Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Елена открыла глаза. За окном светило солнце, щебетали птицы в саду. Начинался новый летний и погожий день. Она улыбнулась этому дню, и тут же испугалась своей улыбки. Тревожно прислушалась к собственному телу. Нет, слабости она не ощущала, скорее наоборот, была бодрой, прекрасно отдохнувшей. Вечером поплавала от души и, когда добралась до постели, заснула как убитая, никакие кошмары не беспокоили. А главное – есть ей хотелось прямо-таки зверски! Зря от ужина отказалась, Медведева правильно говорила: нечего себя накручивать.

Она села, потянулась, по-кошачьи выгнув спину. Потом отбросила простыню, вскочила с кровати, подошла к окну, распахнула. Впустила в комнату свежий утренний воздух и аромат цветущих олеандров. Долой все лишнее, тело должно дышать! Стащила через голову ночную сорочку. Ветер, трепавший верхушки деревьев на склоне, почуял новую добычу, обдал холодком разомлевшую после сна кожу, заставил покрыться мелкими пупырышками. Лена засмеялась ветру, провела руками по груди, животу, бедрам, наслаждаясь ощущением молодого здорового тела. Своего тела, знакомого до каждой складочки, до каждой родинки. И никаких метаморфоз с ним не происходило! Тут же вспомнился вчерашний заплыв. Вот дура! Неужто и правда, утопиться хотела? Нет уж, дудки, мы еще поживем. Белопарусный кораблик на картине продолжал свой бег к горизонту.

Теперь – в душ. Контрастный душ – лучшее начало дня. Взглянула на свесившуюся со стула блузку, валяющиеся на полу шорты. Ощущать тело было так приятно, что и одеваться не хотелось. «А что, если пойти в душ голяком? – мелькнула в голове озорная идея. – Мужиков в доме нет, стесняться некого. Интересно, если Ярослава увидит, сделает замечание или только будет смотреть укоризненно? А, ерунда, стерпит!»

Елена засмеялась, довольная своей предстоящей выходкой, схватилась за ручку двери… и остановилась. Сообразила вдруг, что могла не только хозяйку дома встретить, но и Нику. Демонстрировать свое здоровье подруге было по крайней мере подло. Даже если забыть о вине.

Она вздохнула, вернулась в комнату. Натянула шорты, взяла блузку, понюхала, брезгливо отбросила в сторону. После вчерашнего путешествия в Питер и обратно блузка требовала стирки, а ничего другого из гардероба у нее с собой не было, все осталось в пансионате. Кто же знал, что так сложится, на денек же летела! И Медведева сказала не брать… Вот пусть одеждой и обеспечивает!

На улице хлопнули дверью. Коцюба подбежала к окну, плюхнулась на подоконник, свесилась наружу. Ярослава шла по дорожке к клумбам с сальвиями, явно намереваясь срезать свежий букет.

– Доброе утро! – окликнула ее Елена.

Медведева оглянулась, увидела в окне полуодетую девушку, улыбнулась и помахала в ответ:

– Доброе утро! Ты не замерзнешь? Ветер сегодня с утра свежий.

– Не, я закаленная.

– Спалось хорошо? Все в порядке?

– Ага, ты права оказалась, вчера просто трудный день выдался. Ярослава, у меня тут непонятка с одеждой нарисовалась. – Елена, хихикнув, тренькнула себя по грудям, заставив их обиженно подпрыгнуть. – Блузка просится, чтоб ее постирали, а я ничего другого с собой не захватила. Не ходить же в таком виде?

– Да, пожалуй, в таком не стоит. Что-нибудь придумаем.

Через пять минут она была в спальне у гостьи. И сразу же протянула клетчатую рубаху с длинными рукавами:

– Примерь, это самая просторная из тех, что у меня есть.

Рубаха в самом деле оказалась просторная, пуговички на груди застегивались. Длина подкачала – как-никак, Медведева была на добрых десять сантиметров выше. Но длина – дело не смертельное: рукава закатали, а края подола Елена стянула на животе в узел.

– На первый случай сойдет. – Критично оглядев подругу, Ярослава кивнула. – Я как раз собираюсь в поселок съездить, купить тебе что-то из одежды?

– Да, купи какую-нибудь маечку. И белье. Ты мой размер знаешь?

– Так ведь видела. А ты Веронику развлекай, не давай ей сильно киснуть. И не забывай, о чем мы вчера с тобой договорились.

Берг припарковал «фольк» на площадке с номером двенадцать перед зданием Управления Космофлота, вылез, захлопнул дверь и, глубоко вдохнув, огляделся по сторонам. В Столице начинался новый летний день. Газон искрился капельками то ли росы, то ли воды из поливалок, цветы на клумбах алели, желтели, синели – в общем, переливались всеми цветами радуги под голубым, прямо-таки весенним небом, внизу, в ивах, радостно щебетали пичуги, капитаны Мереж и Хаген весело улыбались со своих постаментов, и даже паренек с бластером выглядел приветливым.

Берг улыбнулся, вспомнив вчерашний массаж. И все остальное, включая фантазии. «У тебя надежная опора?» – спрашивал позавчера шеф. Да, у него надежная опора. У него целых две надежные опоры! Настолько надежные, что шеф и представить себе не может. И поэтому он, инспектор Рихард Берг, готов к поединку с любым противником, каким бы могущественным тот себя не мнил.

Рихард подмигнул бронзовым капитанам и уверенно зашагал к зданию.

К десяти утра пришли первые данные от сыскарей. Люди Лауры установили местонахождение пяти объектов.

Проще всего вышло с Булановым, который проводил отпуск в родном городке вместе с женой и сыном и целыми днями оставался на виду у соседей. Навигатор Алексей Буланов двойником не был, и, судя по отчетам экспедиции, к последней высадке отношения не имел. А если принять во внимание характер этого человека, то вполне можно допустить, что за те четверо суток, что он провел на борту с чужаками, подмены навигатор мог и не заметить, – не заметили же ее врачи Лунного карантина! Разумеется, окончательные выводы делать было преждевременно, наблюдение за навигатором следовало продолжать. Но в предстоящем поединке он был фигурой второстепенной.

Следующим в списке донесений шел Коновалец. Этого тоже легко нашли: в Киеве, по месту жительства. Согласно показаниям соседей и записям камер видеонаблюдения, последние четыре дня Коновалец квартиру не покидал. Но он был на месте: биосканер фиксировал его присутствие внутри. Коновалец был двойником и действовал вполне логично для двойника, не желающего, чтобы его преждевременно распознали: избегал контактов с людьми. Чем занимался в своем уединении лже-кибернетик, пока оставалось неизвестным, но на сегодняшний день такая диспозиция Берга устраивала: эта фигура противника была надежно блокирована, и в любую минуту ее можно снять с доски.

Хуже дело обстояло с двойниками Коцюбы и Пристинской. Обе лже-разведчицы начали отпуск в кругу родных и близких: первая со своим другом отдыхала в лесном пансионате, вторая безвыездно жила с родителями и малолетней дочерью. Больше месяца двойники тесно контактировали с самыми близкими людьми погибших женщин, и никто не заметил подмены. Это было плохо и непонятно. Но потом стало еще непонятней. Обе они с разницей в день прервали отдых и отправились в Крым, на встречу с коллегой по экипажу Медведевой. И в настоящее время находились в ее доме.

Пилот Ярослава Медведева двойником не была. Но она несла вахту во время последней высадки. Это во-первых. Она была женой командира Круминя, это во-вторых. В ее дом начали собираться двойники, это в-третьих. Если в случае с Булановым Берг склонен был поверить в неведение, то здесь вырисовывалось иное. Либо человек сознательно встал на сторону чужаков, либо был как-то обработан ими. И когда Берг плотнее взялся за ее досье, вторая версия перестала казаться ему более вероятной.

Пилот «Христофора Колумба» была человеком неординарным во всех отношениях. Оставалось только удивляться, отчего СБК не заинтересовалась ее персоной до истории с двойниками? Интересного было много – досье пилота превосходило по объему досье остальных членов экипажа вместе взятых. Например, там была история о том, как Медведева получила свое нынешнее место службы. Вернее, что случилось с ее предшественником. Здоровый тридцатишестилетний мужчина, находясь на Земле в отпуске, вдруг почувствовал себя нехорошо, был госпитализирован, а затем списан из космофлота вчистую по профнепригодности с диагнозом «функциональное нарушение ориентации в пространстве». Сам бывший пилот утверждал, что ощутил недомогание после неожиданного столкновения в дверях Управления с Медведевой. Та, улыбнувшись, сказала ему: «Миша, даме надо уступить дорогу. Или ты заблудиться боишься?» Совпадение, конечно. Но таких совпадений в досье было слишком много. Берг не сомневался: Медведевой что-то известно о случившемся на Горгоне. Что-то неизвестное ему и что он очень хотел бы узнать. Вдобавок ему интересны были мотивы, способные заставить человека играть на стороне чужаков. Не просто играть – пилот «Колумба» начинала казаться Рихарду ключевой фигурой в этой партии. И это было самое непонятное, а значит – самое плохое. Здесь можно ждать чего угодно.

Впрочем, мотивы в поставленную шефом задачу не входили, как и цели. Троих чужаков Берг мог «зачистить» в любое время, требовалось найти еще двоих. Местопребывание лже-Круминя и лже-Маслова сыскарям пока что выявить не удалось. Оставалось ждать. Теперь работа Берга и будет заключаться в том, чтобы ждать информацию, анализировать ее, делать ход и опять ждать. Миттельшпиль.

На завтрак Ярослава приготовила отварной картофель с грибной подливой и салат из помидоров и сладкого перца. Коцюба только вздохнула обречен но, укоризненно взглянула на нее:

– Это что, поминки по моей талии? Вижу, придется не только майку, а и новые штаны покупать. А то в эти я с твоей «диетой» быстро влезать перестану.

Вероника хихикнула, закрыв лицо ладошками. И Ярослава улыбнулась:

– Не преувеличивай. Я всегда плотно завтракаю, и как видишь, осложнений с талией не имею.

– Сравнила! У тебя конституция идеальная – не толстеешь, не худеешь. А я мигом раскоровею на таких харчах.

– Не растолстеешь. Море под боком – плавай больше, лишние калории сами уйдут.

– Разве что так. – Коцюба плотоядно улыбнулась и макнула наколотой на вилку картофелиной в подливу.

Ярослава сказала неправду – не всегда она плотно завтракала. Бывало, что завтрак, обед и ужин девочки Славы ограничивались тарелкой каши из дешевой крупы-сечки, куском хлеба, кружкой козьего молока да тем немногим, что выросло на их крохотном огородике. А о существовании деликатесов она узнала лет в десять, когда наткнулась в школьной библиотеке на старинную кулинарную книгу. Когда-то…

Родители Славы были врачами. Не теми улыбчивыми людьми в белых халатах, которых все уважают и ценят. Не теми людьми из просторных светлых кабинетов больниц, которые умеют лечить в строгом соответствии с размером банковского счета пациента. Организация «Врачи без границ» была одним из последних осколков прошлого мира, пережитком времен, когда многие наивно полагали, что все люди по сути своей – братья и сестры, один народ, одно племя.

Власти Евро́ссии к ВБГ относились лояльно, не препятствовали свободному передвижению. ГСБ всего лишь держало их под негласным наблюдением как докучливых, но в общем-то неопасных сумасшедших. А чета Медведевых точно были сумасшедшими. Они и познакомились в каком-то богом и людьми забытом краю, а потом никогда не расставались. Мама Ярославы, маленькая, очень живая и подвижная женщина, не умела терпеть чужие боль и страдания, всегда рвалась туда, где их было больше всего. И тянула за собой отца, большого, сильного, с чуткими пальцами хирурга. От отца Ярослава унаследовала внешность, от мамы – остальное. А еще ее родители очень любили друг друга. Все оставшиеся им шесть коротких лет жизни.

Последний раз они улетели в Экваториальную Африку, в самый эпицентр вспыхнувшей пандемии. Тогда еще думали, что это обычная геморрагическая лихорадка, искали вакцину. А когда через полгода стало ясно, что мутация вируса денге идет слишком быстро и единственный способ остановить пандемию – это жесткий кордон вокруг района ее распространения, поражен был почти весь континент от Сахары до мыса Бурь. И все, кто не успел выбраться до введения карантина, остались там навсегда. Возможно, кто-то и выжил, смертность была высокой, но все же не стопроцентной. Хотя не умереть от денге и выжить на вновь одичавшем континенте – совсем не одно и то же.

Все это Ярослава узнала гораздо позже. А в пять лет она очень долго не хотела верить, что родители не вернутся. Ждала, когда снова откроется дверь и мама крепко-крепко прижмет ее к себе, а отец подхватит и, смеясь, подбросит до потолка. И вечером, едва солнце начнет опускаться к горизонту, они все вместе, втроем, побегут по крутой тропинке вниз, к морю. Туда, где волны с тихим шорохом накатывают на берег и ветер бросает соленые брызги прямо в лицо.

Из родных у Ярославы осталась одна бабушка – немолодая, не блещущая здоровьем женщина, сама нуждающаяся в помощи и поддержке. Именно тогда девочка узнала слово «деньги». Деньги нужны были, чтобы бабушка могла принести еду и одежду, чтобы в доме шла вода и горел свет. Раньше деньги зарабатывали папа с мамой, пусть меньше, чем врачи из городской больницы, но по меркам их поселка вполне прилично. Теперь осталась только бабушкина пенсия. Славе пенсия не полагалась: ее родители не хотели трудиться на благо державы, так почему держава должна заботиться об их ребенке? Нет, держава не была жестокой и жадной, держава была справедливой. Если бы бабушка отказалась от опекунства, Славу приняли бы в семейный детдом, а может, кто-то захотел бы ее удочерить. В любом случае, жила бы она сыто и беззаботно. Но бабушка не захотела ее отдавать, знала, что дочь никогда не простила бы такого. Бабушка поступила иначе: продала свою старую библиотеку и купила коз. Козы были ласковые, их можно было гладить и кормить с руки, они приводили забавных маленьких козлят. Но главное – козы давали шерсть! Бабушка научила Славу вязать из этой шерсти шарфики, носочки, шапочки, даже маленькие свитерки для детей. Когда начиналась весна и в Крым приезжали туристы, вязаные вещи менялись на деньги. Это называлось «зарабатывать». Иногда деньги зарабатывались очень хорошо. Тогда у Славы появлялась новая одежда и бабушка каждую неделю варила суп из мяса. Но часто деньги зарабатываться не желали.

Бабушка мечтала, чтобы Слава училась в хорошей школе. Но хорошая была далеко, в городе, и стоила дорого. А в поселке имелась только муниципальная, бесплатная, «для бедноты». Слава теперь и была «беднотой», и учиться ей пришлось именно здесь.

В школе Медведеву сторонились и одноклассники, и учителя. Учителей донимали собственные заботы, странная девочка за первой партой раздражала. Она приходила в школу не поиграть, не набедокурить, и даже не потому, что родители заставляли, – она приходила учиться! И училась, вопреки царящему за спиной бедламу, вопреки паршивому настроению учительницы, вопреки всему. Знала все, что написано в учебнике, от корки до корки, даже сверх того, хоть никто не требовал таких знаний. А вдобавок – у нее были неправильные, невозможные для маленькой девочки глаза. Они горели как два крошечных солнца, и взгляда их не мог выдержать никто. Они будто видели человека насквозь.

Многие одноклассники верили, что Медведева умеет читать мысли. Конечно, это была полная ерунда, мыслей она не читала. Но зато безошибочно определяла, кто радуется, кто затаил злость или зависть, кто врет, кто отчаянно трусит, а кому тоскливо, хоть плачь. Сначала она была уверена, что все это видят, разве такое скроешь?! Потом поняла: остальные ничего не замечают, если им не сказать, тыкаются друг в друга, словно слепые щенята. Она выкопала в энциклопедии подходящее название для своих способностей – сверхразвитая эмпатия.

Ярославу в школе не обижали, но и друзей у нее не было. А она их и не искала: как дружить с человеком, ко гда видишь все, что он чувствует? Видишь, как он врет тебе в глаза, как завидует, злится. Она предпочитала забиться куда-нибудь подальше от людей, сидеть на прогретом солнышком склоне, пока козы щиплют траву. Смотреть, как шмель деловито перелетает с цветка на цветок, слушать, как внизу шумит прибой и кричат чайки, вдыхать перемешанный аромат цветов, хвои и моря. Или листать странички единственного уцелевшего от бабушкиной библиотеки томика стихов. И самой пробовать нанизывать бисеринки звуков и образов:

 
Сверху небо, снизу море,
Тонкой строчкой дальний путь…
В звездно-сказочном узоре
Тихо спит «когда-нибудь».
Точка слева, точка справа…
Сном закрытые глаза…
Вновь дракон девятиглавый
Охраняет чудеса… [11]11
  В тексте здесь и далее использованы стихи Натальи Федоренко.


[Закрыть]
 

Когда Слава училась в последнем классе, бабушки не стало. И она поняла, что одна во всем этом мире и никому нет дела до странной девушки с золотистыми глазами. Чтобы выжить, она должна ответить тем же – холодным циничным безразличием. А унаследованный от мамы дар использовать в собственных целях, другого наследства у нее нет.

На следующее утро после «выпускного бала» Ярослава сложила в сумку единственные свои праздничные блузку и юбку, томик стихов, закинула сумку на плечо, захлопнула двери, спустилась по знакомой тропинке к морю и забросила ключи. Далеко-далеко. Чтобы никогда не возвращаться.

Профессию она выбирала такую, где рядом будет поменьше людей и заполнявшей их грязи. И обеспечивающую достойный заработок, чтобы никогда впредь не чувствовать унижающую зависимость от этой дряни – денег. Она стала летчиком-испытателем. Когда самолет взмывал вверх, оторвавшись от взлетной полосы, – о, это и было настоящим счастьем! Купаться в свободе, парить, словно чайка, между двумя безбрежными синими мирами – Небом и Морем.

Она так и жила – одна против всех. Независимая, свободная от обязательств, никому не нужная и ни в ком не нуждающаяся. Пока не наткнулась на Круминя…

Если быть точной, то наткнулся именно он. Шел по пляжу, крутил головой по сторонам и вдруг споткнулся, зацепившись ногой за шезлонг. Смутился, попросил прощения, скользнул взглядом по странице книги, которую она читала, удивился. «Вам нравятся стихи поэтов позапрошлого века?» – «Представьте себе, нравятся!» Фамилии автора на экране ридера не было, даты его рождения тем более, поэтому Медведева тоже спросила: «А как вы догадались, чьи это стихи? Неужели читали Волошина?» Мужчина отчего-то смутился еще больше, пожал плечами: «Немножко».

Так банально началось их знакомство. Впрочем, снова-таки Круминь считал это началом их знакомства. На самом деле все было несколько иначе. Ярослава очнулась от резкого толчка, досадливо подняла взгляд – и с удивлением осознала, что не видит в стоящем перед ней низкорослом, немолодом мужчине того, что привыкла видеть в людях. В нем не было ни злости, ни зависти, ни жадности, ни себялюбия, ни страха, во всяком случае страха за себя. Зато была в нем тоска. И чуть-чуть обиды – за почти прощенное предательство. Ей показалось это неправильным. Такой человек заслуживал, чтобы его любили.

Ярослава смерила незнакомца взглядом, прикинула: а почему бы и нет? Одну маленькую несправедливость этого мира ей по силам исправить. Если больше некому, то любить этого человека будет она.

Ох как Круминь шарахался поначалу! Он оказался слишком благороден, чтобы брать любовь, не отдавая взамен. А полюбить в ответ не умел: не научился управлять своими чувствами. Но Ярослава была терпелива. Она приручала его, словно дикого зверька, приучала к себе, к своей любви. Она твердо решила, что с одиночеством отныне покончено и противостоять миру они будут вдвоем. Чайка решила свить гнездо. Вернулась в родные края, выкупила и отреставрировала старый особняк, уединенно стоящий на берегу моря.

Особняк пустовал, сколько она себя помнила. Кто его строил, зачем? Неизвестно. В детстве Слава любила бродить по его гулким пустым комнатам, сидеть на мраморных плитах развалившейся беседки, пробираться сквозь рухнувшую колоннаду на уютный, закрытый от посторонних глаз пляж. Дом словно перенесся сюда из таинственных Лисса и Зурбагана, о которых рассказывала бабушка. И девочка представляла, что она маленькая Ассоль и вот-вот на горизонте заалеют паруса…

Тогда принц за ней не приплыл. Ярославе пришлось самой искать его, пробираться к нему на корабль и вести в свою гавань. У нее почти получилось! Она победила всех в этом мире. Она была в двух шагах от личного, ни от кого не зависящего и никому ничем не обязанного рая.

И тут на ее пути встала Горгона.

После завтрака Ярослава отправила подруг отдыхать, а сама начала собираться в поселок. Собственно, сборы свелись к тому, чтобы взять сумочку и положить в нее платежную карту. Она терпеть не могла того, что принято называть «домашней одеждой», – всякие там халатики, шортики, каприки и прочее. Любимой одеждой ее были прямая юбка и блуза без всяких нефункциональных финтифлюшек. Для работы – брюки и рубаха мужского покроя. И уж тем более она никогда не размалевывала лицо.

На несколько секунд Ярослава задержалась у зеркала, поправила воротничок. Вспомнила, что на улице ветер, собрала волосы в тугой хвост, затянула резинкой. Придирчиво осмотрела себя. Нормально.

В гараже ее поджидали два мобиля: двухместный спортивный малыш и мощный джип с откидным тентом. Сегодняшнему настроению и задачам больше соответствовал первый – темно-сиреневый «феррари». К тому же батарея джипа была почти на нуле, следовало подзарядить ее еще на прошлой неделе. А лучше – заменить новой, большей емкости… Нет, менять батарею уже без надобности.

Ярослава вывела спорткар из гаража на бетонную полосу, ведущую к петляющему по склону шоссе. Пешком, по крутой лесной тропинке, до поселка было рукой подать, но ехать приходилось вокруг горы, по серпантину. Однако для скоростного «феррари» двенадцать километров – не расстояние. Через две минуты она вырулила на шоссе и увеличила скорость. Ленивые инспектора дорожной полиции пока не выползали к кормушкам, можно было промчать в свое удовольствие. Ветер ворвался в кабину через открытое окно, заиграл прядью волос на виске. Ветер пел: «Свобода! Свобода!» – и не хотелось думать, что это всего лишь сказка, несбыточная мечта.

 
Подняться в небо, затем упасть…
Для целой жизни – одна минута…
Что значит вечность? Что значит власть?
Когда есть небо и привкус чуда…
 

Ярослава добавила скорости. Синий указатель с названием поселка пронесся мимо. Пусть! Полчаса ничего не решают в этом сражении, в ее главном сражении. Полосатые столбики вдоль дороги слились в одну непрерывную линию. Встречные и попутные машины со свистом пролетали мимо. На поворотах приятно вдавливало в кресло, и ощущение полета становилось почти реальным. Как здорово нестись так, чувствуя разворачивающиеся за спиной крылья! Гнать машину по автобану или скользить на глиссере, срезая верхушки волн. А лучше всего – оставить землю далеко внизу и подняться в небо, как птица! В этот отпуск она как раз собиралась приобрести авиетку… Не судьба.

Полчаса отдыха закончились. Она убрала ногу с педали акселератора, и белая полоса за окном вновь распалась на столбики ограждения. Сбросив скорость, Ярослава развернула машину назад к поселку и начала прикидывать предстоящий маршрут. Первым делом – в универмаг, купить одежду для Елены. Дальше заскочить на рынок, взять свежей зелени. Потом в мясную лавку. И на обратном пути выполнить вчерашнюю просьбу Вероники. Глупую просьбу, но отказать она не могла.

Она припарковала машину возле двухэтажного стеклянного здания поселкового универмага. На стоянке было пусто, и на втором этаже, в отделе женской одежды, покупатели пока отсутствовали. Мало этим летом туристов приехало, плохой сезон для местных.

Только когда Ярослава, взяв несколько комплектов белья, начала выбирать майку для Коцюбы, в отдел напротив, торгующий пляжными товарами, зашла покупательница. Девушка лет двадцати пяти, с крашенными в медно-рыжий цвет короткими волосами, в клетчатых шортах и легкомысленном полупрозрачном топе, не столько скрывающем, сколько подчеркивающем сильное, тренированное тело. На ногах – кроссовки, в каких можно и по горам бродить, и по пляжу бегать, на голове – кепочка. Типичная туристка.

Неправильная туристка! Девушка увлеченно перебирала купальники, весело переговариваясь с подошедшей продавщицей. И в то же время Ярослава ощущала направленное на себя пристальное профессиональное внимание. Понятно, успели обложить. Она давно готовилась к этому, знала, что в СБК хлеб даром не едят.

Выбрав майку и расплатившись, Медведева направилась к выходу. Проходя мимо прилавка с разложенными на нем бикини, замедлила шаг. Не в силах перебороть озорство, посоветовала «туристке»:

– Берите этот. Хит сезона, красиво и неброско. На вас смотреться будет отлично!

Медноволосая была не одна. На стоянке, метрах в десяти от «феррари», приткнулся к бордюру бежевый открытый «опель». Водитель, парень в белой майке и в такой же бейсболке, увлеченно смотрел что-то по ти-ви. И одновременно наблюдал за вышедшей из магазина женщиной в зеркало заднего вида. Ярослава снова усмехнулась, пошла к своему «малышу». О слежке она не беспокоилась. Ничего страшного, пусть ребята прокатаются за ней на рынок и в мясную лавку. И будет с них. Что она еще собиралась приобрести сегодня, ищейкам знать не обязательно. Поиграем немного в кошки-мышки.

Пока мышки уверены, что они – кошки.