Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Глава 17. Зловещие гипотезы

Затяжные дожди уступили место коротким ливням, высокое весеннее небо, в самом деле лазоревое, всё чаще стояло над головой, а в доме роя Джасжарахо ничего не менялось. Рта развлеклись, с нетерпением ожидая окончания праздника. Арт сидели взаперти, нервничая всё сильнее. Даже Ишбит не всегда справлялась с раздражительностью, Давид сам стал свидетелем того, как со-ртох устроила разнос двум девушкам по совершенно незначительному поводу. Те всего лишь задержались в трапезной, чтобы перекинуться несколькими фразами с Зурси, восхищаясь его ловкостью и силой. Если это и было кокетством, то достаточно безобидным, не заслуживающим, чтобы его так резко и грубо оборвала слетевшая с третьего яруса со-ртох. После этой сценки Ароян не осмеливался начинать с Ишбит разговор о ртаари.

Утро, когда служительницы повели во дворец первую Избранную из Избранных, выдалось пасмурным, и дождь хлынул раньше, чем женщины достигли верхушки лестницы. Хорошая примета, обещающая, что многих арт Джасжарахо одарят д’арше. Счастливица сразу же стала темой беседы на первом ярусе. Кархи и Фудри, делившие когда-то айри и постель с ней, наперебой рассказывали о достоинствах арт. Фудри был не прочь возобновить отношения, но ему в этом году «не повезло», и рассчитывать на айри продолжательницы рода не приходилось.

Давид слушал разговоры в пол уха. То, что д’арше было мерилом статуса кхира в рое, он уже разобрался. В целом же темы болтовни ничем не отличались от принятых в мужских компаниях где-нибудь на Новой Европе. После обсуждения самой Цуриш перешли к предположениям, к кому из ртаари её повели. Опять пошли те же имена: Турха, Хайса, и в который раз Ароян задал себе вопрос о гендере существа, что вело его в гипнотическом танце. Тогда в голове стоял такой туман, что он не мог размышлять о «мелочах», само открытие, что богини – существа из крови и плоти, повергало в шок. Затем были разговоры мужчин, их восхищение д’арше и божественными партнёршами, и Давид уверился, что ртаари женского пола. Но теперь всё менялось, арт тоже получали д’арше. К тому же они должны зачать потомство во время этого акта.

Бисексуальность хозяев небесного дворца не удивила Давида. В истории Земли были периоды, когда гомосексуальные связи жестоко карались, и периоды, когда они же считались приемлемыми и даже поощрялись. Что уж говорить о цивилизации иных разумных существ! Но размножение зависит не от сексуальных предпочтений, а от генетики и морфологии партнёров. Возможно ртаари – гермафродиты? Эту гипотезу Давид проверить не мог, физиологический аспект отношений с ртаари ни в рассказах Ишбит, ни в сплетнях рта не упоминался ни разу. За дни, проведённые в ц’Аэре, Давид узнал много нового о мире Шакха. Но ответа ни на один из своих вопросов не получил.

Примета дождливого утра себя оправдала, – во дворец пригласили семерых. Ароян не знал статистики по средней продолжительности жизни в Джасжарахо и темпам прироста населения, чтобы адекватно оценить это число. Но судя по реакции соседей, семь маленьких кхиров, которым предстояло родиться в этом году, было необычно много.

Седьмой получила приглашение в последний день праздника Ишбит. Это стало неожиданностью для всех, наверное, даже для неё самой. Во время ужина Первая Мать, только что вернувшаяся из дворца, выглядела сияющей, а по рядам разбегалась передаваемая шёпотом новость – со-ртох была у Кхарит-Джуга. Огромная честь для роя Джасжарахо. Жуби был явно выбит из колеи таким раскладом, а Зурси поглядывал на оппонента ухмыляясь.

Ужин закончился, но, против обыкновения, расходиться никто не спешил. Когда стук ложек и шорохи смолкли, Ишбит торжественно объявила праздник Лазоревого Дня завершённым. Избранные вновь становились обычными арт и рта, д’айри меж ними был снова дозволенным. Тут же со-ртох посоветовала не увлекаться, поберечь силы для обратной дороги. Следующим утром обитателей дома ждали сборы и отъезд. Всех, за исключением новой пары смотрителей: Тассит и Дади.

Последняя фраза Давида ошеломила. Несколько минут он сидел, тупо уставившись в пустую тарелку, пытался переварить информацию. Не замечал сочувствующих или насмешливых лиц вокруг. Очнулся, лишь когда Зурси тронул его за плечо:

– Дади, сегодня время веселиться. Завтра время для прощания и грусти.

Опомнившись, Ароян сорвался с места, бросился к Ишбит. Ну нет, он не собирался молча проглотить подобную бесцеремонность! Теперь-то он потребует подробных разъяснений!

Со-ртох уже поднималась по лестнице, когда Давид окликнул её. Кажется, ей не хотелось сейчас объясняться с чужеземцем. Лишь мрачный вид последнего заставил остановиться, а потом и спуститься назад в трапезную.

– Ишбит, я что, не возвращаюсь в Джасжарахо?

– Дади – смотритель дома в столице.

– Но… А Русит? Она тоже остаётся здесь?

– Русит останется в небесном дворце. Отныне она служительница Кхарит-Джуга.

Давид облегчённо выдохнул. И тут же вновь нахмурился. «Ртаари’орайре» буквально переводилось как «отдающая всю любовь ртаари», либо «очень любящая ртаари». По аналогии с человеческой историей Ароян называл женщин, живущих в небесном дворце, служительницами. Однако название это могло переводиться и как «наложница» – круг обязанностей «орайре» рта представляли достаточно смутно.

– Русит будет жить во дворце, а я здесь? Но нас нельзя разлучать! Мы должны оставаться вместе. Она моя женщина, понимаешь?

Ишбит отрицательно взмахнула рукой.

– Русит больше не принадлежит рою Джасжарахо. Она – орайре Кхарит-Джуга. Женщина Дади теперь Тассит. Так будет до следующего Лазоревого Дня. Потом Дади сможет вернуться в Джасжарахо, отдать айри другим женщинам роя.

– Но это полная ерунда! Мы с Русит пришли из другого мира, мы не такие, как вы! Мы можем научиться жить, как кхиры, но думать, как кхиры, видеть этот мир, как кхиры, не сможем. И уж тем более не сможем изменить наши тела! Ведь это же очевидно!

– Дади, ты говоришь очень громко, не нужно. Я слышу твои слова, они звучат правильно. Но я не знаю мысли Кхарит-Джуга, я могу лишь предполагать. Светлейшей нужно, чтобы чужеземцы были рядом. Но ты – рта, ты не можешь жить в небесном дворце, орайре могут быть только арт. Поэтому ты останешься здесь, в нашем доме. Понимаю, Тассит не получит твоего айри. Что поделать, её путь жизни – страдание.

– К чему же их преумножать? Со мной может жить Русит.

– Ртаари знает наши тхе-шу лучше, чем мы.

– Можно подумать, – пробормотал Ароян на русском. Но на языке кхиров не сказал ничего.

Не дождавшись возражений, Ишбит заключила:

– Дади, тебе нужно успокоиться. Джуга всё делает на благо Кхарита и всех кхиров.

Как он мог успокоиться? И где? Дом постепенно превращался в ристалище сатурналий. Месяц вынужденного воздержания закончился, кхиры спешили снять напряжение. На предстоящий вечер были отброшены даже те мизерные ограничения, которых они придерживались в Джасжарахо. В каждой комнате мужского яруса Давид натыкался на шепчущие, гортанно хихикающие, обнимающиеся, явно готовящиеся к совокуплению пары и тройки. На женском этаже несомненно творилось то же самое. Оставалось либо сидеть в трапезной, посреди нарастающего шквала сладострастия, либо выбираться из дома.

Ароян предпочёл второе. И обнаружил, что вакханалия царит и здесь, только в иной форме. Обрадованные, что дождя не было целый день и лужи успели подсохнуть, ачи устроили пляски на площадке перед нижним крыльцом. В этой компании Давид чувствовал себя совсем уж неуместно и поспешно юркнул в темноту рощи.

Земля на склонах размокла от многодневных дождей. Ступни скользили по невидимой в темноте траве, цеплялись за корни, натыкались на обломки сучьев, с противным чавканьем погружались в холодную грязь. Покружив вокруг деревянных домишек-кладовых, Ароян выбрался на каменные ступени лестницы.

Наверное, это была подсознательная тяга – к единственному на планете существу одного с тобой вида. Давид понял, что идёт ко дворцу, только когда деревья перед ним расступились. Замер, испуганно озираясь по сторонам. Он ведь собирался укрыться от соседей по дому, сбежать из его атмосферы, переполненной не сдерживаемым больше возбуждением. Пытался уединиться, обособиться, отгородиться. Сберечь свою человеческую идентичность?

Солнце опустилось за висящие над горизонтом тучи, небо темнело, и самые яркие звезды уже вспыхнули на нём маленькими мерцающими фонариками, а на востоке поднимался надкушенный блин Малой луны. Небесный дворец теперь не был ни золотым, ни лазоревым. Он нависал продолжением горы, тёмной громадой. Ни единого огонька, лишь тусклые отблески лунного света мерцают на полированных пластинах.

Давид медленно двинулся дальше. Всматривался, вслушивался в темноту, готовый к внезапному оклику тайной стражи. Возможно, он нарушал какое-то табу, и его поступок – святотатство? Но его ведь не предупреждали!

Никто не попробовал перехватить, не окликнул. Ароян взобрался на самый верх, туда, где за последней ступенькой открывался портал. И остановился. Дверь во дворец исчезла.

Он осторожно прикоснулся к металлу, провёл рукой. Никакого намёка на проем, ничего, похожего на ниши, выемки. Сплошная плавно закругляющаяся стена. Давид двинулся вдоль неё. Медленно, метр за метром ощупывая каждую пластину. Пока не почувствовал под ногами ступень следующей сбегающей вниз лестницы. Двери исчезли. Он постарался вспомнить, как выглядели они в распахнутом виде. Раскрывались внутрь створки на петлях? Или сдвигались в стороны вдоль пазов? Не смог, в памяти осталась лишь трёхметровая арка над головой.

Помедлив, Ароян вернулся к «своей» лестнице. Осторожно постучал кулаком по пластине, крикнул, задрав голову:

– Эй, меня слышит кто-нибудь?

Замер, испугавшись собственной смелости. Сердце бешено колотилось, спина взмокла от страха.

Дворец молчал. Давид заколотил сильнее. С тем же успехом можно было стучать в скалу – только кулаки отобьёшь. Глупо.

Он опустился на камни, прислонился спиной к прохладным гладким плитам. Закрыл глаза. Хватит брести по этому миру наощупь. Пришло время собрать все факты, сложить картину сколь угодно фантастическую, главное – не противоречивую. Иначе он останется безымянной пешкой в чужой игре.

На Шакхе существовала ещё одна цивилизация, несравнимо более развитая, чем кхиры. Существовала не здесь, – небесный дворец выглядел инородным вкраплением посреди диких лесов архипелага. Это форпост, резиденция наместников порабощённой колонии. Судя по рассказам, такими же колониями были остальные острова. Для метрополии оставалось единственное место на планете – южный материк. Сейчас он покрыт панцирем льда, но тысячи лет назад там вполне могло располагаться могущественное государство.

Затем произошла катастрофа, метрополия погибла, а уцелевшие на северных островах начали вымирать. Очевидно, у них возникли проблемы с размножением, как расплата за эксперименты с долголетием или с андрогинностью. Браки с кхирами оказались невозможны – родственные виды уже разошлись на пути эволюции, утратив способность к скрещиванию. Но генотипы, вероятно, остаются очень близкими, а их носители – отличный материал для экспериментальной евгеники. Заманчивая идея: возродить собственный вид за счёт другого.

Итак, небесные дворцы – это генные лаборатории, а тирчи – испытательные полигоны, где проходят проверки на жизнестойкость очередные мутации. Каждый год отбираются наиболее здоровые особи, из них составляются необходимые пары. И начинается «д’арше». У самцов собирается семя, подвергается биоинженерной обработке и вводится самкам. Естественный же способ продолжения рода блокирован, зачатие вне лаборатории приводит к репродуктивному сбою и рождению «ачи». В сочетании с мощным психотропным оружием, действие которого Давид испытал на себе в «лазоревый день», это превосходный способ держать «младших братьев» в покорности.

Остальное уже мелочи. Мирное и безболезненное уничтожение «балласта» – стариков, уродцев, появившихся из-за ошибочной мутации, – обеспечивает культ тхе-шу с его равнодушием к смерти. Чтобы излишняя мобильность особей не мешала отслеживать результаты – роевая психология, осознание себя частичкой единого целого. Инструмент удалённого контроля и наблюдения – со-ртох с её абсолютной властью. Люди давно располагают технологиями, позволяющими записывать зрительные и слуховые образы, почему бы и ртаари не владеть ими? Небольшой приборчик, вживлённый в мозг, и со-ртох превращается в резидента золотого дворца. И волшебное оссу вовсе не результат эволюции, а продукт искусственно созданного микробиологического процесса в организме арт.

Ароян сознавал, что каждое его допущение поднимало цивилизацию ртаари на новый уровень. Эти существа, похоже, обогнали людей. От этого делалось жутковато. А ещё больше – оттого, что их цивилизация не вписывалась в привычные рамки. Любое могущество обязано базироваться на высокотехнологических процессах. Пусть кхиры не имели к этому отношения, пусть заводы и фабрики полностью автоматизированы и роботизированы, всё равно они должны где-то располагаться, оставлять после себя какие-то следы. Да тот же дворец, хотя бы, – не в кустарных же плавильнях Джасжарахо отливали его стены! Но ни сам Давид, ни обитатели тирчей таких следов не замечали.

Теперь ртаари обнаружили людей. Да, именно так, а не наоборот. Властители Шакха отныне знают о человечестве, готовятся к встрече с ним. Как удачно парочка инопланетных особей угодила в мышеловку! Сначала их изучили удалённо, опробовали действенность вакцин и психотропных препаратов. Убедившись в пригодности образцов для экспериментов, привезли в лабораторию. Пара идиотов! Они сами сунули головы в петли. Русану забрали сразу же, и неизвестно, жива ли она. К тому же смерть – далеко не самое страшное, что может случиться с человеком в этом «дворце». Ртаари ни перед чем не остановятся. Что для них существо, упавшее из космоса? Объект для исследований. А его почему оставили на свободе? На свободе?! Остров, планета – надежнейшая тюрьма для пришельца. Даже не так, – стены темницы гораздо теснее. Его организм наверняка обработали, «привязав» к пище кхиров. И мозг тоже: нет сомнения, что танец – это сеанс массового гипноза. Экспериментируют не только над Орелик, но и над ним. Изучают поведение.

Ароян болезненно скривился, открыл глаза. За время, пока он сидел под стеной небесного дворца, ночь успела вступить в свои права полностью. Чернота окружала его со всех сторон. И такой же чёрной выглядела нарисованная картина действительности. Жуткая, но вполне логичная, она отвечала на все вопросы. Кроме одного – что делать одиночке, затерянному в чужом незнакомом мире? Одиночке, за которым не стоит ни знание и опыт человечества, ни мощь Новой Европы, ни оружие «Паннонии». Даже Русана Орелик больше не стоит за его плечами.

Давид ударил кулаком по гладким плитам стены. Он не знал, что предпринять. Кажется, в подобных обстоятельствах древний кодекс мужской чести требовал сделать всё возможное для спасения своей женщины? Что – «всё»? Взять дворец штурмом? Захватить Избранных Джасжарахо в заложники? Шантажировать самоубийством? Какая чушь! Он ничего не мог противопоставить властителям Кхарита. Ровным счётом ни-че-го.

Ароян поймал себя на том, что опять пытается взглянуть на ситуацию извне, поэтому и не получается ничего придумать. Бывшему астронавту, бывшему новоевропейцу, бывшему человеку, в конце концов, здесь надеяться не на что. Мир Шакха живёт по собственным законам, не признавать их, не считаться с ними, невозможно. Остаётся принять. Не подчиниться, но использовать в своих интересах. Так уже было: он сидел в клетке, голый и беззащитный, под любопытными взглядами кхиров и изучал их. Сейчас всё повторялось, только уровень стал выше, сложнее. Здесь он будет изучать ртаари.

Давид встал, неторопливо побрёл вниз, больше не оглядываясь, не вслушиваясь в темноту. Теперь он ощущал себя не мышонком в лабораторной клетке, а исследователем.

На крыльце третьего яруса кто-то сидел. Одинокий силуэт, белеющий в темноте. Услышав шаги, арт подняла голову. Давид на секунду растерялся. Почему-то подумалось, что Тассит выследила его. Принялся оправдываться:

– Я гулял. По лестнице. Вверх. Это не запрещено?

– Ворота дворца закрыты до следующего праздника, – вместо ответа сообщила девушка.

– До Кхи-шош’э? И никто не выходит оттуда?

– Обитатели небесного дворца могут выходить из него, когда пожелают. Но для остальных кхиров порталы открываются лишь в дни празднеств.

– Понятно. А ты почему сидишь здесь одна?

Арт не ответила. Ароян неуверенно потоптался на месте. В общем-то, тема разговора была исчерпана, он собрался шагнуть дальше, когда услышал сдавленный всхлип, очень похожий на человеческий. Прежде Давиду не приходилось видеть, чтобы кхиры плакали. Спросил удивлённо:

– Тассит? Что-то случилось?

– Нет, Дади, ничего не случилось. Иди в дом, веселись. Сегодня последний день праздника, не нужно грустить.

Она вновь всхлипнула, уже громко и явственно. И в словах её слышна была горечь. Давид нахмурился, ступил с лестницы на каменную площадку. Подошёл, присел на корточки перед девушкой.

– Тассит, тебе плохо?

– Дади, не нужно со мной разговаривать. Не трать время на беседы с уродкой.

– Тассит, ты вовсе не уродливая, просто отличаешься от остальных. Я отличаюсь от твоих соплеменников гораздо сильнее. Если кто и урод, то именно я.

– Дади, ты не похож на других рта, но ты не уродлив, в отличие от меня. Я знаю, что не гожусь продолжить род, ни один мужчина не желает моего айри. И ртаари не нужно моё арше! Я надеялась стать орайре, думала, что со-ртох оставляла меня в ц’Аэре для этого. Теперь понимаю – меня не хотят видеть в Джасжарахо. Я не достойна родить даже ачи. Вдруг они вылупятся такими же красноглазыми?

Их взгляды встретились, и Тассит тут же отвернулась. А Давид брякнул первое, что в голову пришло:

– Так у тебя нет детей? А сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

Взрослыми арт становились в четырнадцать. Значит, Ишбит привезла девочку в столицу на следующий год после инициации. Удалила из Джасжарахо отбракованный материал, а теперь королевы решили повременить со списанием, использовать для нового опыта? В своих экспериментах ртаари безжалостны, не считаются ни с жизнями, ни с чувствами. Нужно и это учитывать. И не отвечать тем же.

Ароян сел на крыльцо рядом с девушкой.

– Тассит, хочешь, я расскажу тебе о своём мире?

* * *

Отсыпаться Ишбит не позволила. На рассвете рта начали поднимать ачи, поторапливать с погрузкой. Работа шла без суеты, без спешки, но уже к завтраку была закончена. Собственно, собирать в обратную дорогу было и нечего. Большая часть повозок пустовала, самый ценный груз арт, ставшие Избранными из Избранных, везли в себе. Последняя трапеза в столице прошла буднично, деловито, и через полчаса Давид и Тассит стояли на пороге нижнего яруса, провожая рой.

На какое-то время весь ц’Аэр пришёл в движение. Кричали рта, отдавая распоряжения волосатым, стучали колёса по каменным брусьям, в просветах между деревьями мелькали яркие одежды арт. Затем всё опустело. Ещё доносился из долины шум расползающихся караванов, а столица уже погружалась в сонную тишину. Кхи-охроэс, праздник Лазоревого Дня, закончился. Сразу стало тоскливо и муторно, а мелкий дождик, начавший накрапывать из набежавшей тучи, добавил грусти. Давид покосился на четвёрку оставленных в подчинении смотрителей ачи, присевших на корточки и вопросительно глядящих на него. Ждут распоряжений? Он сейчас и собой не знал, как распорядиться. Ишбит поступила нечестно, уехала, так и не объяснив, что от него ожидают. Вспомнились дни на «Паннонии» когда выполнялся Манёвр Перехода. Тогда он, навигатор корабля, тоже оставался за старшего. Но в космосе он знал свои обязанности, каждый шаг, каждое действие регламентированы Уставом. И в подчинении у него были профессионалы, которыми и командовать не требовалось, да и не позволяли они собой командовать, если быть до конца честным. А здесь? Четыре полудурка, девочка и никакой инструкции!

Ароян обернулся и увидел, что Тассит рядом нет. Напарница улизнула тихо, словно белая мышка. Чертыхнувшись, он отправился на поиски.

Давид обшарил весь дом, прежде чем нашёл девушку на самом верху, на четвёртом ярусе.

– Тассит! Что ты тут делаешь?

– Готовлю комнаты смотрителей. Выбери, какая спальня тебе больше нравится?

– Одинаково. Выбери сама, – отмахнулся Давид. Тут же прикусил язык. Фразу он построил неудачно, двусмысленно.

Тассит смущённо моргнула.

– Мне нравится угловая, слева. Я жила в ней в прошлом году.

– А я поселюсь в угловой справа.

Арт сразу же сникла.

– Хорошо, Дади. Из окна твоей комнаты видна лестница, ведущая в небесный дворец.

Она повернулась, готовясь идти. Вспомнив, зачем пришёл сюда, Ароян окликнул:

– Подожди! А что мне делать?

– Нужно убрать на нижних ярусах.

– Что?!

– Приказать ачи, чтобы они убрали, проследить за ними. Потом запереть двери. Это праздничные ярусы, мы ими пользоваться не будем.

– Понятно… Постой, разве им можно заходить в дом?

– Ачи нельзя заходить туда, где живут арт и рта, – принялась втолковывать девушка. – На нижних ярусах с сегодняшнего дня никто не живёт. Пусть уберут как следует. И нужно проверить их хижину, там постоянно груды мусора. А завтра заняться кладовыми. Ишбит отбирает самые лучшие продукты, но сырость могла добраться до сушенной хефы. Если её там слишком много… а вы привезли фур?

– Не знаю! – скрипнул зубами Давид. – Я обязан всем этим заниматься?

– Ты же рта.

– Да, я рта. Но я ни черта не знаю! Я попал в ваш мир полгода назад! Я не понимаю половину слов, которые ты мне говоришь! Я не умею командовать ачи! И не хочу! Ну и порядочки! Сначала Ишбит говорит, что Джуга хочет видеть нас и тащит в столицу. Экскурсия во дворец, светомузыкальный спектакль. Всё общение с королевой сводится к идиотскому танцу. Затем забирают мою подругу, не спрашивая желания, не предупреждая! Я вообще не знаю, что с ней! А самого бросают в обществе четырёх дебилов и… – Ароян, наконец, перевёл дыхание, – …тебя. Считаешь, я должен безропотно со всем этим соглашаться?

Тассит стояла, втянув голову в плечи. Она и не думала возражать. Тихо прошептала:

– Я понимаю, ты очень скучаешь по Русит. Она орайре, а я смотрительница. Как бы мне хотелось поменяться с ней местами! Но это невозможно, таков выбор Кхарит-Джуга. А об остальном не беспокойся. Обязанности у смотрителей простые. Если хочешь, я могу выполнять все их сама. Сейчас приготовлю твою спальню и пойду заниматься праздничными ярусами.

Ароян досадливо поморщился. Да, в глубине души он хотел бы переложить все бытовые заботы на кого-то другого. Но выглядело это не очень красиво. И не следовало кричать на девочку. Кто-кто, а Тассит ни в чём не виновата.

– Я не отказываюсь, только… мне ведь не приходилось быть смотрителем. И руководить ачи я никогда не пробовал, – он смущённо улыбнулся.

– Дади не нужно об этом много думать. Ты всё узнаешь и всему научишься.