Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 173 (всего у книги 342 страниц)

Глава 23

Шаг вниз. Еще один. За спиной щелкнула крышка саркофага – Оля закрыла проход, не дожидаясь команды. Я хмыкнул. Надеюсь, впереди меня действительно ждет тайный ход. Забавно выйдет, если девчонка в очередной раз затеяла двойную игру и сейчас просто закрыла меня в усыпальнице. С нее станется.

Я порылся в сумке на поясе и отыскал фонарик, купленный еще утром в газетном киоске. Пальцы нащупали кнопку, та щелкнула, и узкий, но неожиданно яркий луч света прорезал тьму. Внимательно глядя под ноги, я двинулся вперед.

Ступени под ногами скрипели, и, кажется, даже прогибались. Возможно, это было лишь плодом моего воображения, но я бы не удивился, окажись так на самом деле. Вряд ли сюда присылали рабочих для планового ремонта… последние лет этак сто-двести.

Лестница оказалась до неприличия длинной. Чтобы пройти ее целиком, мне пришлось уйти под землю метров на десять, не меньше. Спустившись, я перевел дух и огляделся.

Квадратное помещение, выложенные из камня стены, сырость, затхлость и крысиный помет. Слева – темный зев, из которого тянуло холодом и затхлостью. Оля не обманула – тоннель действительно уходил в сторону реки.

– Ну здравствуй, подземная романтика, – буркнул я себе под нос.

Узкая каменная кишка тянулся вперед на десятки метров. Со свода капала вода, собираясь в лужицы между потрескавшимися плитами. Влажный воздух забрался под футболку, и она тут же начала липнуть к спине. Пахло то ли болотом, то ли канализацией… Удивительно, как тут все вообще до сих пор не затопило.

Шагов через тридцать состояние тоннеля резко ухудшилось: появились крепи, подпорки, какие-то арочные конструкции… Все-таки за ходом следили. Даже интересно, что стало с работягами, которые занимались ремонтом. Я бы не сильно удивился, узнав, что бедняг замуровали где-нибудь неподалеку – прямо в кладке.

По мере продвижения стены сужались, а потолок опускался. Еще через полсотни шагов мне даже пришлось наклониться. Фонарик выхватывал из темноты ками, заросшие плесенью, и совсем уж старые крепи. Эту часть тоннеля, похоже, не обновляли с момента его создания.

Как его вообще вырыли? Почти половина километра под Невой… Готов спорить, без использования Дара здесь не обошлось.

В отдалении послышался шорох, и рука сама легла на рукоять пистолета под футболкой. Как я ни старался себя убедить, что здесь нет и не может быть никого, кроме меня, воображение настойчиво рисовало весьма странные и пугающие картины.

Как мальчишка, ей-богу! Впрочем, в такой обстановочке поневоле начнешь дергаться от каждого звука. Луч фонаря осветил крупную крысу, и я расслабился. Зверек, встав на задние лапы, несколько мгновений разглядывал меня глазами-бусинками, потом фыркнул и рванул вдаль.

Надеюсь, не наткнусь на несколько сотен его собратьев. Только с крысами воевать осталось. А они здесь, наверное, голодные…

Чем дальше я уходил под землю, тем сложнее становилось дышать. Поток воздуха исчез, стены будто начали сжиматься, и тоннель стал напоминать глотку какого-то каменного чудовища. Через каждые несколько шагов под ногами плескались лужи – сначала редкие, а потом вода пошла сплошняком.

И совсем скоро она покрывала пол сплошной рябью, отражая свет фонаря мутными пятнами. Кроссовки я промочил давно, и уже даже не пытался выбирать дорогу – все равно мутная и холодная жижа поднялась уже чуть ли не по щиколотку.

На сводах потолка блестели капли – густые, ленивые. Они срывались с потрескавшейся кладки и падали вниз с четким, почти музыкальным звуком. Кап… кап… кап… Где-то ближе к центру тоннеля капало сразу в нескольких местах – как будто невидимый дирижер устроил здесь репетицию для симфонии протечек.

Я замедлил шаг. Судя по ощущениям, я уже почти добрался до середины реки. О количестве метров воды на головой не хотелось даже думать, но раз уж тоннель продержался столько лет, вряд ли ему так уж захотелось бы обвалиться сейчас.

– Вот же ж накопали, – хмыкнул я, не сдержавшись. – Екатерина свет Алексеевна, явно была женщиной феноменальных талантов, если мужики к ней по такому маршруту бегали…

Слабо верилось, что кто-то из фаворитов императрицы в здравом уме и трезвой памяти добровольно шел по этим подземным кишкам. Впрочем, это вполне могли быть и просто сплетни, и их правдивость сейчас меня интересовала в самую последнюю очередь.

Потолок опустился еще ниже – пришлось сложиться чуть ли не вдвое. Лужи стали глубже. Холодная вода неторопливо ползла вверх по штанам, а хлюпанье в кроссовках уже почти стало привычным. Где-то позади снова пробежала крыса.

Надеюсь, что крыса… Хотя, кому здесь еще быть?

Развлекая себя жутковатыми сценариями, которые отлично подошли бы для какого-нибудь второсортного фильма ужасов, я продолжал двигаться вперед, и минут через пять воды под ногами стало ощутимо меньше. Лужи поредели, а капли с потолка почти исчезли. Пахнуть стало не столько гнилью, сколько пылью – сырость понемногу уступала место затхлости.

Видимо, я миновал участок под Невой. Тоннель понемногу пошел вверх. Визуально это было почти незаметно, но идти стало чуть сложнее. А вскоре фонарик выхватил из темноты нечто, похожее на ступени. Каменные, широкие, изъеденные временем.

Похоже, конец пути… Точнее, середины – но худшая половина уже позади.

Я остановился и провел лучом по стенам.

Обнажившиеся кирпичи. Следы опаленной штукатурки. Где-то в боковой нише – старая ржавая цепь, с одной стороны оборванная, с другой – прикованная к скобе, замурованной в стену. В тусклом свете фонаря это выглядело весьма… В общем, весьма.

– Ну, спасибо тебе, Оля, – пробормотал я, – за эстетические удовольствия. Теперь понятно, почему ты больше не хочешь сюда спускаться.

Тут и правда было… жутковато. Я бы не удивился, увидев прикованный к стене скелет – в заплесневелой мантии и с открытым в беззвучном крике ртом. К счастью, задерживаться не пришлось – впереди уже виднелась лестница.

С наслаждением выпрямившись, я начал подъем.

Идти вверх пришлось едва ли не дольше, чем спускаться, однако в какой-то момент ступеньки наконец-то закончились. Дверью. Деревянной, тяжелой, обитой ржавым железом. И, конечно же, запертой. Причем, как назло – изнутри.

Впрочем, чего я ожидал?

Обреченно вздохнув, я убрал фонарь, отступил на шаг, обтер ладони о штаны и навалился плечом. Не слишком усердно – шуметь здесь совсем не хотелось.

Правда, если понадобится – я и Молотом шарахнуть не постесняюсь. Зря я, что ли, тащился сюда по лужам?

Дерево скрипнуло, и почти сразу же послышался сердитый стон металла. С той стороны глухо звякнуло – что-то упало на пол.

Засов? Похоже на то.

Я толкнул сильнее – и тут же выругался. Открываться дверь определенно не желала.

Похоже, изнутри ее подпирало что-то довольно тяжелое и массивное.

Плевать. Я уже прошел под Невой, и возвращаться, несолоно хлебавши, в мои планы не входило.

Скрипнув зубами, я навалился снова, понемногу раскачивая дверь. Та понемногу поддавалась. Между нею и косяком образовалась щель, которая постепенно расширялась. От каждого толчка поднималась пыль, дерево поскрипывало, и я готов был уже плюнуть и разрубить дверь Саблей. В какой-то момент мне удалось просунуть плечо – и уже оттуда, изнутри, вдавиться, прорваться, проскользнуть.

Ну наконец-то!

Протиснувшись сквозь щель, я снова достал фонарь, включил его и осмотрелся.

Кладовка. Настоящая, классическая – будто и не во дворце, а в каком-то бюджетом учреждении. Метра три на два. Швабры, металлические ведра, ржавые крючья с тряпками на стене. Все покрыто толстым, почти достойным уважения слоем пыли. Даже воздух внутри тяжелый, затхлый, с намеком одновременно и на плесень, и на ядреную химию.

А у стены – стеллаж. Деревянный, порченый временем, забитый щетками, коробками и бог еще знает, чем. Именно он, как выяснилось, и не давал двери открыться. А заодно и маскировал ее. Впрочем, с этой стороны дверь и так почти невозможно было заметить – она сливалась со стеной, будто ее и не существовало.

М-да. Вот уж и правда: хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место.

Я аккуратно, стараясь не скрипнуть лишний раз, вернул стеллаж на место. Потом нашел дверь, потянул за ручку, молясь, чтобы с той стороны не оказалось навесного замка, и улыбнулся, когда та открылась без всякого сопротивления.

Готово.

Так, где это я?

Неприметный чулан расположился едва ли не в самом центре дворца – под Салтыковской лестницей. Смело, очень смело. Мне снова стало интересно, как прокладывали тоннель и как маскировали работы.

Ладно, пока это не самый главный вопрос. Подумаю над ним как-нибудь на досуге, когда этот досуг у меня вообще появится. А сейчас надо бы сосредоточиться на том, чтобы не попасться на глаза гвардейцам или прислуге. Прикинув маршрут, я огляделся, и, не увидев ничего подозрительного, начал подъем по лестнице, при первой же возможности нырнув в боковой коридор.

Осталось всего ничего – добраться до покоев Елизаветы.

Я двигался осторожно, без спешки, по знакомым с юности служебным проходам, галереям, укромным лестничным пролетам, стараясь обходить гвардейцев или хотя бы прятаться в тени, когда очередной патруль проходил мимо. Впрочем, это было несложно: вояки вели себя крайне расслабленно. Зевали, обсуждали между собой какие-то распределения, последние новости, просто трепались…

Впрочем, ничего удивительного. Угроза миновала, силы Морозова разгромлены, дворец снова под контролем. Поневоле выдохнешь, особенно после того, как несколько месяцев жил в режиме «через день – на ремень».

Ну, что же, мне это только на руку.

Я проскользнул в арку между колоннами, дождавшись, пока мимо пройдет парочка гвардейцев в парадных кителях. Один рассказывал другому, что его записали в церемониальный строй. Я не стал мешать парню делиться радостью. Протиснулся в боковой коридор и, пригибаясь, двинулся вдоль стены.

Время от времени приходилось замирать, прятаться за статуи или за кованые подставки под знамена. В очередной раз застыв в тени, я увидел, как мимо, прихрамывая, шагает Книппер. И едва сдержал мальчишеский порыв выйти из укрытия и похлопать того по плечу.

Вот бы старик удивился. Впрочем, учитывая, что на этом моя скрытная миссия и завершилась бы, делать я этого, конечно, не стал.

Парадные залы остались позади. Чем ближе к покоям Елизаветы – тем тише. Здесь все уже расчищено и приведено в порядок. Мягкие ковры заглушали шаги, люстры потушены, окна завешены тяжелым бархатом…

Миновав галерею с портретами династии Романовых, я замедлился у поворота. Почти на месте. Личная охрана Елизаветы наверняка более внимательная, чем те остолопы, что шатались по дворцу. Но если все пошло по плану Оли… если хоть часть из того, что она пообещала, реализовалась – шансы у меня были неплохие.

Пора было выяснить, как много из ее обещаний все еще в силе.

Я выдохнул, сбросил с себя мокрую от пота жилетку, сунул ее за доспех на постаменте, отправил туда же барсетку, которую зачем-то все еще таскал за собой, и шагнул вперед.

Настало время встретиться с любимой племянницей и выяснить, с какой целью она настолько сильно хотела меня видеть, что не постеснялась отправить целую армию. Хотя едва ли Елизавета вообще была в курсе того, как именно выполняют ее приказ.

Если вообще его отдавала.

Глава 24

Елизавета спала. Поверх нетронутого одеяла, заправленного заботливыми руками горничных еще с утра. Видимо, государственные дела вымотали ее высочество настолько, что она отключилась сразу, как только ее белокурая головка коснулась подушки. Успела смыть косметику, убрать волосы в хвост и переодеться в ночную рубашку, а улечься нормально и выключить лампу на столике у кровати – уже нет.

Из-под абажура лился мягкий и тусклый свет, и из-за причудливой игры теней лицо Елизаветы казалось чуть ли вдвое старше того, что я видел всего какой-то месяц назад. В нем уже почти не осталось полудетской округлости, а в уголках глаз залегли крохотные морщинки, которые не разглядят ни хороший сон, ни Дар, ни даже самая крутая косметика.

Такова цена власти. Такова цена титула, который племяннице предстоит принять. И такова цена короны, под тяжестью которой порой склонялись головы крепких мужчин. И Елизавета заплатит эту цену куда раньше, чем сможет понять, кто и когда именно выставил ей счет.

Но это случится потом. А сейчас прямо передо мной лежала пока еще не императрица, а совсем юная девушка, которая всего год назад лишилась семьи, все это время ходила по лезвию бритвы, и лишь чудом уцелев, была вынуждена принять на себе бремя почти непосильной ноши.

Пока я шел через мокрый и холодный тоннель под Невой, меня с каждым шагом наполняли самые разные чувства. И порой весьма противоречивые – но теперь от половины из них не осталось и следа. Обиду и злость будто смахнуло гигантской, но мягкой и осторожной ладонью, и на мгновение мне даже захотелось уйти. Просто развернуться и убраться обратно в чертов подземный… точнее, подводный ход, напоследок тайком поцеловав племянницу в щеку и накрыв одеялом хотя бы ноги – чтобы не простудилась.

Но ничего этого я, конечно же, не сделал.

Моя тень скользнула по стене и снова двинулась вперед, к кровати. Рука потянулась было к ночнику, чтобы выключить свет, но в самый последний момент я все же передумал.

Пусть видит. Пусть даже испугается – и все же так будет лучше.

Елизавета спала.

Но как только я сделал еще один бесшумный шаг – открыла глаза.

Сразу, резко, без подобающий пробуждению звуков и потягиваний. Будто всю ночь сама поджидала меня в императорских покоях, лишь притворяясь спящей. Она даже не дернулась – только чуть приподняла брови, словно все еще никак не могла понять, что это – явь или какое-нибудь наваждение, решившее явиться во сне в образе беглого гардемаринского прапорщика.

И лишь через несколько мгновений Елизавета, наконец, сообразила. И то ли побоялась шевелиться, то ли просто не смогла. Но все, что она чувствовала, я видел в глазах. Испуганных, широко распахнутых, с черными зрачками, стремительно растущими до самой границы радужки.

Я уже всерьез примеривался метнуться вперед, чтобы на всякий случай зажать Елизавете рот, но так и не решился. Это и само по себе наделало бы изрядно шума, а если девчонке бы взбрело в голову огреть меня Даром… попытаться огреть…

Навредить мне она, конечно, не могла – даже при всем желании. Однако выплеск энергии наверняка почувствуют и дежурные гардемарины, и уж точно – старик, которого мы с Гагариным едва не отправили на тот свет. И тогда все Одаренные и солдаты в Зимнем примчатся сюда в течение пары-тройки минут. И вместо воспитательной беседы с подрастающим поколением я получу позорное бегство и пару дюжин трупов.

Среди которых, кстати, вполне может оказаться и мой.

– Тихо! – прошептал я, прижимая палец к губам. – Прошу тебя – ни звука.

Елизавета молча кивнула. Ей и раньше хватало самообладания, но с момента нашей последней встречи она, кажется, и вовсе успела превратиться в самую настоящую железную леди. Тревогу и страх выдавали только глаза… И то, что нельзя было увидеть.

Эмоции, сдобренные силой родового Дара, хлестали из Елизаветы с такой силой, что меня буквально затапливало ими. И я ничуть не удивился, когда где-то за моей спиной едва слышно скрипнула дверь. Не в спальню, конечно – пока только та, что вела в императорские покои. Гардемарины с их четвертым-пятым рангом вряд ли смогли бы почувствовать энергетический выхлоп, а вот старикашка…

Старикашка смог.

– Бога ради, только молчи, – простонал я, скользнув к стене. – Я обязательно все объясню, но сейчас – ни звука!

Ночной страж будущей императрицы не заставил себя ждать. Стоило мне кое-как укрыться в тени, как он тут же появился. Вошел без стука. То ли имел соответствующие инструкции, то ли посчитал ситуацию достаточно… кхм, весомой, чтобы вот так ломиться в спальню ее высочества.

Елизавета едва слышно ойкнула, уселась и тут же принялась оттягивать ночную рубашку вниз, прикрывая голые коленки. Ивана Людвиговича это, конечно же, ничуть не смутило, и на монаршие ноги он, кажется, даже не посмотрел.

Как и в мою сторону – к счастью.

– Доброй ночи, ваше высочество, – негромко проговорил старческий голос. – Прошу меня извинить, но… вы не спите?

– Сплю. То есть, спала, – пробормотала Елизавета. – Я не…

– Мне показалось, я слышал чей-то голос. – Иван Людвигович со скрипом облокотился на дверной косяк. – С вами все в порядке?

Елизавета молчала всего секунду или две, но для меня они растянулись в вечность. Одно ее слово, один жест – и я рвану из кобуры на поясе почти бесполезный пистолет. Всажу всю обойму прямо сквозь дверь и, если повезет, выведу из строя самого опасного противника. Не убью, конечно – на такого мастодонта нужно что-то посолиднее дюжины девятимиллиметровых тупоносых пуль – но уложить, пожалуй, успею. Даже раньше, чем сюда влетят гардемарины, а за ними…

– Да… Да, Иван Людвигович. – Елизавета даже попыталась улыбнуться. – Со мной все хорошо. Просто дурной сон.

Умничка! Какая же ты у меня умничка!

У девчонки не было времени на размышления. Решать пришлось сразу, на ходу – и, к счастью для нас обоих, решение оказалось верным. Дверь в спальню с негромким щелчком закрылась, и через мгновение я услышал неторопливые шаги.

Иван Людвигович слегка шаркал, удаляясь.

– Что… Как ты сюда попал? – прошептала Елизавета одними губами. – И что тебе нужно⁈

Чутье верно подсказало ей, что выдать меня было бы величайшей глупостью. Однако разгадать мои намерения его уже не хватило. Похоже, Елизавета до сих пор боялась, что вернувшийся с того света дядюшка пришел не с миром, а исключительно для того, чтобы поквитаться с нерадивой племянницей.

– Что мне нужно? Уж точно не убивать тебя, – усмехнулся я. – Будь у меня такое желания – я бы уже давно справился. В отличие от прочих дилетантов.

– Но что тогда? – Елизавета снова смерила меня взглядом. И осторожно покосилась на дверь. – Тебя будут искать?

– Что тогда? Просто поговорить, в конце то концов. – Я решил оставить второй вопрос без внимания. – Сесть и выложить на стол все карты. Без секретов, тайн, обмана. Без всяких недомолвок.

Елизавета выдохнула. Тихо, но я все услышал – и увидел, как до этого будто высеченные из камня плечи чуть опускаются вниз. До абсолютного спокойствия было еще далеко, однако теперь я хотя бы не опасался, что девчонка может сделать глупость и начать верещать на весь Зимний.

Нет, этот год не прошел даром, и теперь она уже была готова. Может, и не обсуждать все с холодной головой, но хотя бы воздержаться от закатывания истерик. Настало время вопросов. И первым, конечно же, оказался…

– Ты мой дядя? – тихо проговорила Елизавета. – Тот самый, что умер десять лет назад?

– Да, – улыбнулся я.

И больше мне добавить было нечего… Пока – нечего. Всю нужную – или по меньшей мере всю известную информацию до нее наверняка донесли уже давно, и даже подтверждение, полученное из моих уст, едва ли изменило хоть что-то. И я просто сидел и ждал, что Елизавета пожелает узнать дальше.

Карты на стол. Без обмана и недомолвок.

– Почему ты не сказал раньше?

Вот ведь… Могла спросить, как именно я сумел вернуться с того света. Или поинтересоваться, что собираюсь делать теперь – в том числе и с ней. Бестолковой и неблагодарной племянницей, решившей вдруг спустить на ни в чем не повинного дядюшку всех собак.

Но Елизавету почему-то интересовало совсем другое.

– Просто не успел. – Я пожал плечами. – Да и как бы ты отреагировала? Поспешила бы вернуть любимому дядюшке имя, богатство и титул? Сомневаюсь. Скорее уж посчитала бы сумасшедшим.

– Не посчитала бы, – засопела Елизавета. – Я ведь сама тебя вызвала. Ну, получается…

– Получается? – кивнул я. – А тебе не приходило в голову, почему твой отец не сделал этого раньше. Сразу, когда я умер – а не спустя одиннадцать с лишним лет?

На этот раз Елизавета не ответила. Зато покраснела целиком – от голых ног до кончиков ушей, и я почему-то сразу сообразило: в голову ей приходило – все, что надо, и, пожалуй, не один раз. И вызвало жгучий стыд за поведение родителя.

– Меня подвел тот, кому я доверял. И больше всех на свете… После тебя, конечно же. – Я протянул руку и стер с носа Елизаветы одинокую слезинку. – А еще меня пытались убить – может, даже чаще, чем тебя. Тут уж поневоле начнешь осторожничать.

– И поэтому ты мне не доверяешь? – Елизавета едва слышно шмыгнула носом. – Потому что отец тебя обманул?

– Поэтому я не доверяю никому, – усмехнулся я. – Однако для тебя, пожалуй, был готов сделать исключение.

– Я… Я испугалась! Мне сказали…

– Что я собираюсь заявить свои права на престол? – Я уселся на кровать рядом с Елизаветой. – Интересно… И какой еще ерунды тебе наплел Морозов?

Даже после беседы с Гагариным я не знал наверняка. Да и появление на пороге бара стариков из Совета могло означать почти что угодно – недоброжелателей в столице и у меня прежнего, и уж прапорщика Острогорского имелось в избытке. В конце концов, Морозов никоим образом не пытался поддержать мятежные начинания бестолкового отпрыска, и как будто даже забыл о своих амбициях и притязаниях.

Но… нет. Не забыл. Судя по выражению лица Елизаветы – встревоженному, смущенному и виноватому – я попал точно в цель.

– И что нам теперь делать? – едва слышно спросила она. – Теперь, когда на тебя охотится половина Совета?

– Что нам делать? Для начала – перестать бояться кучки замшелых стариканов. – Я положил руку Елизавете на плечо и осторожно притянул к себе. – А потом править этой страной. Ты на троне, я… Я где-нибудь подальше.

– Почему? – Елизавета запрокинула голову, чтобы видеть мое лицо. – Ты же мой дядя. Ты должен быть рядом!

– А, собственно, зачем? Политик из меня все равно никудышный, и я вряд смогу хоть когда-нибудь вернуть себе прежнее имя. – Я на мгновение задумался. – А знаешь, может, оно и к лучшему. Пусть Серый Генерал спит спокойно. Новому времени нужны новые герои.

– Генерал Владимир Острогорский… А что – звучит неплохо, – задумчиво проговорила Елизавета. – Только что нам делать с Морозовым?

– Боюсь, его придется… Его придется убрать, – ответил я. И тут же поспешил уточнить. – Может, и не физически, но подальше от любых важных дел – точно. Слишком уж много за стариком накопилось грехов. И вряд ли он так легко избавится от привычки вставлять нам с тобой палки в колеса.

– Я должна снять его с должности главы Совета?

– Пожалуй. Но сначала – коронация. – Я с улыбкой погладил Елизавету по плечу. – Чтобы воспользоваться всей полнотой императорской власти, ее для начала предстоит взять.