Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 107 (всего у книги 342 страниц)

– У часовни? – уточнил Поплавский. И, не дожидаясь ответа, принялся радостно потирать руки. – Надо же… Вот они, славные морские традиции. Блюдут, значит! Правильные нынче первокурсники – будет, на кого флот оставить.

– Так поможешь?

– Ну ясен перец! Грешник грешника в беде не бросит. Две дуэли… Что я – дурак такое пропускать?

– Ты хоть знаешь, как отсюда ночью сбежать? – поинтересовался я.

– А то! – Поплавский хитро улыбнулся и подмигнул. – Я тут, брат, все знаю.

Глава 14

Ночь, улица, фонарь… Точнее, много фонарей – и кладбище. Мы с Поплавским неторопливо шагали по тротуару вдоль ограды. Времени до назначенного Камбулатовым срока было еще предостаточно, так что я успевал еще и поглазеть по сторонам. Из седла мотоцикла город казался почти таким же, как десять лет назад, но теперь разница все-таки проявлялась, выступая из темноты яркими огнями домов, не засыпающих даже после полуночи.

Оставшиеся где-то за спиной здания на углу Малого и Девятнадцатой линии я еще помнил, но громадину на той стороне дороге явно построили уже после того, как… в общем, сравнительно недавно. Отель, судя по вывеске – и не из дешевых, а явно рассчитанный то ли на богатых дельцов, то ли на туристов.

Да и в целом проспект выглядел заметно наряднее, чем раньше. Фонари светили поярче, рекламных щитов и мусора стало меньше, дороги… Дороги – мое почтение. Никаких ям, ровный асфальт – может, и не первой свежести, но и без колеи. Разметку явно обновили то ли летом, то ли весной.

Значит, кое-что братец Александр все-таки делал правильно. По меньшей мере – назначил в столице толкового градоначальника. А заодно и как будто даже наладил отношения с соседними державами, с которыми я был на ножах еще чуть ли не с самого отречения дяди Павла. Помирился с японцами, нарастил импорт из Штатов и вложил немало казенных средств в туризм.

И даже мои лихие вояки из Совета за десять лет его правления не отбились от рук сверх меры. Если не считать мелочей вроде Келлера на посту канцлера, братец оказался не так уж и плох. Даже удивительно, что кому-то понадобилось от него избавиться.

– Эй, ты, что заснул? – Поплавский дернул меня за рукав. – Пошли!

Задумавшись, я едва не прозевал калитку, через которую от тротуара вглубь кладбища уходила асфальтированная дорожка. Узкая, зато настолько ухоженная и аккуратная, что мне даже захотелось свернуть с нее куда-нибудь за могилы, чтобы ненароком не попасться на глаза каким-нибудь бдительным гражданам. Но мой провожатый уверенно шагал впереди, и через пару минут я осознал всю беспочвенность моих опасений.

На кладбище было безлюдно, тихо и темно, хоть глаз выколи. Я кое-как видел только асфальт дорожки под ногами, но и он то и дело норовил исчезнуть в тени деревьев.

– Так… Ну, ладно, не будем стеснятся. – Поплавский зажег крохотный светящийся шарик прямо на ладони. – Нормальным людям в такое время тут все равно делать нечего.

Я бы на его месте скорее предпочел бы вместо Дара воспользоваться фонариком и не тратить… Впрочем, Поплавскому экономить незачем – это не у него впереди целых две дуэли подряд. Может, так даже и лучше: электричество дало бы яркий свет, который видно издалека, а этот сиял мягко, кое-как выхватывая из темноты свисающие над дорожкой ветви деревьев и надгробья по сторонам.

– Жу-у-уткое место, Владимир, – замогильным голосом произнес Поплавский. – Тут на кладбище чуть ли не со времен Петра Великого дуэли случались. Говорят, убитых прямо здесь и хоронили. Без креста, даже без столбика деревянного – просто закапывали, и все.

Я не ответил – только усмехнулся себе под нос: о дуэлях мне было известно уж точно побольше, чем второкурснику Морского корпуса. Славная традиция, согласно которой Одаренные и не очень аристократы столетиями убивали и калечили друг друга, существовала задолго до воцарения на престоле династии Романовых.

Дуэль произошла от судебного поединка, а к девятнадцатому веку стала настолько популярным в столице развлечением, что ее не только запретили законодательно, но и в конце концов искоренили…

По крайней мере, так считалось официально.

– Закапывали… Ты лопату-то с собой взял, секундант? – усмехнулся я. – А то мало ли.

– Да шучу я, какое закапывали. – Поплавский выдержал драматическую паузу и вдруг зловещим тоном продолжил: – В реку бросали, и дело с концом. Тут до Смоленки полкилометра всего.

Я молча вздохнул. Товарищ мне достался тот еще. Впрочем, под стать двум другим дуэлянтам… Да и сам я тоже хорош. В моем возрасте люди обычно сначала умирают, и только потом отправляются на кладбище, но никак не наоборот.

– Так… Кажется, пришли, – прошептал Поплавский, гася огонек в руках. – Слышишь?

Где-то впереди тихо переговаривались два голоса и горел свет. Подойдя поближе, я разглядел сначала фонарь – похоже, чуть ли не единственный на все кладбище – а потом стену часовни, которую подпирали две фигуры.

Большая и маленькая.

Водитель «Икса» и пафосный поедатель шавермы стояли у стены и негромко о чем-то болтали. Настолько непринужденно, что я сразу понял что они оба не только уже бывали ночью у этой часовни но и, похоже, давно знакомы.

Вот так совпадение.

– Доброго вечера, господа унтер-офицеры! – громогласно провозгласил Поплавский, шагнув к фонарю из темноты. – Виктор Давидович, мое почтение. Ничуть не удивлен видеть вас здесь. А вот ваше присутствие, Антон Сергеевич, признаться, для меня сюрприз. Или вы здесь в роли секунданта?

А вот это совпадение уже даже не показалось удивительным. Никто из окружавшей меня троицы, конечно же, не был настолько глуп, чтобы явиться на дуэль у часовни одетым по форме, но я почему-то ничуть не сомневался что и «Иксовод» тоже учится в Корпусе.

Может, даже на одном курсе с остальными двумя.

– Я и секундант, и участник. – Коротышка, он же Антон Сергеевич, важно надул щеки. – Мы оба с Камбулатом. Я его секундант, а он – мой.

– Боюсь даже предположить, что такого должен был сделать мой юный друг Владимир, чтобы вы потребовали сатисфакции. – Поплавский картинно развел руками. – Неужели он неуважительно отозвался об изящной науке матанализа? Или, не дай бог, посмел округлить постоянную Планка до целого числа?

– Виталик, блин… – Камбулатов поморщился и смерил меня удивленно-настороженным взглядом. – И с каких пор он твой друг?

– Примерно с обеда. – Поплавский пожал плечами. – Юного абитуриента заселили ко мне в острог. Где он, собственно, и обратился с просьбой…

– И ты согласился?

– А кого ему еще просить, Камбулат? Грача, что ли?

Ответить здоровяку явно было нечего, и вместо него снова заговорил коротышка.

– Он меня без обеда оставил. Всю шаверму по кителю размазал.

Поплавский присвистнул.

– Понимаю. Да, этот соус можно смыть только кровью, бесспорно… В таком случае приступим, судари. Насколько я понимаю, вы, Виктор Давидович, первый, так сказать, в очереди?

– Ну вроде того. – Камбулатов сложил руки на груди. – На час ночи.

– Что ж, тогда пожалуйте к барьеру. – Поплавский положил на дорожку у часовни тонкую ветку. – Право первого удара предоставляется вызванной стороне. Схватка продолжается, пока один из участников…

– А ты разве не должен убедить нас примириться? – поинтересовался я.

– Какой ты скучный, – тихо буркнул Поплавский. И, повернувшись к остальным, уже в полный голос затянул: – Пользуясь правом, которое предоставляет секундантам дуэльный кодекс, я должен спросить, не имеют ли стороны намерения…

– Давай дальше.

Камбулатов сбросил с плеч куртку, передал коротышке и решительно шагнул вперед. Ни извиняться, ни даже требовать чего-то такого от меня он, похоже, даже не думал.

– Что ж, если стороны настаивают, что примирение невозможно – предлагаю начать, – Поплавский довольно заулыбался. – Но перед этим хочу напомнить, что дуэльный кодекс никак не ограничивает применение Дара, однако в случае, если один из противников будет убит или искалечен, второй будет отвечать перед государевым правосудием и… В общем, хватит уже болтать. На позиции!

Коротышка все это время молчал, но и без дела не стоял: отмерил от барьера по десять шагов в каждую сторону и отошел в сторону, чтобы ненароком не угодить под чей-нибудь криво брошенный элемент.

Я удалился на указанное расстояние и повернулся. Камбулатов, разумеется, уже стоял напротив, катая по ладони огненный шарик, и довольно улыбался.

Улыбайся-улыбайся, дружок. Сейчас я тебя насыплю.

Всерьез калечить парня я, конечно, не собирался. Разве что слегка повалять по земле… но это в каком-то смысле даже сложнее. Когда десятилетиями учишься бить насмерть, не так легко перестроиться и легонько приложить Молотом, а не влепить сразу полную комбинацию, которая вскроет Щит, как картонку.

И хорошо, если только Щит.

Первый удар был за мной. Дождавшись команды, я прикрыл глаза и распечатал резерв. Настоящей силы это тело пока еще не набрало, но и с тем, что есть, не так уж сложно перестараться. По венам побежало тепло, я сжал правую руку в кулак, собирая на нем примитивный, но действенный Молот…

– Всем оставаться на местах!

Эхо от громкого крика еще не затихло среди могил, а слева уже один за одним вспыхивали мощные фонари. Откуда-то из темноты вынырнули фигуры в серой форме, которые тут же оцепили крохотный пятачок перед часовней.

– Приготовили документы! – снова раздался голос. – Что здесь происходит?

Я прикрылся рукой от слепящего света и кое-как смог разглядеть шевроны на рукавах «серых».

Военная комендатура.

Плохо дело. Обычно на дуэли смотрели сквозь пальцы, но когда их участники попадались с поличным, имперское правосудие редко проявляло милосердие… И уж тем более его не проявит руководство Корпуса. Этим троим – отчисление. А мне… мне, пожалуй, волчий билет.

И никакое рекомендательное письмо уже не поможет.

– Что здесь происходит, я спрашиваю? – снова закричал старший патруля. – Впрочем, можете не объяснять… Дуэль, значит, да?

– Доброй ночи, ваше благородие, – Поплавский помахал поднятыми вверх руками. – Какая дуэль, о чем вы? Мы с товарищами собрались поиграть в волейбол.

Кажется, командир «серых» даже растерялся. Правда, ненадолго.

– Волейбол, говорите? В час ночи? На кладбище?

Я не видел лица говорившего, но он явно улыбался. Только наверняка улыбка была не очень доброй.

– Так точно, ваше благородие – кивнул Поплавский. – Не знаю ни одного закона, который бы запрещал играть в волейбол ночью на кладбище.

– Возможно, возможно… – усмехнулся голос из темноты. – А позвольте узнать, где же ваш мяч, господа?

– Мяч?

– Ну да, мяч. В волейбол ведь играют мячом, разве не так?

– А-а-а… Точно, совсем забыл. Так вот же он! – радостно воскликнул Поплавский, подбрасывая в воздух что-то невидимое.

Я готовился к чему-то такому, потому успел зажмуриться. А вот господа полицейские – нет: когда раздался громкий хлопок, и над часовней полыхнула яркая вспышка, они дружно завопили и принялись тереть ладонями глаза.

– Валим!

Поплавский рванул меня за плечо и с завидной прытью помчался куда-то вглубь кладбища. Я бросился за ним, слыша, как за спиной топают Камбулатов с товарищем, а сразу за ними – «серые».

Конструкты привычно заработали под кожей, и я без труда набирал скорость, стараясь не упустить из виду мелькающую впереди спину Поплавского. Где-то сбоку ломилась через кусты огромная тень Камбулатова…

А вот коротышка, похоже, отстал. Буквально только что я слышал, как он тяжело дышит за спиной, а теперь – только топот и ругань. Поплавский уже успел махнуть через кладбищенскую ограду, а Камбулат забрал куда-то влево и то ли тоже удрал, то ли притаился где-то за надгробием.

А его друг исчез.

– Лежать, сказал! – послышался крик откуда-то сзади.

Так и знал.

Я тихо выругался, с тоской взглянул на спасительную калитку вдалеке… но так и не заставил себя поступить благоразумно: если уж делать глупости, то делать до конца.

Пригнувшись, я направился обратно в сторону часовни, на всякий случай обходя шум кругом, чтобы не угодить под фонари. И вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как двое «серых» крутят незадачливого коротышку, пытаясь повалить его на землю. Парень отбивался на чистом упрямстве, но силы были неравны.

А значит, самое время внести свои коррективы.

Я выбросил вперед обе руки, разом освобождая половину резерва, и между могил промчалась волна. Четырех «серых» раскидало по сторонам, как кегли, и только пятый чудом остался на ногах. Его я собирался уложить вручную…

Но не успел. Из темноты с ревом вылетела плечистая фигура, а за ней еще одна – высокая и тощая. Камбулатов одним прыжком махнул к 'серому", нырнул под неуклюже выставленный фонарь и ударил в живот. Коротко, почти без замаха, но бедняга тут же захрипел и повалился на чью-то могилу.

– Подъем, курсант! – Поплавский рванул поверженного коротышку за шиворот, поднимая на ноги. – Потом отдыхать будешь!

Из глубины кладбища к «серым» уже спешила подмога, так что времени на разговоры не было. И через несколько мгновений мы уже вчетвером мчались обратно к ограде. Поплавский первым махнул на ту сторону и тут же развернулся, чтобы поймать коротышку, которого Камбулатов буквально перебросил могучими ручищами.

Остановились мы только отмахав несколько кварталов. Коротышка тяжело дышал, привалившись к стене, Камбулат вытирал пот со лба, а вот семижильный Поплавский выглядел так, будто провел этот вечер на кровати в остроге, а не бегая по кладбищу от военной комендатуры.

– Должен сказать, судари, получилось даже интереснее, чем я рассчитывал, – ухмыльнулся он. – Прекрасное начало прекрасного… кхм, вечера. И раз уж мы все и так успели подраться, не пора ли снова поговорить о примирении сторон?

– Я согласен! – Коротышка все-таки нашел в себе силы отлипнуть от стены и шагнул вперед, протягивая руку. – Сударь, я буквально обязан вам жизнью. Барон Корф к вашим услугам!

– Острогорский. – Я осторожно сжал пухлые пальцы. – Впрочем, мое имя вы и так знаете.

А ты вроде ничего. – Камбулатов чуть прищурился, снова разглядывая меня с ног до головы. – На десантное пойдешь?

– На десантное, на десантное, – ответил вместо меня Поплавский. – Но для начала нам всем не помешает перекусить. Если мне не изменяет память, один абитуриент обещал его сиятельству барону целый ящик шавермы.

– Почему бы, собственно, и нет? – Я пожал плечами. – Как раз на всех хватит.

– Тогда предлагаю заняться вопросом прямо сейчас, – Поплавский развернулся на пятках. – За мной, господа унтер-офицеры… Ну, и будущий унтер-офицер. Я, к слову, знаю прекраснейшее место, как раз неподалеку. А потом непременно следует отметить примирение, и заглянуть в…

– Дай угадаю, – усмехнулся Камбулат. – Ты знаешь одно прекраснейшее место как раз неподалеку?

– Обижаете, сударь, – Поплавский поднял палец вверх. – Что значит одно? Я знаю все прекраснейшие места в Петербурге!

Камбулат с Корфом дружно заржали.

– А как вы относитесь к предложению, мой юный друг? – поинтересовался Поплавский, развернувшись ко мне.

Отказываться я не собирался. Конечно, были дела и поважнее, но все же не настолько, что заниматься ими, не перекусив. Да и зачем еще нужно молодое тело, способное переварить даже ржавые гвозди?.. Уж точно не для здоровой пищи. Гречка и котлеты на пару подождут еще лет двадцать-двадцать пять, а сейчас меня и остальных курсантов ждет то самое блюдо, которое меняет свое название где-то чуть южнее Великого Новгорода. Но здесь, в столице, ее называют…

Глава 15

– Шаверма! Настоящая, питерская! – Поплавский поднял на вытянутой руке заветный сверток с рублеными овощами и чуть подгорелой курятиной. – Также ошибочно именуемая неграмотными людьми шаурмой. Впрочем, лично я предпочитаю название «божественный свиток» – оно как нельзя лучше описывать суть, а также…

– У вас на десантном все такие? – негромко поинтересовался я, ткнув Камбулата локтем в бок.

– Не-е-е, только этот. Уникум, мать его. Любого другого с такой биографией уже давно бы выперли с волчьим билетом. Или матросом на сухогруз отправили. – Камбулат усмехнулся и покачал головой. – А ему хоть бы хрен. Еще в гардемарины пролезет.

Я молча кивнул. Мой сосед по острогу действительно порой выдавал те еще кренделя. Зато был неглуп, отважен, хитер и, что куда важнее, стоял за своих горой, даже рискуя влипнуть в историю посерьезнее обычной. А эти качества, особенно подкрепленные наличием влиятельного родственника, порой открывают двери, за которые не может пробиться безупречная биография.

– Учись, курсант Острогорский. Вот так это делается! – Поплавский ловким движением оторвал идеально-ровный кусок бумаги, обнажая примерно с треть поджаристого лаваша. – И бери только здесь – у метро отравишься, а на углу Тринадцатой столько капусты кладут, что плеваться хочется.

Отведав расхваленной «самой правильной на Васильевском, и непременно в сырном, потому что в обычном – фуфло» мы направились дальше по проспекту, и за Благовещенским садом свернули направо на Седьмую линию. И я уже приготовился увидеть впереди «Василеостровскую», когда Поплавский решительным шагом направился к светящейся в темноте вывеске.

– «Якорь»! – торжественно прочитал он, взявшись за ручку на двери. – Каждый уважающий себя моряк обязан посетить сие славное заведение. Традиция-с!

В мое время курсанты… Нет, конечно же, тоже не отказывали себе в маленьких удовольствиях. И обычно прямо в расположении, тайком собираясь в бытовке с парой бутылок крепленого вина, ведь ночная вылазка в кабак грозила встречей с кем-нибудь из старших офицеров. Но за прошедшие полвека такие вот компактные бары, похоже, расползлись по всему Васильевскому, как тараканы. И Поплавский наверняка знал, в каком из них можно ненароком наткнуться на кого-то вроде коменданта Шиловского.

А в каком – нет.

Внутри заведение оказалось тем, что нынче принято именовать коротким заграничным словом «паб». Нарочито небрежная обстановка, кирпич и дерево: грубые лавки, такие же столы и огромная стойка из мореного дуба. Полумрак, уют и музыка – неожиданно даже. На небольшой сцене девчонка на пару лет старше меня выводила вариацию какого-то популярного хита. Без фонограммы, под гитару: тощий паренек в белой рубашке за ее спиной и в одиночку справлялся неплохо.

Приятно, мелодично и не слишком громко.

Поплавский определенно бывал здесь, и наверняка уже не раз и не два. Стоило нам спуститься по лестнице, как он уверенно двинулся вглубь зала и сразу же занял стол на четверых в углу.

Не успели мы рассесться, как перед нами возникла официантка в черном платье с волнующим декольте. Она принялась раскладывать перед нами меню, но Поплавский жестом остановил ее.

– Сударыня, нам большую мясную тарелку, ту, что на компанию, четыре «Василеостровского домашнего» и номер вашего телефона. И огромная просьба: смотрите на меня во все глаза. И как только опустеет бокал, это будет означать, что самое время нести следующий.

Официантка улыбнулась, повторила заказ и направилась на кухню, лихо вращая тазобедренной конструкцией. Уделив ей должное и вполне заслуженное внимание, я принялся с осматриваться.

Не знаю, по какой причине каждый уважающий себя моряк должен был обязательно отметиться именно в этом заведении. Из всей морской тематики здесь имелся лишь огромный якорь, прислоненный к стене на сцене за музыкантами. Не бутафорский, настоящий. Видимо, именно ему паб и был обязан названием.

Ну да ладно. Какая, в сущности разница? Главное – кухня.

Пока я глазел по сторонам, на столе будто сам по себе возник заказ. Глянув на внушительное блюдо, заваленное самым разнообразным копченым и жареным мясом, я с удивлением покосился на Поплавского.

Ну куда оно ему лезет-то, а? И это после шавермы, которая даже нынешнему молодому и растущему организму показалась весьма сытной.

– Ну, господа унтер-офицеры, выпьем же за примирение, за чудесное спасение его сиятельства барона Корфа, а также за отвагу и доблесть господина Острогорского, достойные истинного моряка. – пафосно провозгласил Поплавский, поднимая бокал. – За нас, господа!

Корф c Камбулатом громогласно повторили последнюю фразу, и мы сдвинули бокалы.

Пива я не пил давно – формально десять с лишним астрономических лет. И за это время местная пивоварня ничуть не испортилась и держала марку… Впрочем, возможно мой восторг скорее следовало списать на возраст: тот самый, когда деревья непременно кажутся выше, трава зеленее, а даже посредственный и недорогой пенный напиток – самым вкусным на свете

Мы успели осушить по паре бокалов, когда мое внимание привлекла шумная компания, ввалившаяся в паб с улицы. Спускавшиеся по лестнице молодые люди абсолютно не обращали внимания на окружающих, громко смеясь и переговариваясь. Шум меня ничуть не смущал, но когда я разглядел форму – черные однобортные кители и такого же цвета брюки с красным кантом – брови тут же полезли на лоб и, похоже, решили там и остаться.

В питейное заведение по форме?.. Бардак. Десять лет назад за такое всю шайку мигом отправили бы войска за Урал. С крайне незначительными шансам хоть когда-то дослужиться выше капитана.

На компанию обратил внимание не один я. Поплавский, разглядывая парней, изобразил на лице такую суровую мину, что даже почти перестал улыбаться.

– Красноперые? Здесь? Да еще и по форме? – в его голосе в равных пропорциях смешались изумление и праведный гнев.

Ничего удивительного. «Золотые мальчики» из Пажеского и моряки изрядно недолюбливали друг друга и в восемнадцатом веке, и в девятнадцатом, и когда я я сам учился в Корпусе. И за прошедшие десять лет, конечно же, ничего не изменилось.

– Зачем они сюда вообще приперлись? – продолжал возмущаться Поплавский.

– Полагаю, решили выпить. – Корф зачем-то решил ответить на риторический вопрос. – Гуляют, наверное…

– Вот пусть у себя на Садовой и гуляют! – прошипел Поплавский. – А Васильевский – наш. Господа, лично я считаю, что Морскому корпусу нанесено оскорбление, которое следует немедленно смыть…

– Да ладно тебе, Виталик, пусть сидят, – лениво протянул Камбулат, откинувшись на стену. – Если бузить не будут – то и пес с ними. Хватит уже на сегодня приключений. Отдохнуть охота.

Я не стал лезть в спор: никаких причин любить мажоров из Пажеского лично у меня не было, но и поводов снова нарываться на драку, пожалуй, тоже. Я отхлебнул пива, поверх бокала глядя на компанию за большим столом у стены… и едва не поперхнулся.

Быть такого не может!

Вместе с пажами в заведение пожаловало несколько барышень. И чем дольше я рассматривал красоток, тем больше убеждался, что одной из них оказалась моя недавняя знакомая из Пятигорска! Оля сменила джинсовые шортики и майку на короткое синее платье, расплела косички и вернула волосам родной светло-русый цвет, но я все равно ее узнал. Те же глаза, та же улыбка – только теперь она доставалась не мне, а этим… пажам.

Последние пару дней Оля почему-то не отвечала на сообщения и вообще пропала из мессенджера – а ведь у меня была по меньшей мере одна причина повидаться лично… Правда, эта самая причина осталась во внутреннем кармане «брони», которую я бросил в располаге.

Впрочем, какая разница?

Когда музыка сменилась на что-то томное и медленное, и на пятачке перед сценой закружились несколько парочек, я все-таки решил… ну, хотя бы поздороваться.

– Прошу меня извинить, господа. – Я отодвинул опустевший стакан. – Покину вас на некоторое время.

Выбравшись из-за стола, я решительно проследовал туда, где расположились пажи. Подошел к Оле, остановился рядом, дождался, пока она обратит на меня внимание, и чуть склонил голову.

– Позволите вас пригласить, сударыня?

Оля непонимающе уставилась на меня, нахмурилась, но через несколько мгновений ее глаза удивленно расширились, а на губах появилась улыбка. Искренняя и, кажется, даже радостная.

– О-о, Владимир! Конечно, пойдем потанцуем!

Я учтиво протянул руку, Оля поднялась, и мы направились на импровизированный танцпол. Пажи проводили нас сердитыми взглядами исподлобья, но пока молчали. Зато столик в дальнем углу оживился: парни дружно подняли вверх большие пальцы, а Поплавский еще и принялся хлопать.

– Должна признаться, я удивлена. – Оля положила ладони мне на плечи. – И какими ты судьбами в Петербурге?

– Да вот. – Я кивнул в сторону сидящих за столом товарищей. – Приехал поступать в Морской корпус.

– Оу, так ты у нас теперь моряк?

– Пока еще нет, но скоро, вероятно, буду. После экзаменов посмотришь на меня в форме.

– Как самоуверенно, – усмехнулась Оля.

Я так и не понял, что именно показалось ей самоуверенным: твердое намерение поступить в Корпус, или совсем не изящный намек, что мы увидимся снова.

Впрочем, кажется, так и было задумано.

– Должен сказать, я удивлен не меньше, – я прервал чуть затянувшееся молчание. – А ты здесь как? Тоже учишься?

– Ну… Можно и так сказать, – уклончиво ответила Оля. – я…

Дослушать, что именно она хотела сказать, я не успел. За спиной мелькнула крупная фигура, и меня нагло и вполне однозначно дернули за локоть, сбивая с ритма.

– Прошу меня извинить, – вздохнул я, с сожалением отпуская Олину талию.

Передо мной стоял один из пажей. Тот самый, который сидел по центру стола и ржал громче всех. Краснощекий блондинчик, чем-то похожий на Корфа, только раскормленный раза этак в полтора. И, кажется, «Якорь» стал далеко не первым заведением, которое он сегодня посетил: По крайней мере, «выхлоп» от него был весьма ощутимый, и навряд ли такой бугай успел бы набраться за то короткое время, что компания провела здесь.

– Неприлично приглашать девушку на танец, не спросив разрешения у кавалера, – проговорил он.

Я удивленно приподнял брови.

С такой-то рожей? О-о-чень сильно сомневаюсь. Оля определенно не могла пожаловаться на отсутствие вкуса, так что ее кавалером паж мог быть разве что в собственных фантазиях.

– Неприлично шататься в форме пьяным по кабакам. – Я пожал плечами. – А то, что сделал я, вполне допустимо. Мы же не балу в конце концов.

– Еще поучи меня тут. – Кажется, мой ответ пажу очень сильно не понравился. – Ты откуда вообще такой взялся, а?

– Морской корпус. – Я сложил руки на груди. – Абитуриент. А с кем имею честь?..

– Саша, ну ладно тебе! Потанцевали и потанцевали, ты чего?

Оля попыталась сгладить углы, но ее ухажера уже, что называется, понесло.

– Ну понятно. Еще не поступил – а уже берега попутал, – ухмыльнулся паж. – Такой же баклан ощипанный, как остальные из Морского.

В этот момент песня закончилась, и последние слова во внезапно наступившей тишине отчетливо прозвучали на весь паб.

– Кхм-кхм, – Поплавский, возникший рядом, принялся демонстративно закатывать рукава на куртке. – Прошу прощения, сударь, не соизволите ли вы еще разок повторить то, что только сейчас сказали? Мне послышалось, или ваше красноперое сиятельство?..

– Мочи водоплавающих! – прогремело из-за стола у стены, и полдюжины фигур в форме бросились в нашу сторону.

Ну, понеслась…

Паж только этого и ждал. И сильно удивился, когда я нырком ушел от удара и на противоходе влепил ему в печень. Потом добавил лбом в подбородок, сбивая с ног, и ломанулся в свалку на помощь товарищам.

Камбулату помощь определенно не требовалась: как я и подозревал, разряд там имелся, как минимум первый взрослый. Плечистая фигура с неожиданным для таких габаритов изяществом вертелась, раздавая во все стороны джебы с кроссами и вполне уверенно отбиваясь сразу от троих противников… Нет, уже двоих. Поплавский разнес бокал о голову одного из пажей, и сейчас задорно колошматил второго, поймав за ворот кителя. А вот Корф отступал, вытирая рукавом расквашенный нос – видимо, уже пропустил.

Метнувшись к нему, я за плечо развернул его оппонента и, размахнувшись, отправил беднягу собирать столы и лавки. А потом за плечо дернули уже меня.

Паж, начавший всю эту заваруху, оказался крепким – уже очухался. И сейчас собирался отыграться по полной: воздух вокруг сжатого кулак едва заметно зарябил от энергии Дара. Забыв о неписаных правилах кабацких драк, идиот собирался вломить мне Молотом – и еще каким!

Ну что ж…

Я перехватил его кулак ладонью, сбивая элемент, а потом изо всех сил дернул, выворачивая кисть. Такому в Пажеском корпусе, конечно, не учили. Глаза напротив вытаращились от удивления и боли, и поверженное тело рухнуло на колени. И как раз думал, достойно ли будущего гардемарина заехать ему ногой в лоб, когда где-то за спиной послышались, крики, свист и громкий топот.

– Полиция! – Поплавский, как всегда, сообразил быстрее всех. – За мной, судари!

Коротко разбежавшись, он лихо перемахнул через стойку, и, отпихнув ошалевшего от удивления бармена, скрылся за дверью, ведущей во внутренние помещения. Корф с Камбулатом последовали за ним. Я перевел взгляд на все еще стоящего передо мной на коленях пажа, выпустил его руку, и бросился за товарищами.

– Я тебя найду, баклан! – донесся мне вслед полный злобы голос. – Слышишь меня⁈

Найдешь, красноперый, найдешь… Как только с гауптвахты вернешься.

Перепрыгнув через стойку, я ломанулся на кухню. Поплавский, стоящий в дверях в другом ее конце, призывно махал рукой.

– Давай, быстрее же, ну!

Кажется, ему было не впервой покидать «Якорь» таким образом. Черный ход вывел нас в узкий двор-колодец, куда почти не проникал свет фонарей с улицы. Дождавшись, пока я выскочу наружу, Камбулат мощным пинком уронил мусорный контейнер, блокируя двери, и бросился в темноту под арку.

Поплавский с Корфом уже топали где-то впереди, удирая в соседний двор, потом еще в один, и наконец, на тротуар: давно изученный курсантами маршрут вывел нас прямиком на Восьмую линию.

Пробежав еще метров двести, Поплавский снова свернул под арку и, наконец, остановился. Сразу за ним под каменный свод нырнул Камбулат, и уже последним – Корф. Его короткие ноги явно не очень годились для таких упражнений. Да и нормативы по физкультуре на инженерно-конфигурационном, похоже, были попроще десантных, и после не самого героического забега в километр с копейками бедняга сопел, как тюлень.

– Бл… Блин! Да ну вас знаете куда? – кое-как выдавил он, отдышавшись. – Нормально же сидели – нет, надо было с красноперыми закуситься!

– Защите чести мундира превыше всего! – Поплавский назидательно поднял палец вверх. – Даже если он остался висеть в шкафу в располаге.

– Ага… – Корф уперся ладонями в собственные колени, отдыхая. – А на построение ты завтра как вставать будешь, защитник?

– А он и не будет, – заржал Камбулат. – Проспит. Нарядом больше, нарядом меньше – какая ему разница?

– Верно сказано, господин унтер-офицер! – Поплавский поправил куртку и осторожно выглянул из-под арки. – Я бы, кстати, еще прошвырнулся. Там на набережной недавно такое место разведал…

– Ну нет уж, хватит! – отмахнулся Корф. – И так спать три часа останется, а мне бы еще к лекции методичку полистать.