Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 169 (всего у книги 342 страниц)

Глава 15

Облака расступились, и под могучим крылом самолета показалась узкая серая посадочная полоса аэродрома. Военного, конечно же – летать в другие мне не полагалось. Да и сама машина была скорее под стать обычному… ладно, не совсем обычному прапорщику – но уж точно не советнику ее высочества великой княжны по особым вопросам.

Впрочем, я не жаловался. Какая, в сущности, разница, на чем лететь? В армии приказы обсуждаются исключительно после их выполнения, и попасть в Петербург как можно быстрее мне помог не частный борт с кондиционером и кожаными диванами, на поиски которого ушло бы часа полтора-два, а самый обычный транспортник. Старина «Антонов» поднимал в воздух до шести тонн полезной нагрузки, а уж с почтой, дюжиной раненых солдат и одним вполне себе здоровым гардемаринским прапорщиком справился и подавно.

Было во всем этом что-то символичное. Отбывал на юг я если не с помпой, то шумно и ярко, в парадном мундире и в окружении самых лихих в Империи вояк из особой роты. По прямому поручению ее высочества и с полномочиями, которые позволяли говорить на равных даже с седоусыми, громогласными и орденоносными генералами из Совета безопасности. Официально – наблюдать и представлять волю будущей государыни на совещаниях в штабе.

Фактически же я командовал всем воинством – и гардемаринским, и гвардейским.

А возвращался в столицу вот так – без шума и чуть ли не тайком, без распоряжений и гербовых бумаг с печатями, получив лишь короткий телефонный звонок. Среди тихо постанывающих от тяжелых ранений бедолаг в трясущемся и пропахшем керосином и машинным маслом нутре транспортника, который наверняка был вдвое старше моего нынешнего тела.

Ни пояснений, ни… Вообще ничего – только распоряжение явиться как можно скорее.

Будто в ответ на мои невеселые мысли корпус самолета дернулся и натужно застонал. Моторы на крыльях взревели, и меня наклонило вперед, так, что ветхие кожаные ремни врезались в плечи – «Антонов» заходил на посадку.

И примерно через полторы минуты неуклюже ткнулся колесами в «бетонку» военного аэродрома и уже без особой спешки покатился к ангарам. Я не стал дожидаться, пока он остановится полностью – лязгнул защелкой на поясе, поднялся с сиденья и на прощание кивнул усталому фельдшеру. Ему, как и раненым, моя помощь – в качестве Одаренного, офицера и просто человека с парой крепких рук – пожалуй, более не требовалась.

Вопреки ожиданиям, никакого медицинского транспорта у ангаров не оказалось. Зато имелись два здоровенных джипа. Обычных, гражданских – но с черными военными номерами. У одного паслись трое крепких парней в полевой форме и с автоматами, у второго – смуглый горбоносый здоровяк с четырьмя звездочками на погонах и шевроном Преображенского полка.

Он-то и поприветствовал меня первым.

– Здравия желаю, ваше благородие. – Гвардеец вытянулся, лихо вскинул руку и коснулся кончиками пальцев кепки над виском. – Капитан Давид Геловани. Назначен организовать вашу поездку в Зимний.

Что-то мне сразу не понравилось. Машины, сопровождение… Вроде бы ничего необычного. Все было на своем месте и вполне соответствовало и регламенту, и моим собственным ожиданиям, однако я никак не мог отделаться от тоскливо-неприятного ощущения. То ли обиды, то ли… Разумеется, ее высочество не приехала бы встречать меня лично, да и у почтенных членов Совета наверняка имелись дела и поважнее, чем мотаться по городу.

И все же.

– Вольно, капитан… Да чего тут организовывать то? Я уж справлюсь как-нибудь. А вы бы лучше ребятам помогли. – Я кивнул в сторону самолета. – Там раненых восемнадцать человек. Есть тяжелые.

– Никак нет, ваше благородие. Не можем. – Сожаление в голосе Геловани прозвучало вполне искренне. – Сами понимаете – приказ.

– Да понимаю, понимаю… – Я махнул рукой. – Ладно, везите, чего уж там.

– Так точно. Только… ваше благородие, вы уж меня извините… Но я вынужден потребовать. – Геловани замялся и отступил на шаг, будто почему-то вдруг захотел оказаться от меня хоть немного дальше. И только потом развернулся ко второй машине и скомандовал: – Давайте сюда!

Дверца слева распахнулась, и с пассажирского сиденья выбрался высокий худой мужчина в очках и помятом пиджаке неопределенного цвета. Явно не военный – скорее инженер или кто-то из младших технических специалистов.

– Д-доброго дня, ваше благородие, – засуетился очкарик, на ходу запуская руку в небольшой чемоданчик. – Вот. Извольте, так сказать, примерить…

Тощие пальцы сжимали что-то вроде узкой блестящей ленты. Сначала мне показалось, что отечественные кулибины сумели каким-то образом сумели сделать металл цельным, но потом я все-таки сумел разглядеть, что полоска все же состоит из прямоугольных кусочков, соединенных друг с другом через крохотные подвижные сочленения. Латунь дополняли четыре небольших блока из пластика с тускло мигающими красным светодиодами. Странная игрушка выглядела довольно изящно, но на ощупь оказалась примерно вдвое тяжелее, чем я ожидал.

Будто внутри под блестящей поверхностью скрывался свинец или какая-то хитрая электроника… Или и то, и другое одновременно.

– И что это? – хмуро поинтересовался я. – И на какое, простите, место я это должен… примерить?

– Подавитель Дара. Модель пока еще экспериментальная. В ваших руках, можно сказать, единственный прототип. Но работает стабильно, – вместо очкарика снова заговорил Геловани. – Надевается на шею. Технические подробности пока засекречены, однако, насколько мне известно, магнитное поле практически полностью блокирует работу синапсов, которые обеспечивают…

– То есть, превращает Одаренного в самого обычного человека, – усмехнулся я. – И на каком основании вы решили, что я надену этот собачий ошейник?

Когда я тряхнул подавитель, едва слышно лязгнув металлом сочленений, очкарик дернулся, как от удара. То ли так сильно переживал за свой бесценный опытный образец, то ли испугался гнева советника, приближенного к будущей императрице.

– Личное распоряжение ее высочества. Вы уж нас простите, ваше благородие, служба такая. Раз велено – значит, надо исполнять.

Капитан старательно изображал обычного вояку – из простых, в меру ретивого и не слишком сообразительного. Хотя наверняка не являлся ни первым, ни вторым, ни третьим. Елизавета не отправила бы ко мне на встречу абы кого. И если уж Геловани получил от нее приказ напрямую… Да и заслужить к его неполным сорок капитанский чин в лейб-гвардии почти невозможно – не родившись в правильной семье. Дара я не почувствовал, но происхождения мой новый знакомый наверняка был вполне себе благородного.

– Вы же понимаете, что это по меньшей мере унизительно?

Я даже не повысил голос, но очкарик тут же снова затрясся, как осиновый лист. А видавшие виды вояки с автоматами отступили на пару шагов и принялись разглядывать носки собственных ботинок, будто на начищенной до блеска коже вдруг проступило что-то в высшей степени интересное. Некое подобие спокойствия сохранил только сам Геловани.

– Личное распоряжение ее высочества, – повторил он.

Будто заклинание, которое просто обязано было сломить мою волю и превратить в послушного болванчика, готового надеть на шею напичканный электроникой ошейник.

Не превратило.

– В Зимнем дворце усиленные меры безопасности, – неуверенно пробормотал Геловани, пятясь. – Все Одаренные должны…

– Носить единственный прототип? – усмехнулся я.

Написанный кем-то заранее сценарий не сработал, и бедняга отчаянно пытался импровизировать. Получалось так себе. Видимо, он и сам сообразил, что беседа свернула совсем не в то русло, и задергался, как уж на сковородке. Кто-то более толковый на его месте мог бы попытаться извиниться, переиграть весь расклад на ходу и не мытьем, так катаньем все-таки засунуть меня в один из джипов с черными номерами. И уже потом связаться с начальством для получения новых указаний. Или свести все в шутку… Или хотя бы потянуть время, в конце концов – выиграть пару минут, чтобы кто-то наверху успел сообразить, что план с ошейником годится задержать разве что клинического идиота.

Любой из этих вариантов вполне мог сработать. Главным образом потому, что я сам пока еще отчаянно надеялся, что все это просто досадное недоразумение, какая-то ошибка на уровне командования – местного, а не того, что получало указания напрямую от высших чинов. Что Елизавета никак не могла даже подумать заставить меня – верного слугу, защитника, спасителя и национального героя! – явиться к ней на аудиенцию в металлическом ошейнике. Что кто-то ослушался ее приказа. Или решил подстраховаться. Или имел ко мне какие-то личные счеты. Или…

Я надеялся. Даже когда увидел, как на крыше ангара примерно в полусотне метров отсюда шевельнулся силуэт и блеснуло на солнце стекло оптического прицела. Даже когда бойцы за широкой спиной Геловани хмуро переглянулись и принялись будто бы невзначай подтягивать автоматы на ремнях так, чтобы рукоятки со спусковыми крючками почти касались уже подрагивающих от нетерпения пальцев. Даже когда очкастый инженер тихо ойкнул и аккуратно, боком двинулся обратно к машине.

Но моим надеждам, конечно же, не суждено было сбыться.

– Надевайте немедленно! – рявкнул Геловани, шагнув вперед.

Не знаю, на что он рассчитывал. То ли убедить младшего по чину, внезапно заревев луженой командирской глоткой на весь аэродром, то ли действовать силой. Успеть не только выхватить металлический ошейник, но и напялить его на меня прежде, чем я среагирую на движение.

Не успел. С Одаренным на пару рангов ниже такое еще могло сработать, но для «двоек» и уж тем более «единиц» даже такие очевидные всем понятия, как скорость и время, обретают особый, новый смысл. На высших рангах родовой талант способен не только разогнать тело и разум до сверхчеловеческих пределов, но и на мгновение перекроить само бытие в угоду своему хозяину.

Я еще не успел дотянуться до заключенных под кожей Конструктов, а время уже замедлялось – пока не остановилось совсем. Грозный вопль Геловани рухнул на несколько октав и повис бесконечной басовитой нотой, за которой я ясно и отчетливо услышал, как вдалеке на крыше ангара неторопливо щелкает винтовочный затвор, досылая в ствол патрон. Бойцы за широкой спиной капитана застыли с оружием в руках – уже беспомощные, будто незадачливые мухи, прямо в полете угодившие в густую патоку.

Я отступил назад, одним движением разрывая так и оставшийся в моих руках ошейник подавителя. Латунная полоска распрямилась, со свистом рассекая воздух. Ничего похожего на заостренную кромку в конструкции не имелось, но на такой скорости это было уже неважно: электронная игрушка едва слышно лязгнула сочленениями, впилась в шею Геловани и, почти не встретив сопротивления, отделила голову несчастного капитана от туловища.

Его крик еще звенел в воздухе, а я уже разворачивался к следующей цели. Снайпер умер, наверняка даже не успев понять, что случилось: латунь снова сверкнула, отправляясь в полет и плавясь на ходу. Я не стал возиться с элементами, зато влил в ошейник столько энергии, что металлические детали и провода за считанные мгновения спеклись в один бесформенный кусок, оставляющий за собой ровный дымный след от горящего пластика. Раскаленная молния прошила и тонкую крышу ангара, и хрупкое человеческое тело насквозь.

Автоматчики прожили немногим дольше своего командира и товарища.

Особенных угрызений совести я не испытывал. Да, можно было выставить Щит, раскидать солдат Даром, стараясь не искалечить…

Но какого, собственно, черта? Не думаю, что до сведения капитана не довели, кого именно ему предстоит встречать. А еще…

А еще я изрядно сомневался, что приказ напялить на меня собачий ошейник отдала лично Елизавета. Как и в том, что она вообще что-то знает о странной «делегации» на аэродроме. Надень я подавитель – и черные автомобили отвезли бы меня куда угодно, только не на аудиенцию к в Зимний. Я пока еще не знал, кто стоит за всем этим, но уже было очевидно очевидно, что это враги.

А с врагами у меня разговор короткий.

Не успели стихнуть стоны умирающих, как над аэродромом взвыла сирена, и одновременно с ней послышался надсадный рев моторов. Я скривился, как будто съел лимон, и выругался.

Да, кажется, мне здесь не только подготовили встречу, но и приняли меры на тот случай, если я окажусь чересчур… несговорчивым. И, полагаю, на этот случай инструкции у бойцов были краткие и совершенно однозначные.

Непонятно одно: на что надеялись те, кто сейчас без сомнений и сожалений отправил на смерть гвардейцев и охрану аэродрома? На то, что солдатикам с огнестрелом удастся убить Одаренного второго, если уже не первого ранга? Или…

Или меня просто пытаются выставить спятившим кровожадным маньяком, которому без разницы, кого убивать?

Проклятье.

Ладно. Выяснять, что именно здесь происходит, будем потом. И для этого нужно отсюда убраться, и как можно скорее. Желательно, не оставив за собой гору трупов – хотя бы потому что, если я прав, то начав крошить всех налево и направо, я только подыграю неведомым постановщикам этого нелепого спектакля. А делать этого нельзя ни в коем случае. Это, конечно, усложняет задачу, но…

Решал я ребусы и посложнее. Решу и этот. Вот только действовать нужно побыстрее.

Глава 16

Выбросив из кабины внедорожника мертвого водителя, я запрыгнул на его место. Ключ оказался в замке. Один поворот – и не успевший остыть двигатель басовито заурчал. Захлопнув дверцу, я пристегнулся и сразу же выжал газ.

Машина бодро прыгнула вперед – и тут же вдалеке, причудливо вплетаясь в рык двигателя, застучал пулемет. Я поморщился. Выбраться отсюда, не превратив местность в лунный ландшафт, будет проблематично. Сейчас я уже жалел, что дал волю ярости и отправил на тот свет встречающую «делегацию». Если меня хотят подставить, изобразив кровожадным маньяком, окончательно свихнувшимся после ростовских событий, то я подыграл неизвестно «доброжелателям» на пять с плюсом.

И, пожалуй, не имеет значения, сравняю я сейчас с землей все вокруг, или нет – имеющихся трупов с лихвой хватит кадров ну пару-тройку выпусков новостей.

Но если в случае с Геловани и его свитой я хотя бы защищался от прямого нападения, то превратить в дымящиеся руины весь военный аэродром – это…

Это другое. Так что придется импровизировать.

Я крутанул руль и отправил машину в занос, разворачиваясь капотом к воротам, ведущим с полосы к административным зданиям. Искать, есть ли отсюда отдельный выезд, времени не было.

А за оградой – чистое поле. Машина, может, и пройдет по бездорожью, но скорость упадет примерно втрое, и черный силуэт джипа станет отличной мишенью для всего, что стреляет. То, что в небе до сих пор нет боевых вертолетов, еще не значит, что они не появятся через минуту.

А ронять на землю боевое звено мне совсем не хотелось.

Колеса визжали по бетонке, машина тряслась и подпрыгивала на швах полосы, но я не сбрасывал газ. Вокруг выли сирены, автоматные очереди со всех сторон вплетались в рев мотора, а в корпус со стуком вгрызались пули. Зеркало на двери справа разлетелось в крошево, а где-то позади грохнул выстрел – кажется, из гранатомета. Все вокруг всколыхнулось от взрыва, и в салон через полуопущенное стекло хлестнуло жаром.

Я вдавил педаль сильнее. Главное, чтоб по движку не попали…

Справа – резервный ангар, оттуда высыпали фигуры с автоматами, пятеро… Семеро. Бойцы тут же открыли огонь. Я оторвал одну руку от руля, выставляя Щит – и пули завизжали по полосе, оставляя борозды и сверкающие рикошеты. Машина юзом вошла в поворот, проскочила между грузовиком и штабным КАМАЗом и, разогнавшись, выскочила обратно на прямую.

Впереди были ворота.

Низкие, железные и, конечно же запертые. По обе стороны – караульные вышки. На одной уже копошились несколько фигур, на другой – блеснул вороненый ствол пулемета. Я выругался сквозь зубы, собрал в ладони энергию Дара и выпустил его наружу. Свечка вспыхнула в небе и прошла перед вышкой, поднимая в воздух тучу пыли и осколков с бетонной крошкой, сбивая бойцам прицел.

– Разойдись, черт вас подери… – прорычал я.

Машина неслась к воротам, как снаряд. Выбить их на ходу не выйдет – это не жесть, металл толстый.

Ладно.

Ухнувший в воздухе Молот снес левую створку, и я бросил машину в проем. Прошел буквально на грани – остатки правого зеркала как ножом срезало. Я крутанул руль, выравниваясь – и за спиной тут же полыхнуло запоздалым взрывом.

Хорошо хоть технику подтянуть не успели. Ну, все. Теперь пора прощаться.

Утопив педаль акселератора, я устремился к выезду. Разгоняться толком было негде – мешали ангары, аэродромная техника и разбросанные то тут, то там контейнеры. Где-то за спиной снова затрещал автомат – короткая очередь, сразу за ней вторая, третья… Пули ударили в правый борт, оставляя дыры и сгрызая остатки стекол. Я дернул руль, ушел влево, и, не сбавляя скорости, врезал по тормозам, описывая дугу вокруг штабного здания.

Из-за угла выскочила пара бойцов – один уже прицеливался, второй пытался достать гранату. Я активировал Звездочки. Рой тонких, горячих снарядов полоснул по воздуху, не задевая людей, и впился в асфальт прямо перед ними. Стрелки, не ожидавшие ничего подобного, бросились в стороны. Граната покатилась прямо под колеса, но не взорвалась – то ли чека не была выдернута, то ли мне просто не повезло. В очредной раз.

– Да не стреляйте по мне, идиоты! – зарычал я, не надеясь, что кто-то услышит.

Да и какой смысл? Наверняка инструкции бойцам выдали самые что ни на есть однозначные.

По машине открыли огонь снова, на этот раз – из угла между контейнерами. Я отозвался Молотом: короткий выброс энергии – и ближайший ящик весом в несколько тонн отлетел в сторону, как пробка из бутылки шампанского, заодно расшвыривая стрелков. Один вскрикнул – живой, слава богу. Второго я не видел – и о его судьбе предпочел даже не думать.

Еще поворот. Узкий проезд между ангарами. Газ в пол, руль влево – и внедорожник, рыча, едва не на двух колесах, вписался в поворот. Слева – пожарная цистерна, справа – штабной УАЗик. Стрелков не видно. Отлично.

Над кабиной снова что-то щелкнуло. Я успел только вздохнуть, когда стекло на лобовом треснуло в паутину – снайпер. Второй выстрел снес зеркало, швырнув мне в лицо пригоршню осколков. Я дернулся в сторону и плюнул в воздух Щитом, развернув его наклонно вверх и отсекая сектор стрельбы.

– Предупреждал ведь… – пробормотал я, не сдержавшись. – Не трогайте меня. Зачем вы, идиоты…

Следующий поворот – уже к боковому выезду. Туда, где главные ворота, а рядом – будка охраны. Два солдата с винтовками уже бежали из караулки. Я рванул к ним, не сбавляя хода и одновременно активируя Свечку.

Вспышка – и в десятке метров перед капотом с неба рухнул столб пламени. Асфальт оплавился, солдаты отлетели, но, похоже, остались живы. Главное – ворота. Те распахнулись сами, то ли от ударной волны, то ли от удара по автоматике. Неважно. Главное – результат.

Я выскочил за пределы аэродрома, чуть не завалив машину в кювет. За спиной заголосила сигнализация, снова завыла сирена, и кто-то открыл огонь с башни слева. Я вдавил педаль газа в пол и, резко вильнув, выскочил старую грунтовку, ведущую к трассе.

Позади меня что-то грохнуло. Промазали. Или наоборот – попали, но не туда. Впрочем, если сейчас за мной выпустят бронетехнику – будет весело. В плохом смысле.

– Живым не возьмете, ублюдки, – прошептал я, сам не заметив, как улыбнулся.

Боковой заезд, еще один поворот – на этот раз почти в шпильку, как на горном серпантине. Машину начало уводить, но я подыграл рулем, поддал тормозами – и внедорожник, с визгом резины скользнув по щебню, снова встал на траекторию.

Впереди показался шлагбаум. За ним стоял новенький джип с людьми – явно не из состава охраны аэродрома. Скорее всего, вторая часть встречающей делегации. И на этот раз среди них явно были Одаренные, хотя бы один. Фигура в черном выступила вперед, разведя руки в стороны – и вряд ли для того, чтобы обнять меня на полном ходу. Худощавый мужчина в штатском заряжал элемент.

Слишком поздно.

Я утопил газ до упора, поднял перед собой Щит и пронесся сквозь шлагбаум, вывернув его с корнем. Машина вильнула, дернулась, но выстояла. В единственное уцелевшее заднего вида я увидел, как разлетевшиеся во все стороны человеческие фигурки вяло барахтаются на земле.

Кажется, все живы, но сейчас им явно не до погони, и это главное.

Дорога сделала поворот, скрывая от меня аэродром, впереди показался съезд на трассу, и я позволил себе выдохнуть. Ушел. Ушел, оставив за спиной десятки тел, дымящийся асфальт и пару сгоревших машин. Но, клянусь Империей, я сделал все, чтобы никого не убить.

Почти никого.

Проклятье.

Я снова овернул направо, вливаясь в редкое загородное движение. Снаружи машина навреняка напоминала решето, но водителей вокруг это, похоже, ничуть не смущало. Неспешно прокатив километра полтора по трассе, я вслушивался, пытаясь уловить вдалеке за спиной грозный вой сирен. И лишь через пару минут все-таки позволил себе расслабиться: меня либо потеряли, либо пока решили не доигрывать эту партию до конца.

Что ж, значит, следующий ход – за мной.

* * *

Телефон ожил не сразу. Я даже успел негромко выругаться и начать прокручивать в голове альтернативные способы связаться с теми, кому я пока еще мог доверять. Но все-таки повезло: динамик едва слышно пискнул, экран зажегся, и на нем появился пиксельный логотип. Древняя техника не подвела.

Номеров в телефонной книге было всего ничего, и я начал с того, кто, собственно, и вручил мне кнопочное средство экстренной связи. Архаичное и маломощное, зато способное подцепиться к любой сети. И защищенное от прослушивания тройной системой шифрования, вскрыть которую не смогу бы ни человек, ни даже самый мощный из современных компьютеров.

Во всяком случае, мне так сказали.

Наверное, не зря: динамик едва слышно потрескивал после каждого гудка. Устройство само выдавало помехи, накручивая на обычный сигнал какие-то дополнительные… штуковины. Я даже не пытался вникать в технические подробности – вполне хватало гарантий, что если мне придется звонить с этого антиквариата, разговор не услышит никто.

Кроме полудюжины номеров в адресной книге.

– С… слушаю.

Знакомый голос звучал робко и как-то неуверенно. Впрочем, неудивительно: вызов с этого номера сам по себе означал, что ситуация… Нет, даже не критическая, а куда хуже – раз этак в десять.

Причем для всех.

– Ну, здравствуй, родное сердце. – Я откинулся на спинку сиденья. – Как ты понимаешь, Антоша, плохи наши дела.

– Еще как плохи, ваша светлость, – тоскливо отозвался Корф. – Тут чуть ли не с самого твоего отлета веселье началось.

Значит, сразу после того, как мой транспортник поднялся в воздух… Для всего мира я исчез на долгих шесть с половиной часов, и кому-то их хватило, чтобы…

Чтобы – что?

– Рассказывай, – вздохнул я. – Точнее, докладывай. С самого начала, обстоятельно и без спешки. Торопиться нам, как ты понимаешь, уже некуда.

– Тебя взяли? Прямо с самолета?.. – Голос в динамике едва заметно дрогнул. – Или… попытались взять?

Умница Корф, конечно же, смекнул сразу. И куда раньше остальных догадался, что экстренный вызов в столицу по определению не может означать ничего хорошего. Однако масштабы бедствия мы оба, похоже, недооценили.

– Попытались. – Я зачем-то закивал, хоть собеседник и не мог меня видеть. – Прямо с самолета. Больше пытаться не будут… А у тебя что?

– Да ж… Плохо у меня, в общем. – Корф засопел. – За нами пришли сразу, как ты улетел. Камбулата арестовали – вместе с отцом и дедом. Остальные тут же навели шороху – в итоге закрыли еще семь человек.

– Кто закрыл? – на всякий случай уточнил я. – Гвардейцы? Или?..

– Офицеры. Генералы, полковники… Из самой столицы еще утром прилетели – от орденов, небось, в глазах рябило, – отозвался Корф. – Трое из Совета, а с ними особо не поспоришь.

– Ага. – Я мысленно добавил в кое-как сложившуюся в голове мозаику еще пару деталек. – А Гагарин что сказал?

– А Гагарину не до этого. Его вместо тебя боевыми частями командовать поставили. А там еще работы на месяц.

Все, как я и ожидал. Четко по сценарию: меня убирают со сцены, попутно арестовывая ближайших сподвижников и товарищей. С Камбулатом и его родней, конечно, вышло грубовато – слишком много шума. Но все же не настолько, чтобы у принявшего командование где-то под Армавиром младшего Гагарина появился повод развернуть особую роту и гвардейские полки обратно на Ростов.

Тем более – рискуя очередным званием, парой-тройкой орденов и репутацией фамилии. Тем более – против своих… Корф был прав – работы на юге хватало, и давить остатки наемников и дезертиров, удравших от покойного Морозова, следовало до конца, еще месяц или даже два.

Да и кто я, в конце концов, такой? Выскочка, какой-то пацан, в неполные девятнадцать получивший полномочия, о которых капитану особой роты можно было только мечтать. Стоит ли удивляться, что младший Гагарин не слишком-то озаботился моей нелегкой судьбой, да еще и после назначения на должность?

А старший… Старший всегда был себе на уме. И даже если не решил, что восставшему из небытия Серому Генералу пока исчезнуть и освободить место кадрам помоложе – на связь пока не выходил.

Выжидал. Уж что-что, а это он умел, как никто другой.

– Ясно. А что с Маркизом? – Мне почему-то захотелось назвать Жана-Франсуа нашим старым позывным, а не по имени. – Тоже арестовали?

– Никак нет. Он же подданный Третьей Республики. – В голосе Корфа на мгновение прорезалось вполне искреннее веселье. – А теперь еще и дипломатическая неприкосновенность. Его попробуй тронь.

– Предложили вернуться в посольство в столице? – Я предположил самое очевидное. – То есть, настоятельно рекомендовали?

– Рекомендовали, – усмехнулся Корф. – А он, ясное дело, никуда не поехал. Теперь вот носится тут, звонит кому-то. Суеты навел, конечно, но пока без толку.

– Тут – это где?.. – Я на мгновение задумался, отлавливая мысль, которая не давала мне покоя чуть ли не с самого начала разговора. – Слушай, родное сердце, а ты сам где? Тебя вообще как не приняли?

– А я это… Ну, меня в штабе и не было тогда, – вдруг засмущался Корф. – Удрал… В бургерную. Возвращаюсь обратно, а там эти, которые в звездах и орденах, уже Камбулата ведут – с вещами на выход. Ну, я и дал по тапкам.

Судя по голосу, его благородие барон отчаянно корил себя – то ли за непредусмотрительность, то ли за трусость, которая помешала выручить товарища. Будто дурацкая попытка отбыть Камбулата у высокоранговых офицеров из Совета могла бы увенчаться чем-то кроме…

Кроме того, что у меня осталось бы еще на одного верного друга меньше.

– Все ты правильно сделал, – неторопливо проговорил я, чеканя каждое слово. И уже с улыбкой добавил: – Ваше обжорство, господин барон, еще сослужит Отечеству. А пока – будьте осторожны… В Питер добраться сможешь? Так, чтобы не взяли на дороге.

– Да смогу, куда денусь, – вздохнул Корф. – На вокзале с проводником договорюсь, чтобы без документов пустил… А ты сам что собираешься делать?

– Да что тут сделаешь?.. Личной жизнью займусь, – усмехнулся я. – Сейчас как раз самое время.