Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Глава 28. Последний Турнир

Свою комнату в небесном дворце Русана узнала, едва открыла глаза. Мраморный пол, колонны, бассейн с фонтанчиком. Даже ваза наполнена фруктами – как всегда. И орайре сидит на кушетке у её ног. Заметив, что сестра проснулась, приветственно вытянула губы. Всё, как прежде… только сейчас рядом с ней сидела Шорих. И тело неправдоподобно лёгкое и слабое одновременно, приподняться на локте – почти непосильный труд.

Шорих вскочила, с готовностью бросилась помогать. Не утерпев, спросила шёпотом:

– Как получился первый раз? Ты летала?

– Ага, – кивнула Русана. Ей наконец удалось сесть. – Налеталась так, что ни руку, ни ногу поднять не могу.

Шорих метнулась к столику, принесла фарфоровую миску, до краёв полную белой творожистой массой.

– Ешь. Это поможет быстрее восстановить энергию.

Русана хотела спросить, что за блюдо, но передумала. Запустила в миску пальцы, так как ложку не предложили. Масса была рыхлой, чуть липкой. Набрала пригоршню, сунула в рот. Это и жевать не требовалось. Смешиваясь со слюной, пища таяла, оставалось только глотать.

Судя по вкусу, грудное молоко и здесь было одним из основных ингредиентов, хоть на традиционное орче блюдо не походило. Скорее, творог с какими-то добавками.

Шорих вновь примостилась рядом, затараторила:

– Скушаешь, и легче станет. У меня тоже так бывает. Значит, д’арше был очень хорошим. Я тогда лежу в ванне и ничего не делаю, пока Хайса снова не позовёт. Она волшебная, правда?

– Правда, – Орелик улыбнулась. – Волшебная.

Проанализировать свои чувства к лазоревой ртаари Русана не пыталась. Их невозможно было с чем-то сравнивать, а значит, нельзя квалифицировать. Она испытывала в жизни любовь, страсть, влечение – в этот раз было иначе. Единственное, на что это походило: ощущение, когда дети росли в ней. Они были частью её существа, теперь она стала частью.

Будто почувствовав, что о ней думают и говорят, Хайса шагнула в комнату. Подошла, села рядом с девушками. Она опять приняла обличье красавицы-арт, но лицо её светилось нежностью. Может быть, из-за этого нестерпимо хотелось прикоснуться к ней.

Шорих забрала опустевшую посуду, и Русана тут же положила ладонь на руку ртаари. Заглянула в глаза.

– Получилось? Ты поняла? – спросила.

Лицо Хайса помрачнело.

– Да. Но лучше бы не поняла. Лучше ты бы погибла, не добравшись до чце-ригхтоэ’ох. Или я не стала бы тебя слушать, ушла в Усыпальницу раньше.

Ответ ошеломил.

– Почему?!

– Потому что мои знания не нужны Претендентке, не нужны никому за пределами Кхарита. Хранительницы Шакха не желают нас слушать. Ничего от нас не желают, кроме одного – чтобы мы ушли, освободили кхиров, живущих на этом острове, от мучений. Да, ртаари бессмертны, знания, которые однажды возникли, не исчезают. Они будут храниться в Усыпальнице вместе с моим сознанием. Кто знает, сколько хисов пройдёт, прежде чем они понадобятся. Или не понадобятся никогда.

– Но это несправедливо!

– Это справедливо. Бойня, устроенная Дарса, убедила Хранительниц, что в нашем чце-ригхтоэ’ох поселилась болезнь, и брать от нас что-либо опасно. Слишком поздно, Русит.

– А остальные? – Русана цеплялась за самую призрачную надежду. – Ты рассказала другим ртаари? Вы же такие мудрые! Неужели все вместе не найдёте решения?

– Рисха и Сахра слишком молоды, чтобы думать самостоятельно. Расша решение нашла – для себя. Она ушла в Усыпальницу, едва осознала, что мы натворили.

– Расша ушла?!

Ещё один удар. Недавно могущественный Кхарит на глазах осыпался, как замок из сохнущего под знойным солнцем песка.

Хайса перевела взгляд с одной орайре на другую.

– Мы тоже уходим, я пришла забрать вас. Откладывать нельзя, Претендентка уже здесь, требует, чтобы её впустили в небесный дворец. И её племя на подходе. Пока ты спала, я отправила смотрителей в родные тирчи, – надеюсь, так смертей будет меньше.

Шорих покорно встала, намереваясь идти за ртаари. Но Русана не желала сдаваться:

– Хайса, подожди! Если ты победишь Претендентку в Турнире, если станешь Хранительницей, Кхарит оставят в покое? Хотя бы на время, пока дети вырастут? Пока то, что вложила в них Джуга, сможет увидеть любая из королев этой планеты!

Ртаари удивлённо посмотрела на неё. Ответила:

– История Шакха не знала таких событий. Возможно, Хранительницы посчитают опыт полезным. Возможно, они захотят наблюдать, куда приведёт тхе-шу наше племя. – Она помолчала. Добавила: – Но мне не выиграть Турнир. Претендентка сильнее, и у неё больше знаний.

– Ни у одной Хранительницы Шакха нет таких знаний, какие теперь есть у тебя!

– Это верно. Но знание, не подкреплённое силой…

– Лазоревая ртаари, смотрительница чце-ригхтоэ’ох – частица неба Кхарита. Или всего Шакха?! У неба ведь нет границ! Давай попытаемся сделать то, что превосходит границу нашей силы!

Орелик видела, как сверкнул огонь в жёлто-зелёных глазах ртаари. И Шорих заметила. Упала на колени.

– Хайса, забери всю меня до последней капли, если это поможет тебе!

– Нет, Шорих! Хранительнице понадобятся сильные орайре, чтобы возродить Кхарит, – Русана подняла девушку. Повинуясь порыву, сама опустилась на одно колено: – Ты можешь меня взять с собой? Я попытаюсь помочь.

– Взять могу, ты же моя орайре. Но что ты там будешь делать? Чем арт способна помочь в Турнире?

– А ты уверена, что я арт? – Русана дерзко вздёрнула подбородок, вспомнив свой давний разговор с Ишбит. – Что я только арт?

– Не уверена, – огоньки в глазах Хайса горели уже в полную силу. Она сжала руки девушки: – Если решилась – пошли! Немедленно!

Миг – и нет вокруг небесного дворца. Мгла, сверкающая вспышками, алыми и лазоревыми. Фонтаны и фейерверки огненных брызг. Вихри, смерчи, торнадо из света. Русана почувствовала, как подкатывает к горлу тошнота, как мутится сознание. Хуже, чем во время Прыжка. «Придай сущностям форму знакомых образов», – прозвучал в мозгу совет-приказ. Образы… Турнир. Поединок. Воин.

Световой ураган, летящий на неё, рассыпался, замер кольцом маленьких, трепещущих огоньков. Факелы, врезанные в стены из дикого камня. Мрачный зал без дверей и без окон. Древний замок, пропитанный затхлой сыростью. Под высокими, тонущими во тьме сводами гулко разносится звон мечей, бряцанье доспехов и топанье кованых башмаков. А внизу два рыцаря, алый и лазоревый, ведут поединок. У каждого в руке меч, на плече – щит, шлем закрывает лицо, поверх камзола – кольчуга. Доспехи, вооружение – всё одинаково. За исключением цвета. И размеров.

Алый был заметно выше и шире в плечах, а меч его – просто громаден. Методично размахиваясь, он обрушивал меч на противника. Каждый удар, принятый щитом или клинком, заставлял лазоревого пошатнуться. Он не столько бился, сколько старался ускользнуть, уклониться, надеясь больше на скорость и ловкость.

Русана оглядела себя. У неё тоже был меч в руке – бронзовая игрушка, подаренная когда-то Зурси, вместо доспехов – травяная юбка, сплетённая Арояном. Хорош воин! Чем она поможет Хайса в таком облике?

Изменить собственный образ не получалось. Закусив от досады губу, Орелик побежала к бойцам. Кажется, они вообще не заметили её присутствия, – тем лучше! Воспользовавшись очередной атакой гиганта, она метнулась к нему за спину. Подло было нападать вот так, сзади, но что ей оставалось? Вблизи алый выглядел ещё громаднее, – настоящая башня! Размахнувшись, Русана что было силы рубанула по спине, выше пояса.

Меч беспомощно звякнул, отскочил, лишь руки заныли. Рыцарь и ухом не повёл. Рубил и рубил противника, крутясь со стороны в сторону. Русана растерялась. До рук, шеи, ей было не дотянуться. Оставались ноги, – стальные пластины защищали голень и бедро только спереди. Нужно дождаться, когда он остановится…

В этот раз меч проткнул лосины из толстой и крепкой кожи. Насколько глубокой получилась рана, Орелик не поняла, но рыцарь её почувствовал. В голове пророкотало, словно раскат близкого грома: «Орайре, уйди из-под ног!» От неожиданности Русана и впрямь отпрянула, споткнулась, растянулась на каменных плитах. А поединок продолжался. Мимолётная передышка для лазоревого закончилась, он так и не сумел ею воспользоваться. И теперь вновь метался между алыми вспышками огромного меча.

Русана вскочила. Что ж, она нашла уязвимое место. «Уйди!» – снова громыхнуло в ушах. Но она была готова к этому, скользнула за спину… Гигантская нога в кованом башмаке взметнулась навстречу. Давний хук от Крамных был лёгкой пощёчиной по сравнению с этим. Русана отлетела в сторону, словно тряпичная кукла. Грохнулась на спину, проехалась, сдирая кожу с голых лопаток и окончательно «затормозила», – затылком о стену. Полыхнуло в глазах, и мрак, скопившийся под сводами замка, рухнул, погребая её под собой.

Сколько была без сознания, Орелик не знала. Удивилась лишь, что созданный фантазией образ не рассеялся, что она по-прежнему лежит бесполезным кулем в углу тёмного зала. Разбитая голова, изодранная спина, грудь, чудом не проломленная от удара громадной подошвы, болят так, будто всё произошло в реальности. И липкая тёплая струйка, сбегающая по шее, и противный вкус крови во рту, – всё реально!

Турнир продолжался. Русана ошибалась, когда думала, что у лазоревого рыцаря есть преимущество в ловкости и скорости. Алый не был неповоротливой громадиной, он играл, забавлялся со слабым и наглым противником. Теперь забава подходила к концу. Удары становились гуще и точнее. Алый больше не давал лазоревому возможности выскользнуть, теснил, загонял в угол. В тот самый, где лежала его орайре. Они были рядом, несколько шагов и всё закончится. Отчаянная попытка не удалась, Орелик ничем не смогла помочь своей ртаари. Неверно выбрала образ?

Лазоревый рыцарь споткнулся. Не удержал очередной удар, отпрянул назад, теряя равновесие. Стена была близко, он уперся в неё щитом и спиной, стараясь предотвратить падение. Попытался оттолкнуться, выпрямиться, но сил не хватило, и рыцарь медленно съехал на пол. А гигант заносил меч над головой для последнего, завершающего удара. Готовился вложить в него всю свою мощь.

Русана понимала – Турнир закончен. Сейчас перестанет существовать Хайса. Затем исчезнут её орайре. В том числе и бывшая чужеземка. А потом алая Хранительница узнает, что Ирис и Саши несут в себе гены двух рас. И немедля ликвидирует потенциальную опасность…

Она буквально увидела корчащиеся, чернеющие тела малышей. Сама не поняла, как сумела вскочить. Шагнуть навстречу, выставить перед собой оружие.

Алый клинок разрезал лезвие её меча, словно то было сделано из картона, а не бронзы. Но дальше на его пути стало кое-что крепче, чем бронза. Крепче стали и алмаза. Там была плоть матери, защищающей своих детей, и плоть ребёнка, заслонившего мать.

Меч вонзился, всколыхнув волну невозможной, адской боли. И завяз. Сквозь боль Русана ощутила досаду гиганта – удар не получился. Клинок резко дёрнулся вниз и назад, освобождаясь. Тут же вновь взлетел над головой.

Удар, принятый Русаной, оказался для алого последним. Быстрая, словно молния, лазоревая вспышка рядом, и меч, пусть меньше и короче того, что пронзил девушку, но такой же крепкий и острый, вошёл снизу вверх в лицо гиганта, прямо в прорезь забрала, – Хайса успела подняться на ноги.

Алый застыл, будто каменный истукан. Орелик ощущала, как досада сменилась недоумением, недоверием, пониманием. Формы его начали струиться, переливаться всеми цветами радуги. Всё происходило слишком медленно, у неё не было времени и сил проследить трансформацию до конца. Боль терзала всё тело. Борясь со страхом и тошнотой, Русана опустила глаза. Меч рассёк её от диафрагмы до низа живота, войдя глубоко, до самого позвоночника. Но крови не было. Вместо этого края раны почернели, обуглились и медленно раздвигались. Смотреть, как вывалятся внутренности, не хотелось, Русана попробовала закрыть глаза.

Исчезли факелы на стенах, и сами стены, и чёрный мрак под высокими сводами. Исчезли рыцари, замершие в последнем пируэте смертельного танца. Она лежала на кушетке в своей комнате, и Шорих смотрела на неё с ужасом и восхищением.

Боль не ушла. Стала сильнее, если такое возможно. Тело горело изнутри и снаружи, огонь выжигал лёгкие, сушил кровь в артериях и венах. Русана не могла даже застонать, лишь шевелила непослушными губами.

Она, и правда, горела. Созданный образ прилип так, что не отодрать, намертво. Клинок ртаари, пронзив живую плоть, воспламенил её. Рассечённая брюшина рассыпалась в пепел, вся нижняя половина торса стала одним чёрным тлеющим костром. Пожар расползался, уже трескалось и темнело мясо на бёдрах, таяла кожа на груди, обнажая ребра.

Откуда-то сверху наплыло лицо Хайса. В жёлто-зелёных глазах – грусть. Но не сожаление! Ртаари с самого начала знала, какова будет наименьшая плата за победу. И Русана знала.

– Я не могу помочь тебе, Русит. Даже сделать так, чтобы всё быстрее закончилось, больше не в моих силах. Ты отняла у алой ртаари часть энергии, позволив мне победить. Но удержать её ты не можешь. Она захватила тебя всю и теперь разрушает. Единственное, чем я могу помочь – быть рядом и делить с тобой боль до конца.

«И ещё одно…» Русана не могла произнести последнее желание даже мысленно, боль сгорающего заживо тела глушила всё. Но Хайса и так знала – они ведь стали одним целым. Присела на край тахты, приподняла за плечи, не обращая внимания на посыпавшиеся на пол угли, на ломающиеся с тихим треском сожжённые позвонки. Белая стена-марево дёрнулось из-за колонн, окатила кушетку, смывая комнату вместе с бассейном, столиком, с неподвижно застывшей Шорих. Они незримо пронеслись над зелёными лесами Кхарита. Скользнули, замедляя скорость, над кустами орешника, покрытыми молодой завязью, опустились на дно ложбины.

Давид и Тассит сидели у входа в пещеру на разосланном одеяле. Играли с детьми, о чём-то разговаривали. Звуки Русана уже не могла разобрать, да и не старалась. Жадно следила, как Давид перевернул Саши на животик. Кажется, тому такая поза не очень-то понравилась. Закопошился, пытаясь вернуться в исходное положение. Координации и силёнок пока не хватало, но настойчивости и усердия – хоть отбавляй. Лежащая рядом сестрёнка таращилась на него во все глаза. Эксперименты братца явно вызывали её любопытство.

Неожиданно Ирис повернула головку. Уставилась прямо в лицо матери, как будто видела её. Радостно улыбнулась во весь пока ещё беззубый рот.

И Русана улыбнулась, уже только мысленно. Она не знала, какая судьба ждёт детей в этом мире. Но это был их мир. И её. Да, её! Шакх отныне принадлежал ей, потому что она отдала ему всё, что могла.

Игорь Вереснев
Лазоревый день. Книга вторая

Часть I. Братья по разуму. Глава 1. Пришествие

Где быль, а где сказка, где одна истина и где другая?

Урсула Ле Гуин. Планета Роканнона.

Четырнадцать лет – это много или мало? Смотря с чем сравнивать. Если со сроком стандартной человеческой жизни, то не так уж и много. Для Давида Арояна, навигатора косморазведки, жителя Новой Европы, гражданина Европейско-Российского Союза, объединяющего без малого полтора десятка планет, разбросанных по галактике, эти годы могли пронестись, как один день… Если бы не рой астероидов, вспоровший корпус «Паннонии» и убивший её экипаж.

Тот, кто носил имя Давид Ароян, перестал существовать тогда. Не было больше ни навигатора, ни гражданина. А житель… Да, он не умер четырнадцать лет назад. Но перестав быть частью человечества, мог ли считать себя человеком?

Давид предпочитал не думать об этом, забыть о прошлом, раз вернуть его шансов нет. Жизнь в том, бесконечно далёком мире казалась сном, не более реальным, чем психофильмы, которые ему когда-то нравились. Не помнить было легко – не осталось в той жизни ничего, заслуживающего воспоминания. Его реальностью стали Шакх и Кхарит, Джасжарахо и ц’Аэр, кхиры и ртаари. Его реальности теперь была Тассит. Четырнадцать лет – это очень много, целая жизнь! И всё, что он помнил, относилось только к этой жизни: высадка на безымянном островке, первая встреча с его новыми соплеменниками, знакомство с Ишбит, путешествие в таинственный город, танец в небесном дворце, счастливое лето в домике смотрителей, бегство… и Русана Орелик. Такая короткая и такая яркая история её жизни.

Нет, Русана была не только воспоминанием. Она не исчезла бесследно, закончив свой тхе-шу, как говорят кхиры. Её продолжение осталось в этом мире, – дети, ради которых она отдала Шакху всё, что смогла. И было это гораздо большим, чем жизнь. Когда они прощались – в последний раз! – Давид пообещал: «Мы всё сделаем, за детей не волнуйся». Что ж, он выполнил обещание. Они с Тассит выполнили.

Ирис выросла похожей на мать. Такая же рыжеволосая, сильная, высокая – уже обогнала всех сверстников, не уступала ростом никому из мужчин роя. Ароян замечал, какие взгляды начинают бросать на его дочь соплеменники, особенно со-ртох. В них были удивление, восхищение… и непонятная робость. Он и сам робел всякий раз, разговаривая с дочерью. Робел под взглядом её нечеловеческих глаз. Когда-то Давид так и не отважился спросить у Русаны, кто на самом деле отец девочки. А потом спрашивать стало не у кого.

С Саши было куда проще. В чертах парнишки Давид легко узнавал свои собственные, хоть подрастал тот, конечно, настоящим рта, мужчиной своего племени. Мечом, копьём, луком владел прекрасно, в лесу чувствовал себя словно дома. Зурси, ставший три года назад старшим охотником тирча, часто повторял, любуясь ловкостью парня: «Когда-нибудь заменит меня».

«Когда-нибудь»… Будущее Кхарита всё ещё было скрыто во мраке. Три ртаари, одна из которых даже не начала Восхождение, недостаточно, чтобы вести племя по пути его жизни. Слишком мало арт и рта рождались в тирчах, хуже стал климат, уменьшился урожай на полях. Каждый кхир ощущал эту слабость, каждый хотел бы помочь своим королевам. Но что они могли сделать?

Тринадцать лет продолжалась эта тревожная неопределённость. Но теперь что-то случилось. Что-то непонятное, небывалое, а потому – опасное. Недавно отшумел разгульный Кхи-шош’э, в тирч вернулись мужчины, возившие дары в небесный дворец. И вдруг – такое известие! Хранительница пожелала, чтобы до следующего Лазоревого Дня обязанности смотрителей Джасжарахо взяли на себя Тассит и Дади.

Когда со-ртох сообщила об этом, у Давида внутри будто оборвалось всё. А он-то надеялся, что Ирис и Саши успеют стать взрослыми, прежде чем им придётся столкнуться с неведомыми опасностями. Не судилось. Когда-то Русана отстояла их право жить в этом мире, теперь пришёл его черёд.

Он старался отогнать это глупое назойливое предчувствие. Не мог. И пока собирались в путь, и всю дорогу от Джасжарахо да ц’Аэра – не мог. Лишь когда увидели золотую звёздочку чце-ригхтоэ’ох, на душе стало чуть легче. Звёздочка светилась, словно лучик надежды, что всё будет хорошо.

Стук колёс повозки, увозящей прежних смотрителей, затих где-то внизу, в долине. Дом Джасжарахо опустел. Несколько минут они стояли на его пороге, слушая тишину, – удивительную, невозможную в тирче, уже порядком забытую тишину ц’Аэра. Затем Тассит осторожно тронула Давида за руку:

– Какую комнату мы выберем?

– Может ту, в которой жили прошлый раз?

– Или твою, с видом на лестницу?

За годы, прожитые вдвоём, Давид научился слышать даже те слова жены, которые она не произносила вслух. Угловая комната, – там впервые их айри превратилось в д’айри. Как они боялись тогда, как переживали, осторожничали! Тогда они только учились видеть за внешней формой внутреннюю сущность друг друга.

Но в словах Тассит было не одно лишь воспоминание. В них прозвучал намёк: за тринадцать лет жизни в Джасжарахо им ни разу не довелось оказаться только вдвоём, наедине, укрыться от глаз и ушей соплеменников. Здесь же всё снова было как тогда, в первый их раз. Словно время, и правда, повернулось вспять, возвращая те давние мысли, ощущения, поступки… А уж какую комнату выберут, дело десятое!

Поняв друг друга, они бросились наперегонки вверх по склону, к наружной двери четвёртого яруса… и резко остановились, едва обогнули дом. На пороге сидела арт. Молодая, красивая, – очень красивая по меркам кхиров, – в лазорево-белой юбке и топе, подчёркнуто обтягивающем пышные формы. Орайре?

Незнакомка встала навстречу растерявшимся смотрителям. Произнесла:

– Простите, что не дала вам времени обосноваться. Но всё меняется слишком быстро. Вы должны быть готовы.

– К чему?

Ароян не понял, успел он произнести вопрос или только подумал. Однако в следующий миг уже знал, что ответ висит над ц’Аэром, прямо над их головами. Слишком высоко, чтобы человеческий глаз мог рассмотреть его в деталях. Пока что это было маленькое, металлически-серое пятнышко. И тут же что-то щёлкнуло в памяти, как будто подключились резервные цепи хранения информации из той, давно ушедшей жизни. Ноги налились свинцом.

– Но это невозможно!

Он так и сказал: «невозможно». Хоть и знал, что это стало реальностью. Незнакомка не спорила с ним, она продолжила рассказывать, не удосуживаясь больше шевелить губами:

– Твой народ быстро принимает решения. Владея лишь крохами знаний, не умея заглядывать в будущее, они так легко делают выбор, словно жизнь – игра. Они или слишком смелые, или безрассудные. Я думала, это черта характера Русит. Но теперь вижу, что такая особенность присуща всей расе.

Давид внезапно понял, что рядом с ним сидит не орайре – сама Кхарит-Хайса, лазоревая ртаари, Хранительница. В другой раз это ошеломило бы его, после того давнего танца Кхи-охроэс ему не доводилось видеть ртаари, – мимолётная встреча с Сахра на берегу озера не в счёт. Но сейчас мысли Давида занимало событие, куда более неожиданное и невероятное.

– Они появились над Шакхом в начале харрара, накануне Кхи-шош’э, – сообщила ртаари. – Посылали вниз свои инструменты, пытались рассмотреть наш мир. Сначала я думала, что они улетят, как только утолят любопытство. Потом поняла – нет, они хотят сами ступить на землю Кхарита. Потом – что это произойдёт очень скоро. Я едва успеваю увидеть событие, как оно происходит. Твой народ слишком торопливо идёт по своему пути. Может потому, что путь этот не обещает быть долгим?

Помолчав, она указала на долину:

– Они прилетят сегодня. Сюда, к подножию ц’Аэра.

– Почему сюда? – В голове у Давиду всплыли полузабытые правила разведвысадок. Для начала выбирается наиболее безопасное место, чтобы группа могла адаптироваться, «почувствовать» планету. Впрочем, здесь ситуация нетипичная. Он переиначил вопрос: – Почему именно Кхарит? Есть же другие острова, другие поселения, города.

– Нет. В глазах инопланетников этот остров – единственный очаг того, что вы называете «цивилизация». Только здесь они обнаружили поселения, дороги, золотой дворец. Вся остальная суша – это необитаемые леса и болота архипелага, ледовый панцирь на южном материке.

Необитаемые леса и болота, ледовый панцирь… Да, косморазведчики видели планету именно такой. Точь-в-точь, как потерпевшие кораблекрушение астронавты «Паннонии» когда-то. В это трудно поверить, но и не верить у Арояна оснований не было, – Хранительницам Шакха доставало могущества, чтобы спрятать свой мир от посторонних глаз, подменить реальность неотличимой от неё иллюзией.

– А я не могу укрыть Кхарит, – голос Хайса дрогнул. – Я ненастоящая Хранительница, мне лишь дозволено играть эту роль... Пока дозволено. Русит выиграла для своих детей право дожить до совершеннолетия. Я была уверена, что на такой короткий срок достаточно энергий, которыми располагает ртаари третей ступени. Я не знала, что путь Кхарита вновь пересечётся с путём твоего народа. Мне не хватило мудрости предвидеть это.

– Тогда нужно обратиться за помощью! Неужели Хранительницы откажут?

Хайса слегка прикрыла глаза, показывая, как тяжело ей отвечать на этот вопрос. Тринадцать лет назад она выиграла Турнир, победила заведомо более сильную соперницу. Выиграла благодаря тому, что Русит, женщина из другого мира, стала её орайре, источником её силы. Хранительницы Шакха признали победу, позволили сохранить Кхарит, закончить эксперимент, начатый Джуга. Но они молчали. Давид и не подозревал, что все эти годы небесный дворец Кхарита и живущие в нём ртаари были изолированы от остального Шакха, словно прокажённый анклав. Хранительницы не выжгли занесённую пришельцами болезнь, но они сделали всё, чтобы та не расползлась по планете.

Разумеется, Хайса могла просить о помощи. Но она не знала, будет ли услышан призыв.

– Что же нам тогда делать? – Давид спросил и тут же устыдился вопроса

На орбите висел корабль с людьми, существами одного с ним вида, возможно, соотечественниками. Кто, как не он, должен знать ответ на этот вопрос? Хайса вызвала его в ц’Аэр, потому что не надеялась на помощь Хранительниц, – надеялась на него. И хотела она лишь одного, такого простого и естественного: чтобы чужаки покинули её остров, её мир как можно скорее.

– Я опять опаздываю, – пробормотала она вдруг. – Они уже готовятся к высадке.

Ртаари вскочила на ноги, сделала два шага в сторону небесного дворца и растаяла лазоревым облачком.

Смотрители переглянулись, дружно как по команде задрали головы. Серая точка в небе исчезла, переместилась куда-то к югу, скрылась за деревьями. Давид чуть помедлил, пытаясь совладать с царившей в мозгах сумятицей. Затем встал, коснулся пальцами плеча Тассит, будто прощаясь. Слов не нужно, и так всё понятно. То, показавшееся глупым предчувствие сбывалось. Русана подарила их детям тринадцать лет жизни. От него требовалось значительно меньше.

Давид развернулся и зашагал к убегающей вниз дороге.

Эвелин никак не могла справиться с эйфорией, охватившей её, когда зонд-автомат принёс видеозапись облёта того самого острова в архипелаге. Они его так и называли: «Тот Самый Остров», не старались придумать имя. Да и к чему? Наверняка имя у острова уже есть, и скоро разведчики его узнают. Услышат! Когда они увидели выложенные каменными плитами дороги, лесные посёлки с вычурными, изукрашенными дворцами в центре каждого, они не могли поверить своим глазам, прокручивали видео раз по пять. И это была не забытая колония, деградировавшая за полторы сотни лет изоляции. Планету населяли не люди. Аборигенами оказались невысокие мохнатые гуманоиды, пусть достаточно примитивные, но однозначно разумные. Первая встреченная в космосе раса разумных существ. Это казалось невероятным, невозможным. Но это было!

Эвелин не понимала, почему это случилось именно с ней, самым заурядным, рядовым разведчиком-космобиологом? За что Господь подарил ей такое счастье? Она ведь ещё ровным счётом ничего не сделала для блага Империи! Детство, университет, космошкола, две экспедиции, исследовавшие новые системы в седьмом секторе Галактики. Планеты, найденные и занесённые в кадастр, вполне годились на роль перевалочных баз для грядущей Второй Экспансии. Но они были абсолютно безжизненными. Космобиолог в такие экспедиции не требовался, она летала судовым врачом. Рутинная нудная работёнка, не сулящая ничего для будущей карьеры. На большее девочка из провинции, пробившаяся в космофлот без связей и протекций, рассчитывать не могла.

И в систему G00015672 они входили, не надеясь обнаружить что-либо интересное. В лучшем случае здесь планировалось заложить орбитальную базу, дальний форпост на будущих границах Империи. А нашли такое. И теперь именно она, Эвелин Кэри, станет первым исследователем инопланетного разума. Не теоретиком – практиком! Первый практикующий ксенолог… не Империи даже, всего человечества! Здорово будет звучать: «Профессор ксенологии Э.Кэри». Она станет известной, ей выделят собственную лабораторию… Да что там лабораторию, несомненно, она возглавит какой-нибудь из университетов. В родной Миннесоте повесят памятную бронзовую табличку. Или памятник решат поставить? На площади возле мэрии, как раз напротив фонтана. Что школу её именем назовут, это уж точно. Ну и: «Почётный Академик, д-р Э. Кэри». Боже, это же бессмертие!

От таких мыслей сердце замирало и слегка кружилась голова. По ночам ей снились сны, один великолепнее другого. Когда Эвелин просыпалась, в первое мгновение обрушивался страх, что и всё остальное было сном. Тогда она начинала горячо молиться, просить, чтобы чудное открытие не развеялось будто мираж. Или вскакивала и садилась за терминал, спеша в который раз увидеть на экране существ, так похожих на людей и в то же время – иных.

Самый удивительный памятник чужой цивилизации они нашли на пятый день орбитальной разведки. В середине острова на макушке одинокой горы, возвышающейся посреди плоской долины, стояла золотая башня. «Храм» – сразу же заявил Вардеман, их эксперт-планетолог, старейший и опытнейший член экипажа. Почти все с ним согласились. Предположение пилота Вонды Маккейн о том, что строение может оказаться научной обсерваторией, станцией космической связи или чем-то подобным, серьёзно никто не воспринял. Кажется, и сама Вонда понимала, что придумала такую заведомую чушь исключительно из-за склонности во всём противоречить признанным авторитетам, а Дику Вардеману – в особенности. Бортинженер Джош Гилден заподозрил в башне крепость, резиденцию правителей. В крепость Эвелин не поверила – очень уж красиво выглядело сооружение. Дворец короля храмовой версии не противоречил. Не исключено ведь, что религиозная и светская власти у туземцев совмещены, такое и в древних цивилизациях Земли встречалось. Например, египетский фараон сам считался богом.

Храм на горе был великолепен. Техника шлифовки и глазурования позволяли предположить, что цивилизация планеты G00015672/2 – имя пока не стали давать, возможно, туземное окажется вполне приемлемым для человеческого слуха – не так уж примитивна. Это тоже вызвало спор, в котором «технологисты» проиграли «рабовладельцам». Видеосъёмка показывала, что у туземцев даже железного оружия нет. Зато волосатые мускулистые рабы, бесспорно представители родственного, но более примитивного вида, в поселениях наличествовали в изобилии.

Цивилизация в этом мире едва зарождалась. Тот Самый Остров оказался единственным её очагом, прочие острова архипелага оставались диким. Пару раз наблюдателям удавалось засечь малочисленные группки волосатых дикарей, скрывающихся в труднодоступных горных районах, но ни дорог, ни поселений на островах не было. И не было фортификационных сооружений в посёлках Того Самого Острова. Единственное государство на планете, не знающее войн, держащее в страхе и повиновении отсталых соседей. Что ж, тем легче будет наладить с аборигенами контакт. Они свалятся им на головы, словно посланцы богов. Нет, они сами станут для них богами! Бесконечно мудрыми и бесконечно могущественными. Эвелин представила свою золотую статую в храме и припадающих к её ногам жрецов. Разумеется, это была чистой воды фантазия, о религии и культуре туземцев они пока ничего не знали. И досконально выяснять это будут разве что следующие экспедиции. В их экипаже нет ксенотеологов и ксенолингвистов. Потому что такие науки пока вообще не существуют! Их задача – в частности, её, космобиолога, – куда прозаичнее и сложнее одновременно. Они должны научиться выживать в этом мире.