Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Соавторы: Игорь Вереснев,Софи Анри,Sleepy Xoma,Дмитрий Лим,Евгений Лисицин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 282 (всего у книги 354 страниц)

– Ты что?! – взревел Пелех и тут же закашлялся. Наглотался дыма в коридоре, да и воздух на палубе становился разреженным.

– Там мозг горит! Понимаешь, чем это закончиться может? Для нас всех! – Давид повернулся, разглядывая приборные шкафы, тянущиеся вдоль обеих стен. – Тушить нужно. Не знаешь, где это?

– Понятия не имею!

Долбаная специализация! Ароян чертыхнулся в сердцах. Каждый знает исключительно свои обязанности. Размеры корабля ограничены активным радиусом сферы масс-информационного преобразования. Соответственно и количество людей в экипаже мизерное, тут уж не до взаимозаменяемости. Он снова беспомощно обвёл взглядом отсек, посмотрел на лежащую девушку. От губ по щеке её вилась тонкая струйка крови.

– Что с Русаной? – спросил. – Она жива?

– Жива! Должно быть, ударилась сильно – не могу в сознание привести. Нужно её выносить наверх, здесь дышать нечем.

– Угу. Только сначала мозг потушим. А то спасать друг друга будет бессмысленно.

Пелех рыкнул, зло тряхнул головой. Затем посоветовал:

– Думаю, автоматика не действует. Попробуй вручную. Вон, пеногасы висят. Залей капсулу прямо сквозь дыру в переборке.

Давид недоверчиво покосился на кибернетика. Если бы это она сказала…

– А не опасно?

– С какой радости? Пена инертна. Всё рано хуже не сделаем. – Пелех осторожно приподнял девушку за плечи. – Ладно, ты гаси, а я Русю попробую вынести.

– В одиночку по лестнице не поднимешь…

Антон презрительно окинул взглядом фигуру навигатора.

– По себе не суди!

Давид почувствовал, что краснеет. Быстро отвернулся, хоть за щитком гермошлема вряд ли удалось бы разглядеть изменение цвета кожи на щеках. Он каждый раз тушевался в подобных обстоятельствах. Что ж, всё верно, в экипаже он самый маленький и хлипкий. От навигатора физическая сила и выносливость не требуется. Не ему высаживаться на открытых планетах, часами ползать в полной защите по горам, пустыням или джунглям. Его удел безвылазно сидеть в скорлупе гипер-разведчика от старта до возвращения в док. Его талант и предназначение в ином.

В общем-то, все это понимали. Но на время Манёвра Перехода именно навигатор оказывался главным на корабле. А трое его подчинённых были не просто друзьями, товарищами по экипажу. Они были семьёй. Молодые, уверенные, решительные. Настоящие герои. И каждый смотрел на него сверху вниз, был на голову-полторы выше. Даже Орелик могла запросто уложить на обе лопатки, о Торресе и Пелехе и говорить не приходилось. Нет, он не умел ими по-настоящему командовать несмотря на то, что был старше и по должности, и по возрасту.

Пилот поднял девушку на руки и попробовал открыть двери отсека. Сенсор-датчики не действовали, работала одна тупая механика, признающая лишь грубую силу.

– Давай открою, – Давид попытался протиснуться к двери.

– Не мешай! – тряхнул головой Пелех.

Силёнок ему было не занимать, но и ноша оказалась под стать. Поняв, что освободить одну руку не получится, пилот развернулся, уперся в сталепласт плечом, надавил. Дверь недовольно хрустнула, но с места сдвинулась, ушла в паз.

За несколько последних минут в коридоре кое-что изменилось. В первый миг Давид не понял, что именно. Затем сообразил: освещение. Плафоны больше не мигают. Он быстро взглянул на датчики. Падение давления прекратилось, а температура даже поднялась немного. Значит, корабль самовосстанавливается, мозг жив.

Пелех потащил кибернетика к ближайшему шлюзу, а Давид метнулся в глубь палубы, к тому месту, где зияла дыра во внутренней переборке. Здесь по-прежнему клубился дым, расползаясь по коридору. Сквозняка, вытягивающего его вместе с воздухом за борт, больше не было. Ещё слабо плавились на раскалённом металле пластиковые панели, но пожар угас. И края дыры больше не выглядели рванными, постепенно сглаживались, затягивались. Медленно, но отверстие уменьшалось. Давид подозрительно заглянул в темноту, прислушался. Там уже не трещало, зато хлюпало заметно громче и энергичнее. Квазиплоть боролась за жизнь. Вполне успешно, судя по всему.

Он нерешительно повертел в руках пеногас. Кажется, тот не потребовался? Или всё же воспользоваться? Потоптался вокруг дыры, следя за струйкой курящегося из неё дыма. Долго ждать нельзя, ещё чуть, и отверстие затянется окончательно. Так и не приняв решения, он попытался вызвать Торреса.

Бортинженер ответил не сразу:

– Да, слушаю.

– Серхио, что с кораблём?

– Автоматика не работает, системы диагностики молчат. Визуально проверил всё, что возможно: на машинной палубе повреждений нет. Но это до первого астероида. Висим слепые и беззащитные. Постараюсь прорезать шлюз, выбраться к вам, на рабочую. Что там происходит?

– Дыры во внешней переборке затянулись.

– Уже неплохо.

– Затягивается прореха в капсуле центрального мозга. Похоже, он сам себя потушил и начал восстанавливаться.

– Что?! Мозг горел?! Что ж ты сразу не сказал? Немедленно отключи регенерацию… Ах, дрянь, автоматика же не работает. Ладно, заливай его пеногасом. Пять баллонов минимум, может, заморозится на время.

– Ага!

Давид радостно – получил хоть какую-то инструкцию специалиста! – сорвал предохранитель, толкнул раструб в отверстие. Баллон в руке задёргался, стремительно опорожняясь. Хлюпанье внутри тут же смолкло.

– Пять залить не успею, – сообщил он бортинженеру, – у меня с собой только один. Пока сбегаю за остальными, дыра затянется. Да пожар погас почти, одного хватит.

– Навигатор, ты что, идиот?! При чем тут пожар? Мозг начал регенерацию в условиях нештатной температуры и давления. Ты знаешь, что там растёт? Я – нет. Мы не можем даже следить за процессом, не то, что контролировать. Да лучше бы он выгорел!

Давид растерянно замер. Такого поворота он не ожидал. Корабль, точнее его мозг, был чем-то вроде члена экипажа. Спасать его казалось так же естественно, как спасать людей, – ведь от него зависели жизни всех.

– Ничего, прорвёмся, – голос бортинженера смягчился. – Сейчас перерублю кабели энергопитания палубы. Сматывайтесь оттуда. – И, секунду помедлив, спросил: – Пелех не отвечает. Он что, без защиты?

– Да.

– Заставь надеть. А… Русана? Вы её нашли?

– Нашли, жива, – поспешно успокоил его Давид. – Ударило взрывом о переборки, потеряла сознание. Пелех понёс её наверх.

– Хорошо. Беги, постарайся помочь ей. Если сможете привести в чувство, будет здорово. Для нас всех.

В этом Ароян не сомневался – если кто и способен наладить компьютер, то лишь кибернетик. Выживание остатков экипажа зависело от того, как сильно Орелик пострадала при взрыве.

* * *

Пелеха навигатор нашёл в каюте Русаны, тот как раз щёлкал инъектором в плечо лежащей на кушетке девушки. Оглянулся на шум за спиной, спросил:

– Ну что там?

Давид отстегнул зажимы гермошлема. Прозрачная сфера лопнула, увядшими лепестками ушла в воротник.

– Торрес сказал, у нас некоторые проблемы с компьютером. А как Русана? Ты диагноста вводил?

– Посттравматический шок. Минут через пять-десять должна очнуться. – Пилот положил инъектор на тумбочку. – Так что с компьютером, ты говоришь?

Объяснить Давид не успел. Неожиданно вновь ожило аварийное табло над дверью каюты, и серена тревоги гаркнула: «Внимание! Неконтролируемый перегрев реактора!»

Пилот и навигатор непонимающе переглянулись. Пелех тут же дёрнулся к висевшему на стене коммуникатору:

– Серж, что у тебя происходит?!

Ответа с машинной палубы не было, а надпись на табло успела измениться: «Срочная эвакуация экипажа! До взрыва осталось 1000 сек.». Ароян тупо смотрел, как круглое число сменилось тремя девятками.

– Да что происходит, черт возьми?! – Пелех дёрнул его за рукав.

Что происходит? Если бы знать! Давид торопливо пересказал разговор с Торресом, вопросительно заглянул пилоту в глаза. Обстоятельства непредсказуемо изменялись. Опять требовалось принимать решения и отдавать приказы. А он не мог, чувствуя свою полную некомпетентность. Ждал подсказки. Да, двадцативосьмилетний пилот, имеющий за плечами опыт трех экспедиций против его двенадцати, понимал ещё меньшн. Но всё же…

– Так… Значит, автоматика работает. Отключены системы управления, и корабль теперь живёт сам по себе. Отлично, блин. – Пелех снова заорал в комм: – Серж! Да ответь же ты, в конце концов! Ты же сказал, что с двигателем всё в порядке!

– Я в ходовую рубку, – нерешительно объявил Давид.

– Что ты там будешь делать? А если он действительно рванёт? На шлюпочную палубу, быстро!

– Зачем?

Пелех, не отвечая, подхватил девушку на руки и выскочил из каюты. Давиду только и оставалось, что бежать следом. Единственная сделанная пилотом уступка – у шлюза он посторонился, пропуская Арояна вперёд. Должно быть потому, что открыть эту дверь способом, применённым в киберотсеке, не удалось бы.

На шлюпочной палубе тоже выла серена, и мигали табло тревоги, отражаясь зловещими сполохами на матовом корпусе маленького кораблика, на боксах-раздевалках, на стоящих вдоль стен шкафах с защитой, инструментарием и оружием. Пелех осторожно усадил девушку спиной к стене, выдернул из зажима бластер, проверил индикатор заряда, перевёл верньер фокуса на режим резака. Отложив оружие, шагнул к своему шкафчику с защитой.

– Я сейчас вниз, за Сержем. А ты переодень Русю и готовь шлюпку к старту.

– Ты что, собираешься бросить корабль?

Сама эта мысль навигатору показалась крамольной. В чужой звёздной системе корабль был частичкой родной планеты, домом и защитником людей. Единственной дорогой назад.

– Нет, так нельзя, – Ароян решительно затряс головой. – Антон, ты не прав. Мы должны бороться за спасение корабля. Может, это ошибка, и с реактором всё в порядке? Серхио ведь проверял…

– Может, ошибка. А может, наш компьютер сбрендил и решил покончить жизнь самоубийством. Не допускаешь такую возможность? – Пилот успел сбросить повседневную форму и готовился облачиться в защитный костюм. Он спешил, отвечал на слабые протесты Давида, не оборачиваясь.

– Но если мы останемся без «Паннонии»… Мы ведь даже не знаем, куда нас выбросило.

– Вот именно! Может, мы в мегаметре от якорной станции, и к нам уже спешат спасатели?

– Вероятность очень мала…

– Ты просчитал? И вероятность предотвратить взрыв тоже? – Пелех зарастил шов на груди, оглянулся. Топнул ногой от злости: – Ты кого ждёшь?! Я же сказал, одевай Русану! У нас меньше четверти часа осталось.

Давид покорно опустился на колено у тела девушки. Спорить он не пытался, не то, что отдавать приказы. Пелех взял на себя роль командира – тем лучше. Давид осторожно потянул вниз застёжку на куртке Русаны. Вздрогнул, когда ладонь пилота неожиданно легла на его плечо.

– Если мы не вернёмся… За три минуты до взрыва – стартуй. Её ты должен спасти. Любой ценой, понял? А не то…

Что сказать дальше, Пелех не придумал. Сдавил крепче ткань скафандра и тихо попросил:

– Пожалуйста, Давид. Я прошу. Обещаешь?

Дождавшись кивка, быстро убежал.

Переодевать бесчувственную женщину Давиду раньше не приходилось. Раздеть – не проблема. Напялить трико и затем засунуть рослую, мускулистую Орелик в скафандр оказалось куда труднее. И потому, что самому не часто приходилось носить эти штуки, – почти исключительно во время тренировок на базе. И потому, что прикасаться к обнажённой женской плоти было неловко.

Когда он заращивал шов, девушка шевельнулась и тихо застонала.

– Русана, ты меня слышишь?

Ароян осторожно похлопал кибернетика по щеке. Нет, не реагирует. Открыл дверцу шлюпки, поднатужившись, перевалил девушку внутрь, разместил на кресле, пристегнул для страховки. Запрыгнул сам на место пилота, оглянулся на табло над дверью внутреннего шлюза. «Срочная эвакуация экипажа! До взрыва осталось 647 сек.». Треть отпущенного срока прошла. Интересно, Пелех нашёл Торреса?

Он вновь попытался вызвать бортинженера. Безуспешно. На машинной палубе явно что-то случилось.

Время текло в странном, дёрганом ритме. Цифры на табло то замирали, то начинали мелькать, будто отмеряли не секунды, а десятые их доли. Орелик снова застонала, кажется, моргнула. «До взрыва осталось 583 сек.» – Давид обеспокоено уставился на дверь шлюза. Где же они?! Из динамиков донёсся приглушенный, осипший голос Пелеха:

– Давид, немедленно стартуй! Немедленно, слышишь? Эта дрянь Сержа убила, когда он пытался обрубить кабели.

– Кто?!

– Корабль! Стартуй, пока он не заблокировал внешний шлюз… А он его не заблокировал?!

Ароян быстро отжал тумблер автономного управления стыковкой. Зелёный глазок индикатора с готовностью зажегся. Эта цепь дублировала основную, идущую через ходовую рубку, и никак не была связана с вегетативными нейронами компьютера. Помешать управлению шлюпкой центральный мозг не мог, но заблокировать выход – запросто. Чувствуя, как замирает сердце, Давид толкнул пальцем следующий тумблер, запускающий программу старта. Табло, индикаторы, подсветка на пульте ожили. Загорелись огоньки на панельке слева от шлюза. Ароян быстро захлопнул дверцу, тут же пошли в стороны плиты ворот, со свистом рванулся наружу воздух, увлекая не убранную в шкафы одежду Пелеха и Орелик. Давид облегчённо вздохнул. И опомнился:

– Антон, а ты? Как же ты?

Пока внешний шлюз открыт, внутренний останется заблокированным. Конечно, можно вывести шлюпку и пристыковать к корпусу «Паннонии», а пилот поднимется по шахте аварийного выхода. Но для этого нужно время. «До взрыва осталось 524 сек.»

– Стартуй немедленно!

– Я буду ждать снаружи. Поднимайся по аварийке!

– Не успею.

– Успеешь!

Давид потянул рычаг дросселя. Машина вздрогнула, оторвала лапы-опоры от пола. Чёрный, усеянный точками звёзд прямоугольник мягко поплыл навстречу.

Глава 2. Русана

Прыгать сквозь гиперпространство Русана не любила. Знала, что некоторые ловят от этого кайф, а после пытаются красочно описать пережитые ощущения. Но нейрофизиологи давно доказали, что все эти «фейерверки» существуют лишь в мозгу тех, кто их видит. Одна из особенностей восприятия эффекта трансляции информационной психоматрицы. Её собственный мозг такой «особенностью» не обладал, а несколько секунд обморока – это вовсе не кайф. Терять сознание, пусть и ненадолго, Орелик не любила. Когда-то пришлось испытать, и воспоминания остались весьма неприятные.

Первый раз это случилось ещё в школе, в десятом классе. Тогда она увлекалась скалолазанием. Юношеский азарт и бесшабашность: полезла на спор по отвесной трёхсотметровой стене без страховки и не рассчитала силы, сорвалась почти из-под самого карниза. Внизу были каменные плиты, присыпанные щебнем. Поэтому, когда пальцы соскользнули с едва ощутимого выступа, и гравитация рванула тело вниз, она сразу поняла, что разобьётся насмерть. Хорошо, не запаниковала, постаралась сгруппироваться, уберечь голову. Рядом ребята с флаером, до ближайшего посёлка десять минут лёта, прорвёмся! Потом был удар, расшибающий тело в лепёшку, и чернота. Обошлось, если не считать трёх месяцев сначала в реанимационной кювете, а затем на больничной койке. Родители потребовали, чтобы со скалами было покончено. Русана признала, что у них есть основание для недовольства, и уступила. Занялась дайвингом.

Второй раз случилось во время учёбы в Университете Кибернетики. На каникулы они с друзьями отправились к Аквитании, понырять в Изумрудном Море. И надо же, датчик кислородного баллона отказал именно в её акваланге! Поняла это Русана слишком поздно, когда дышать стало нечем. На поверхность-то она вынырнула самостоятельно, но без тошнотворной черноты опять не обошлось.

Третий раз был самым дурацким: в Академии Космофлота, незадолго до выпуска. Субботним вечером, в поселковом баре. Подогретая аперитивом Русана поддалась на провокационные выходки Виолетты Крамных из группы планетологов, затеяла драку, и её банальным образом «вырубили». Самое обидное – повод был, смешнее не придумаешь! Русане нравились исключительно парни, томные вздохи одногруппницы Хельги Мюллер её просто забавляли. Однако у Виолетты с чувством юмора было туго, и ревностью к «сопернице» она воспылала всерьёз. По-хорошему следовало посмеяться над довольно гнусными эпитетами планетолога, но аперитив сделал своё дело. Драться Орелик умела лишь в пределах обязательной физподготовки, в то время как маленькая, щуплая Крамных оказалась мастером кик-бокса. Вывихнутая челюсть и три сломанных зуба – мелочи. Гораздо хуже было сознавать, что ты валялась, распластанная на полу бесчувственной тушей, под снисходительными взглядами знакомых парней и девчонок.

Спустя две недели после инцидента фрегат «Ганза» нёс курсантов в первый учебный гиперсвет. Когда знакомо потемнело в глазах, и пол под ногами исчез, Орелик поняла, что ловить кайф от Прыжка не для неё, что это станет ложкой дёгтя в будущей работе.

Зато всё остальное оказалось настоящей бочкой мёда! Служба в косморазведке Русане нравилась. Нет, «нравилась» – неподходящее слово. Она была счастлива, что избрала именно эту профессию. Новенькая, только что со стапелей «Паннония» была сделана безукоризненно, тщательно подогнана вплоть до каждого винтика, нейрончика и рецептора. И так же тщательно подобран и притёрт экипаж – департамент персонала свою работу знает. Психологическая несовместимость, эта главная опасность, подстерегающая каждый изолированной коллектив, в разведке абсолютно недопустима. Из-за неё отличные профессионалы месяцами, а то и годами просиживали в резерве.

Экипаж «Паннонии» начали формировать ещё в Академии. Добавили лишь тех, кто по должности обязан иметь за плечами опыт межзвёздных полётов: командира и навигатора. Не только профессионалов, а людей, способных мгновенно «врасти» в молодой коллектив. Каждый по-своему. Первый благодаря редкому сочетанию обаяния и авторитета, второй – из-за мягкости и уступчивости, уравновешивающей лидерские амбиции пилота.

Экипаж подобрали удачно. Не удивительно, что после первой же экспедиции Орелик, Пелех и Торрес решили создать пробную семью. Антон и Русана познакомилась ещё во время учёбы, поэкспериментировали с различными типами отношений, остались довольны результатом. Но для построения семьи двоих мало, очень неустойчивая фигура получается, в отличие от треугольника. Человеческая личность – штука сложная и непредсказуемая. Даже между ценящими и любящими друг друга людьми неизбежны недоразумения и конфликты. Тут и нужен третий, равно близкий обоим. Чтобы объяснить, помирить, стать буфером при необходимости. Парную семью человечество притащило из далёких смутных времён, когда супругов удерживала не столько эмоциональная связь, сколько экономические, финансовые, правовые, кастовые, религиозные, морально-этические узы. Когда этот хлам распался, стала очевидна её несостоятельность. А когда гендер вступающих в брак перестал играть роль, и биологическое обоснование этой конструкции рухнуло. Фактически, парная семья умерла в начале тысячелетия. Всё последующее было агонией, судорожными попытками реанимировать труп и постепенным погружением общества в хаос поверхностных связей, отчуждённость индивидуумов, эмоциональную неудовлетворённость и хронический стресс, то и дело вызывающий эпидемии суицида. К счастью, катастрофу удалось предотвратить. Гендерная психология вовремя подсказала простое элегантное решение, устроившее если не всех, то подавляющее большинство. Парные семьи ещё существовали, но постепенно превращались во что-то вроде раритета.

Серхио Торрес, закончивший Академию годом раньше и сидевший в резерве, подошёл на роль третьего члена семьи идеально. Ребята считали, что два года – достаточный срок для пробы, и пора сменить статус отношений на постоянный. То бишь, подавать заявку в Демографический Комитет на зачатие первенца. Русана пока не определилась окончательно. Именно об этом она и думала, ожидая Прыжок.

Знакомо потемнело в глазах, подошвы и ладони мгновенно перестали ощущать опору. Как тогда, на скале…

* * *

В этот раз что-то было не так, неправильно. Вкус крови во рту и боль в мышцах, как будто в самом деле расшиблась. Непроизвольно застонав, Русана приоткрыла глаза.

Она действительно падала! Летела вниз головой в открытый космос. Сердце панически дёрнулось, судорожный вопль рванулся из гортани… Сдержалась. Лишь мёртвой хваткой вцепилась в подлокотники.

Подлокотники? Глаза зафиксировали быстро уплывающие назад створки шлюза, панель управления, лобовой иллюминатор шлюпки, щиток гермошлема. Это полёт, а не падение! Морщась от боли, она повернула голову. Слева, уцепившись в штурвал, сидел Ароян. Почему он? В памяти тут же вспыхнули строки Устава: «Навигатор никогда, ни при каких обстоятельствах не может покинуть корабль в системе, не имеющей якорной станции». Что случилось? Прыжок не удался, они вернулись? Но где тогда орбитальные доки? Где сама Европа? Почему шлюпку ведёт Ароян, а не Антон? И где он, кстати? Где все остальные? А как она здесь очутилась? Почему ничего не помнит? И почему, чёрт возьми, во рту кровь и всё тело ноет?!

Вопросов было много. Орелик скомпоновала их в один:

– Дад, что случилось?

Навигатор быстро взглянул на неё, переспросил обрадовано:

– Ты очнулась?

Это вместо ответа? Русана нахмурилась, наблюдая, как шлюпка разворачивается, готовясь опуститься на корпус «Паннонии». И наконец-то окончательно пришла в себя – прочла алую надпись на табло связи с ходовой рубкой. «Срочная эвакуация экипажа! До взрыва осталось 240 сек.». Сердце вновь ёкнуло.

– Дад, что это значит?! Ты можешь сказать? Почему эвакуация? Где все?

Будто очнувшись, Ароян закричал в микрофон:

– Антон, ты где?

– На верхней палубе, у шлюза.

Голос мужа успокоил. Русана не понимала, что происходит, но голос был словно якорь, точка опоры.

– Тох, что случилось?

– Руся, ты в порядке?

– Да! Что случилось?!

– Потом, потом.

Закусив губу, она требовательно уставилась на Арояна. Тот попытался улыбнуться, но глаза то и дело убегали к проклятому табло. «До взрыва осталось 203 сек.».

– Ах ты ж дрянь! – из динамиков.

– Что там?

Вместо слов – хриплое натужное дыхание. Секунда за секундой. Теперь и Русана неотрывно следила за таймером. «… 178 сек.».

– Он заблокировал шлюз.

– Режь!

– Пытался. Бластер пуст. Не хватило заряда.

– Я сейчас! – Ароян дёрнулся к двери.

– Нет! Пока спустишься, пока разрежешь – назад не успеем. Стартуйте!

Русана поняла, что происходит. Через 3 минуты «Паннония» взорвётся, и Антон внутри. Серж, должно быть, тоже. И остальные. Она уцепилась в руку навигатора, лёгшую на ключ дросселя.

– Стой! Тох, я к тебе! Я быстро, я успею. А нет, так нет, останемся вместе.

– Не смей! Руся, я прошу, пожалуйста! Постарайся выжить. – Пелех заорал на Арояна: – Давид, старт! Немедленно! Ты же обещал!

С непонятно откуда взявшейся силой и проворностью Ароян оттолкнул руку девушки и рванул шлюпку вверх, доводя ускорение до максимума. Помешать Русана не смогла – перегрузка властно прижала, вдавливая в спинку кресла.

* * *

С расстояния в три десятка километров взрыв в космосе эффектным не выглядел: едва различимая точка «Паннонии» внезапно набухла ярко-белым пятнышком и тут же погасла. Всё. Будто и не было. Потухли индикаторы корабельной связи, исчезла алая надпись тревоги. Давид убрал ускорение, бессильно обмяк в кресле. Машина летела по инерции куда-то в неизвестность, к далёкому жёлтому солнцу. Чужому солнцу. Что делать дальше, он понятия не имел. Навигатор без корабля – нонсенс, абсолютно бесполезная в Дальнем Космосе вещь.

Давид искоса взглянул на Орелик, заворожено смотревшую в черноту за иллюминатором. Кибернетик без компьютера – второй нонсенс.

Минут десять они сидели в полной тишине. Первой не выдержала Русана:

– Ты можешь рассказать, что случилось?

Конечно, он мог, спешить больше некуда. Казалось, с того мгновения, когда корабль вынырнул из гиперпространства, прошло чёрт знает сколько времени. Но на самом-то деле все события уложились менее чем в час, а рассказ получился и того короче.

Орелик какое-то время молчала. Затем недоверчиво уточнила:

– Но почему корабль взорвался? Реактор же не пострадал при столкновении?

– Может, компьютер, и правда… сошёл с ума?

Презрительно скривившись, кибернетик покачала головой.

– Чушь! Это машина, хоть и выращенная из квазиплоти. Она не могла сойти с ума.

– Тогда, получается, Серхио не заметил…

– Серж не мог ошибиться! Наверняка был второй астероид, позже. Ведь защитное поле так и не включилось.

– Мы бы почувствовали удар. А его не было.

– Это единственное верное объяснение, понял? – В глазах девушки сверкнуло ожесточение.

Ароян тут же отступил:

– Хорошо, пусть так. Всё равно, наверняка никто ничего не узнает.

Они опять замолчали. Но этого коротенького разговора хватило, чтобы Давид стряхнул оцепенение. «Паннония» погибла, но у него есть этот маленький кораблик, способный доставить в любую точку звёздной системы. Он положил ладони на панель управления, провёл пальцами по шероховатым выступам сенсоров. Скользнул взглядом по обзорным экранам, сопоставляя, выискивая знакомые штрихи в рисунках созвездий. Да, Звёздного Атласа под рукой больше нет, но память навигатора – тоже своего рода «звёздный атлас». Главное – верно определить реперные привязки, координаты которых ему известны…

– И где мы находимся?

Ароян так увлёкся задачей, что забыл о сидящей рядом девушке. Пережитая только что катастрофа отступила в сторону, на периферию сознания. Умение сосредоточиться – одно из главных достоинств навигатора.

– Пока не знаю. С уверенностью могу сказать, что это не Новая Европа, не Славия и никакая другая из систем, связанных якорями. Их звёздное небо я помню наизусть.

– Но здесь могут быть исследовательские базы, орбитальные или планетарные станции, правильно? Вероятность выйти в обитаемую систему достаточно велика. А если есть базы, значит, есть чартерные рейсы…

Снисходительно улыбнувшись, Давид постучал пальцем по динамику.

– Если бы эта система кому-то принадлежала, мы бы слышали оповещение маяка-транслятора.

– Но его могли отключить. Для какой-то надобности…

– Кому придёт в голову такая глупость? Нет, думаю, мы первые люди, добравшиеся сюда.

Сказал и тут же раскаялся в своей фразе. В безапелляционно-уверенном тоне, которым её произнёс. Потому что спутница мгновенно поникла. Спеша хоть как-то исправить положение, он быстро предположил:

– Впрочем, транслятор тоже мог попасть под астероид. Попробуй сканирование радиодиапазона, вдруг кого-то услышим?

Идея была так себе, разве что руки и голову занять, выискивая среди фонового шума что-либо осмысленное. И Орелик это сообразила. Дёрнулась было к пульту, но тут же опустила руки.

– Да, Дад, ты, наверное, прав. Здесь никого кроме нас нет. Зачем вообще было эвакуироваться? Потому что так Инструкция предписывает? Ребята умерли быстро и легко. А что ждёт нас?

«Дад» – Ароян терпеть не мог это прозвище, придуманное кибернетиком. Зачем коверкать гордое звучное имя? К счастью, прозвище среди экипажа не прижилось. Но Орелик упрямо продолжала им пользоваться. Возмутиться открыто Давид не мог, только всячески намекал, что ему это неприятно. Девушка то ли игнорировала намёки, то ли действительно не понимала. В итоге пришлось уступить ему, как обычно.

В этот раз Ароян не заметил обидного сокращения. Он испугался. Когда взвыла сирена, извещая о столкновении, когда увидел развороченную рабочую палубу, когда корабль вышел из подчинения – страха не было. Подогретые адреналином мозги работали в режиме какого-то эмоционального ступора. Смесь из параграфов Устава, распоряжений Пелеха и Торреса не давали почувствовать ответственность за свои действия. Рядом был кто-то знающий, как правильно поступить.

Теперь это закончилось. Рядом была лишь Орелик, не в меру импульсивная и эмоциональная. Если она решит сделать что-то необратимое, поддавшись минутному порыву, как он сможет ей помешать? Давид поймал себя на мысли, что почти незнаком с сидящим рядом человеком. Они три года провели в тесном замкнутом мирке идеально подогнанного коллектива, но ниши, которые в нём занимали, пересекались лишь работой.

Кибернетик была виталисткой, сторонницей «здорового образа жизни». На Новой Европе её семья жила в огромном доме-коммуне где-то под Гелиополисом. Вернее, останавливалась там на недельку-другую, когда возвращалась из очередной экспедиции. Затем большой весёлой компанией они отправлялась на катамаранах к Аквитании – полудикому южному континенту. Давид подозревал, что со своими консервативными пристрастиями горожанина-одиночки выглядит в глазах Орелик смешным. Да и сам он плохо представлял, о чём кроме работы мог бы разговаривать с человеком, ни разу не побывавшем в спиротеатре, виргалерее, не участвовавшем в психофильмах. С человеком, вся жизнь которого вращалась вокруг семьи, секса, спорта и витатуризма.

Они различались почти во всем. Кроме самого главного сейчас – оба нуждались в присутствии кого-нибудь сильного и рассудительного рядом. Нет, никогда департамент персонала не поставил бы их работать в паре. Насколько было бы проще, если бы в соседнем креслесидел Пелех. Или Торрес. Ещё лучше – командир. Тогда Давид был бы спокоен.

Выбирать не приходилось. Экипаж космошлюпки подобрал не департамент персонала, а случай. Если ни один из двоих не способен стать капитаном, то, придётся разделить эту роль поровну.

Давид постарался быть убедительным:

– Если здесь нет никого сейчас, то не обязательно, что так будет всегда. Может, уже завтра или послезавтра в эту систему войдёт чей-то разведчик. Да хоть через месяц! Батареи заряжены, установки регенерации воды и кислорода работают, рацион укомплектован полностью. Мы дождёмся, вот увидишь. Главное – не потеряться в космосе. Нужно найти самую интересную для исследователей планету, лечь на орбиту, включить передатчик на волне маяка-транслятора и ждать. Вот и всё.

– Ты думаешь, у нас есть шанс? – девушка недоверчиво посмотрела на него.

– Разумеется! Главное – не сдаваться, не опускать руки. Мы должны быть сильными. Знаешь притчу о двух лягушатах, упавших в миску с молоком? Один, поняв, что не выбраться, сложил лапки и утонул. А второй барахтался, хоть казалось, надежды на спасение нет. И в конце концов сбил из молока комочек творога. Оттолкнулся от него и выпрыгнул.

Орелик улыбнулась, вздёрнула подбородок.

– Ещё ты меня поучи быть сильной!