Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 152 (всего у книги 342 страниц)

Глава 13

Когда на экране появилось знакомое лицо, я едва не раздавил в руке бокал с пивом. Мещерский, как и всегда, буквально воплощал собой уверенность, спокойствие и благообразие. Светлый костюм-тройка, белоснежная рубашка, очки в золотой оправе и аккуратно уложенные седые волосы – самая настоящая икона стиля столичных аристократов.

Бунтарь вроде Гагарина непременно бы «забыл» надеть галстук или дополнил солидный облик какой-нибудь тяжелой бляхой на ремне, кроссовками или мелкой деталью, позаимствованной из молодежной моды. Мещерский же сделал ставку на нестареющую классику – и, похоже не прогадал: камера будто сама держала его на прицеле, добавляя изящной высокой фигуре его сиятельства стати и убедительности.

– Доброго дня, сударыня. – Мещерский поприветствовал девушку-репортера, чуть склонив голову. – Для меня будет большой честью ответить на все интересующие вас вопросы. По ряду причин господа заседатели Государственной думы не имели возможности подготовить пресс-конференцию заранее, однако, полагаю, я смогу осветить итоги сегодняшней встречи.

Сможет. Еще как сможет. Если память мне не изменяла, Мещерский удалился от дел несколько лет назад, и с тех пор посещал собрания Думы разве что в качестве почетного гостя – и в исключительных случаях. И если уж чинуши и титулованные князья и графы из числа заседателей изволили, чтобы именно он подвел итоги для прессы, значит…

Значит, это уж точно неспроста.

– Буду очень признательна, ваше сиятельство. И меня, и – не сомневаюсь! – всех и каждого из наших зрителей, – репортер бросила быстрый взгляд в сторону камеры, – в первую очередь интересует причина, почему высший орган законодательной власти собрался на внеплановое заседание, и к тому же в такой спешке. Вам известно, что сегодня было на повестке дня?

– Разумеется. Иначе я бы не стоял сейчас здесь перед вами, не так ли? – Мещерский улыбнулся и театральным жестом поправил и без того безупречно сидящие на носу очки. – Основной темой заседания стало назначение нового канцлера. Ведь, как мы все знаем, его высокопревосходительство Алексей Келлер в настоящее время находится под следствием по делу о государственной измене.

– Его уже обвинили в чем-то? – тут же отреагировала репортер. – Или вы считаете?..

– Я считаю, что не следует вмешиваться в дела правосудия. Ни мне, ни кому-либо еще. – Мещерский перебил девушку с микрофоном мягко и ненавязчиво. Но так, что никаких шансов задать второй вопрос до конца у нее, можно сказать, и не было. – Я не имею никакой возможности сделать выводы о вине Келлера, равно как и его участии… возможном участии в заговоре против короны и народа Российской Империи. Однако мы с коллегами и товарищами по Думе все же можем оценить дальнейшие перспективы.

– И каковы же они?

– Печальны. Должен сказать – к моему глубочайшему сожалению. – Мещерский старательно изобразил глубокий и протяжный вздох. – Я знал его высокопревосходительство еще совсем мальчишкой, и он подавал большие надежды. Нельзя не оценить вклад, который Келлер внес в развитие нашей страны – и особенно в области отношений с союзными европейскими державами… И можно только догадываться, кто или что сбило такого человека с пути служения народу и отечеству – и действительно ли это случилось. Однако мы все должны признать, – Мещерский склонил голову, – даже если обвинения так и не будут выдвинуты, даже если стороне защиты удасться доказать, что Алексей Данилович не совершал преступлений, о которых заявляет Совет безопасности – его карьера… Поистине головокружительная и блестящая, надо сказать – окончена. И уже в самое ближайшее время его высокопревосходительство будет вынужден просить об отставке.

– Но кто сможет назначить нового канцлера? – спросила репортер. – Если мне не изменяет память, подобными полномочиями обладает только правящий монарх, однако в данный момент…

– Правящий монарх жалует титул. – Мещерский чуть сдвинул брови. – И лично назначает председателя Государственной думы. Однако в исключительных случаях выбор главы правительства может осуществляться и силами министров, глав родов и высшего армейского руководства. То есть, теми людьми, что сейчас остаются за этими дверьми. – Мещерский развернулся и указал на здание у себя за спиной. – И они приняли решение. Хоть, должен признать, оно вовсе не было легким.

– То есть, вам уже известно, кто возглавит Думу? – уточнили репортер. – Вы назовете имя?

– Вот сволочь… – Я вдруг почувствовал острое желание запустить бокалом в экран телевизора. – Только попробуй…

Последние кусочки мозаики становились на свои места, и картина прояснялась. Пожалуй, теперь я видел ее всю и целиком. И даже имел все основания отругать себя за скудоумие и наивность, но почему-то не мог даже этого. Разум изо всех упирался, подсовывая вместо уже почти очевидных выводов дурацкие предположения и фантазии. Надежду, черт бы ее побрал!

Которой, конечно же, не суждено было стать правдой.

– Разумеется. – Мещерский поправил галстук. – Полагаю, выбор почтенных заседателей удивит ваших зрителей, однако я все же скажу: новым канцлером думы стану я – ваш покорный слуга.

– Да уж… – Репортер на мгновение отшатнулась, раскрыла рот и как-то совсем непрофессионально захлопала длиннющими ресницами. – Это… это весьма неожиданно.

– Должен признаться, такое решение стало неожиданностью и для меня самого. Но когда Государственная дума чуть ли не единогласно обратилась с просьбой, я, конечно же, не смог отказать. – Мещерский заулыбался и снова склонил голову, изображая покорность. – Господа заседатели посчитали, что сейчас на посту канцлера нужен человек, который обладает особым, уникальным опытом, однако при этом сам не является политиком. Всем прекрасно известно, что мой род долгие годы как бы стоял особняком в таких вопросах… Однако, возможно, настала пора изменить это.

– Ваше сиятельство планирует вернуться на государственную службу?

– Полагаю, без этого я попросту не смогу принять новую должность. – Мещерский улыбнулся в камеру. – Нам всем предстоит много работы, однако я целиком и полностью уверен в успехе. Может, я уже не так молод, зато имею достаточно жизненного опыта. И самое главное – желание навести порядок и в столице, и во всей стране. В Петербурге достаточно военных, но сейчас ему куда нужнее те, кто умеет решать проблемы силой слова, а не оружия.

В огород Морозова и Совета безопасности полетел не то, что камешек – целый валун. Не знаю, что там насчет решения проблем, однако словом Мещерский владел лучше некуда. Всего за каких-то несколько минут он сумел не только внятно объяснить причину столь необычного выбора заседателей Думы и обозначить грядущий политический курс, но и заодно изящно поддеть столичных силовиков.

И к тому же сделал это так, что публика за экранами телевизоров наверняка придет в восторг. Уже чего-чего, а арестов и гвардейских патрулей на улицах всем хватило с избытком. И во всех кругах уже давно накопилось достаточное количество усталых и отчаянных людей, готовых пойти за кем угодно – лишь бы все это, наконец, прекратилось.

– Что ж… Полагаю, самое время задать следующий вопрос, – продолжила репортер после небольшой паузы. – Кто, по вашему мнению, должен унаследовать российский престол? В данный момент в столице пользуется популярностью мнение…

– Не думаю, что вам, сударыня, стоит рассуждать о подобном. – В мурлыкающем тоне Мещерского на мгновение прорезалась стал. Но он тут же снова заулыбался. – Да и мне, пожалуй, тоже. Сейчас в любой случае слишком рано выступать с заявлениями или делать прогнозы. Пока я готов сказать, что в первую очередь нам следует соблюдать закон – и соблюдать неукоснительно. Ведь сейчас за событиями в Петербурге пристально следит весь мир. И всех интересует лишь одно – готова ли Россия стать полноправным членом сообщества европейских наций? – Мещерский поправил узел на галстуке. – Или мы поведем себя подобно варварам, которые уважают лишь право силы.

Старикашка снова изящно выкрутился: не заявил о намерении прямо, зато сослался на закон, изобразив себя осторожным и мудрым дипломатом. Этаким поборником справедливости, разумным и беспристрастным.

– Впрочем, пока не время думать об этом, – закончил он. – Сейчас все наши силы должны быть брошены на поиски ее высочества Елизаветы Александровны.

– Разумеется, ваше сиятельство, – кивнула репортер. – И что же известно на данный момент? Кто-нибудь взял на себя ответственность за похищение?

– Нет. Разумеется. Однако у полиции и Третьего отделения уже есть главный… Точнее, единственный подозреваемый. – Мещерский усмехнулся. – Прапорщик гардемаринской роты Владимир Острогорский.

Репортер выпучила глаза и отшатнулась. Настолько старательно и картинно, что я вдруг понял – все это вовсе не было случайностью или даже блестящей импровизацией старого хитрого интригана. А именно спектаклем, который как по нотам разыгрывали специально для зрителей федерального канала и всей столичной публики.

И сценарий этого спектакля готовили явно не сегодня. И, пожалуй, даже не вчера.

– Как такое может быть? – Репортер, наконец, нашла в себе силы продолжить беседу. – Весь Петербург считает прапорщика Острогорского героем.

– Возможно, так оно и было, сударыня, – вздохнул Мещерский. – Я могу только догадываться, что могло заставить этого, вне всяких сомнений, блестящего юношу предать доверие Елизаветы Александровны, подвергнуть ее жизнь опасности и сорвать церемонию столь ужасающим способом.

– Любовь… или безумие, – осторожно предположила репортер. – Или Острогорский уже выдвинул какие-то требования?

– Нет. И, полагаю, не выдвинет.

Мещерский едва заметно поморщился – похоже, что-то пошло не по сценарию. Предпоследняя фраза девушки с микрофоном отлично смотрелась бы в мелодраме, но для интервью с без пяти минут канцлером Империи явно не годилась.

– И пока мы не имеем даже малейшего представления, чего от него можно ждать, – спешно продолжил Мещерский. – Но одно очевидно – это страшный человек. На счету Острогорского десятки, если не сотни жизней. Под маской добропорядочности и отваги все это время скрывался хладнокровный убийца. Какие бы цели он ни преследовал, сейчас я с уверенность скажу одно: Владимир Острогорский – самый опасный преступник во всей Империи. И на его поиски и освобождение великой княжны будут брошены все наши силы. Это я вам обещаю.

Мещерский произнес последнюю фразу жестко и весомо – разве что не по слогам. Чуть сдвинул брови и снова посмотрел в камеру. Видимо, для пущей убедительности – чтобы все поняли, что перед ними человек, который не бросает слов на ветер.

– Ваше… ваше сиятельство! Позвольте спросить, – снова защебетала репортер. – Как вы считаете – Острогорский мог действовать один? Ходят слухи, что за ним стоят куда более могущественные силы.

– Я бы не стал исключать и такое, – отозвался Мещерский. – Однако сейчас у меня куда больше вопросов не к этим силам или таинственным заговорщикам, которых может и не быть вовсе. А к столичным силовикам и спецслужбам, которые не смогли предотвратить трагедию, хоть и располагали фактически неограниченными ресурсами.

– Ваше сиятельство говорит о введенном в столице чрезвычайном положении?

– И об прочих крайних мерах. – Мещерский нахмурился и склонил голову. – Которые были приняты, однако так и не продемонстрировали особой эффективности. Совету имперской безопасности пора, наконец, понять, что мы живем уже не в то время, когда любую проблему можно решить танками или парой гвардейских полков. И нужного результата возможно достичь лишь объединив усилия.

– Значит ли это, что вы собираетесь проводить какие-либо реформы? – тут же оживилась репортер. – Или реорганизовать силовые структуры, когда займете пост канцлера?

– Пожалуй, тут я воздержусь от комментариев. Пока еще слишком рано говорить о реформах силовых структур… да и о реформах вообще. Однако можете не сомневаться, – Мещерский снова посмотрел прямо в камеру, – нас всех ждут большие перемены.

Глава 14

– Лживая тварь!

Я вздрогнул, но сделать ничего уже не успел. Полыхнула вспышка, колыхнулся отзвук высвобожденного Дара, и телевизор, разрубленный пополам Саблей, с грохотом рухнул на пол. Вскочившая на ноги Елизавета раскраснелась, а ее глаза метали молнии. Кажется, она сама не ожидала от себя такого, и сейчас несколько… Скажем так, смутилась.

Все присутствующие в зале развернулись в нашу сторону и смотрели с немым изумлением… Впрочем нет – не все. В некоторых взглядах изумления не было. Зато был самый, что ни на есть, профессиональный интерес. И принадлежали эти взгляды гвардейскому патрулю, очень не вовремя решившему зарулить именно в это заведение и сейчас замершему в дверях.

Я почувствовал, как меня рассматривают с головы до ног, и тут же интерес в глазах гвардейцев сменился целой гаммой чувств. Узнавание, решимость… И страх. Ну да, еще бы. Самый опасный преступник Империи и похититель принцесс прапорщик особой гардемаринской роты Владимир Острогорский собственной персоной.

Черт, ребята, ну какая нелегкая вас занесла сюда именно сейчас?

Взметнулись вверх стволы автоматов, приклады вжались в плечи, тройка гвардейцев разошлась в стороны, блокируя выход, и взяла меня на прицел.

– Стоять, не двигаться, руки за голову! – рявкнул один из них – похоже, старший по званию.

– На колени, быстро! – заорал второй.

Я криво ухмыльнулся, пытаясь хоть немного протянуть время.

– Так не двигаться или на колени становиться? Вы бы определились, господа… А то непонятно же!

– Три шага в сторону! Отойти от ее высочества! – снова подал голос первый.

Третий, тем временем, что-то лихорадочно вещал в рацию. Наверняка подкрепление вызывает – значит, уже через пару минут тут может стать жарко… Нужно уходить. Только сначала сместиться слегка, потому что с этих дуболомов станется покрошить весь набившийся в бар народ, когда я начну действовать…

– Ее высочество? – Парень, кажется, тот самый, что требовал у официанта сделать телевизор погромче, удивленно посмотрел в нашу сторону. – А ведь, кажись, и правда… А это че, тот самый Острогорский, получается? Тот, что ее похитил?

– Никто меня не похищал! – звонко выкрикнула Елизавета, розовея – то ли от гнева, то ли от смущения.

– Ее высочество! – заорал кто-то из посетителей и вскочил с места. За ним последовали остальные. – Елизавета Александровна!

Бар моментально потонул в гвалте голосов, в котором вязли и тонули команды заметно нервничающих гвардейцев.

– На пол! Все на пол, живо! – орали бойцы.

Вот только их никто не слушал.

– Слышь, ты! – прорычал вдруг тот самый здоровяк в клетчатой рубашке, обращаясь к гвардейцу. Зал тут же затих. – А ты чего тут стволом машешь да глотку дерешь, а?

Гвардейцы опешили, а я оглядел посетителей бара внимательнее.

Бритые затылки, клетчатые рубахи из грубой ткани, засаленные джинсы, крепкие ботинки со стальными носами… То ли футбольные хулиганы, то ли работяги: докеры, грузчики или строители – типаж самый что ни на есть подходящий. Соль земли. Пашут с утра до вечера, после смены заходят опрокинуть пару кружек пива, прежде чем отправиться домой к опостылевшей жене…

И очень не любят силовиков всех мастей.

– Ты прежде чем орать тут, у людей разрешения спроси, – продолжил здоровяк, опуская руку к столу и крепко хватая пивную кружку за ручку двумя пальцами. Явно не для того, чтобы сделать глоток. – Здесь тебе не казарма, служивый!

Я с трудом сдержал усмешку. Здоровяк, тем временем, повернулся к нам. Выражение его лица тотчас же изменилось. Как и интонации.

– Ваше высочество, это действительно вы? – спросил он, внимательно разглядывая Елизавету.

Та молча потянулась к резинке, стягивающей прическу в «конский хвост», сняла ее и тряхнула головой, рассыпая волосы по плечам и придавая себе максимальное сходство с портретами в масс-медиа. Которое не мог убить даже грязно-розовый цвет шевелюры.

Здоровяк кивнул.

– А ты, стало быть, Острогорский?

Я молча стянул бейсболку и замер, поочередно разглядывая то работяг, то гвардейцев, замерших с оружием наизготовку.

– Мой пацан – твой фанат, – прогудел здоровяк – и развернулся к Елизавете. – Ваше высочество, он действительно вас похитил? Хотите уйти с солдатами?

– Нет!

– Ну на нет и суда нет, – Здоровяк моментально потерял к нам всякий интерес – и снова уставился на гвардейцев. – Слышали, вы? Ее высочество с вами идти не желает. Так что валите-ка отсюда, подобру-поздорову!

Его поддержал дружный гул голосов. Работяги сомкнули строй, закрывая нас от стволов автоматов, и я ухмыльнулся.

Вот она, народная любовь в действии. Все, беру свои слова назад, никаких карательных санкций по отношению к Корфу. Наоборот, спасибо скажу, как увижу. Ох и задолбал же Морозов народ своими репрессиями, если уж простые работяги готовы броситься на на вооруженных до зубов «преображенцев»…

– Все на пол! – Гвардеец шагнул вперед и рванул затвор автомата.

М-да. Кажется, он явно не понимает, что здесь происходит. Я бы на его месте таких опрометчивых поступков не совершал.

– А то что? – Здоровяк нехорошо усмехнулся, взвешивая кружку в руке, явно примеряясь к броску. – Стрелять будешь?

И в этот момент большие окна по периметру заведения, как по команде лопнули, взрываясь брызгами осколков, а в проемах появились фигуры в темных комбинезонах со знакомыми шевронами. К гвардейцам все-таки подоспело подкрепление!

– Ваше высочество, бегите! – заорал здоровяк, запуская кружку в ближайшего бойца и хватая табурет. – Мы их задержим!

Нам особого приглашения не требовалось: не успели еще рухнуть на пол последние осколки, как я, крепко ухватив Елизавету за руку, рванулся к ближайшему проему. Ухнул в воздухе «Молот», гвардейца, впрыгивающего в проем, будто приложило гигантской дубиной, выбивая обратно, а мы перепрыгнули подоконник и оказались на улице.

– Стой, стрелять буду! – крикнул кто-то.

Я, не разбираясь, просто подцепил Даром мусорный бак, стоящий у стены, и отправил его на звук. Послышался гулкий металлический звон, чей-то вскрик, но я даже не смотрел на результаты своего удара. Некогда! Гвардейцы внутри пока не разобрались в ситуации, вступив в ожесточенное противостояние с рабочим классом, но вдалеке уже слышались сирены.

Через минуту или две сюда со всего Питера съедется полиция, гвардейцы и бог знает кто еще. А значит – нужно делать ноги, и как можно быстрее.

Дернув Елизавету за собой, я выскочил прямо на проезжую часть и вскинул руку, пытаясь остановить проезжающее такси. Не тут-то было. Водитель, завидев странную парочку, разбитые витражи и непонятную драку в баре, отчаянно вильнул, объезжая нас, и поддал газу.

Вот же собака! Ну ладно!

Следующую машину я останавливал уже, как положено. То есть встав посреди дороги, и целясь в лобовое стекло из пистолета. Таксист не стал играть с судьбой в пятнашки и затормозил. Елизавета тут же распахнула дверь и забралась на заднее сиденье. Я, продолжая держать водителя на мушке, уселся рядом.

– Гони! – скомандовал я, ткнув дуло в коротко стриженый чернявый затылок.

– К-куда? – заикаясь, спросил дрожащий голос.

– Без разницы! Куда-нибудь подальше отсюда, для начала! – рявкнул я.

Таксист послушался, и мы покатили вперед, стремительно набирая скорость.

– Ну вот, – проговорил я, наклонившись к Елизавете. – А ты спрашивала, кто нас поддержит. Народ – на нашей стороне, как мы сейчас оба могли убедиться. Вот только для этого было совсем необязательно разваливать телевизор и привлекать к себе столько внимания.

– Можно подумать, вы бы поступили по-другому! – фыркнула Елизавета. С непривычки снова сбиваясь на «вы». – Я согласна!

– Согласна на что? – не понял я.

– Я согласна заявить свои права на престол!

Водитель при этом покосился на нас в зеркало, и пришлось ткнуть ему в затылок стволом, чтоб не отвлекался.

– Я сделаю все, чтобы эти люди заплатили! – продолжала, между тем, Елизавета. – За смерть моих родителей, за все эти покушения, за все унижения, которым мне пришлось подвергнуться. И я не остановлюсь ни перед чем!

Я кивнул. Такой настрой мне определенно нравился. Вот только сначала не мешало бы все-таки выбраться из этой передряги… Ох, не надо было мне тащить племянницу в город, совсем не надо… Ну что уж теперь. После драки кулаками не машут.

Проводив взглядом сразу несколько полицейских машин, пронесшихся мимо нас, я залез в карман и достал телефон. Кажется, придется нарушить режим радиомолчания.

По памяти набрав номер, я прижал трубку к уху. Ответили буквально через пару гудков.

– Мы же договаривались, что ты станешь звонить только в случае крайней необходимости, – послышался не очень-то довольный голос Гагарина-старшего.

– Ну, вот такой случай и наступил, – в тон ему ответил я.

– Слушаю тебя.

– Нужно место, где можно спокойно пересидеть, – ответил я, недовольно косясь на таксиста.

Не хочется, чтоб он слушал такие разговоры… Да что уж там.

– Ты же говорил, что у тебя все схвачено.

Гагарин, кажется, усмехнулся. Ну еще бы! У его светлости Владимира Градова, легендарного Серого Генерала, что-то пошло не так!

Говорить ему, что все идет не так с того самого момента, как я очнулся в этом теле, пожалуй, не стоит.

– Место не подходит. Слишком людное, – не вдаваясь в подробности, ответил я.

Нельзя же при таксисте объяснять, что мы совершенно случайно всполошили осиное гнездо, и добраться до заблаговременно снятых на подставных лиц квартир стало, мягко говоря, проблематично.

– Город не подходит?

– Совершенно верно.

– Место есть, – подумав, проговорил Гагарин. – Только выезды все перекрыты. Тебе понадобится машина, которую не станут останавливать.

Я лишь усмехнулся.

– Пока в моем распоряжении только машина такси.

– Ясно. Тогда слушай сюда…

Гагарин принялся объяснять, что мне предстоит сделать – на удивление спокойно, обстоятельно и почти без раздумий. Видимо, старик на всякий случай разработал свой собственный план «Б» – и теперь не мог отказать себе в удовольствии хоть несколько минут побыть самым умным и предусмотрительным.

Я терпеливо выслушал его, кивнул и отключился. А потом нагнулся к водителю и проговорил:

– Вот здесь сверни.

– Прямо сейчас? – тот испуганно покосился в зеркало.

– Да, – буркнул я.

Машина сбавила скорость, повернула и через минуту остановилась в неприметной подворотне.

– Мотор заглуши, – скомандовал я.

Водитель побледнел.

– Смилуйтесь, сударь, – залепетал он. – Жена, двое детишек…

Я поморщился. Твою ж…

– Заглуши, я сказал! И не трясись, ничего с тобой не случится… Смертельного, – на всякий случай уточнил я.

А в следующий миг коротко ударил рукоятью пистолета бедняге по голове, целясь за ухо. Таксист дернулся и обмяк. Ругаясь под нос, я выбрался из машины, огляделся, и, убедившись, что меня никто не видит, принялся рыться в багажнике. Ага, хорошо. Кажется, все, что нужно – имеется.

Через пять минут надежно связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту таксист уже лежал, скрючившись, рядом с запасным колесом в вышеупомянутом багажнике. Подумав, я достал из кармана несколько крупных купюр и сунул их ему в нагрудный карман на рубашке. Все же парень не виноват, что оказался на нашем пути, да и вывез нас. Так что поблагодарить не помешает.

– Четыре счетчика, шеф, – пробормотал я себе под нос. Захлопнув багажник, открыл заднюю дверцу.

– Пожалуйте на выход, ваше высочество.

Елизавета выбралась из машины, бросила испуганный взгляд на багажник и повернулась ко мне.

– И куда мы теперь?

– Теперь мы туда, где вас ожидает транспорт, гораздо более соответствующий нашему нынешнему статусу, – усмехнулся я. И, не удержавшись, добавил: – Вы главное, больше технику по дороге не ломайте. А то так ни рабочих, ни таксистов не напасешься.

Елизавета шутку приняла и неожиданно улыбнулась. А я вздохнул с неким облегчением.

Что ж. Решение принято, слова сказаны, и дело осталось за малым – реализовать все задуманное. То есть публично заявить претензии на трон, и, что самое главное – взять его.

Тоже мне задача, подумаешь. Один раз я такое уже проделывал, для братца – так что какой-никакой опыт имеется.

Вот только на этот раз хотелось бы сделать это с меньшим шумом. Впрочем… Чего-чего, а шума мы навели уже порядочно. Так что, как получится, так получится.

Я отставил руку, Елизавета взяла меня под локоть, и мы медленно и степенно углубились в лабиринт проходных дворов, оставляя за спиной машину с несчастным таксистом в багажнике.