру и джинсам.

– Угощайтесь, друг мой! – Гагарин указал на столик между нами. – Это печенье – самое настоящие произведение искусства.

– Не сомневаюсь, – кивнул я. – Хотя должен заметить, что меня куда больше интересует причина, по которой вы пожелали меня видеть.

– О, так вы из тех, кто предпочитает сразу перейти к делу?.. Что ж, ладно. Как говорится, друзей держи близко, а врагов – еще ближе.

– Сунь-цзы. Трактат «Искусство войны», пятый век до нашей эры, – усмехнулся я. – Правда, пока не пойму, к кому именно вы относите меня.

– Полагаю, это вы можете решить и сами. – Гагарин невозмутимо пожал плечами. – Но лично я склоняюсь к первому – раз уж мой сын столь высокого о вас мнения.

– Приятно слышать. – Я чуть склонил голову. – Для меня большая честь служить под его началом.

– Действительно. Попасть в гардемарины сразу с первого курса Морского корпуса – это… пожалуй, невероятно. – Гагарин прищурился и склонил голову набок. – Вы делаете головокружительную карьеру.

Вот так намек. Потолще пачки кляузных писем, которая скопилась в столе у Разумовского по нашей с товарищами милости.

– Я не посмел бы даже просить о подобном, – твердо проговорил я. – Хоть, признаться, и хотел служить в особой роте более всего на свете.

– Охотно верю. Попасть туда по одному лишь собственному желанию, да еще и в восемнадцать лет от роду не смог бы сам генерал Градов, упокой Господь его душу, – усмехнулся Гагарин. – Но Совету имперской безопасности было угодно наградить вас именно таким образом.

– Звучит так, будто вы против.

– Я… Пожалуй, не в восторге, что кучка стариков позволяет себе вмешиваться в работу министерства обороны. И уж тем более я не могу порадоваться, что они делают это, не спросив капитана особой роты – хотя бы из вежливости. – Гагарин нахмурился и покачал головой. – Однако было бы глупо обвинять в этом вас. Так что теперь я могу только надеяться, что Морозову не удалось купить вашу преданность парой дешевых подачек.

– Дешевых? – Я чуть возвысил голос. – Так вы называете службу в гардемаринской роте?

– Так я называю желание его сиятельства раздавать чины и ордена всем, кто оказывается ему угодным. – Гагарин явно не собирался утруждать себя деликатностью. – В конце концов, он пока еще не сидит на троне в Зимнем?

– На троне⁈ – переспросил я.

– Может быть, за троном. Или где-то рядом, слева или справа – какая, в сущности, разница? Фамильный герб на сережках ее высочества Елизаветы Александровны, вся эта суета вокруг покушения… Тот, кто еще не сообразил, какие именно у Морозовых планы на великую княжну, либо идиот, либо ровным счетом ничего не смыслит в политике! – Гагарин отдышался и продолжил уже тише. – А вы, друг мой, не похожи ни на того, ни на другого.

С места и в карьер. Обычно столичные аристократы предпочитали говорить куда обтекаемее, намеками и полунамеками. В прошлой жизни я настолько привык к этому, что сейчас такая прямота… Нет, не то чтобы пугала.

Но определенно заставляла задуматься.

– Я не уверен, что нам стоит обсуждать намерения его сиятельства, – осторожно отозвался я. – Однако я не считаю себя человеком Морозовых. Так что если вы хотели спросить…

– Да, именно это я и хотел спросить, – кивнул Гагарин. – И, признаться, был рад услышать ответ. Человеку ваших способностей и талантов следует осторожнее выбирать друзей.

– Почему? – Я все же решил изобразить недовольство. – И – уж простите за прямоту, ваше сиятельство! – что вы имеете против Морозовых?

– Ровным счетом ничего. – Гагарин изобразил на лице фирменную белозубую улыбку. – Я отлично знаю и почтенного Николая Ильича, и его сына. Достаточно близко… И, пожалуй, именно поэтому меня так страшат их амбиции.

О да, меня они тоже… скажем так, смущали. И причин на то было предостаточно – однако я все же был не против узнать те, что имелись у самого Гагарина.

– Но почему, ваше сиятельство? – Я попытался добавить в голос хоть немного юношеской наивности. – В конце концов, рано или поздно ее высочеству придется выйти замуж. И кандидатура Матвея Николаевича отнюдь не…

– Не самая худшая из возможных? – усмехнулся Гагарин. – Да, это верно. Но я боюсь даже представить, какие полномочия получит его отец при таком исходе. Может, солдафоны у власти и были хороши двадцать лет назад, однако сейчас их время безнадежно ушло.

– Многие с вами не согласятся, – буркнул я. – И я в том числе.

– О, мне прекрасно известно, что вы искренне восхищаетесь личностью и политикой генерала Градова… Но он был единственным в своем роде. – Гагарин вздохнул и поплотнее запахнул халат, будто ему вдруг стало холодно. – А такой человек, как Морозов, скорее наломает дров, чем наведет в стране порядок. Боюсь, все, чего он сможет добиться – это очередная война на Балканах или на Ближнем Востоке.

Я молча кивнул. Кое-что Гагарин видел получше меня. Наверное, оттого, что прожил больше почти на десять лет – и это даже не считая те, что я отсутствовал на этом свете. И если я недолюбливал Морозова… Морозовых по большей части за желание прибрать к рукам любимую племянницу, то у него был повод куда серьезнее.

Может, и в гости меня позвали только лишь для того, чтобы поделиться опасениями. Или просто присмотреться к потенциальному союзнику в грядущей схватке за место под солнцем. Или наоборот – к возможному врагу, способному рано или поздно подсидеть младшего Гагарина на должности командира гардемаринской роты. Или…

Впрочем, какая разница?

Пауза в разговоре затянулась достаточно, чтобы я, наконец, смог позволить себе вытащить телефон, который последние несколько минут буквально разрывался в кармане, выплевывая в мессенджер сообщение за сообщением. И одного взгляда на экран хватило понять, что наша беседа с его сиятельством, сколь бы увлекательной и полезной она ни была, вот-вот закончится.

– Что-то важное? – ровным тоном поинтересовался Гагарин? – Позвольте угадаю – вам следует немедленно вернуться в расположение Корпуса?

– Так точно, – вздохнул я. – Прошу меня простить.

– О, если кто-то и должен извиняться… В конце концов, это я сижу здесь в подштанниках и халате. – Гагарин мрачно усмехнулся. – А вас, полагаю, ждут дела государственной важности.

– Надеюсь, что нет, ваше сиятельство. – На этот раз я ответил вполне искренне. – Очень надеюсь.