Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Инспектор СБК по особо важным делам Рихард Берг смотрел на пустой экран, будто ждал продолжения дневника. Продолжения не было, Коновалец умер «в общепринятом значении этого термина». Так прозаично закончилась зловещая история «двойника».

Кибернетик «Христофора Колумба» кое в чем ошибался. Он не подозревал, что два месяца жил с чужим телом, что прилетел на Землю «инопланетянином». Если бы знал, то ему не потребовались бы жутковатые эксперименты, чтобы убедиться в своей правоте: сознание не привязано намертво к телу. Был ли он прав в остальном? Вернуло ли его тело обычные человеческие качества? Берг тоже хотел это знать.

В верхнем ящике стола он нашел скальпель, очевидно, тот самый, «экспериментальный», взял его, пошел в спальню. Ему предстояло выполнить одну неприятную процедуру. Коновалец все так же лежал, вытянувшись на кровати. А чего ожидать от покойника? Берг осторожно расстегнул мастерку, обнажил впалый бледный живот. И быстро сделал глубокий вертикальный разрез. Он старался приготовиться к чему угодно. Даже к тому, что Коновалец вдруг вскочит, вцепится ему в горло, хоть это было и вовсе дико. А ничего не случилось. То есть случилось именно то, что происходило в анатомичке, на занятиях по судмедэкспертизе. На кровати лежало обычное человеческое тело. Мертвое.

Для верности следовало поискать кислоту или щелочь, но не хотелось. Пусть «головастики» экспериментируют… если им дадут материал для экспериментов. Рихарду хватило скальпеля, чтобы убедиться: Коновалец не ошибся. Тело его оставалось самым обычным человеческим телом. Ни биология, ни химия не имели никакого отношения к его сверхвозможностям. Да, это тело собрали по неизвестным человечеству технологиям, но главное было не в этом. Некто изменил сознание угодивших в ловушку людей, добавил в него необычные способности и какой-то ограничитель. А затем вернул людей на Землю. Их попросту превратили в живые индикаторы, предназначенные выявить…

Что именно хотели выявить «некты», Берг по-прежнему не знал. Но теперь он не сомневался в своей версии.

Он бросил скальпель на пол рядом с прибором и вернулся в кабинет. За окном начинался очередной день большого города. Улицы заполнили машины, появились прохожие на тротуарах, открывались двери магазинов и кафе. Люди жили размеренной будничной жизнью, не подозревая, что рядом с ними, в самой обычной киевской квартире лежит тело инопланетянина.

Не так представлялось расследование пять дней назад, совсем не так. Берг ожидал напряженного поединка с могущественным противником. Да, он не знал его цели – благие они или враждебные. Противник без спроса проник на чужую территорию, и уже в этом была его вина и его преступление. Берг хотел встретиться с ним лицом к лицу, обрубить запущенные в самую гущу человечества щупальца.

А противник переиграл, оказался куда коварнее и подлее. Он и не думал сам соваться на Землю, он использовал людей для достижения своих целей. Людей, не подозревающих, что они стали чьими-то пешками. «Твари, сволочи!» – мысленно крикнул Берг своим неизвестным противникам. И тут же подумал: а мы сами намного лучше? «Наша тактика и стратегия – уничтожить». А если те, кого предстоит уничтожить, не пришельцы, пробравшиеся без спроса на чужую планету, а люди, вернувшиеся домой? Они и так испуганы, растеряны, не понимают, что происходит, а мы их – «зачистить». Ради того, чтобы глуповатое «тело» человечества не испугалось, не заболело со страху, собираемся провести профилактическую операцию – отсечь от него кусочек. Маленький, всего несколько жизней. Жизнь человека стоит дешево.

Инспектор Службы Безопасности Космофлота по особо важным делам Рихард Берг смотрел в окно на будничную суету огромного города. Ему было до тошноты противно то, что предстояло выполнить. Выполнить собственноручно – секретность операции не позволяла прибегнуть на последнем этапе к помощи Лауры и ее людей. Но ничего не поделаешь! Сколько раз в жизни ему приходилось подписывать смертный приговор? Сколько раз собственноручно приводить его в исполнение? Пожалуй, не вспомнишь всех сразу, и в тайной полиции, и после. Да, то были убийцы, террористы, сбесившиеся шакалы в человеческом облике. Вся вина этих людей – в том, что они имели неосторожность попасть в мышеловку. Вина и беда. Будем считать, что это несчастный случай со смертельным исходом, от которого никто не застрахован. Пожертвуем малым, чтобы сохранить большее, – так всегда было, и всегда будет. И уж кому-кому, как не ему, Рихарду Бергу, знать это! «А если бы тебе пришлось выбирать – моя жизнь или восемьсот чужих, ты бы выстрелил?» – «Не задумываясь»…

Только в этот раз нет уверенности, что жертва будет принесена во благо. Нет ощущения правоты своего дела. Но ощущения не приложишь к рапорту руководству.

Огромный дом походил на склеп. Солнце поднялось высоко, утро давно наступило, но в комнатах стояла зловещая тишина. Или правильнее сказать – «гробовая»? От одного этого слова озноб прошибал. Елена передернула плечами и поспешила наружу, на залитую солнцем террасу. Не помогло. Солнечный свет ударил в глаза, но теплее не стало. Вдобавок море шумело рядом. Всего пять дней назад они с Вероникой последний раз плескались в теплой прибрежной воде. А три дня назад последний раз сидели на пляже. А вчера последний раз разговаривали… И больше «последних разов» для Ники не будет.

Слезы сами собой навернулись на глаза. Елена развернулась, убежала назад в дом. Только не наверх, не туда, где в угловой розовой спальне лежит… Она прошла во внутренний дворик, к бассейну. Синяя-синяя вода в обрамлении розово-красной пены рододендронов. Присела на край, опустила ладонь в воду. Холодно.

Тихо стукнула идущая на улицу дверь. Елена тут же вскочила, выбежала в холл, чуть не налетела на вошедшую в дом Медведеву. Как всегда подтянутую, элегантную. Непробиваемо спокойную.

– Доброе утро! Куда это ты несешься? – Ярослава улыбнулась, придержав ее за плечо. – А я вышла, прогулялась по окрестностям. В лесу хорошо утром…

Она вдруг замолчала, рассматривая девушку. Спросила, уже совсем другим, металлическим голосом:

– Что?

– Ника… Свечение пропало час назад, а она не просыпается!

Медведева вздохнула, ничего не сказав.

– Ты думаешь, уже все? Это конец?

– Откуда я могу знать… – Заметив слезинки в уголках глаз, она взяла Елену за руки, сжала: – Прекрати! Мы знали, что такое может случиться. Что однажды Вероника может не проснуться.

– Это из-за меня…

– Опять? Мы договорились впредь к этой теме не возвращаться. Веронике мы ничем помочь не можем, с этим нужно смириться. И жить дальше, чтобы сохранить память о ней. – Ярослава помедлила. Спросила осторожно: – А ты себя как чувствуешь?

– Я? – Елена моргнула недоуменно. Потом поняла, выдернула пальцы из ладоней Медведевой: – Почему ты спросила?! У меня руки холодные, да? И зябко. У меня тоже начинается, как у Ники?!

– Прекрати! У тебя озноб из-за стресса. Пошли, покормлю чем-нибудь горяченьким. И чая попьешь.

Она старалась говорить спокойно и буднично, но не могла совладать с собой. Елена с ужасом увидела, как у «железной леди» задрожали губы. И это стало последней каплей.

– Я не хочу есть, понимаешь? Совсем! Тошнит от одной мысли! Это оно! Те же симптомы…

Медведева ударила по щеке не сильно, но хлестко, так что у Елены голова дернулась и зубы клацнули.

– Прекрати истерику, я сказала! Нельзя сразу сдаваться, нужно бороться!

– Ради чего?!

– Хотя бы ради тех, кто тебя любит! Ради Андрея, например.

– При чем здесь…

Она не успела договорить – в сумочке Ярославы загудел зуммер. Это было так неожиданно, что они обе замерли, будто остолбенев. Лишь когда мелодия начала набирать громкость, Медведева очнулась, расстегнула сумку, вынула визифон. Брови ее удивленно приподнялись.

– Алексей?

Звонок визифона заставил Берга вздрогнуть. Черт знает что такое! Если так себя растравливать, то на службе в СБ можно ставить крест, здесь нервы надо иметь стальные.

Он взглянул на экран. Лаура. Не хватало еще одного ЧП на сегодня!

– Доброе утро!

– Доброе… Что-то случилось? Не ЧП, надеюсь?

– Не знаю, возможно, и ЧП. Я как раз отчет тебе заканчивала готовить, а тут все так завертелось. Решила позвонить, сообщить основное.

– Ну сообщай.

– «Переговоры» начались. Сначала Маслов позвонил Буланову, а только что – Буланов Медведевой. Думаю, тебя это заинтересует.

– Буланов? И о чем они говорили?

– Я перешлю запись. Сначала вторую, она информативней.

Виз весело зачирикал, принимая файл, экран разделился пополам. Медведева и Буланов беседовали в видеорежиме. Открыто, ни от кого не прячась.

Лицо женщины на экране выглядело удивленным:

– Алексей? Привет. У тебя что-то случилось?

– Доброе утро, Ярослава. – Маленькие глазки навигатора глядели растерянно. – Как сказать… Не знаю. Мне Маслов звонил. Никогда прежде не звонил, а тут такой разговор…

– Не тяни!

– В общем, ни с того ни с сего спрашивает: «Тебя жена любит?» Я растерялся. Потом говорю: «Конечно, любит!» Он: «А ты ее?» – «Разумеется!» Он хмыкнул так… невесело, пожалуй. Не знаю, картинку он не включал. И говорит мне: «Счастливчик!» И сразу отключился. Я не понял, чего это он? Пытался перезвонить, – пусть объяснится! – но он не отвечает. И командир не отвечает. Я уж беспокоиться начал, не случилось чего?

Медведева помолчала. Ответила:

– Нет, все нормально.

– Ярослава, так чего он звонил? Может, ты объяснишь? Ты же всегда все знаешь!

– Он все понял, Леша.

– Что понял-то?

– А из-за чего вы с ним друг на друга волками смотрели?

– Потому что он бабник! Для него женщины – все равно что игрушки.

– И?..

– И это неправильно! У мужчины должна быть одна женщина, одна любовь на всю жизнь. И наоборот, естественно.

– Вот и он это понял. Потому и сказал, что ты счастливчик. Что тебе ничего не грозило.

– В каком смысле?

– Да это я так, к слову.

– Хм… – Буланов задумался. Недоверчиво покачал головой: – Маслов, и вдруг понял. Не верится. Ладно, не буду тебе мешать. Передавай привет командиру. Соберемся на базе, посмотрим, что с Масловым случилось. Неужто и правда, образумился?

Медведева не ответила, только грустно улыбнулась. Затем неожиданно окликнула навигатора, готового нажать кнопку отбоя.

– Алексей! Удачи тебе!

– Спасибо. И тебе удачи.

Буланов какое-то время удивленно смотрел на экран, но Медведева отключилась сразу же, едва фразу закончила.

Картинка мигнула, экран погас на секунду. И вновь засветился. Лаура вопросительно смотрела на Берга, будто спрашивала: «ЧП или не ЧП?» Самому бы понять!

Рихард провел пальцем по шраму. Буланов явно не в курсе происходящего, удивлен, но не встревожен. Обычный дружеский разговор? Нет, что-то за этим разговором стояло. Буланов в нем только статист, но слова Медведевой… и Маслова! Что-то в них скрыто важное, но сразу не поймать, надо сосредоточиться.

– Второй звонок присылать? – прервала его размышления Арман. – Там без видеорежима.

– А там есть что-то, кроме того, о чем Буланов говорил?

– Нет, он слово в слово передал.

– Тогда не надо пока, к рапорту подошьешь. Что еще?

– Медведева вокруг дома бродила. На пляжике побывала, где мы с тобой вчера вечером… Минут десять стояла на том самом месте. Совпадение, конечно, но жутковато, знаешь ли. Если она в самом деле ведьма…

– Как остальные? – перебил Берг.

– Пристинская больше не выходит из своего «летаргического сна». У Коцюбы небольшая истерика была: боится заболеть, как подруга. В общем, все пока. А, ребята докладывают: Медведева опять свой «феррари» из гаража выкатила. Наверняка «на свидание» собралась.

– Хоть в этот раз не провороньте!

– У нас авиетка теперь всегда наготове. Не уйдет.

– Еще какие-то новости?

– Самое главное сказала. Остальное – в рапорте.

– Хорошо.

Берг сел и, сильно оттолкнувшись ногами, заставил стул совершить несколько оборотов. Что же все-таки прозвучало в разговоре Медведевой и Буланова? Он вызвал из памяти виза запись, просмотрел ее еще раз. И еще – в ускоренном режиме. Вот оно! «…тебе ничего не грозило». Где что-то могло грозить Буланову? Ясно где – на Горгоне! Навигатору до конца экспедиции запрещено покидать корабль, но, если бы он и участвовал в той злосчастной последней высадке, ему бы ничего не грозило. Во всяком случае, Медведева так считала. И, возможно, Маслов. А самому Маслову грозило. Потому он и сидел, запершись, в своем гостиничном номере. Потому Коновалец не выходил из квартиры. А Пристинская сбежала в «Гнездо чайки».

Берг уперся ногами в пол, заставив стул остановить вращение. Быстро пролистал дневник. «…Теперь я почти уверен, слабость – побочный эффект приобретенных способностей. Видимо, мое сознание не совладало с ними…» Они теряли способность управлять телом: и Коновалец, и Пристинская. Должно быть, это жутко – ощущать себя трупом. Пристинская даже покончить с собой пыталась, только способа не придумала. А Коновалец придумал… Стоп! Вряд ли гедонист Маслов слишком страдал из-за пульса и температуры. Боялся – да, прятался все время, чтобы не попасть в руки медслужбы. Страдать он начал, когда себя трупом ощутил. Именно это и хотел прекратить любым способом.

Любым способом?! А не этот ли способ он искал ночью в Варшаве? Нашел? И его странный звонок Буланову…

Берг поспешно нажал кнопку виза, запрограммированную под номер Лауры.

– Во сколько Маслов звонил Буланову? Точное время?

– В семь двадцать три. – Комиссар Арман была удивлена вопросом.

Берг быстро взглянул на часы. Ах ты ж, уже почти десять! Если он заснул сразу после звонка…

– Твои ребята так и не установили, где он был в ту ночь?

– Нет.

– Плохо. Кто у тебя главный в Варшаве?

– Старший инспектор Сабонис.

– Переключи меня на него.

Старший инспектор Сабонис был очень красив. Правильные черты лица, прямой, четко вылепленный нос с едва заметной горбинкой, выразительные голубые глаза, пушистые, прямо-таки девичьи ресницы, белокурые мягкие волосы до плеч. Рихарду показалось, что на ресницах заметна тушь, а тонкие губы аккуратно подведены помадой. Ишь ты, модник! Да, прав был Лемке.

– Значит, так, инспектор, слушай и запоминай. Сейчас ты, один, зайдешь в номер Маслова. И больше чтобы туда никто нос не совал! Ты удивляться умеешь?

– В общем-то да.

– Разучись на один день. И стань склеротиком. Чтобы до завтра забыть, что сегодня увидишь. Понял?

– Да. Что я должен делать?

– Если он спит – оставайся в номере и доложи немедленно. Если не спит… придумай что-нибудь! Пьяным прикинься, мол, номером ошибся, и уматывай восвояси. В общем, главное, чтобы не понял он, что ты из спецслужб. Если поймет, уйти попробует, – плотная слежка.

– Понятно. Физическое воздействие на объект разрешено?

Вспомнилось, как Коновалец описывал ДТП. Какое уж тут физическое воздействие!

– Лучше не надо. Я буду у вас… – Берг прикинул: во сколько, интересно, ближайший самолет на Варшаву? – … скоро.

Полуженское лицо исчезло с экрана. Черт бы побрал эту секретность! Самое время подскочить к воякам, ткнуть чип с кодом доступа – летчики за полчаса доставят на ракетоплане. Нельзя! Инспектор Рихард Берг в отпуске, по стране путешествует ради расширения кругозора. А в боевых ракетопланах туристам путешествовать не положено. Придется переться на аэровокзал, ждать рейса.

Он вздохнул, вызвал Квятковского. Объяснять полицейскому, что именно случилось в квартире, он не собирался. Но следовало подкинуть достаточно правдоподобную версию. И чуть жутковатую – чтоб от излишней старательности тот не натворил чего зря. Например, о завезенной из Дальнего Космоса болезни, незаразной, но непредсказуемо воздействующей на психику.

Старший инспектор таращил глаза, кивал, что твой «мандаринчик». Выдуманная история его проняла, аж побелел весь, и пот на лбу выступил.

– Такие дела у нас. – Рихард подвел итог разъяснительной беседе. – Если бы инфекция какая, вирусы-микробы, «головастики» в карантине сразу бы заметили. А мозги – дело темное. Симптомы к тому же не сразу проявились, а только через два месяца после их возвращения. Теперь, как обычно, нам чужие прорехи штопать приходится. Твой «подопечный» вроде тихий оказался, только сам на себе «поэкспериментировал». Так что зови своих ребят, упакуйте тело, соберите все записи в любом виде, на любых носителях, все, что найдете в квартире. И лучше ничего не читайте. Несанкционированное любопытство в нашем деле – смертный грех, правильно?

– Совершенно верно!

– Как закончите – ждите моих распоряжений. Кстати, приборчик тот, что покойник смастерил, тоже заберите. И пусть твой парень меня отвезет на аэровокзал.

Рихард сидел в кафетерии, не спеша потягивал пиво. До отправления рейса на Варшаву оставалось полчаса. Плюс сорок минут полета. За это время все что угодно могло случиться. Он прикинул, выиграет ли что-то, если возьмет авиетку в прокат. Получалось, ничего не выиграет. Паршиво. И пиво попалось паршивое!

Он отодвинул недопитый бокал, и тут же зазуммерил виз. Варшава. Ну вот, накаркал.

Лицо у Сабониса было растерянное. «Не удивляться» у старшего инспектора не получилось.

– Докладывай, – кивнул Берг. Он догадывался, что сейчас услышит.

– Я в номере у Маслова. Он подорвал себя, когда… короче, он мертв.

– Короче не нужно. Давай подробности.

– Я вошел в номер. Ни в коридоре, ни в ванной, ни в гостиной объекта не было. Когда я попробовал приоткрыть дверь спальни – шарахнуло. Я такого никогда и не видел. Похоже на то, что он себе голову заминировал, и взрыватель подсоединил к двери. То есть головы у него нет вообще, только осколки черепа. Показать?

– Не надо.

– Но если бы я не вошел, он бы все равно подорвался, – под кроватью таймер лежит, к взрывателю подсоединенный. Самое странное – как он голову изнутри заминировал? Взрыв не сильный, но черепушка лопнула, и мозги расплескало по стенам. В уши пластид позабивал, что ли? Или в нос? Тогда как дышал? А еще на стене у изголовья надпись накарябана.

Берг встрепенулся.

– А вот это покажи.

Картинка на экране дернулась в сторону, смазалась. И опять стала четкой. На пастельно-желтой стене из-под густых алых потеков проступала надпись, сделанная синим маркером. «Одиночество это смерть».

Берг прикрыл глаза. Даже так, значит? Убил себя, лишь бы не попасть в наши руки. Стать «подопытным кроликом» боялся больше, чем умереть. Хотя… что такое «умереть», он уже не раз испытал, чтобы бояться.

Лететь в Варшаву в любом случае теперь бесполезно, Варшава «отработана» полностью, как и Киев. И там от «инопланетянина» остался только труп. Вполне человеческий труп, никакого интереса для СБК не представляющий. Рихард устало повторил Сабонису инструкции, отданные недавно Квятковскому, и вызвал Лауру.

На удивление, комиссар Арман ответила не сразу. Рихард успел дойти до кассы и обменять «варшавский» билет на «симферопольский».

– Извини, что сразу не ответила. Я в Симферополе, прогулку Медведевой отрабатывала.

– Что, удалось проследить?

– Почти… Она оторвалась от наружки минут на десять – в городе с воздуха следить сложно. Но ребята ей одежду «маячком» мазнули, так что нашли быстро. Она никуда, кроме подземного торгового центра, не заходила. И с Круминем не встречалась – я опросила свидетелей. В общем, мы знаем, что она делала, с точностью до секунды.

– И что?

– Смотрела шубы в меховом салоне.

– Шубы?!

– Да. Ничего не купила, но попросила у продавщицы виз. Сделала один звонок и отправила два письма. Кэш, разумеется, обнулила, но девушка запомнила часть разговора. Медведева сказала кому-то, чтобы тот передал виз соседу…

– И все?

– Все, что она услышала.

– Ты затребовала от оператора информацию, на какие номера были звонки?

– Обижаешь! Один зарегистрирован в Симферополе, второй в Дюссельдорфе. Ребята выясняют, кто владельцы. О немецком номере ничего сказать не могу, но здешний – это точно выход на Круминя! Максимум час, и ребята возьмут след.

«Если Медведева не отправила команду “сматывайся!”» – подумал Берг. Говорить не стал, пусть ребята пороют, – а вдруг! Его больше заинтриговал звонок на берега Рейна… или человеку, постоянно там проживающему.

Додумывать он не стал – позже! Главным сейчас было другое.

– А как дела в «Гнезде чайки»? Пристинская просыпалась?

– Нет. Кстати, Коцюба сказала Медведевой: «Свечение пропало час назад, а она не просыпается».

У Берга чуть виз из руки не выпал.

– Когда?!

– Утром, как раз перед звонком Буланова.

– Что ж ты сразу не сказала?

– Я не знала, что это важно, ты же меня ограничиваешь в информации. – Лаура обиженно поджала губы. – В рапорте я это упомянула. А он полчаса как у тебя, между прочим.

Берг лишь крякнул с досады. Рапорт он собирался прочесть в самолете, по дороге в Варшаву, не торопясь, обстоятельно. Думал, что самое главное уже знает. Оказалось – нет. Впрочем, прочти он рапорт на полчаса раньше, это ничего не меняло.

Да, это был цейтнот. Конечно, стопроцентной уверенности быть пока не могло, но на девяносто девять и девяносто девять сотых – Пристинская тоже мертва. Не ставя эксперименты с альфа-ритмом, не взрывая голову во время «летаргии». Просто умерла – ее сознание само «отсоединилось» от человеческого тела. А значит, и эта зацепка утеряна.

Рихард не понимал, что происходит. Но то, что он происходящее не контролирует, – несомненно. Смешно как получается: пальцем не пошевелил, чтоб отдать приказ о зачистке, а она идет полным ходом. Шеф может быть доволен, все как он хотел! Никто не узнает о «космических пришельцах».

А как хотел сам Берг? Ему вроде тоже жаловаться не на что? Приказ не нарушил и ручки кровью невинных не замарал. Все как бы само собой получилось. Везунчик. Только цель этого то ли вторжения, то ли проверки он так и не разгадал. Пока не услышал о смерти Пристинской, оставалась надежда, что гибель Коновальца и Маслова – сбой заложенной в их сознании программы. Но теперь ясно – нет сбоя. Программа отработала полностью и по завершению самоликвидировалась. Если то же произойдет с Коцюбой и Круминем, доказательств вторжения не останется, кроме дурацких изотопов. Вот шефу радость! А пришельцам и подавно: выполнят они, что задумали, а мы будем только сидеть и репу чесать. Кумекать, как бы секретность соблюсти. Тьфу ты!

Берг остервенело потер висок. Да, тянуть время оказалось ошибочной тактикой. Но еще не все потеряно! Пока кто-то из двойников жив, остается надежда добраться до пришельцев. Постараться выяснить, что за эксперимент они проводят. И повлиять на его результат. А шефа с его идеей зачистки – к черту! Какая там зачистка – пока программа работает, двойники неуязвимы, а когда завершается, они и сами умирают. Нет, они нужны были Бергу живыми. Он должен успеть поговорить хотя бы с одним из них, попробовать понять. Они ведь люди!

А еще Берг очень хотел побеседовать с Медведевой. Вытянуть, вытрясти если понадобится, все, что она знает и что думает. С ней он церемониться не станет! Она влезла в эту игру по собственному желанию, приняла сторону противника. А потому Берг имел полное право считать ее врагом. Независимо от мотивов, которыми она руководствовалась.

Комиссар Арман смотрела на него с экрана виза. Ждала распоряжений.

– Лаура, диспозиция меняется. Отзывай всех людей в Крым, блокируйте «Гнездо чайки», перекройте каналы связи. Чтобы ни туда, ни оттуда никто не проскользнул. Сегодня вечером проводим задержание. Я вылетаю к вам… – он взглянул на часы, – …через двадцать минут. И немедленно докладывай обо всех попытках вызвать кого-нибудь или отправить сообщение.

– А если Медведева попытается выехать? Чем аргументировать блокпосты?

– Чем хочешь! Хоть внезапным визитом Папы Римского! Главное, чтобы к моему приезду все сидели в доме, как мыши в норке. Есть вопросы?

– Все ясно, мой инспектор! – Арман улыбнулась. Такой Берг, властный и решительный, ей нравился куда больше, чем сомневающийся и рефлексирующий, словно какой-то «интель».

И Рихард облегченно вздохнул. Время размышлений закончилось, началось время действий. Партия шла к завершению. Шах и мат.

Понять бы, кому?