Текст книги ""Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 (СИ)"

Автор книги: Александра Черчень

Соавторы: Василий Маханенко,Дмитрий Янковский,Юрий Уленгов,Валерий Пылаев,Вячеслав Яковенко,Макс Вальтер,Мария Лунёва,Владимир Кощеев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 342 страниц)

Мара зябко поежилась от этих слов.

– Чаще всего твари выбирают предателей, трусов и скупцов. Сумасшедших, пьяниц, законченных лодырей. Это так, мелочь. Этих тварей и в Киеве хватает, волхвы выискивают их и приносят в жертву богам. Но ваш враг гораздо серьезнее.

– Почему? – Ратибор не смог скрыть волнения в голосе.

– У него в руках Камень, – понизив голос, сказал Белоян. – И меч. У него власть и сила витязя Стражи, да к тому же сноровка и стать темной твари. Если честно, то я даже не знаю, как его одолеть.

– Погоди… – остановил его Волк. – О какой сноровке и стати ты говоришь?

– Запоминайте, – коротко сказал Белоян. – Из всего тела у такого врага уязвима лишь голова, но, даже разбив ее, тварь убить очень сложно. К тому же она может перед самой смертью уйти из тела, оставив его мертвым, прорвать Границу в Навь и сбежать, а потом набраться сил и вернуться обратно, вселившись в другого. У каждой из этих тварей тысяча лиц и тысяча жизней. Убить ее можно лишь оружием, которое одновременно существует и в Яви, и в Нави.

– Где его взять? – спросил Ратибор.

– У каждого из вас есть такое, – кивнул Белоян на колдовские мечи. – Кстати, в городе сейчас есть еще один меч.

– Это мы знаем, – успокоил его Волк. – Так все же есть способ найти эту тварь?

– Она сама вас найдет. Только вы должны быть готовы. Любой человек может оказаться врагом. Любой. Даже я бы не смог отличить. Хотя нет, одна примета есть точно. У врага должен быть колдовской меч.

– Под такую примету мы все попадаем, – недовольно нахмурился Ратибор.

– В том-то и беда… – вздохнул Белоян. – Еще у него есть Камень, иначе такую дыру между Навью и Явью он бы проделать не смог. Но вряд ли он будет везде носить его с собой. Так что важная примета одна – меч.

– Камень никто не мог забрать! – Волк уверенно покачал головой. – Только мы знаем, где он.

– Только? – Белоян сощурил медвежьи глаза.

– Еще Витим, – почти шепотом произнес Ратибор. – Так… Похоже, Жур с Микулкой вернутся ни с чем. Надо встретить их у киевских ворот.

– Верно, – прорычал волхв, – Вам всем пока лучше держаться подальше от Киева. А я за это время найду способ вытравить из Владимира навеянные врагом подозрения. Еще чем-нибудь могу вам помочь?

– Да! – не задумываясь кивнул Ратибор.

Еды по приказу Белояна дали столько, сколько Ратибор, Волк и Мара смогли унести втроем. Так что до дома Волка шли едва не срываясь на бег, а там на скорую руку накрыли стол и уселись за трапезу.

Некоторое время никто слова не вымолвил – раздавался только треск гусиных костей и дружное чавканье.

Волк наелся первым.

– Они могут вернуться только по черниговской дороге, – сказал он. – Так что нам надо ехать на полуночь, пока нос к носу не встретимся.

– Лошадь у нас только одна, – с набитым ртом буркнул стрелок. – И денег не густо.

Мара налила квасу, Волк задумчиво обсасывал косточку.

– Деньги особо и не нужны, – пожал он плечами. – А вот пара лошадок не помешала бы.

– А может, не надо ехать? – осторожно спросила девушка. – Дождемся в Киеве, потом вместе поедем… А то разминемся еще, чего доброго.

– От Микулы с Журом ни денег, ни лошадей у нас не прибавится, – вздохнул Ратибор. – А ехать все равно куда-то придется.– Все время приходится куда-то ехать… Да к тому же не очень-то хочется на собственном хребте испытать гнев Владимира. Лучше уж смотаться отсель подобру-поздорову, а разминуться не разминемся – на полуночь дорога только одна.

– Враг еще новый… – напомнил Волк.

– Вот это мне больше всего не нравится. – Ратибор украдкой глянул на Мару. – Выходит, врагом может оказаться любой, у кого такой же, как у нас, меч.

– Микулка свой, – уверенно сказал Волк. – Не мог он переметнуться.

– Откуда ты знаешь? – вздохнул стрелок. – Вдруг эта тварь вселяется против человеческой воли? Может, Микулка наш уже не Микулка вовсе… К тому же за Камнем поехал именно он, а Белоян говорил…

– Эдак мы и друг друга можем подозревать, – нахмурился певец.

– Не можем. Ни у тебя, ни у меня не может быть Камня, поскольку мы все время оставались вместе и друг без друга ни шагу. Да и если бы в кого-то из нас вселилась тварь, другой бы заметил. Не может в человеке все остаться по-прежнему, когда телом правит не душа, а чудище Нави.

– Значит, врагом должен быть незнакомец? – Волк тоже покосился на Мару. – Кто-то новенький, но с мечом.

– Или тот, кого мы долго не видели. – Ратибор отхлебнул квас из кружки и добавил: – Выходит, из наших знакомых нужно приглядеться к Микулке и к Мякше. У Жура меча нет. Еще остается Витим, и хотя его меч у Мары, он мог найти темный клинок и оставить его себе. Точнее, уже не он, а то, что могло влезть ему за кадык.

– Все верно, – согласился певец. – Белоян сказал, что тварь нас сама найдет, в таких делах ему можно верить. Главное – не проморгать миг, когда враг изготовится нанести удар. А уж если Витим вдруг появится, я бы с него и вовсе глаз не спускал.

Ратибор молча отложил очередную косточку на край деревянной миски.

– Может, тогда и ехать никуда не надо… – задумчиво почесал он затылок. – Оборону держать легче, чем идти в напуск. Посидим, подождем, когда тварь к нам явится, а там и прихлопнем, как залетевшую в окно муху.

– В Киеве? – из-под бровей глянула Мара. – А если тварь будет такая, как жряк?

– Не… – отмахнулся Ратибор. – Сказали же, что будет витязь с мечом.

– Белоян мог ошибиться, – не согласилась девушка.

Ни одна девка Ратибору еще не перечила, но злости не было, даже наоборот, стыд какой-то за то, что сам не подумал о важном.

– Медвежья морда никогда не ошибается, – буркнул он и опустил взгляд.

– Белоян же сказал, что враг необычный. Всякое может статься.

– Она дело говорит, – кивнул Волк. – Лучше отодвинуть битву подальше от Киева.

– Думаешь, будет битва?

– Думаю, – кивнул певец. – Вспомни жряка и лося на болоте. Это какая-то необычная сила. Чуждая.

– Тогда мы все сдохнем… – устало махнул рукой Ратибор.

– Ну ведь не сдохли же до сих пор, – пожал плечами певец.

Мара насмешливо прищурилась.

– Не думала, что ты раньше времени станешь поднимать лапки кверху, – сказала она Ратибору.

– А я и не поднимаю, – фыркнул он. – Просто мысль высказал. Да и лошади у нас нет.

– Лошадей можно взять в долг, – сказала девушка.

– Не дадут… – скривился стрелок.

– Под залог дадут, – еще хитрее сощурилась Мара.

– Что? – не понял Ратибор. – Под какой еще залог? Если только мои портки…

– Они никому не нужны. В залог можно оставить дом Волка.

– Что?! – Певец подскочил с лавки. – Нет уж, спасибо… Придумаешь тоже… Только чужие бы дома и закладывали!

– Она дело говорит, – отомстил стрелок. – По-другому коней не найти.

– А если сдохнут? Нет. Даже не думайте. И не смотрите на меня так.

Ратибор молчавстал и придирчивооглядел углы.

– Ветхая, конечно. Не прибрано. И печку давно пора побелить. Но двух коней за это дадут. – Он брезгливо снял пальцем со стены паутину. – Дадут.

Мара едва не прыснула смехом.

– Да не отдам я свое логово, – нахмурился Волк. – Все, даже разговора не будет!

Но Ратибор начал собирать вещи. Мара усмехнулась:

– Али тебе дом дороже целого города? Я думала, стражи Добро от Зла спасают. А оказалось – за свое добро трясутся!

– Дак!.. – воскликнул Волк.

Глава 13

До ближайшего жилья оставалось не больше двух верст, и кони, несмотря на усталость, стали чаще перебирать ногами. Микулка тоже устал, едва не засыпал в седле, а Мякша с непривычки вымотался так, что слез с коня и теперь топал пешком, держа повод. Сыну рыбаря долгая поездка верхом была в тягость Только Жур ехал спокойно, мерно раскачиваясь в такт конскому шагу

– К обеду будем в деревне, – сказал он.

– Хорошо бы… – Микулка вздохнул и потер живот.

Мякша споткнулся о спрятавшийся в траве камень.

– Ящер… – ругнулся он.

С юга потянуло дымом, донеслось перетявкивание собак. Лошади пошли еще быстрее. По небу низко летели тучи, клубились, накатывались, опуская почти к самой земле толстые щупальца мороси Но ветер был только там, в вышине, еле-еле развевал конские гривы.

Еще через версту стали слышны звон кузнечного молота и тонкое позвякивайие молоточка. Знакомые звуки жилья быстро вернули Микулке бодрое расположение духа, он потянулся и расправил затекшие от сутулости плечи.

Деревня впереди была небольшой, на северный манер рубленная из врытых в землю изб, хотя ближайший лесок был довольно далеко – отступил под натиском золотистого поля ржи. Навстречу путникам выбежала свора из пяти крупных лохматых собак, но привычные ко всему кони испугались не сильно, только захрапели и стали выше поднимать ноги, примериваясь при случае угодить копытом в лохматую голову. Но и собаки были матерые – близко не подходили, не кидались, а только лаяли, предупреждая деревенских о приближении чужаков. Вожаком у них был огромный, почти белый волчак – помесь волка с собакой. Такие на севере ценились больше всего, но и вывести их было очень сложно. Для этого суку перед самой зимой сажали на цепь, не кормили пять дней и били палкой, пока она не ошалеет и не начнет шарахаться от людей. Потом выпускали, и она сбегала от людей в лес. Там она могла приглянуться какому-нибудь немощному волку, на которого не смотрят волчицы, а когда совсем холодало, инстинкт гнал беременную суку обратно к людскому жилью, и она щенилась в родной деревне, позабыв былые обиды. Но чаще всего таких беглянок волки попросту задирали, поэтому помет волчаков рождался далеко не каждый год.

– Плохие тут люди… – потянув воздух носом, сказал Жур. – Ради выгоды сделают что угодно. Надо ухо держать востро.

– Это почему? – не понял Мякша.

– Среди собак есть волчак, я его чую, а хороший человек преданную собаку в лес не погонит.

Мякша пожал плечами:

– Подумаешь… Сука – это ведь не человек.

– Большое лихо всегда начинается с малого, – спокойно ответил Жур и умолк.

Следом за собаками из деревни вышли несколько мужиков с обожженными кольями и широкими деревянными вилами. Увидев мечи, они немного подались назад и растянулись полукругом, чтобы в случае чего можно было пропустить всадников мимо себя.

– Трусят, – злорадно усмехнулся Микулка.

– Осторожничают, – поправил его Жур. Микулка нахмурился и чуть подтянул поводья,

чтоб конь не забывал о руке хозяина. Рыжий скакун мотнул головой и пошел чуть боком, кося на мужиков черным глазом. Мякша тоже влез в седло, но его конь слушался вяло, видимо чуя неуверенность всадника.

– Вы по делу али проездом? – наконец спросил один из деревенских.

– Проездом, – выставив вперед подбородок, ответил Микулка.

– Ну так и проезжайте, – посоветовал мужик.

У Микулки чаще забилось сердце, хотя преимущество конного и вооруженного витязя, даже одного против десятка, было сокрушительным.

– Поедем в другую деревню, – негромко сказал Жур. – Еще версты три, не больше.

– Отступать? – фыркнул паренек и, растопырив локти, поехал на деревенских.

Те пятиться больше не стали, но и решимости особенной не выказывали.

– Нам бы коней напоить… – вкрадчиво произнес он. – И зерна им задать. Заплатим деньгами.

– Нам тут в глуши деньги ни к чему, – ответил мужик. – Мы дань железом платим.

– Железа у нас нет.

– Ну так и езжайте.

– Поехали, – повторил Жур.

– Не дождутся, – ответил Микулка и добавил, обращаясь к деревенским: – Ваши слова нам не указ. Или кольями против мечей биться удумали? Посеку. Так что лучше берите плату золотом, как все люди.

Мужики сошлись и пошептались между собой.

– Ладно, въезжайте, – кивнул предводитель. – У колодца есть корыто для коней, а за золото дадим овса.

– Ладно, – кивнул Микулка и первым въехал в деревню, нарочно потеснив мужиков конем.

Возле колодца было людно – в основном девки с коромыслами набирали воду для обеда, но были и мужики, чистили несколько лосиных шкур.

– Девок-то сколько… – оживился Мякша. – Все же в жизни витязя больше прелестей, чем в жизни рыбаря. Заночевать бы тут…

– Ага… – усмехнулся Жур. – Тут только дождись темноты… Враз засадят стрелу в затылок, даже пискнуть не успеешь. Они нас стерегутся, только пока мы вместе и вблизи коней. Но если в деревне есть хоть один самострел… Для них один меч стоит дороже, чем все наше золото, да и кольчуга Микулкина тут тоже будет в цене, так что при подходящем случае обязательно попробуют нас убить и ограбить. Лучше бы в другую деревню заехали.

– Ты же можешь зрить будущее… – усмехнулся Микулка. – Так что поглядывай и кричи, если что.

– Я тебе не петух на крыше, – фыркнул Жур и первым сошел с коня.

Увидев слепого, деревенские успокоились. Микулка отдал им калиту, взамен мужики принесли два ведра зерна вместо трех, как было обещано.

– Подорожало, – хохотнул широкоплечий коротыш, за пояс которого был заткнут длинный кинжал, какие бывают у аримаспов.

– Что-то ты больно остер на язык, – разозлился Микулка. – Если бы еще на кулак был так же силен…

– Думаешь померяться? – в глаза рассмеялся широкоплечий, оглядев не грузного на вид паренька.

– Можно и померяться.

– На кулаках, – согласился мужик.

– Кто первый упал, тот и в проигрыше, – уточнил Микулка.

Они стали друг против друга, потирая кулаки, а народ собрался в круг поглазеть.

– Сейчас Жмак из пришлого мозги вышибет, – донеслось из толпы.

– Что ему недоросток, если он медведя кулаком зашибал? – подзадорили из-за спины.

Микулка знал, что проиграть кулачный бой не может, очень уж доброй манере драться научил его дед Зарян, но все равно стало страшно. Чтобы быстрее закончить, Микулка ударил первым. И промахнулся – широкоплечий оказался не только грузен, но и быстр, он отшатнулся и влепил Микулке такую затрещину, что тот едва устоял на ногах. В мигом распухшем ухе загудело, как в дупле с пчелами.

Микулка понял, что надо бы сначала поглядеть, как двигается противник, подождать, пока тот сам ударит.

– Струсил малявка! – выкрикнул кто-то.

– Стой! – выкрикнул Жур.

Но упрека в трусости Микулка пережить не смог, стиснул зубы и бросился на широкоплечего, пытаясь схватить за руку. Тот позволил вцепиться в запястье и другим кулаком влепил Микулке прямо промеж глаз. На миг все померкло, а когда глаза снова стали видеть, перед ними плыло только серое, лохматое от туч небо.

– Да они точно трусы! – истошно заорал кто-то совсем рядом. – Правду нам говорили! Бей их, у них золото и мечи!

Микулка вскочил и, хотя в голове шумело, успел подставить кулак под чье-то скорченное злобой лицо. На этот раз сбить его никто не сумел, и он, вызвав в себе могучую силу, опрокинул на землю сразу четверых. Началась лютая драка, бить старались всем, что было под руками, – кольями, ведрами, коромыслами.

Мякша перепугался, народу вокруг было много, и он не знал, можно рубить их саблей или нет. Рубить остерегся, а на кулаках не был мастером, поэтому смяли его почти сразу.

Слепого Жура думали взять легко», но он узнавал о напуске загодя и бил раньше, чем ошеломленный противник успевал хоть что-то сообразить. Вокруг него пространство быстро расчистилось – подходить никто не решался. Микулка тоже раскидал самых ярых, добавил тем, кто поосторожней, а напоследок погонял самых трусливых, награждая их на бегу увесистыми пинками.

– Меня… – запыхавшись бормотал он. – Трусом… Назвали…

– Хватит, – остановил его Жур. – Они свое получили.

Паренек остановился, только когда слепой ухватил его за руку. Деревенские, те, что остались на ногах, отбежали шагов на десять и зло бранились, не смея подойти ближе. Остальные лежали порознь один на другом, некоторые уже начинали ползать.

– Где Мякша? – хмуро спросил Микулка.

Жур напрягся, словно пытался рассмотреть что-то мелкое в туманной дали.

– Я его не вижу, – тихо сказал он.

– Это как? – не понял Микулка.

– Его нет в грядущем, – еще тише ответил слепой волхв.

Микулка понял, но не поверил. Побежал, наклонясь, хватая лежащих за руки, пытаясь разглядеть знакомое лицо.

Мякша сидел у самого колодца, облокотившись спиной о сруб, но что-то ему мешало так сидеть, и он сгорбился, низко склонив голову. Когда Микулка подбежал, сразу стало понятно, что сидеть Мякше мешает торчащий в спине нож с кожаной обмоткой вместо рукояти. Огромное алое пятно пропитало почти всю рубаху.

– Я его видел… – прошептали бледные губы. – У него глаза не такие. Как у змеи. Ледяные. Не человек он, точно. Весь в черном… Саблю забрал…

Мякша помолчал, собираясь с последними силами.

– Деревенских не бейте, это не они… – вымолвил он и повалился на бок.

Захрипел, дернулся несколько раз и умер.

– Жур! – изо всех сил закричал Микулка.

– Я здесь, не ори, – ответил волхв у самого уха. – Чую. Видишь, куда твое озорство завело. Мякшу загубил. Когда руки вперед головы – всегда к лиху бывает.

– Да ладно тебе ругаться, и так тошно! Ты слышал, что он говорил?

– Да. Но я и без всяких слов уже понял. Он еще не ушел из деревни, Мякша прав был – это не человек.

– Где? – наливаясь гневом, спросил Микулка и вытянул меч.

Жур не ответил, тогда Микулка схватил первого деревенского, который подвернулся под руку, и приставил острие меча к его горлу.

– Где чужак? – прошипел он. – Убью не задумываясь. Вас еще много останется, кто-нибудь все равно скажет.

– Он в кузне… – прохрипел мужик. – Кузнеца выгнал, привел двух коней, груженных железом, и второй день что-то пытается выковать. За то, что вас остановим, два пуда железа пообещал. А как драка началась, вышел…

Микулка оттолкнул мужика и широким шагом направился к кузне, но тут же дикий ужас сковал тело, паренек споткнулся, едва не выронив меч.

– Не-е-е-т! – прорычал он. – Хрен тебе… Встал поудобнее и отмахнулся клинком от невидимого противника. Ужас накатил нов, ой волной.

– Убью… – взревел он и сделал выпад. Деревенские перепугались обезумевшего витязя и с визгами, с криками разбежались кто куда. Сами разбежались и побитых уволокли, только Мякша остался лежать и Жур стоял за спиной. Стало тихо.

– Тебе меня не одолеть… – прохрипел Микулка и сделал два шага в сторону кузни. – Пошла прочь!

– Берегись! – выкрикнул за спиной Жур. – Не поддавайся безумию! Только так эта тварь может тебя победить!

Как ни трудно было, но Микулка постарался взять себя в руки, остановился, подышал, укротил гнев в душе. И сразу стало легче, словно пелена с глаз упала, страх отступил, а мир вокруг снова обрел привычную ясность.

– Ну, держись… – стараясь больше не поддаваться чувствам, шепнул паренек и бегом бросился в кузню.

Там бушевало горнило, совсем недавно раздутое мехом, а прямо у наковальни лежало мертвое тело – человек, одетый во все черное. Но не это удивило Микулку, а то, что в жаркой кузне голова мертвеца была вся покрыта инеем.

– Сбежал… – шепнул за спиной Жур. – Надо искать в кого.

– Это как?

– Тварь логова Тьмы не может просто так оставаться в Яви, – пояснил волхв. – Что-то ей мешает. Хотя в дремучем лесу, я видел, они могут жить прямо так – висят на ветках деревьев. Но так им двигаться трудно, у них нет ни рук ни ног, словно у морских чудищ. Может, поэтому они и вселяются в души людей, чтоб можно было ходить и делать человеческими руками что надо. Точнее, они выедают душу и остаются в теле вместо нее, подчиняя себе разум, память и волю. А если уходят, остается мертвое тело с обмороженной головой.

– Так может, тварь ушла прямо в Навь? – Микул-ка бессильно опустил руки.

– Может быть, – ледяным тоном ответил Жур, взяв с наковальни покореженный прут железа. – Но она обязательно вернется. Если тварь приходит в наш мир, значит, у нее есть в этом большой интерес – меж мирами не шляются, как из корчмы в корчму.

– Но почему именно Мякшу… – хотел спросить Микулка и замер, разглядев, что именно держит в руках слепой волхв.

Это была изуродованная до неузнаваемости сабля Сершхана, точнее, уже Мякшина сабля, а еще точнее – ничейная. Кто-то разогрел ее в горне и расклепал молотом, оставив, словно в насмешку, несколько витков сарацинской вязи. «И ты вместе с нами…» – прочел бы тот, кто знал это письмо.

– Он не только Мякшу, он всех убил. – Жур сказал это так, что у Микулки морозом обожгло кожу. – А всего-то и нужно было – десять ударов молота. Теперь понятно, какой интерес у этой твари.

– Какой? – прошептал паренек, уже все понимая.

– Извести Стражу под корень. Перебить вас всех, одного за другим, а потом расковать мечи, чтоб уж точно никому не достались.

– Не сдюжит. – Микулка неуверенно покачал головой.

– А что ему помешает, если он может запросто бросить одно тело и через любое время вселиться в другое? – Волхв задумался. – Хот^я нет… Не в любое. Чтобы тварь вселилась в человека, у него должен быть помутнен рассудок. Например, волхвы, когда пьют отвар из мухоморов, ставят рядом с собой двух других, которые почуют тварь, если что, и дадут отпор. В мертвецки пьяных чудовища тоже вселяются, но проще всего вселиться в человека с помутненным рассудком. Твари нарочно ищут таких, а то и готовят заранее, чтоб всегда было под рукой закладное тело. Вот лешак, к примеру, для чего человека блудит? Чтоб свести с ума. Чем больше сумасшедших, тем проще тварям проникать в Явь.

– А если мечом убить человека, в котором сидит эта гадость? – Микулка в любом знании привык видеть пользу.

– Тело умрет, а тварь будет вынуждена вселяться в кого-то другого или уходить в Навь, как сейчас.

– Значит, ее никак невозможно убить?

– Убить ее можно. Если отрубить человеку, в котором она сидит, голову колдовским мечом. Любой из ваших мечей существует как бы на Границе между Явью и Навью – часть острия здесь, часть там. Это свойство придает им Камень, который и есть ключ от двери между мирами. Только не все могут им пользоваться. Но убить ее можно и без колдовского меча… Дело все в том, что тварь не может в любом месте перейти Границу между Навью и Явью, это можно сделать только вблизи очень ровной воды, не тронутой ветром. Болото годится для этого, темный омут или глубокий колодец – лишь бы отражение было ясным. Но если воды рядом нет, то тварь должна обязательно в кого-то вселиться, иначе без тела пропадет тут очень быстро, помрет быстрее, чем пущенная вверх стрела упадет обратно на землю.

– Значит, если убить тело, а рядом не будет пьяных и сумасшедших, то тварь непременно сдохнет? – с надеждой спросил Микулка.

– Да, – кивнул слепой волхв. – Простой человек только так и может ее убить.

– А бывало такое, что их убивали?

– Бывало, – злорадно ответил Жур.

Он внимательно осмотрел кузницу и заглянул в большую бадью для закалки булата. Слой грязного масла толщиной с палец плавал на поверхности воды, скрадывая даже намеки на отражения.

– Через это тварь уйти не могла… – уверенно кивнул волхв. – Понятно, почему она вертелась у колодца.

– От колодца она тоже не ушла, потому что всадила нож Мякше в спину и успела уже здесь исковеркать сабельку.

– Значит, в кого-то вселилась, – нахмурился Жур. – В кого, мы не знаем, значит, удара можно ожидать в любой момент.

– Погоди… – насторожился Микулка. – А зачем ей надо было выгонять коваля из кузни? И железо с собой волочь…

– Камень… – Даже в свете горна было видно, как побледнел Жур. – Тварь пыталась выковать себе колдовской меч.

– Или выковала… – Микулка взял в углу вполне пригодную заготовку. – Кто может так начать, тот знает толк в ковке. Тут еще три точно таких же.

Жур подошел ближе к горну, и жаркое пламя высветило его жутковатое лицо в полутьме.

– Тварь несколько дней тут работала, – негромко сказал он, едва перекрыв голосом гудение пламени. – При такой сноровке сколько же мечей она могла выковать…

– Но не закопала же она их прямо здесь! – воскликнул Микулка. – Надо узнать, не выезжал ли кто из деревни с мечами.

– Не у кого узнать, все разбежались, – вздохнул

Жур.

– А ты? Ну, своим взором…

– Думаешь, я сразу не глядел? Если уж смерть Мякши проморгал, значит, тварь о моих способностях знает и может их обойти.

– Вот Ящер… – Микулка бессильно опустил голову.

– Погоди нос вешать, – упрекнул его Жур. – Надо ночь переночевать, а к утру выведаем, кто из деревенских пропал. Ни в кого чужого тварь вселиться не могла, поскольку из чужаков здесь были только мы и этот.

Волхв кивнул в сторону мертвого тела.

– Эх, Микула, чую я большую беду для Стражи. Я не могу далеко заглядывать в будущее и не знаю, много ли твоих друзей доживет до зимы.

– Надо эту тварь поймать и убить, – зло ответил Микулка.

Жур не ответил, просто вышел из кузницы под низкое серое небо.

– Я Мякшу хотел в ученики взять, – негромко сказал он, но вышедший следом Микулка услышал. – Может, так теперь и помру, ничего после себя не оставив. Ни меча, ни знания… Худо.

– Меня возьми, – не задумываясь предложил Микулка.

Он был зол за смерть Мякши, но подружиться они не успели, так что особенной грусти не чувствовал.

– Ты старый уже.

– Это я-то старый? – удивился паренек.

– Да. Тебе самому впору ученика брать. А еще вернее, детей рожать. В тебе полно собственных умений и знаний, причем совсем других, чем мои, а одно с другим смешивать – никакого проку не будет.

Микулка вспомнил про Диву.

– Погоди… – остановил он волхва. – Скажи, а где взаправду живут боги?

– Взаправду? – обернулся Жур. – Я же говорю, что в тебе много опыта. Другие до старости верят в сказочки про небеса.

– Но ты ведь знаешь правду? -Да.

– Ну так скажи!

– Иногда на простой вопрос ответить сложнее всего. – Жур вздохнул и пошел к колодцу, где лежал Мякша. – Боги рядом, можно рукой достать, но в то же время так далеко, что не многим смертным удавалось при жизни до них добраться. Если бы ты точно знал, что такое Правь, я бы тебе сказал, что они живут в Нави.

– Как эти твари?

– Я же говорю, что наши с тобой знания очень разные. Я часто молчу не от нежелания говорить, а от бессилия сказать понятно.

– Ну попробуй! Ты же знаешь, как для меня это важно!

– Явь и Навь – это два разных мира, совершенно неощутимых один для другого, но находятся они в одном и том же месте. Вот воздух, к примеру, ничуть не мешает тебе ходить, ты его даже не чувствуешь телом, но он ведь здесь. Просто по свойствам он другой, чем камень, вот ты и ходишь через него свободно. А через стену бы не прошел. Зато птицы умеют крыльями взбивать воздух в твердое и держаться на нем в вышине.

– А Навь тут при чем?

– Для жителейНави наш камень прозрачнее воздуха, а ты не замечаешь того, что может стать непреодолимой преградой. Мы живем в одном и том же месте, просто свободно проходим друг через друга.

– Как же тогда перейти Границу? – удивился Микулка.

– Ты когда на коне скачешь, воздух для тебя становится плотнее и превращается в ветер. Почти как для птиц.

– Значит, чтобы почувствовать Навь и увидеть богов, надо ехать на лошади еще быстрее?

– Намного быстрее, – усмехнулся Жур. – Но сила для такой скорости есть только в Камне. Если ты им владеешь, сможешь в любой миг по собственному желанию перейти Границу между мирами.

– Я его добуду, – твердо сказал Микулка. – Мне обязательно надо встретиться со Стрибогом.

Жур пропустил это мимо ушей. Он так умел – словно не замечал слов, которые сейчас не имели значения.

– Надо дождаться, когда деревенские придут в себя после испуга и воротятся, – сказал он. – Узнаем, кто из них пропал, а заодно схороним Мякшу. И надо ехать в Киев предупредить остальных. Теперь ведь каждый встречный может оказаться врагом – корчмарь, подающий еду, девка на сеновале или калика на пустынной дороге.

– Ого… – совсем расстроился Микулка. – Так это она и князю в голову влезть может? Или кому-то из воевод…

– Нет, – качнул головой Жур. – Белоян очень сильный волхв.

Солнце только взошло, поэтому стражи у киевских ворот крепко спали, пришлось будить. Наконец скрипнули створки, трое всадников с одной закладной лошадью выехали из города и неспешной рысью поскакали на север.

– А ты говорил, что дом никуда не годится. – Мара повернулась к Ратибору. – Целых трех коней дали! Теперь Ветерок пойдет закладным.

Волк ехал хмуро.

– Еще издеваются… – буркнул он. – Сейчас шли бы пешком до самого Чернигова. А у меня, между прочим, еще один домик в Таврике есть.

– С упырями вместо соседей, – хохотнул Ра-тибор.

– С такими соседями получше, чем с некоторыми друзьями, – совсем обиделся Волк. – Дом отобрали да еще издеваются!

– Какой же ты крохобор, – с улыбкой покачал головой стрелок. – Из-за какого-то дома…

– Тебе этого не понять, – зло фыркнул певец. – У тебя своего дома никогда не было.

Ратибор приумолк, видно, настроение к шуточкам поостыло.

Скоро кончилось редколесье и за спиной остались окрестные киевские деревеньки, дорога стала более отчетливой, хотя разбитые тележными колесами колеи сравнялись, оставив в подсыхающей грязи редкие следы конских копыт. Между дорогой и быстро густеющим лесом выросла зримая граница из буйного подлеска и травы, следом за которыми виднелись стволы столетних деревьев.

Мара чувствовала себя не очень привычно в новой одежде. Вообще мужские портки, рубаху и куртку она надевала впервые. И хотя для поездки в седле такой наряд был куда удобнее платья, но ткань очень уж непривычно давила складками и грубыми швами, облегая ноги и бедра.

В этих краях девушка никогда не была, поэтому подивилась густоте и буйству леса, но Ратибор с Вол-крм знали, что на трети пути до Чернигова кроны самых высоких деревьев поднимаются выше, чем десять княжьих теремов, поставленных один на другой. Они знали, что ветви таких великанов смыкаются и сплетаются на головокружительной высоте, создавая у земли вечную ночь со своими таинственными, никогда не видевшими света зверьми. Говорили, будто у этих зверей даже нет глаз – за ненадобностью. Ратибор в это верил, потому что видел на одном из постоялых дворов безглазую медвежью голову на стене.

Говорили, что эти звери имеют нюх, который позволяет за версту распознать жертву и выйти на ее след. Кроме слепых медведей, лис и волков, говаривали и о более странных тварях, например о жабах размером с буйвола и о дождевых червях, питающихся этими жабами. Но все равно в черниговских лесах нежити обитало куда больше, чем обычного зверья. Ра-тибор давно заметил, как старательно она сторонится людей, но объяснения этому не находил. Ну почему упырь, к примеру, не заходит в деревню, а нападает лишь на одинокие хутора? Ведь страху в нем нет и быть не может – значит, движет им что-то другое. Но в любом случае замечено, что троим через лес проехать гораздо проще, чем двоим, даже если среди путников – девка. А уж одному… Среди таких смельчаков были разве что великие богатыри, вроде Добрыни.

Но пока лес еще не был таким густым, а над головой синело освободившееся от ночных туч небо. Хотя для Мары хватало и этого – она уже опасливо озиралась по сторонам.

– Какие деревья огромные… – негромко сказала она. – В наших краях таких нет.

Волк только усмехнулся, он уже предвкушал растерянность девушки, когда через пару верст лес станет еще выше, а потом еще и еще. Он даже шуточки по поводу ожидаемой девичьей растерянности заготовил заранее.