Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Соавторы: Игорь Вереснев,Софи Анри,Sleepy Xoma,Дмитрий Лим,Евгений Лисицин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 255 (всего у книги 354 страниц)

Глава 19. Месть маленькой Уны

Уна Паппе напилась первый раз в жизни. Не то, чтобы она выпила слишком много. Однако если ты прежде избегала этанола как смертельного яда, то не удивляйся, что организм не выработал к нему иммунитета, и вполне умеренная для твоей массы доза вдруг оказывается ударной. Причина изменить правилам была вполне уважительная: сегодняшний день стал для Уны самым счастливым в жизни. И самым несчастным одновременно.

Счастливым, потому что она обрела семью, по-настоящему, без дураков. Семью, в которой не было мелких обид, мстительной зависти, злорадства и подлости. Её братьев и сестёр не интересовало сомнительное прошлое Саламандры, они любили её за то, что она есть. И она любила их в ответ – всех! Толстого Хао Зэна и аскетичного Джаеша Тхакура, хвастливого Таналя Кассиса и скромную Нину Дорадо, миленькую Аниту Ржавикину и резкую Дженнифер Рейнфорд, великолепного Джеймса Корригана и таинственную Иорико Танемото. И сотни тысяч других, кого она пока не знала, но уже ощущала.

Несчастным, потому что единственный существовавший в её жизни до сегодняшнего дня человек войти в семью отказался, хотя имел на это право больше всех прочих вместе взятых. Да он просто обязан был! Уна не понимала, почему Рихард Берг так поступил. Это был удар в спину. Столько лет у неё получалось беречься, а теперь – пропустила. Она не знала прежде, как это больно – что такая боль вообще возможна! – когда твоё сердце разрывается между теми, кого ты любишь одинаково сильно. Эту боль она и глушила алкоголем.

В очередной раз вынырнув из пьяного морока, Паппе увидела, что гости разошлись, компанию за изрядно порушенным банкетным столом ей составляет одна Рейнфорд.

– Что, я была права? – Дженнифер поймала взгляд Паппе.

– Да, – пьяно хихикнула Уна. – Я тебя люблю, сестра!

Рейнфорд засмеялась.

– Я не о том! Ты узнала, кто такой Берг? Как он к тебе относится – на самом деле?

Паппе насупилась, уткнулась взглядом в тарелку с недоеденным салатом. Да, она узнала. Гораздо больше, чем рассчитывала. Прежде она весьма недурственно умела использовать подобные знания. А сейчас что изменилось? Люди, её окружающие, не чета прежним? Так ведь и знания – уникальные.

Дженнифер её угрюмое молчание оценила по-своему:

– Ладно, бог с ним, с Бергом! Лучше давай я тебе налью.

Она встала, выбрала бутылку с этикеткой поярче, пошла вокруг стола. Но выполнить намерение ей не удалось.

– Не надо! – Паппе, собрав волю в кулак, заставила себя тоже встать. – Да, я узнала кое-что, о чём вы и не подозреваете. Никто не подозревает! Кроме Берга.

Она рассмеялась, увидев, что насмешка на лице Дженнифер уступает место удивлению.

– Ты ещё скажи, что мысли читать умеешь, – Рейнфорд попыталась скрыть удивление за натянутой усмешкой. – Может, поделишься тайной?

– Нет, не поделюсь.

Паппе отвернулась и пошла к двери. Ноги норовили зацепиться друг за друга, вестибулярный аппарат пищал от перегрузки, но она приказала себе идти прямо и не шататься. Она справлялась с противниками куда более сильными, чем алкоголь.

Дороги до выделенного делегации крыла ей вполне хватило, чтобы окончательно восстановить контроль над телом. Пожалуй, выдать её мог разве что перегар. На посту стоял Ламонов. Увидел припозднившуюся начальницу, подтянулся. А когда Паппе с ним поравнялась, шагнул наперерез:

– Уна, можно тебя? Я хотел поговорить…

Паппе скривилась досадливо. О чём собирается говорить здоровяк, она догадывалась. Никак не выберет, возвращаться на Землю или остаться здесь, хочет услышать её ответ… Как не вовремя!

– Нет, Влад, не надо нам ни о чём говорить.

Она прошла мимо своего номера – прямо к двери Берга. На Ламонова не оглянулась. И так знала, какой несчастный вид у того.

Берг спал. Однако оперативники тайной полиции и СБ бывшими не бывают – проснулся мгновенно, стоило шагнуть в комнату.

– Уна, ты?

Вопрос риторический. Кто другой имел право войти к нему без предварительного разрешения? Не теряя времени, Паппе принялась раздеваться.

– Это обязательно? – вздохнул Берг. – Хорошо, давай по короткой программе. Завтра непростой день ожидается, отдохнуть нужно как следует.

Уна присела на кровать у него в ногах, стараясь не прикоснуться. Ей очень хотелось прикоснуться, прижаться всем телом! Но она сдержалась.

– Рихард, – она впервые назвала его так вслух, – завтра – простой день! Ты только открой себя. Там такая глубина, ты не представляешь…

– Я не хочу представлять, – оборвал её Берг. – Мне кажется, ты пьяна.

Паппе невесело засмеялась.

– Я понимаю, что тебя останавливает. Вернее, кто. Твоя дочь. Она велела тебе…

– Моя дочь погибла четыре года назад.

– Неправда. Я не понимаю всего, но она жива, и она сейчас здесь. Не бойся, этого никто не знает. И не узнает! Только я. Потому что я твои глаза, твои уши… позволь мне быть твоим сердцем, Рихард!

Она протянула к нему руку…

– Уходи! – словно ледяной водой окатило. – Совсем уходи.

– Я не могу совсем!

– Можешь. Теперь – можешь. Я тебя не держу.

Уна вдруг поняла – может! С той самой минуты, как вслед за остальными погрузилась на глубину, а затем вынырнула, может. Именно из-за этого сердце рвётся пополам.

Она встала, пошла к двери.

– Оденься! – догнал оклик Берга.

Паппе остановилась, посмотрела на валявшуюся под ногами одежду. Засмеялась зло:

– Не хочу!

У Ламонова глаза сделались круглыми, даже икнул, бедняга. Уна прошла мимо него к своей комнате, потянулась к сенсору… и передумала. Обернулась, объявила:

– Влад, меня можно. Теперь – можно.

Уралец растерялся вконец, покрылся пунцовыми пятнами, прямо как мальчишка. Паппе засмеялась, шагнула к нему, взяла за руку, потянула.

– Пошли, пошли, не бойся. Говорю можно, значит, можно.

– Уна, я ж на посту. Может, попозже? Потом…

– Пошли, я сказала! Пока не передумала.

Желание и чувство долга боролись в здоровяке с немыслимой силой:

– Э-э-э… а давай Янека разбужу, попрошу, чтобы покараулил.

– Ничего с твоим «караулом» не случится! Кто на нас нападёт, сам подумай. Господину Корригану мы живыми и здоровенькими нужны, так что защищать нас будет всей мощью своей планетки. – И вложив в голос изрядный заряд властности, Паппе скомандовала: – ИДЁМ КО МНЕ!

Получилось вовсе не то, чего ей хотелось. Ламонов не участвовал в погружении, и действо, на которое Уна возлагала неясные ей самой надежды, выродилось в заурядный секс, итогом какого становится не столько удовольствие, сколько усталость. Но уралец и этого не понял. Едва закончилось, принялся бубнить на ухо:

– Уна, выходи за меня замуж. Ты мне очень подходишь…

Паппе захохотала:

– А ты мне – нет! Всё, сеанс окончен, свободен.

О, таким ошеломлённым она его прежде не видела.

– Но как же…

– Топай отсюда, я сказала! Кстати, ты на дежурстве. Забыл?

Ламонов выскочил из постели, точно ошпаренный, начал лихорадочно натягивать трусы, штаны, покрылся пунцовыми пятнами от макушки до пят. Паппе снова захохотала. И она надеялась, что это чучело способно заменить Берга?! «Нет, Рихард, не получится избавиться от меня так легко. Ты отпускаешь меня? Спасибо за великодушие. Но я тебя не отпущу, никогда! Потому что я тебя люблю, хочешь ты этого или нет! И я не собираюсь рвать своё сердце пополам. Лучше я разорву твоё! Я заставлю тебя изменить решение, заставлю присоединиться к нам. Рано или поздно я как крыса прогрызу брешь в твоей непробиваемой броне!»

Ламонов до сих пор ковырялся в одежде, и Паппе прикрикнула на него:

– Пошёл вон, я сказала! БЕГОМ!

Приказ подействовал не хуже пинка под зад. Уралец сгрёб в охапку остаток одежды и как был в одном башмаке, метнулся к двери. Распахнул её… Мир треснул, расколотый пополам. Будущего больше не существовало, Саламандра поймала собственный хвост.

На пороге гостиничного номера стояла невысокая женщина вида отнюдь не воинственного, несмотря на серебристый комбинезон с алыми вставками на объёмистой груди. Массы в ней было раза в два меньше, чем у охранника, но от движения её плеча здоровяк отлетел в сторону, врезался в стену и сполз на пол бесчувственным мешком.

– СТОЯТЬ! – рявкнула Саламандра, вкладывая в команду всю свою мощь.

Незнакомка отрицательно покачала головой. Тогда Саламандра скатилась с постели, подхватила забытый Ламоновым бластер, выстрелила. В комнате завоняло жженым пластиком, потекла обивка на стене, однако незнакомка неуловимым движением ушла с линии огня. Саламандра выстрелила ещё, ещё и ещё. Последний раз женщина уклоняться не стала, подняла руку навстречу. Импульсный луч вонзился в ничем не защищённую кожу ладони и не оставив ожога, отразился, блеснул над головой Саламандры, зашипел обивкой где-то за спиной. И тогда она всё поняла, опустила оружие.

За плечами Саламандры было много трупов, но собственными руками она не убивала. Нечистоплотно и неприятно, а главное – глупо. Обречённые марионетки сотворят всё сами, надо лишь создать им «соответствующее настроение». Только однажды… Это было первое «мокрое дело», на которое она решилась. Смерть пятилетней девочки изначально не планировалась, малышка спала в комнате наверху и не слышала, как отец рубит мать охотничьим топориком, а затем вешается над унитазом. Но Саламандра трусила ужасно. «Не оставляй свидетелей, не оставляй свидетелей!» – судорожно колотило в голове. Девочка могла проснуться в самый неподходящий момент, выйти на лестницу и услышать, как щёлкает замок наружной двери. А ведь никто не должен заподозрить, что во время трагедии в доме был посторонний! Саламандра взяла измазанный кровью топорик и пошла наверх. Во сне маленькая Уна походила на её собственные детские фотографии, и другая маленькая девочка, та, что сидела где-то внутри, заорала: «Не делай этого! Не надо!» Но она зажала ей рот усилием воли и подняла топорик.

Отпечатков пальцев Саламандра не оставила, да полиция их и не искала особо. Картина представлялась вполне очевидной: впавший в буйное безумие отец семейства зарубил спящую дочь, жену и покончил с собой. Партнёр по бизнесу остался доволен разрешением конфликта, исполнитель получил оговоренный гонорар. Вот только маленькая Уна с тех пор начала приходить к Саламандре. И та поняла – рано или поздно малышка ей отомстит.

Встретив Берга, она решила было, что сможет начать жизнь заново и проживёт её чисто и честно – для Уны Паппе. Но судьбу не обманешь. Невысокая, широкая в плечах и бёдрах женщина ничем не походила на отпечатавшийся в памяти образ. Но это ничего не значило! Маленькая Уна пришла за ней.

Ноги сделались ватными, Саламандра их почти не чувствовала. Вся нижняя часть тела будто отнялась, и она решила, что обязательно обмочится – слишком много вина было выпито. Но всё же она смогла встать. Спросила недрогнувшим голосом подошедшую к ней женщину:

– Как ты меня убьёшь?

Вместо ответа незнакомка приобняла её. Левая рука легла на затылок, правая коснулась подбородка. Последнее, что услышала Саламандра – хруст собственных позвонков. Она всё-таки обмочилась. Но уже после того, как умерла.

Коцюба выволокла в коридор бесчувственного охранника, усадила, прислонив спиной к стенке. Положила рядом с ним бластер.

– Готово, – сообщила поджидавшей её Танемото. – Мы никого не разбудили?

– Никого. Все сладко спят.

Однако Танемото ошиблась. Дверь, ведущая в центральную галерею, распахнулась. Лицо Корригана было белым от ярости. Не глянув на женщин, он быстро прошёл в номер Уны Паппе, остановился у тела, брезгливо пошевелил его носком туфли. Обернулся к Танемото.

– Зачем?!

– Она могла быть опасна.

– Она могла быть полезна!

– Ты не стал бы её доминантом, она была слишком сильной для тебя. Или ты собирался предложить её Джакобу Бове?

Корриган прищурился.

– А ты? Ты тоже не смогла подчинить Паппе и выведать известные ей тайны Берга? Поэтому предпочла их уничтожить?

Ответа он не дождался. Хмыкнул, вышел из комнаты, осмотрел Ламонова:

– Что с этим?

– Скоро очнётся.

– Хорошо. Пока этот в отключке, а второй спит, самое время взять их на поводок.

– Они уже мои.

– Когда успела?

– Четыре года назад, пока «гостила» на «Солнечном Ветре». Я разве не говорила, что очень «сдружилась» с их командой?

– Предусмотрительная, – досады в голосе Корригана прозвучало больше, чем удовлетворения. – Мне нужны их стоп-команды. И прибери за собой!

Глава 20. Лесные эльфы

Первое, что увидел Влад, открыв глаза, было лицо Янека.

– Ты как, дружище, нормально?

Ламонов огляделся. Сидит в коридоре на полу, оружие рядом валяется, – хорош часовой, ничего не скажешь. Он поднял руку, осторожно потрогал затылок, поморщился от боли. Шишка наличествовала, как и следовало ожидать.

– Это она меня приложила? – он покосился на дверь номера, занимаемого Паппе.

– Угу.

Ламонов вздохнул.

– Прав ты был, Янек. А я дурак! Полез к ней со своей любовью. Плевать она хотела на таких, как я. Знаешь, я передумал. Возвращаюсь на Новую, нечего мне здесь делать.

– Угу, – опять угукнул Шпидла. – Оставляешь, значит, меня одного.

– Да какая от меня польза! Толку, что здоровый вымахал, если меня любая пигалица об стенку как кеглю. Дубина я стоеросовая, а не опер!

– Во-первых, не любая…

– Всё равно! На кой я нужен, когда тут Паппе есть?

– Паппе больше нет.

– Как нет? – опешил Ламонов.

– Умерла она. Двадцать минут назад.

Глаза уральца округлились от изумления, губы сложились в трубочку. Но он не присвистнул, сдержался.

– Это как же… это ты её, что ли?!

– Не я. Один хороший человек. Вынужденный гость этой планеты, скажем так.

– И за что он её?

– Она слишком опасна.

– Для нас?

– В том числе. Но главное – опасна для Берга.

– Так Берг её и назначил старшей охраны!

– От ошибок никто не застрахован.

– Понятно… – протянул Ламонов. Хотя, честно сказать, ничего он не понимал. – Тогда да, тогда конечно я с тобой остаюсь, мы же напарники! А что мы делать будем?

– Охранять Берга, как и положено. Ты, главное, помалкивай и будь при мне. Что я делаю, то и ты. Выполняешь только мои приказы. – Шпидла посмотрел на часы: – Пока иди отдохни, выспись. До завтрака ещё пять часов мира.

Время старта челнока, увозившего делегацию обратно на «Солнечный Ветер», было определено накануне. Тем не менее Берг поднялся с постели загодя. Сделал обязательную физзарядку, умылся, принял душ. Затем собрал разбросанную Паппе одежду, понёс к утилизатору. Передумал, сунул ком в стенной шкаф. Вовсе не потому, что она кому-то могла пригодиться. Сегодня ночью Дин снова приходила. Попрощаться. Теперь Берг понимал, чему предстоит случиться и что следует сделать. Насколько вообще можно что-то понимать в этих их вариативных будущих.

В коридоре дежурил Ян Шпидла.

– Ночь прошла спокойно? – спросил Рихард.

– Да, спокойно.

Врал подполковник старательно и, в общем-то, умело, но советника Берга ему было не провести. Рихард прошёлся по коридору, остановился у номера Паппе. Покосился на Шпидлу: знает или нет? Решил, что знает.

Полчаса спустя начали просыпаться первые жаворонки. Ещё через полчаса явилась Рейнфорд приглашать гостей на завтрак. Отсутствие Паппе первой заметила Нина Дорадо – в кафе, когда рассаживались за столики.

– А где Уна? Она проспала? Может, надо её разбудить?

– Не стоит её беспокоить. Госпожа Паппе немного перебрала спиртного на банкете, – Дженнифер расплылась в снисходительной улыбке.

– И за это вы её убили, – тихо, чтобы услышали только стоящие рядом с ним Корриган и Рейнфорд, добавил Берг.

Улыбка на лице Рейнфорд превратилась в маску. Корригану понадобилось с полминуты, чтобы осмыслить новую вводную и выбрать линию поведения. Дорадо насторожилась:

– Надеюсь, ничего опасного?

– Нет, нет! Она лишь пропустит завтрак и поездку в космопорт, – заверил её Корриган. Тихо, для Берга, добавил: – Паппе могла создать неприятности. Поверьте, так будет лучше для всех.

– Что именно будет лучше? – не унимался Рихард. – Её смерть или сокрытие информации об оной?

– И первое, и второе. Насколько мне известно, за этой особой числятся преступления, караемые смертной казнью и по законодательству Евроссии, и по внутреннему уставу тайной полиции. Давайте считать, что правосудие восторжествовало.

– Давайте, – согласился Берг, помедлив.

Что он испытал, узнав о гибели Уны Паппе? Сострадание? Облегчение? И то, и другое одновременно. Но эти чувства отступали перед осознанием того, что самая трудная и важная битва в его жизни началась.

Завтрак повара Лабиринта приготовили изумительный. Стейк из мраморной говядины таял во рту, сыры были подобраны на любой вкус, от камамбера до чеддера, а уж любитель овсянки и подавно мог язык проглотить. Анита едва ли заметила сей акафист чревоугодию. Сегодняшний сон не отпускал её, сон, более яркий и выпуклый, чем любая реальность. Не важно, о чём он, не важно, какие образы мелькали перед внутренним взором. Значение имеют лишь ощущения, которые он оставил. Вчера она соприкоснулась с сообщностью, ей показали глубинную сущность этого мира любви и единства. Сегодня она сделалась его частью. Анита не боялась возвращаться на Землю, не боялась оказаться один на один со ставшей вдруг чужой родиной. За её спиной раскинулось доминант-дерево, сотни тысяч ветвей. Она – его привой, она станет родоначальницей нового ствола, миллиарды новых…

Нет, не миллиарды. Вряд ли миллионы. Глубина доступна единицам из многих тысяч. Ей предстоит трудная работа: выискивать алмазы в толще породы, подбирать помощников – доминантов следующего уровня, – растить дерево. Но каким же прекрасным оно станет – обновленное, очищенное от пустой породы человечество! Что станет с прочими? Да кого интересует судьба породы, ушедшей в отвалы! О них позаботятся, несомненно. Кто-нибудь.

На корабль они возвращались тем же минишаттлом, однако на этот раз в салоне было просторно – три из восьми кресел пустовали, Берг с охранниками остались на Лабиринте. Ржавикина была почти рада данному обстоятельству, так как от советника исходило ощущение опасности. Она и прежде его побаивалась, но тот страх выглядел иррациональным, каким-то детским. Теперь опасность была вполне обоснованной. Просто на той глубине, где она таилась, не существовало ни слов, ни образов, чтобы её описать.

Взамен вместе с делегацией на Землю летела Пристинская, вернувшая после операции свой прежний, такой привычный облик Елены Прекрасной. Почему-то она ощущалась странно: с одной стороны, она была частью сообщности, с другой… как бы и нет. Возможно, всё дело в доминантах? Ржавикина пока не разобралась с этим, списывая двоякие ощущения на недостаток опыта. В любом случае, Пристинской в салоне не было, она предпочла занять место рядом с пилотом. И никто не мешал пятерым избранным обсуждать планы предстоящей работы. Национальных, государственных, тем более языковых и культурных барьеров между ними отныне не существовало. Они были мессиями будущего человечества, объединённые одной целью и одним доминантом.

Предложение лететь на Землю в качестве полномочного посланника Лабиринта застало Елену врасплох. Она ожидала чего угодно, когда Корриган перед ужином пригласил их с Танемото к себе в кабинет на совещание. Всего, чего угодно, но только не этого! Она чуть не позвала Половинку посоветоваться. Хорошо, Танемото её опередила:

– Мы согласны. Елена берёт на себя обязанности временного посланника Лабиринта. С одним условием: ты даёшь ей карт-бланш. Никакого контроля, никаких ограничений. Необходимых для своей миссии сотрудников Елена наберёт сама, на Земле.

– Конечно, конечно, – Корриган вскинул руки. – Я вам полностью доверяю!

Положим, в этом он лгал. Но понятней не становилось. Не для того же Елена устраивала побег на Лабиринт, чтобы её здесь зверски убили, воскресили и отправили восвояси на Землю?! Поучительный жизненный опыт, ничего не скажешь.

Продолжения разговор не получил – на совещание прибыл Берг. Его скорое согласие Пристинскую если и удивило, то самую малость. Больше заботила позиция Половинки. Должно же быть разумное объяснение этой «дипломатической миссии»!

Никакого объяснения Елена тем вечером не получила. На банкете Корриган не сводил с неё глаз – и в прямом смысле, и в переносном, – потом исчезла Танемото, ни о чём не предупредив. И даже когда Рейнфорд отвезла её «домой», то есть в апартаменты Альментьевых, Пристинская не решилась начать мысленный разговор, очень уж непростой соседкой была Ангел.

Танемото подошла к ней лишь на космовокзале. И когда обняла крепко на прощанье, Елена шепнула:

– Что происходит, можешь объяснить? Зачем меня отправляют посланником на Землю?

– Не забивать голову, для этого у тебя есть доминант. Лучше думай о Тагирове, который ждёт тебя на «Солнечном Ветре». А чтобы настроиться на правильный лад, послушай хорошую музыку. Например, «Музыку Сфер», отлично подходит для релаксации. В фонотеке пилота шаттла она наверняка есть. – Танемото обернулась к стоящей неподалёку Рейнфорд: – Я не ошиблась, есть у вас такая композиция?

Дженнифер пожала плечами:

– Не знаю, я не меломанка.

Танемото не ошиблась, аудиозапись с маркировкой «Музыка Сфер» нашлась среди незатейливой фонотечки, хранившейся в пилотской кабине минишаттла. Пристинская повертела в пальцах прозрачный кубик, вставила его в гнездо на обруче вилора. Повернулась к Рейнфорд, аккуратно выводившей челнок из подземного дока:

– Не возражаешь?

– Да пожалуйста! Нам почти два часа лететь, расслабляйся.

Так много времени не понадобилось. Уже через сорок минут Пристинская открыла глаза. Задумчиво посмотрела на черноту космоса за иллюминаторами, на разноцветные блёстки орбитальных спутников, на постепенно уменьшающийся шар Лабиринта. Сняла обруч, выковырнула из гнезда кристалл.

– Хорошая музыка? – полюбопытствовала Дженнифер.

– Превосходная.

«Музыка» в самом деле была превосходной. Елена разом получила ответы на все вопросы, какие хотела задать. А так же на те, о каких не помышляла. Корриган не смог узнать цель её появления на Лабиринте и постарался свести фактор Елены Пристинской в вариативном будущем к нулю. Потому и отправил обратно на Землю, «полномочным посланником» без охраны и сопровождения. Он не сомневался, что на Земле от неё постараются избавиться, как некогда избавились от экипажа «Христофора Колумба», а лучше – замуруют навечно в секторе «Сигма» с подачи доброго доктора Ржавикиной. И Берга не будет, чтобы защитить. Корриган всё просчитал правильно. Вот только он не слышал Музыки Сфер. О, как дорого бы он заплатил, чтобы добраться до этого кристалла! Или чтобы поковыряться снова в мозгах Елены Пристинской – в их нынешнем содержимом. Не выйдет. Лабиринт с его ментальным полем, где мысли слышны порой громче звуков, отделяет теперь от Елены надёжная изоляция – космический вакуум, ничто, архив пустоты.

Внезапно запищал внешний вызов. Елена напряглась. Но это был не Лабиринт.

– «Солнечный Ветер» вызывает шаттл «Химера-1», – донёсся из динамиков знакомый голос.

– «Химера-1» слушает, – тут же отозвалась Рейнфорд. – Что вы хотели?

– Елена Пристинская… она на борту?

– Да, твоя благоверная здесь. – Дженнифер растянула улыбку до ушей и включила видеоканал. – Вот она.

Тагиров забегал взглядом по кабине. Увидел Елену, тоже расплылся в улыбке:

– Лена… Леночка, это правда ты?

– Правда, я.

– Фух, слава богу! Мне передали, что ты возвращаешься, прямо гора с плеч. А то не знал, что и делать. Представляешь, я… – он запнулся. Присутствие в кабине посторонней ему явно мешало. – Ладно, прилетай поскорее, мы обо всём поговорим!

– Обо всём поговорим, – согласилась Елена.

Экран погас.

– Любит тебя, – резюмировала Рейнфорд. – Станешь его доминантом?

Пристинская не ответила, и Дженнифер истолковала её молчание по-своему.

– Боишься, что не сможешь удержать нить? И у меня сил не хватает новый узел на дереве начать. Не всем же быть скелетом и нервами, мясо тоже нужно. Слушай, а каково это, когда у тебя доминантом Корневая?

Пристинская удивлённо посмотрела на неё.

– В каком смысле?

– Ты разве не знала? Танемото – старшая из Корневых, ребёнок Джакоба Бовы. Не биологический, разумеется, метальное дитя.

– Я думала, вы все считаете Джакоба Бову отцом, – недоумённо пожала плечами Пристинская. Поправилась, спохватившись: – Мы все.

– В том смысле, что он гуру, Учитель – безусловно. Но я говорю о другом. Мы пользуемся энергетическим уровнем, можем нырнуть на астральный, заглядываем в ментальный. А Корневые там живут! И если Корневой – твой доминант, то он и тебя может повести в глубину. Иорико Танемото умеет такое, чего не умеет никто. Представляешь, ей не требуется согласие, чтобы стать доминантом! – Рейнфорд быстро взглянула на Елену и хихикнула: – Конечно, ты представляешь. Она же вас «поймала» ещё тогда, после Горгоны. Вы поверили, что можете удержать Корневого доминанта пленником! Какие же вы, земляне, наивные. Но теперь-то ты не жалеешь?

– Не жалею, – подтвердила Пристинская искренне.

– Правильно. С таким доминантом за спиной ничего не страшно. Если на Земле с тобой что-то случится, Танемото тебя вернёт здесь, на Лабиринте. Пока существует Лабиринт, мы бессмертны.

– Пока существует Лабиринт… – повторила Пристинская. И прикусила щеку. Что это она так разболталась? Не иначе, Музыка Сфер до сих пор в голове звучит. Елена поспешила сменить тему: – Слушай, Дженни, дашь «порулить»? Соскучилась.

Рейнфорд с сомнением посмотрела на неё. Подумала, кивнула:

– Почему нет? Ты пилот, с «Солнечным Ветром» не хуже меня состыкуешься. А я пока музычку твою послушаю, раз сама Танемото её рекомендует.

– Ага, – согласилась Елена.

Они поменялись местами. Елена поёрзала в пилотском кресле, усаживаясь поудобнее. Итак, полдела сделано. Нет, только первый шаг. Она посмотрела на спутницу:

– А ты хотела бы, чтобы твоим доминантом оказалась Танемото?

– Не знаю… – Дженнифер неопределённо дёрнула плечом, открыла бокс, в котором хранилась фонотека, начала перебирать прозрачные кубики. – Скорее нет, чем да. Но она ведь спрашивать желания не станет. Она способна отобрать нити у другого доминанта. Среди тех, кого она увела на Дзёдо, большинство были людьми Джеймса, кстати. Если бы они умерли на Горгоне, он бы их вернул на Лабиринте, а теперь что с ними, непонятно. Танемото странная. И страшная, её многие побаиваются. Я тоже. Она ведь в любую секунду может взломать мою стоп-команду!

Пристинская не спорила, Рейнфорд права. Вот только она использовала неверную форму глагола «взломать».

Дженнифер наконец нашла нужный кристалл, вставила в гнездо вилора, надела обруч на голову.

– Ну-ка, послушаем.

– Слушай. Сиди. Не мешай.

Елена добавила ещё одно слово. Даже полиглотка Нина Дорадо не смогла бы определить, какому языку оно принадлежит. Но Рейнфорд поняла его отлично, её глаза округлились от изумления:

– Почему?!

Пристинская не ответила. Вместо этого активировала экран внутренней связи. В салоне шла оживлённая беседа. Звук Елена не включала, и так ясно – избранные делятся планами. Наивные «лесные эльфы» получили огонь бессмертия от своих небесных собратьев и везут его домой, чтобы щедро одарить сородичей. Они пока не понимают, чем обернётся это знание. Никто на Земле не понимает. И не скоро поймут, землянам предстоят годы эйфории, пока «огонь Прометея» запылает на всех континентах, разлетится по колониям. А затем он обернётся пожаром сегрегации и навсегда разделит человечество на два вида – разумных животных и бессмертных полубогов. Эта пропасть куда глубже, чем расы, нации, языки и религии. Даже старые сказки об элоях и морлоках не сравнятся с реальностью. Противостояние разумных видов вновь вернётся на Землю, как во времена неандертальцев и кроманьонцев.

Однако в этот раз «неандертальцы» постараются взять реванш, уничтожить удачливого конкурента, чтобы самим не исчезнуть. Их ведь подавляющее большинство, десятки тысяч на каждого «кроманьонца». А когда великая бойня закончится, окажется, что с «кроманьонцами» закончился и прогресс. Что человечество заперто на освоенных планетах словно в ловушках, и впереди – медленная, но неотвратимая деградация. Лишь Лабиринт продолжит восхождение – без помех…

Восхождение – куда? Какую цель придумали для своих подопытных мышат Путники?

Елена положила руку на аварийную панель. Вот этот тумблер. Механика, для надёжности.

– Нет, нет! – борясь с оцепенением стоп-команды захрипела Рейнфорд, – Ты что делаешь? Ты же убьёшь…

«Да, убью». Елена передвинула тумблер.

«Внимание! Пассажирский салон разгерметизирован! Подача кислорода прекращена!» – вспыхнуло над пультом алое табло. Теперь Елена понимала, для чего Половинка заставила её вытерпеть ту пытку от начала до конца, испытать на себе смерть куда более страшную и медленную. «Может быть, так тебе будет легче…» – «Легче – что?!» Убить. Нет, не легче. Но она вытерпит, доиграет до конца роль бесчувственной механической куклы-убийцы. Ведь недолго?

Она заставила себя смотреть на экран внутренней связи. Лишь когда в салоне всё замерло окончательно, выключила его. Вернула тумблер на место. Алая надпись сменилась зелёной: «Подача кислорода в пассажирской салон восстановлена». Замечательно.

Пристинская повернулась к Рейнфорд. Та смотрела на неё, не мигая. Уже поняла:

– Это нечестно. Подло. Не по-человечески…

Елена кивнула, соглашая.

– Не бойся, ты же бессмертная. Пока существует Лабиринт.

Освободила из зажимов бластер охранницы, отрегулировала мощность. Приставила дуло к подбородку спутницы. Нажала спуск. Рейнфорд дёрнулась судорожно, глаза её полезли из орбит. Лопнули. Расплавленный мозг брызнул из глазниц на чёрный комбинезон.

Механическая кукла-убийца вернула бластер на место, включила внешнюю связь:

– «Химера-1» вызывает «Солнечный Ветер». Прошу разрешения на стыковку.