Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 210 (всего у книги 342 страниц)

Глава 36

Глава 36.

Решив, что собрал достаточно сил и хорошо подготовил свою армию, Сартак двинул своё объединённое торко-половецкое войско на Византию, правда, войско было всё же больше торкское. Его армия переправилась через реку Дунай и вошла в Македонию, которая в то время являлась частью Византийской империи.

Поход торков на Византию осуществлялся довольно успешно. Осадив один небольшой город, торки его захватили и разграбили. Проведав о столь славной победе своих соплеменников, те кочевники, которые не отважились двигаться в поход вместе с другими, начали прибывать в Македонию, пополняя ряды армии Сартака.

Сартак чувствуя свою силу и власть, двинул своё обновлённое и пополненное воинство дальше, пройдя по землям Македонии и Фракии всёпожирающей стаей саранчи. Продвигаясь вперёд и всё разграбляя на своём пути, торки подошли к стенам Константинополя.

–

В 1064 году императором Византии был Константин-Х Дука1. Род Дук, к которому принадлежал Константин, претендовал на родство со знаменитыми Дуками, прославившимися своими подвигами при первых императорах Македонской династии. Во всяком случае, он был достаточно богат и известен. Однако Константин большую часть времени проводил в деревне, занимаясь отцовскими имениями, одевался небрежно, жил просто и решительно презирал высокие чины и титулы.

Он был одним из соратников Исаака Комнина2, принимал самое деятельное участие в его мятеже, а после его отречения в ноябре 1059 г. получил из его рук верховную власть.

Приняв бразды правления, Константин тотчас начал истреблять любостяжательность и вводить уверенность и справедливость. Так как весьма многие вдались в неправосудие, он обратил свое внимание на судопроизводство и, не взирая на лица, стал для обидчиков судьей строгим и грозным. Видя, в каком бедственном положении находится держава и как опустошена ее казна, он начал умеренно распоряжаться государственными средствами. Однако Константин не смог соблюсти в этом меру, и был скорее скуп, чем бережлив. В особенности урезали при нем расходы на содержание войска, что нанесло огромный вред державе.

Когда Дука надел на голову царский венец, то обещал Богу никого не обрекать на пытки и казни. Он умел подавлять свой гнев, ничего не делал впопыхах, но всегда поступал, повинуясь рассудку, так что ни одной души не загубил даже за самые тяжкие преступления.

–

Подступив к городу, Сартак приказал разбивать лагерь, а сам с небольшим отрядом выехал на разведку местности. Когда торки приблизились к воротам Константинополя, из них вышла небольшая делегация. Представители Византийской империи вежливо поинтересовались, что хотят доблестные воины. На что Сартак им ответил:

–Я пришёл за вашим золотом и людьми.

–Сколько тебе надо золота? – спросил глава посольства.

–Много. А если быть точным, то всё.

–Ты сам понимаешь, что мы не сможем дать тебе требуемого, так как, нам тоже надо как-то жить.

–Не переживайте, мы хорошо кормим своих рабов, чтобы у них были силы трудиться, – засмеялся Сартак.

–Я ещё раз спрашиваю, сколько тебе надо золота, чтобы твоё войско ушло из Византии, – не обращая внимания на последние слова Сартака, произнёс старший парламентёр.

–Тебе уже ответили – всё золото и всё трудоспособное население. Немощные и дети могут уйти, я их не держу, – начиная злиться на этих простодушных тугодумов, вскричал Сартак.

–В таком случае, мы будем вынуждены обороняться, – ответил странный византиец, и вся делегация двинулась обратно.

Сартак и его люди недоумённо смотрели им вслед…

–

Возвратившись в город, Константин распорядился о подготовке города к обороне. Константинополь всегда являлся крепким орешком для нападавших, так как имел прочные и высокие стены, окружавшие город в несколько рядов…

Ещё Константин Великий3 окружил новую столицу стеной как с суши, так и с моря. Ко времени правления Феодосия-II4, город разросся далеко за пределы Константиновой сухопутной стены. Необходимо было принять новые меры к защите города от нападения врагов. Пример Рима, взятого в 410 году Аларихом, являлся серьезным предостережением для Константинополя, которому в первой половине V века угрожали дикие гунны.

Для выполнения столь трудной задачи нашлись около Феодосия талантливые и энергичные люди. Стены строились при нем в два приема. Еще в малолетство Феодосия префект Анфимий, бывший регентом, соорудил в 413 году сухопутную стену с многочисленными башнями, от Мраморного моря до Золотого Рога, в некотором расстоянии на запад от стены Константина.

После сильного землетрясения, повредившего стены, префекты Кир и Константин, уже в конце царствования Феодосия не только исправили стену Анфимия, но и соорудили впереди последней еще стену, также со многими башнями, перед которой вырыли глубокий и широкий, наполненный водой ров. Таким образом, с суши получился тройной ряд укреплений. При Кире были также построены дополнительные стены вдоль берега моря.

Вот с такой «линией Маннергейма»5 предстояло иметь дело Сартаку и его воинству.

–

В то время, когда Константин Дук готовился к обороне города, торки готовились к его штурму.

Сартак, используя свои инженерные знания, строил осадные и метательные машины, планировал, где проделать подкопы под стены, отправлял разведку на рекогносцировку, с целью выявить слабые места обороны. Сам несколько раз выезжал под стены города…

И вот, наконец, штурм…

В течение всего дня, катапульты били по стенам, лучники из засад пускали стрелы, не давая подойти обороняющимся к пробитым брешам для их заделывания.

К слову сказать, Константинопольские стены были довольно мощными, и пробить в них дыру составляло большого труда, поэтому брешей было немного, да и то образовались они уже ближе к вечеру.

Как только стемнело, Сартак бросил своё войско на штурм, началась схватка на стенах и под стенами возле образовавшихся провалов и разломов. Сеча происходила при свете факелов, освещавших стены, но было довольно много и тёмных участков. Византийцы сопротивлялись отчаянно, торки, не ожидавшие столь сильного противоборства слегка подрастеряли свой энтузиазм, но продолжали атаковать. После нескольких часов битвы, так и не добившись победы, Сартак отвёл своё воинство и продолжил обстрел города из метательных орудий, а утром опять двинул армию на город. Бой при дневном свете ничем не отличался от боя ночного и закончился с тем же результатом.

–

Уставший и злой Сартак сидел в своём шатре и обдумывал создавшееся положение. К нему вошёл воин:

–Хан, византийцы прислали людей, – сказал он и кивнул в сторону полога.

Сартак улыбнулся:

–Они хотят обсудить условия сдачи города?

–Не знаю.

– Хорошо, я сейчас буду.

Выйдя наружу, Сартак увидел трёх человек. Они поклонились ему, и один из парламентёров произнёс:

–Император Константин, просит тебя прибыть к нему во дворец для переговоров.

–Когда?

–Завтра утром, а пока просит перемирия для того, чтобы помочь раненым и похоронить погибших. Тебе ведь тоже необходимо это сделать.

–Согласен, – ответил Сартак и вошёл в шатёр.

–

Утром следующего дня Сартак, в сопровождении приближённых, прибыл под стены Константинополя. Ворота открылись, и ему навстречу вышел человек в праздничной одежде.

–Прошу следовать за мной, – произнёс он и величественно двинулся в город.

По дороге во дворец императора, Сартак и его люди восторженно рассматривали укрепления Константинополя и его убранство. Хоть Византия и испытывала не лучшие времена, её столица поражала своей роскошью. Глядя на всё это, сынок Задёмы решил присвоить всё это великолепие себе не смотря ни на что.

Вскоре хан предстал перед Константином. После приветствия, император, предложив гостям-врагам присесть, начал переговоры.

–Я предлагаю вам четыреста тысяч серебряных монет, чтобы вы покинули границы моей империи, – предложил он.

Сартак улыбнувшись, ответил:

–Ты имеешь все эти богатства, а за свою жизнь и за целостность города предлагаешь столь ничтожно мало. Не будь жаден, император.

–Хорошо, я и не думал, что ты согласишься на эту сумму. Хотя она и является очень большой. Моё последнее слово, это шестьсот тысяч.

Сартак рассмеялся в лицо Константину:

–Ты спятил, неужели ты так дёшево ценишь свою жизнь и жизнь своих подданных? Запомни, завтра я буду в этом городе и всё, что ты имеешь, будет моим, а твоя голова будет красоваться на самой высокой башне!

Самопровозглашённый торкский правитель встал и, собравшись уходить, повернулся спиной к Константину.

–Запомни сам, алчность ещё никого никогда не доводила до добра! Я хотел спасти жизни твоих воинов, но ты глуп и жаден и поэтому ты проиграешь! – выкрикнул император Византии.

Сартак улыбнулся одними губами, а в его глазах сверкнули безумные искорки.

–

Утром Сартак готовил своих воинов к приступу, его метательные орудия работали вовсю, пытаясь пробить брешь в обороне города. И вот последний снаряд вылетел из катапульты. Сигнал и неудержимые, жаждущие чужого золота торки пошли на штурм города.

Вдруг послышался неясный гул, и по земле прошла дрожь. Торки не поняв, что происходит, остановились, и в это время гул прекратился, и земля перестала дрожать.

– Чего встали, трусы! – закричал Сартак. – Это земля трясётся от вашего движения. Вперёд, и все сокровища Константинополя будут у ваших ног.

И сам первым кинулся в атаку. Его армия последовала за своим предводителем. Отряды осаждавших подошли к стенам города почти в плотную.

В это время земля вздрогнула ещё раз и раскололась под ногами наступающих кочевников. Снова послышался гул, и почва затряслась как больной в лихорадке, расступаясь под подошвами торков.

Среди войска Сартака началась паника. Воины бросали лестницы, стенобитные орудия и спасались бегством. Никто не посмотрел в сторону города, наоборот, торкская армия без оглядки убегала от его стен.

Это было одно из многочисленных и самых страшных землетрясений, которые происходили вблизи Константинополя6, но тёмные и необразованные кочевники не знали этого. Торки посчитали, что это боги разгневались на них за алчность. Среди воинов уже распространился слух о дерзком поведении их хана с императором.

–

В городе люди тоже перепугались, но их боязнь была другого рода. Наслышанные о ранее имевших место крупных землетрясениях и пережившие несколько мелких, они знали или догадывались об их природе. Константинопольцы боялись, что стены города не выдержат тряски и упадут, что позволит торкам беспрепятственно войти в город. Но торкам было не до Константинополя, они были так напуганы, что уже и не помышляли о ведении дальнейших военных действий против Византии.

Сартак знал из разговоров с Хортом о таких природных явлениях и читал о них в книгах, но пережить землетрясение ему ещё не приходилось. Он понимал, что своих людей больше ни под каким предлогом не сможет заставить идти на штурм города, тем более что стены Константинополя практически не пострадали. Поэтому Сартак решил сделать следующее. Он договорился с императором о переговорах и на них сказал так:

– Я знаю, что землетрясение разрушило многие здания в городе и унесло многие жизни твоих подданных, поэтому, я не хочу причинять тебе ещё больше страданий. Ты понимаешь, что сейчас твой город очень слаб и моя армия захватит его в считанные часы, но я – воин, а не убийца и не грабитель. Я увожу своих людей с территории Византии, но за определённую плату. Подумав, я согласен на твои условия, выплачивай мне шестьсот тысяч, и мои войска покинут Византию.

Константин понимал, что Сартак блефует, но принцип: «Худой мир лучше доброй ссоры» всегда превалировал над ним, тем более город действительно пострадал от стихии и нуждался в срочном восстановлении, да и стены со стороны моря, тоже не выдержали мощных толчков. Оценив ситуацию, Константин предложил Сартаку:

– Ты понимаешь, что, действительно, в городе есть небольшие разрушения, не повлияющие на обороноспособность, да и потери людей у меня минимальны, так что мы сможем отразить твой набег, и, скорее всего, проиграешь ты. Но доля правды есть и в твоих словах, кое-что мне бы хотелось восстановить. К сожалению, часть казны разрушена и уничтожена землетрясением, и, как я уже тебе говорил, мне бы не хотелось, чтобы гибли люди. Поэтому я дам тебе денег, но не шестьсот тысяч, а триста. В противном случае мы готовы сражаться дальше и победить.

Сартак надолго задумался, Константин его не торопил, наконец, торкский полководец сказал:

– Я согласен.

Не попрощавшись, он вышел.

Весь этот день земля ещё гудела и подрагивала, кочевники находились в своём лагере и тряслись от страха.

–

Вечером, получив откупные от императора, Сартак дал команду собираться в обратный путь, начало движения было назначено на утро. Но часть торков отказалась следовать за Сартаком, сообщив, что остаётся в Византии и хочет служить такому великодушному и могучему императору как Константин-Х Дука. Сартак ничего не сказал, а только махнул рукой.

Те, кто решил остаться, попросили встречи с императором. Константин их принял, но в ответ на просьбу о принятии византийского подданства, предложил им принять и христианскую веру. Торки согласились.

Утром следующего дня, гружённые серебром, кочевники двинулись в обратный путь…

Возвращение в родные степи было не радостным. Сартак понимал, что его крепко проучили, и что эти откупные были ему насмешкой, но он так ничего и не смог сделать со своим необразованным и жадным войском, которое получив хоть что-то забыло об остальном великолепии Константинополя. По дороге многие кочевники заболели и, не вынеся тяжёлого перехода, умерли. Подхватил какую-то заразу и Сартак, но старался держаться до последнего, показывая пример своему уставшему и измученному болезнями воинству.

Кроме того, при подходе к границам киевской Руси «побеждённых победителей» начали беспокоить своими набегами половцы, пытаясь отбить награбленное добро… Торки были измучены болезнями и тяжёлой, обратной дорогой, поэтому не могли оказывать серьёзного сопротивления обнаглевшим отрядам Шарукана.

Лето закончилось, стало холодно, лили затяжные дожди. В одну из промозглых осенних ночей Сартак вызвал к себе заместителя и, тяжело дыша и часто останавливаясь, проговорил:

– Я скоро умру, не дойду до места. Прошу тебя, не дай нашему войску разбежаться и устроить раздоры между собой. Они как малые и глупые дети не понимают, преимуществ объединения, каждый хочет только урвать кусок побольше и попытаться ещё у другого чего-нибудь оттяпать. Станете раздробленными, сожрёт вас Шарукан и костей не оставит, а будете вместе – прошлые поражения забудутся и славу великую завоюете…

– Хорошо хан, сделаю, что смогу. Но ты же сам понимаешь, кончилась наша династия, нет больше потомков Задёмы, только жадные торки, слушающиеся плети и служащие тому, кто больше заплатит.

Но Сартак его уже не слышал…

Торки остались без предводителя, без направляющей и ведущей к цели силы. И опять, теперь уже пограбив самих себя, кто смог захватил кусок побольше, кто не смог – поменьше, разбежались по степи в разные стороны. Ни увещевания, ни угрозы уже не действовали на обезумевших от жадности, усталости и болезней людей…

Многие из торков, что выжили после трудного перехода, вернулись на Русь и попросили убежища и защиты у Киевского князя. Изяслав их принял и расселил по южной границе Руси, на правом берегу Днепра.

Торки стали верными союзниками волынских князей и образовали, так называемый, «торкский пояс». Главной их задачей стала охрана границ Руси против пришедших по их следам половцев.

____________

1КОНСТАНТИН-Х ДУКА – Византийский император, правивший в 1059—1067 гг. Родился около 1006 г. – умер 23 мая 1067 г.

2 ИСААК КОМНИН – Византийский император в 1057-1059 гг. Родился около 1007 г. – умер 31 мая 1060 (или 1061) г. Исаак принадлежал к знатному и богатому роду Комнинов. Он был сыном известного при Василии II полководца Мануила Комнина, и сам считался одним из первых военачальников своего времени. Утвердившись на престоле, Комнин как человек дела немедленно принялся за государственные дела. Еще прежде он замечал много недостатков в делах правления, да их и трудно было не заметить, так как все, кто после смерти Василия II брали в руки власть над страной, так или иначе вели ее к гибели. Однако вместо того, чтобы медленно и постепенно исправлять положение, Исаак пожелал одним махом все переменить и наладить. Исаак же сразу принялся отменять все распоряжения своих предшественников, многое поломал и порушил, а многое вовсе уничтожил. Этим он возбудил к себе ненависть народа и большей части военных людей, которых он лишил состояния. Идя дальше по этому пути, он отнял у храмов почти всю их собственность, передал ее в казну, а им самим определил только самое необходимое, таким образом, в короткий срок Комнин нажил множество врагов. В декабре 1059 г., вскоре после успешного похода на печенегов, император простудился на охоте и заболел лихорадкой. Положение его было настолько тяжелым, что со дня на день ожидали его смерти. Исаак пожелал постричься, а приемником своим объявил боевого соратника Константина. Но только успел Дука принять власть, как здоровье Исаака пошло на поправку и вскоре он совершенно излечился. Комнин попытался было вернуть себе власть, но, увидев, что окружен одними недоброжелателями, отказался от этой мысли и ушел в Студийский монастырь.

3КОНСТАНТИН-I ВЕЛИКИЙ – (Флавий Валерий Константин около 285-337) – римский император (с 306 г.). С его именем связан поворот императорской власти к признанию христианства и его последующую трансформацию в государственную религию.

4ФЕОДОСИЙ-II – Византийский император в 402-450 гг.

5ЛИНИЯ МАННЕРГЕЙМА, система бывших финских пограничных укреплений на Карельском перешейке. Названа по имени финского маршала Карла Густава Маннергейма. Сооружалась в 1927-39 г.г. Строительство завершено под руководством бельгийского генерала Баду. "Линия Маннергейма" прикрывала кексгольмское и выборгское направления, примыкая флангами к Ладожскому озеру и Финскому заливу. Она имела ширину по фронту 135 км, глубину до 95 км и состояла из полосы обеспечения (глубина 15-60 км), главной полосы (глубина 7-10 км), второй полосы, удалённой на 2-15 км от главной, и тыловой (выборгской) полосы обороны. Было возведено свыше 2 тысяч долговременных огневых точек (ДОТ) и деревоземляных огневых точек (ДЗОТ), которые объединялись в опорные пункты по 2-3 ДОТ и 3-5 ДЗОТ в каждом, а последние – в узлы сопротивления (3-4 опорных пункта). Главная полоса обороны состояла из 25 узлов сопротивления, насчитывавших 280 ДОТ и 800 ДЗОТ. Опорные пункты оборонялись постоянными гарнизонами (от роты до батальона в каждом). В промежутках между опорными пунктами и узлами сопротивления находились позиции для полевых войск. Опорные пункты и позиции полевых войск прикрывались противотанковыми и противопехотными заграждениями. Только в полосе обеспечения было создано 220 км проволочных заграждений в 15-45 рядов, 200 км лесных завалов, 80 км гранитных надолб до 12 рядов, противотанковые рвы, эскарпы и многочисленные минные поля. Во время советско-финляндской войны 1939-40 советские войска прорвали «Линию Маннергейма». После войны большинство уцелевших сооружений было разрушено. Во время 2-й мировой войны 1939-45 финские войска частично восстановили сооружения «Линии Маннергейма». В 1944 советские войска вторично её прорвали на выборгском направлении, а затем полностью уничтожили все её оборонительные сооружения.

6Наиболее значительные землетрясения в Константинополе имели место в 365, 438, 447, 525, 557, 740, 886, 869, 989, 1064, 1296 и 1346 гг.

Глава 37

Глава 37.

Андрей ничего не мог с собой поделать, боль и тоска по жене душили его всё сильнее. Он уже несколько раз пытался вернуться домой, выходил во время грозы на улицу, ожидая удара молнии, и пытался просто телепартироваться, собирая воедино желание иволю, звал Виталия Всеволодовича, даже молился, но у него ничего не получалось. В конце концов, это ему надоело, и он решил, что если суждено ему вернуться, то это произойдёт само собой без его участия, как это было в Русувии.

Свиридов редко виделся со своими друзьями, так получилось, что он чаще пропадал на границе и вместе с пограничными дружинами, которые уже довольно твёрдо обосновались на рубежах, улаживал возникающие небольшие, но частые приграничные конфликты. Его товарищи, наоборот, мотались по различным княжествам Руси и вместе с дружинами Ярославичей, усмиряли зазнавшихся и зарвавшихся местных князьков. Но когда случалось им встречаться, то гуляли на славу, вспоминая прошедшие события и делясь приобретённым ныне новым опытом.

–

Наступил 1065 год… Князь Полоцкий Всеслав – правнук Святого Владимира, решил восстановить справедливость, которую, по его мнению, нарушил своим завещанием Ярослав. Это завещание исключало участие Полоцких князей в объединённом управлении Русью, так как они принадлежали, если не к семье Ярослава, то к роду Владимира уж точно.

Он пошёл на Псков, а затем на Новгород. Но объединённые силы трёх Ярославичей дали ему отпор. После чего Всеслав вернулся к себе, но продолжал докучать братьям своими походами на русские города.

В 1067 году Изяслав совместно со Святославом и Всеволодом взяли Минск, принадлежавший Полоцку, а затем на реке Немиге разбили Всеслава. После этой победы. Ярославичи, якобы, решили помириться со своевольным Полоцким князем, но когда он с двумя сыновьями прибыл в лагерь Изяслава под Оршей, его там схватили и отправили в Киев как пленника, где посадили в поруб(1)…

–

Шарукан сидел в своём доме и скучал. Вся южная степь была практически под его контролем. Половецкие племена кочевали от Дуная до Дона, грабили и жгли деревеньки, нападали на торговые караваны и нигде не получали достойного отпора… Всё предсказуемо и от того – скучно.

Единственным развлечением хана стало получение и анализ известий с русских земель, где усилились междоусобные столкновения между князьями. Каждое такое сообщение бальзамом лилось на его истерзанное думами сердце: Шарукан никак не мог выбрать подходящего времени для похода на Русь…

В один из таких скучных и однообразных дней к Шарукану вошёл Керс.

– Великий хан, Ярославичи захватили Всеслава, князя Полоцкого. Обманом заманили его в ловушку и схватили. Сейчас он в Киеве в темнице сидит, построена она поблизости от княжьего двора, а её постоялец напоминает киевлянам о лукавстве их князя Изяслава.

– А ну рассказывай дальше, – оживился Шарукан…

Верный советник рассказал хану всё, что ему донесли его лазутчики. Шарукан просиял.

– Вот время для набега на Русь. Зря Ярославичи обманом взяли Всеслава, народ им этого не простит, а тут, как раз и мы подоспеем. Готовь поход.

–

1068 год...

Разведчики донесли Андрею, находящемуся на границе, о готовящемся походе половцев на Русь. Свиридов сразу же отправил гонца в Переяславль с этим прискорбным известием, а пограничникам дал команду контролировать прилегающую территорию на несколько дней пути от рубежей Отечества.

Когда посыльный прибыл в Переяславль, Всеволод сразу же отправил известие о подготовке набега, братьям. Изяслав и Святослав откликнулись немедленно, собрав дружины, они выступили навстречу врагу.

Ярославичи хотели встретить половцев на границе Киевской Руси, но когда их армии прибыли в Переяславль, от Свиридова пришло известие о том, что Шарукан со своей ордой перешёл границу и двигается в направлении Переяславля. Пограничники, в меру своих возможностей пытаются задержать продвижение войска, но всё же вынуждены отходить внутрь территории.

–

Получив это известие, братья решили встретить половцев на берегу реки Альта и дать им там генеральное сражение. Время ещё было, и русские войска могли выбрать место, где произойдёт решающая битва. На следующий день, определившись с диспозицией, русичи разбили лагерь и стали ждать подхода противника.

Ещё через день, в лагерь прибыли отряды пограничников, отошедших с рубежей. Их Изяслав придал резерву. Наконец, ближе к вечеру вдали показался столб пыли, и высланные вперёд дозоры, вернувшись, доложили о подходе половцев. Ночью за сопками виднелись отблески тысяч костров, а утром перед русскими дружинами предстали отряды противника.

По данным лазутчиков, армия половцев насчитывала более двенадцати тысяч человек. Это было огромное войско, отряды Ярославичей вместе с народным ополчением насчитывали гораздо меньше, но русским было не привыкать драться в меньшинстве…

Отряд под командованием Добрыни находился в центре построения русских полков, ему было придано всё ополчение, имевшееся в дружине князей. Как наименее подготовленные, бойцы ополчения являлись приманкой при осуществлении плана братьев, отряд Добрыниных воинов, рассредоточенных среди простолюдинов, не должен был вызвать особой тревоги у Шарукана.

Расчёт русских князей был таким: половцы, видя слабо вооружённые и плохо обученные отряды ополчения, ударят именно по ним. Под ударом половцев, середина прогнётся и образует полукруг. Когда основные силы противника ввяжутся в сечу и втянутся глубже в порядки русских войск, на помощь передовым центральным отрядам выдвинется резерв, а фланги ударят с боков. Половцы окажутся в кольце и будут разбиты, а их остатки оттеснят к реке, где они благополучно утонут.

–

И вот, армия Шарукана двинулась на русичей. Русская рать и половецкая орда сошлись в битве. Половцы ударили жёстко, но передовые ряды русичей выдержали этот мощный удар.

Добрыня бился в центре своих боевых порядков, ему и его ратникам приходилось труднее всего, ведь все самые лучшие и подготовленные воины хана бились с его отрядом. Но русичи держались, и половцы, ожидавшие мгновенного прорыва рядов русских князей, были вынуждены увязнуть в этой людской массе. Видя, что его воинам не удаётся прорвать цепи русских ратников, Шарукан с фланга перекинул в центр подкрепление. Но оно тоже увязло, и тут середина русских порядков не выдержала натиска и прогнулась, половцы усилили нажим и прорвали оборону. Но на помощь своим отрядам выдвинулся засадный полк и ввязался в битву.

Силы нападавших и обороняющихся на этом участке выровнялись. В это время Шарукан двинул в бой свои резервы, но они ударили не в центр, а по флангам…

Части русских войск, находящихся по краям не смогли прийти на помощь тем, кто дрался с основными силами в центре боевых порядков, так как сами были связаны битвой с подошедшими резервами половцев…

Ополчение дрогнуло и побежало. Андрей с Добрыней пытались их остановить и вернуть в сечу, но тщетно, уставшие, плохо вооружённые люди покидали поле битвы. В центре остались: сильно поредевший отряд Добрыни и резерв, который хоть и пришёл во время и бился с врагом не щадя живота своего, но из-за трусости ополчения не смог помочь.

Но положение русских войск ещё оставалось более менее стабильным и оставшиеся воины бились до последнего вздоха.

День клонился к концу, противники устали, но никто так и не добился успеха. Шарукан дал своим войскам сигнал к отходу, русские полки тоже вернулись в лагерь… Все понимали, что завтрашний день будет решающим.

–

Вечером, сидя в палатке, Андрей беседовал со своими друзьями. Они обсуждали сегодняшнее сражение и разрабатывали тактику действий на следующий день. Ближе к полуночи братья Ярославичи ждали доклада от своих командиров. Спор был жаркий, но боевые товарищи не могли прийти к единому мнению. Наконец, так ни к чему и не придя, все замолчали и посмотрели на Свиридова. От этих взглядов полных надежды Андрею стало не по себе. Он знал, что утром будет битва и русские полки потерпят поражение… Ох, сколько ещё будет таких побед и поражений, взлётов и падений.

Но он знал так же и о том, что эта победа будет последней для Шарукана…

Свиридов смотрел на своих друзей, и его глаза, помимо воли, наполнялись слезами. Что-то для себя решив, Андрей встал и сказал первое, что пришло на ум:

– Друзья, я не знаю, что делать. Единственное, что могу предложить, это выйти завтра в поле, встать против врага и стоять до последнего, но подготовить резерв, и когда будет или туго, или, наоборот, для развития успеха – пустить его в дело.

–

Утро выдалось хмурым и холодным. Тучи кружили в небе невесёлый хоровод. Казалось, что они вращаются только над местом, где с минуты на минуту должно было произойти решающее сражение между половецкой ордой и русским войском.

Ратники обеих армий стояли друг напротив друга, а над их головами продолжали свой зловещий танец серые, тяжёлые, равнодушные сгустки воды, готовые обрушиться на многострадальную землю.

Отряды замерли, но ни один из командиров, почему-то, не давал команды к началу сечи. А тучи всё вились и вились над головами воинов, и были они уже не равнодушные, а злые. Они принимали образы то злых собак, то коней, вздымающихся на дыбы и готовых растоптать первого, кто им подвернётся, то стелились змеями, готовыми жалить всех и вся…

И вот, наконец, самая большая из них приняла образ какого-то невиданного чудища о семи головах…

Андрей поднял голову к небу и увидел это чудовище. «Сейчас из всех его пастей вырвется пламя и сожжёт всех нас» – равнодушно подумал он. И, действительно, одна из голов низвергла пламя на землю – молния выстрелила точно между застывшими в ожидании отрядами, раздался раскат грома. Вслед за ней и ударом грома, все семь голов низринули на землю потоки воды, и ратники обеих армий без команды, но одновременно бросились на своих врагов.

Дождь лил с такой интенсивностью, что вскоре ратники уже бились по щиколотку в воде. Раскаты грома смешивались со звоном стали – никто не хотел уступать. Воины обеих армий бились с таким остервенением, что в воздухе чувствовался запах злости и ненависти.

Андрей рубился рядом с Добрыней, прикрывая друга справа. Чуть дальше Свиридов заметил Илью и Ивашку, которые бились без шлемов, отражая яростные атаки половцев. Немного в стороне от Свиридова и Добрыни, стоя друг к другу спинами, отбивались от наседавших на них кочевников, Алёшка и Елисей.

Андрей попытался прорубиться к товарищам, но на него обрушились сразу два шаруканида. Когда Свиридов расправился с противниками и взглянул туда, где должны были находиться глава разведчиков и племянник Епифана, то увидел злые и окровавленные лица степняков, ни одного русского витязя рядом с ними не было. А половцы приближались к нему и Добрыне. Андрей взглянул в сторону Ильи и Ивашки, те ещё держались, лицо молодого воина было бледно и сосредоточено. И тут Свиридов, краем глаза заметил, летящий ему на встречу половецкий клинок. «Не успеть!» – пронеслось в голове.

В это время, опережая вражескую сталь, сверкнула молния и ударила точно в меч Андрея…