Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Тассит действительно не придала значения происшедшему, случайный секс с орайре никак не отразится на их отношениях. Если он случайный… Мысль была неожиданной и неприятной. Кто-то снова пытался ими манипулировать. Кому и для чего это понадобилось?

Вопрос Давид произнёс вслух. Добавил:

– Я думал, орайре любят лишь своих ртаари. Арше выше, чем айри.

– Так и есть. Но кайях заставляет служительниц ощутить себя обычными арт.

– Но ведь не я угощал её «кайяхом», а наоборот. Пока она не села рядом с нами, голова у меня была ясной.

Некоторое время они сидели молча, глядя друг на друга, размышляя.

– Какого цвета была её юбка? – спросила наконец Тассит.

Ароян удивлённо моргнул, но тут же понял смысл вопроса. Каждая ртаари имеет свой цвет, и орайре используют его в одежде. Наморщил лоб, добросовестно пытаясь вспомнить. Добросовестно и безрезультатно.

– Не помню.

– И я не не помню.

– Вдруг это не орайре была?

– Кто же? Не смотрительница же! Их я всех знаю.

– Не смотрительница, – согласно кивнул Давид.

Ночь Кхи-шош’э принесла новую тайну вдобавок к тем, что так и остались необъяснёнными. В последние месяцы Давид начал забывать о них, поглощённый совсем иным, и мир Шакха решил напомнить чужаку об этом. Если ртаари пытались свести его с Тассит, то цель их достигнута. Странное происшествие во дворце вполне могло оказаться началом новой стадии эксперимента, он ведь по-прежнему ничего не знает о целях ртаари. Да, они могли быть добрыми, заботливыми богами для кхиров. Но кто они для инопланетных пришельцев? И кто такие Давид и Русана в этом мире – на самом деле?

Глава 24. Продолжение рода

Кхи-шош’э – переломная точка года, как и Кхи-охроэс. С него начинается осень. Последний дождь, не дождь даже, а дождичек, прокапал через три дня после отъезда Шубси, и на смену харрару пришёл зюдар. В первые дни месяца жара стояла летняя, но затем подули северо-восточные ветры, принесли с собой долгожданную прохладу. Тассит стала чаще вспоминать о тирче, рассказывала, чем в это время занимаются в Джасжарахо. Зюдар – горячая пора. Ачи и рта с утра до вечера в поле, да и арт работы хватает. В доме скоро вылупятся малыши, смешные крохотные младенчики.

Давид слушал вполуха. Вспоминал, как ровно год назад впервые ступил на землю Шакха. Они назвали планету Виталиной… и прилетели на неё умирать. Странный парадокс. Теперь Ароян умирать не собирался, с Тассит ему хотелось жить долго и счастливо. Только позволят ли? За осенью неминуемо следует зима, за зимой – весна. И очередной Лазоревый День. Прошлый свёл его с Тассит, не разлучит ли следующий?

Думать о таком не хотелось. Лазоревый День наступит не скоро, впереди ещё много счастливых дней и ночей, – Давид пытался убаюкать тревогу. Но медленное время Шакха неожиданно припустило галопом. Зюдар пролетел, уступив места бисару. Здесь, за горным хребтом, отделяющим тёплый южный океан, зима приближалась быстрее. Выцветали краски неба и леса, остывала земля. Вода в озёрах сделалась слишком прохладной для Тассит, и тень гротов уже не прельщала. Они стали меньше гулять, больше времени проводили в доме. В спальне, общей со дня Кхи-шош’э. Теперь они почти всегда были вместе. Давид обнаружил, что постоянное присутствие девушки рядом не мешает. Как будто Тассит становилась частицей его самого, продолжением его личности. Ощущение было непривычным, но ему нравилось. Очень!

* * *

Снаружи был очередной осенний день, а они лежали, предавались безделью после обеденной трапезы. Сначала лениво обсуждали мастерство арт, рисовавших украшающие стены гобелены. Потом Тассит, замолчав на середине фразы, прильнула к губам Давида. Это было что-то вроде игры – бессловесное приглашение к д’айри. Тело отозвалось раньше, чем он решил, хочет ли этого сейчас. Ответил на поцелуй сначала почти инстинктивно, а потом уже осознавая, что желает эту женщину. И сейчас, и всегда.

Они долго и неторопливо взбирались на вершину, стараясь уловить каждый оттенок ощущений друг друга. Это тоже было ново и замечательно – пытаться чувствовать за другого. А когда прошли вершину, и экстаз начал затихать, не спешили рассоединить тела, разорвать ощущение одного целого…

Тихий всхлип девушки стал неожиданностью. Давид вздрогнул, как от внезапной боли.

– Что случилось? Я что-то сделал неправильно?

– Нет, Дади, нет. Мне очень хорошо. С тобой я чувствуя себя настоящей арт.

– Ты и есть настоящая.

– Нет, не настоящая. У меня не будет потомства.

Давид промолчал. Вспомнил, как зимой в Джасжарахо Русана горевала о своих не родившихся детях. Абсолютно различные, две его женщины были в этом одинаковы. Наверное, в этом все женщины Вселенной одинаковы? Продолжение рода сильнейший из инстинктов. Лишь удовлетворив его, они могут быть по-настоящему счастливыми. А он не мог в этом помочь ни Русане, ни Тассит, как бы не хотел. Желания бессильны перед законами природы.

* * *

Было ли это совпадением, или Орелик как-то почувствовала, что о ней вспомнили? Явилась она вечером того же дня. С обычной своей бесцеремонностью зашла в дом.

– Дад, вы ещё не спите?

Ароян вздрогнул, уставившись на тёмный силуэт за занавесью. Отсутствие дверей иногда раздражало.

– Не спим.

– Отлично.

Такую формальность, как спросить разрешение, Орелик проигнорировала. Отодвинула занавесь, шагнула в спальню.

– Привет.

– Привет, – Давид хмуро покосился на только что снятую одежду.

– Здравствуй, Русит, – Тассит тоже обескуражил столь поздний визит.

– Есть очень серьёзный разговор. С вами обоими.

Русана опустилась на матрас, поджала под себя ноги. Бесцеремонность бесцеремонностью, но прибегать так резко, на ночь глядя… Чувствуя, как холодные мурашки поползли по спине, Ароян тоже сел, выбравшись до пояса из-под одеяла.

– Что случилось?

Русана помолчала, затем выпалила, глядя ему прямо в глаза:

– Я беременна.

– Ты же говорила, что стерильна?

– Так и есть, – Орелик быстро облизнула губы. – Так было! До недавнего времени.

– Но ведь мы…

– При чем здесь ты? —Орелик перевела взгляд на Тассит, начала объяснять: – Последний д’айри у нас был в Джасжарахо в прошлый росхар. Если бы я забеременела тогда, то сейчас бы уже рожала. У нас срок – девять земных месяцев, примерно шесть здешних.

Давид наконец понял, что случилось на самом деле. Проблема не в том, что у Русаны родится ребёнок от него. Проблема в том, что у стерильной женщины, многие месяцы не совокуплявшейся с мужчиной, родится ребёнок.

Губы пересохли и у него.

– Ты уверена?

Наверное, это прозвучало глупо. Ароян понятия не имел, как женщины определяют, что зачатие произошло. Во всяком случае, Орелик посмотрела на него именно как на глупого.

– Да, это неплохо ощущается. Уже и со стороны заметно. – Она встала, приподняла подол туники. Всегда плоский, тренированный живот бывшей косморазведчицы округлился. – И это самое страшное! Потому что два месяца назад ничего не было!

Два месяца Шакха – это чуть больше трёх стандартных. Действительно, слишком маленький срок, чтобы беременность стала заметной.

– Как это может быть? – пробормотал Давид, ощущая, как холодная испарина проступает на коже. Орелик кисло улыбнулась.

– Дад, у меня нет объяснения. Я надеялась, что они найдутся у тебя.

* * *

Видеть в Джуга мужчину, а не инопланетное существо, было несложно. Все органы чувств приходили на помощь Русане, ассоциации, память, весь накопленный за без малого тридцать лет жизни опыт. Лишь в первый раз ощутив горячую твёрдость его члена в себе, испугалась: «Это ведь не человек!» Пересилила вспышку ужаса, открыла глаза. Знакомое, успевшее стать родным лицо с родинкой на щеке и маленькими складками в уголках рта склонялось к ней, в серых глазах – нежность. Не человек? Чушь!

Сколько времени они провели вместе? Считать дни в небесном дворце не удавалось. Она засыпала в объятиях мужчины, будто ныряла на миг в яркую тёплую бездну, и тут же просыпалась. Джуга был именно таким любовником, какого она хотела: ненасытным и податливым одновременно. Он потакал любым капризам, шёл навстречу любым фантазиям. Нет, он угадывал их! За всё это время они и несколькими фразами не перебросились. К чему? Слова – сотрясение воздуха.

Затем Джуга исчез. Вернее, ушёл, кивнув, как обычно: «Пока! Скоро увидимся». Это «скоро» затягивалось. Русана сидела в своей комнатушке, не решаясь отлучиться и на минуту. Вдруг он заглянет именно в это время? Не заглядывал. Девушки-орайре успокаивали: «Кхарит-Джуга не забыл о Русит, но он очень занят». Орелик натянуто улыбалась в ответ, чувствуя, как в груди начинает шевелиться невесть откуда взявшаяся ревность.

Праздник Кхи-шош’э она пропустила. Не следила за происходящим в ц’Аэре и самом дворце, сосредоточенная на одном – ожидании любимого. Никогда мужчины не занимали в её жизни так много места, даже Антон и Серхио. Было в этом что-то неправильное, болезненное, но Русана ничего с собой поделать не могла. Больше не представляла собственного существования без Джуга.

О волшебной ночи ей рассказала Сахра. Как обычно, девчонка заявилась в сон Русаны, где та внезапно очнулась в парке Гелиополиса, небывало пустынном и тихом.

– Привет!

Сахра подошла и села на лавочку рядом со свернувшейся калачиком девушкой. Орелик поспешно вскочила.

– Я учусь, видишь! У тебя в голове сумбур, непросто было правильно собрать это. Получилось?

В голосе Сахра явно звенела гордость. Одежду она поменяла. Вместо сарафана – джинсовый костюм, волосы подстрижены коротко, под мальчика. Да и сама она теперь больше походила на пацана. Если бы Русана не привыкла видеть её в девчоночьем обличье, то так бы и решила.

– Забавляешься? Почему так долго не заглядывала?

– Не могла. Мои девчонки праздник готовили, а я помогала.

– Праздник?

Сахра описала недавнее мероприятие. Больше всего её занимала заключительная часть, даже глаза заблестели от азарта. Закончив рассказ, спросила:

– Ты хотела бы поучаствовать?

– Нет. Что там интересного?

– А я бы хотела. Во внешности орайре, конечно. Когда все напиваются и фонари гаснут, притворяться не сложно, даже у меня получилось бы. Только не пускают.

Она обижено надула губы. Выглядело очень забавно: вылитый подросток, которому не терпится отведать «запретный плод». Не удержавшись, Русана улыбнулась.

– Успеешь ещё, – пообещала.

– Успею.

Неожиданно Сахра подвинулась ближе. Шепнула, заговорщицки подмигнув:

– Руся, что Джуга делал так долго в твоей комнате?

Орелик подозрительно уставилась на собеседницу. Сахра не знает, что произошло между ними? Воспоминания о парке вытащить из мозгов сумела, а это нет? Почему? Объяснение могло быть только одно: Джуга решил сохранить тайну, установил барьер.

Русана хитро прищурилась.

– Зачем тебе знать?

Сахра разочаровано вздохнула, поникла.

– Что-то происходит в Кхарите, надвигается непонятное. Ртаари молчат, не хотят рассказывать, даже Расша. Мне кажется, она боится. Но чего может бояться ртаари третьей ступени в собственном доме?

– А орайре что говорят?

– Какая разница, спрашивать ртаари напрямую, или через орайре? Они одно целое.

– Но я тоже орайре…

Русана сказала и замерла, испугавшись, что этой фразой выдала себя. Ведь «орайре», это наложница, любовница! Опасливо посмотрела на собеседницу. А та вдруг засмеялась.

– Руся, ты не можешь быть орайре Джуга!

Ах да, «несовпадение частотного спектра эмоций» или как оно там? Полная чушь, нисколько не помешавшая их с Джуга близости. Но пусть девочка верит в это. Русана хитро прищурилась, давая понять, что играет:

– Тогда что я делаю во дворце?

Сахра покачала головой.

– В этом и заключается тайна. Я бы очень хотела её узнать. И не только я.

Случайно обронила последнюю фразу или намеренно? Мгновенно вспомнилась встреча с «лже-Антоном» в западных лесах. Орелик осторожно попыталась выпытать:

– Кто-то ещё такой же любопытный?

Теперь хитро сощурилась Сахра. Вместо ответа внезапно вскочила со скамейки. От этого резкого движения джинсы, о которых она начали забывать, пошли мелкими трещинами. Девочка охнула, сконфужено замахала руками.

– Ой-ой-ой, всё испортила! Ладно, побежала я.

И Русана провалилась в черноту сна без сновидений раньше, чем попыталась спросить ещё раз.

* * *

Джуга появился на четвёртый день. Орелик давно заготовила возмущённо-обиженную речь, но стоило загорелой мускулистой фигуре выскользнуть из-за колонны, все укоры вылетели из головы. А когда Джуга улыбнулся, одним шагом оказался рядом, протянул руки, – и последние мысли осыпались, словно шелуха. Остался лишь горячечный клёкот мгновенно воспрянувшего тела. «Привет! Не скучала?» Больше она ему ничего сказать не позволила. Джуга и не жаждал о чём-то беседовать. Они потеряли уйму времени, следовало наверстать.

Такого экстаза Русане испытывать не приходилось. Мгновениями казалось, что теряет сознание, что умирает, взрывается изнутри. Только когда в голове прояснялось ненадолго, понимала – что-то идёт не так. То, чем они занимались, перестало быть сексом. Да, она билась в конвульсиях оргазмов, прижатая сильными – неимоверно сильными! – руками Джуга. Но внутри у неё в это время что-то творили. Ощущения движения там, где его не могло быть, давления и даже боли.

Она всё же потеряла сознание. Потому как вынырнув в очередной раз, обнаружила, что всё закончилось. Она лежала распластавшись на кушетке, раскинув руки и ноги. Джуга не было рядом, лишь Айрих бережно вытирала её мокрую от пота кожу мягкой губкой. Русана попыталась спросить, но сил едва хватило на стон, и она вновь провалилась в черноту. Вернее, в этот раз просто заснула, глубоко и надолго.

Сон стал основной частью её жизни. Просыпалась Русана только затем, чтобы поесть. Два примитивных желания – есть и спать – стали её хозяевами, и не было сил им противиться. Долго ли это продолжалось? Позже узнала, что весь задар. Всё это время Русана видела лишь девушек-орайре, заботливо ухаживающих за её ставшим странно вялым и непослушным телом.

Джуга пришёл в сон. Правильнее сказать – пришла. Ртаари снова выбрала личину Елены Пристинской. Зашла и остановилась у колонны. Русана хотела вскочить, броситься навстречу, требуя объяснений. Не смогла. Неожиданно подкатила тошнота от резкого движения, и огромный тяжёлый живот мешал. Живот, в котором росла чья-то новая жизнь.

Вероятно, страх отразился на её лице, потому что Джуга шагнула к кушетке, присела, взяла за руки.

– Руся, не нужно бояться. Ты сильная и смелая, ты справишься. Да, я виновата перед тобой, прости.

– Ты о чём?

– Ты знаешь, ты уже поняла.

Джуга осторожно провела ладонью по её лицу. Да, Русана поняла. Что стоило существу, способному изменять собственный облик, создать иллюзию любви? Наверное, она должна была вспылить? Но лишь спросила недоуменно:

– Зачем?

– От каждого моего поступка зависит судьба Кхарита, а возможно и всего Шакха. Помнишь, я говорила тебе, что не знаю, для чего пересеклись наши пути?

– Теперь знаешь?

– Надеюсь, да. Но время для слов пока не пришло. Сначала ты должна выносить и родить детей. Мальчика и девочку.

– Чьих детей?

– Ваших с Давидом, естественно. Других людей здесь нет, выбор хромосом небогат. Но достаточен. Ты ведь жалела, что не успела стать мамой? Я убрала твою стерильность.

Улыбка женщины была нежной и доброй. Она напомнила Русане улыбку мамы, и страх прошёл окончательно.

– Да… но ведь это только сон.

В том, что беременна она лишь во сне, Орелик не сомневалась ни на миг. Но, проснувшись, тут же боязливо сунула руки под одеяло, ощупывая живот. И обомлела. Конечно, она не на девятом месяце, но…

Пару недель Русана упрямо не соглашалась с собственными ощущениями. Хотя всё совпадало: лёгкая тошнота, сонливость, постоянная тяжесть внутри. И фрукты в вазе то и дело норовили прикинуться сочными желтокорыми лимонами. Она жаждала подтверждения и объяснения.

В явь Джуга не заглядывал, зато орайре навещали исправно. «Какая разница, спрашивать ртаари напрямую, или через орайре?» Что ж, Русана спросила через орайре.

Хефиз вопрос не смутил, не поставил в тупик. Арт дёрнула головой, как будто речь шла о само собой разумеющихся вещах: «Да, Русит вынашивает потомство. Да, это семя Дади проросло в ней. Д’айри в ночь Кхи-шош’э не осталось пустым. Да, Русит была на празднестве, все орайре там были. Харрар – период стерильности для кхиров, но у народа людей всё иначе, ведь верно?» Замечать что-либо странное во всём этом девчонка категорически не желала. Значит, искать объяснения оставалось лишь у одного человека – отца ребёнка. И она отправилась в ц’Аэр.

* * *

Ночь Кхи-шош’э явно что-то значила и для Арояна, и для его белошёрстой подружки. Едва Русана спросила, Давид сразу же беспомощно заморгал, поглядывая на свою Тассит:

– Но ведь Русаны не было там! Правда?

Орелик тоже так считала, хоть о стопроцентной уверенности речь больше не шла. В небесном дворце реальность и фантазии так перемешаны…

– Та девушка-орайре, что была с нами… Мы не могли вспомнить её лицо, – неожиданно прошептала Тассит. – Это не орайре. Это…

Русана мгновенно всё поняла. Так же шёпотом закончила фразу:

– …Джуга. Она может стать кем угодно.

– При чем здесь… – возмутился было Ароян. И тут же получил исчерпывающее объяснение от подруги:

– Рта отдаёт семя ртаари. Арт получает семя от ртаари. Это закон нашего племени. Иначе родятся лишь ачи.

– Но у нас по-другому!

Давид жалобно посмотрел на Русану, искал поддержку. Кто бы её саму поддержал! После месяцев, проведённых в небесном дворце, Орелик готова была поверить во что угодно, если это касалось ртаари. Снятие стерильности, искусственное оплодотворение, – не самое страшное. Но плод развивался слишком быстро. Кого она носит в своей матке?

Осознать, что на тебе ставят непонятные опыты, было жутко. А ведь их ставили с той самой минуты, когда лассо, брошенное Зурси, захлестнулось на её щиколотках. Ароян вовсе не ошибся, фантазируя о коварных планах ртаари. Чёрт, да он не знал и десятой доли того, на что они способны!

* * *

На этот раз Джуга поджидала её в яви, а не во сне.

– Ты, и правда, сделала это? – время на приветствие Русана тратить не стала.

– Не бойся, в тебе зреют не монстры, обычные дети.

– Как я могу верить после всего, что было?!

– Я не врала, только позволяла обманываться. Ты ведь прекрасно знала, что влюбилась в иллюзию, в собственную фантазию.

– Верно, – Орелик криво усмехнулась. – Тогда скажи, для чего ты это сделала?

– Можешь считать это прощальным подарком.

– Прощальным? Мне пора уходить из дворца?

– Не исключено, что пора уходить мне.

У каждого острова, у каждого племени есть лишь одна Хранительница, – ртаари высшей ступени света. Мудрая и могущественная, способная вести свой народ сквозь лабиринт времени. Но как ни долог её век, он не бесконечен. Когда силы Хранительницы начинают убывать, на верхнюю ступень поднимается следующая ртаари. Сможет ли Претендентка принять бремя забот о племени? Кхиры называют этот ритуал-проверку Турниром. Это и есть турнир, бескомпромиссный, безжалостный спор, идущий в недоступных смертным глубинах снояви. И выходит из него лишь одна, вобрав в себя силу и знания обеих.

Пришло время очередного выбора для Кхарита. Джуга и Турха, два луча, фиолетовый и жёлтый, готовились слиться в один для блага Кхарита. Кто продолжит вести племя, а кто растворится? Для обеих это было не важно, важно – не ошибиться.

Почти две сотни лет назад Джуга приняла в себя луч предшественницы и дважды потом растворяла в себе Претенденток, ртаари, сумевших подняться на пятую ступень, готовых принять бремя Хранительницы, но ни в чём не превосходящих занявшую это место ранее. В этот раз Джуга готова была уступить, чувствуя силу Турха, наблюдая, как быстро впитывают знания дочери, выросшие в лоне золотой королевы. Однако что-то странное происходило в небесном дворце. Дуальное поле равносильных ртаари пульсировало, как будто кто-то пытался изменить баланс сил. Это было неправильно и непонятно, следовало избавиться от неопределённости. Провести турнир в ближайшее время.

Джуга закончила рассказ и улыбнулась, стараясь снять гнетущее впечатление от него. Ничего у неё не вышло. Русана нахмурилась:

– А что мне делать, если ты… уйдёшь?

– Если всё пройдёт, как положено, ни нашему племени, ни тебе никакая опасность не грозит. Не имеет значения, как будут звать Хранительницу: Кхарит-Джуга или Кхарит-Турха, – мы обе будем в ней. К следующему Лазоревому Дню ты родишь малышей и переберёшься к Давиду. Останетесь жить в ц’Аэре или вернётесь в Джасжарахо, как пожелаешь.

– У Давида теперь новая жена.

– Тебе же нравились тройные семьи? Тассит хорошая девушка, думаю, вы быстро подружитесь.

Орелик попробовала представить нарисованную перспективу. Что ж, такое решение могло оказаться вполне приемлемым… Вот только начала ртаари с отвратительного словечка «если».