Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Соавторы: Игорь Вереснев,Софи Анри,Sleepy Xoma,Дмитрий Лим,Евгений Лисицин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 276 (всего у книги 354 страниц)

Кто принёс нож, оставалось неизвестным. Для чего – она поняла мгновенно, не дура. Захватившие власть скорпионы принялись жалить друг друга, и ей отвели роль инструмента по устранению кого-то из них. Что ж, такая роль Эшли устраивала. Хоть одного из «соратников» она прихватит с собой.

Она заканчивала выскребать остатки желе из миски, когда в противоположной стене появился темнеющий на глазах прямоугольник. Вот она, долгожданная минута! Эшли как бы небрежно положила руку на изголовье кушетки, подобралась. Она была пантерой, собравшейся прыгнуть. Она приготовилась ко всему…

И всё же увидеть то, что появилось в проёме двери, она не ожидала. Это был не «соратник». Вообще не человек. В следующее мгновение лицо существа показалось знакомым. Оно бесшумно подошло к кушетке, улыбнулось, протянуло на раскрытой ладони нашлёпку коммуникатора. Секунду помедлив, Уайтакер взяла приборчик, прикрепила к виску.

– Узнала меня? – губы существа оставались неподвижными, но таким мелочам Эшли не удивлялась.

– Ты Людмила Сорокина, любовница моего сына. Что с Люком?

– Теперь моё имя Люсор! Люк умер, его убили твои друзья.

Эшли вздрогнула, побледнела. А существо продолжало «говорить»:

– И мою дочь они убили. А через несколько минут эти твари взорвут город – система самоуничтожения активирована, остановить процесс невозможно. Мы пытаемся эвакуировать хотя бы детей, но там паника, многие погибнут. Все эти смерти будут на твоей совести. Признаёшь?

Страшные слова били наотмашь. Эшли втянула голову в плечи, опустила глаза. Кивнула:

– Да, признаю. Я виновата, не просчитала ситуацию.

Пришелица стала ногой на край кушетки, наклонилась, приблизив своё белое полупрозрачное лицо с серебристыми глазами к её лицу.

– Взрыв реактора превратит купол в спёкшуюся лепёшку, но твою тюрьму скала защитит. Однако выход из неё будет надёжно замурован. Каменный мешок. Воды и пищи не будет. Но ты это не успеешь заметить, потому как подача кислорода тоже прекратится, и через несколько часов ты начнёшь задыхаться. Смерть от удушья отвратительна, ты будешь ползать в собственной блевотине и молить, чтобы всё поскорее закончилось.

Эшли подняла глаза на гостью. Почему-то нарисованная пришелицей картина успокоила. Будто предстоящая расплата сняла часть вины.

– Ты пришла, чтобы рассказать мне о том, как я должна умереть?

Люсор неожиданно улыбнулась в ответ.

– Нет, я пришла предложить тебе бессмертие. Выбраться отсюда в своём нынешнем облике ты не успеешь, но я могу дать тебе другое тело. Такое, как у меня.

Уайтакер окинула её взглядом.

– В этом и заключался ваш тайный эксперимент? Добились своего? Поздравляю.

– Да, мы добились своего. Так что ты решила? Согласна на моё предложение?

– Глупо было бы отказываться от бессмертия. Тем более, в моём положении.

Люсор выпрямилась. Кивнула, торжествуя.

– Я и не сомневалась. Но твоего согласия мало. Это я могу согласиться или не согласиться. Упроси дать тебе бессмертие!

– Как же я должна упрашивать? – вскинула брови Уайтакер. – Стать на колени? Целовать тебе ноги?

– Придумай сама. Того, что ты перечислила, недостаточно. Я останусь здесь, посмотрю, как ты начнёшь корчиться в агонии. Тогда и решу.

Стены, пол, ложе, на котором сидела Эшли, задрожали, сверху гулко ударило, освещение погасло. На несколько секунд камера погрузилась в кромешную тьму. Затем неуверенно засветилась аварийная лампочка над входом.

– Всё, города больше нет, – констатировал призрак, продолжая улыбаться. – Ни города, ни тех, кто в нём жил. А для тебя остался единственный выход.

Эшли вдруг осознала, что по-прежнему сжимает рукоять спрятанного под подушкой ножа. Медленно вытащила его. Длинное лезвие кроваво блеснуло в багровом свете аварийной лампы.

– Это у тебя откуда? – удивилась пришелица. – Неужели собралась драться со мной?

– Ну что ты! Я понимаю, что ты неуязвима. Но я-то нет. И я не люблю, когда меня пытаются лишить права выбора. Терпеть этого не могу!

– Забавно. А ты смогла бы сделать себе сеппуку? Ты ведь сильная. Моей дочери вспороли живот и оставили умирать в луже крови. Сколько способен прожить человек со вспоротым животом? Её я не успела спасти. Может, успею спасти тебя? Давай проверим?

– Хочешь, чтобы я вспорола живот, умоляя о спасении? Как мило! Ты хорошо продумала свою месть. Одного не учла – я не боюсь смерти!

Эшли улыбнулась, вскинула голову. И уверенным точным движением вонзила лезвие между рёбер, под левую грудь. Глубоко, по самую рукоять.

Попасть в город оказалось на удивление легко. Найгиль вынырнула у центрального входа института и в первый миг ей показалось, что это не тот город, в котором прожила шесть лет. Густой белый туман клубился везде, в нём метались ошалевшие от ужаса люди, уши резал отчаянный крик. И ещё – тела под ногами. Много! Взгляд Найгиль то и дело натыкался на них. Кто-то был мёртв, кто-то без сознания. Взрослые.

Потом она увидела детей. И бессмертных. Она не знала никого из них, все чужие, и почему-то похожие друг на друга, словно клоны. Не внешностью похожие, сутью. Они вытаскивали детей из домов, собирали в группы, увозили куда-то. А взрослых, отцов и матерей, пытавшихся помешать, не пустить, защитить, они… убивали?!

Ивибиль она нашла в космопорте. Та руководила эвакуацией. Взрослых к транспорту не подпускали. Несколько десятков бессмертных держали оборону на подступах к космопорту, громоздя вокруг баррикады трупов.

– Что ты творишь?! – бросилась к ней Найгиль.

– Город будет взорван через пятнадцать минут. Я спасаю детей. Люсор поручила мне эту работу.

– А остальные люди? Зачем вы устроили бойню?!

– Они могут помешать эвакуации. Нас слишком мало, чтобы сдерживать их по-другому. А процесс перехода требует времени, ты же знаешь. У нас его нет.

– Так выпустите людей в долину! Транспорта хватит тысяч на десять, по крайней мере!

– Нет! Если вырвутся недостойные, детям снова будет угрожать опасность. Мы не виноваты, что они решили взорвать свой город.

– ОНИ? Они – это кто?!

– Люди.

Эта Ивибиль была совсем не похожа на прежнюю Ивон Бигли. Скорее она напоминала… И будто подтверждение, пришло менто от Моджаль:

– Найгиль, в институте какие-то трупы. И ещё… Я почти ничего не понимаю в матрице, но мне кажется, её сильно изменили.

Конечно! Теперь Найгиль поняла, отчего бессмертные показались ей похожими. Они все были астральными копиями одного человека.

– Где Люсор? – она вновь бросилась к Ивибиль.

– Я не знаю.

– Не ври! Вы все прекрасно знаете, где она. Вы чувствуете её. Вы – её части!

– Хорошо, она внизу, в подземной тюрьме…

Прыгнуть сразу в цель Найгиль не могла – не знала куда, да и вряд ли концентрация влаги в воздухе там была такая же, как в городе. Пришлось бежать бесконечными лестницами и коридорами. А таймер неумолимо отсчитывал секунды. Она не успела чуть-чуть. Уже видела прямоугольник открытой двери… и тут ступени вздрогнули, ушли из-под ног. Она не удержала равновесие, кубарем полетела вниз. Сжала зубы от боли, не позволяя сработать предохранителю, выбросить её подальше от этого места. Буквально вкатилась в маленькую пустую комнату – тюремную камеру.

Люсор была здесь. Стояла, склонившись над полуобнажённой женщиной. В следующее мгновение Найгиль узнала, кто это – Уайтакер-старшая. Затем услышала её голос:

– …я не боюсь смерти!

Бывшая губернатор резко вскинула руки, с размаху прижала к сердцу. Замерла ненадолго, повалилась навзничь. Из груди её торчала рукоять ножа.

– Нет! – закричала ошеломлённая Найгиль.

Люсор обернулась.

– Ага, пожаловала. Ну здравствуй, подруга.

– Быстрее! Её мозг ещё жив, ты успеешь её спасти!

– Разве она заслужила бессмертие? Она – виновница катастрофы, уничтожившей город. Она едва не уничтожила и наш мир.

– Наш мир? О чём ты говоришь? Я была наверху, видела, что творят твои «помощники». Разве о таком мы мечтали?! Ты всё испортила!

– Ничего я не испортила. Я довела до конца то, что ты начала. Мы с тобой похожи, Найгиль, но я пошла дальше. Дать людям бессмертие, неуязвимость, могущество, любовь, счастье – недостаточно. Если хочешь получить гармоничный мир, научись им управлять.

Она подошла к Найгиль, взяла её руку, поднесла к губам

– Спасибо, подруга. Ты подарила мне то, о чём я и не мечтала – ключи управления от целого мира. Не вымышленного, не виртуального – настоящего! Ты сделала меня Богиней.

Засмеялась и распалась таящим в полумраке камеры облачком.

Глава 20. Единственный шанс

Виктор бездельничал, растянувшись на мягкой шкуре, предавался послеобеденной сиесте. Осень заканчивалась, ещё две декады, и наступит зима. Но он был спокоен – парни оказались смышлёными, за лето переняли многое из его умений. Нельзя сказать, что Свободный посёлок процветал, но на ногах стоял уверенно. Его обитатели успели даже новые хижины построить. Разумеется, в сравнении с домами Озёрного те выглядели убогими, зато парни чувствовали себя в них хозяевами. И для Виктора построили маленькую «ратушу» – в стороне, за косогором, чтобы не мешали ему женская суета и гомон поселковой малышни. Он сам так попросил, стараясь меньше мозолить глаза соплеменницам, особенно Майке. Но расстояние в пять сотен шагов не очень-то помогало. Быть парнем означало не только силу, смелость и решительность.

В дверь постучали.

– Вик, ты не спишь? Можно войти?

Майка скользнула в хижину проворной золотянкой, не дожидаясь ответа. Хихикнула, глядя, как он поспешно завязывает килт на бёдрах. Затараторила:

– Сегодня вечером в посёлке будет праздник. Эд с ребятами вернулись с озера, гору съедобной рыбы приволокли. Не зря мы с Камиллой целый месяц плели ту большую сеть.

– У вас каждый день праздник. Рыбы наловили – праздник, ворчуна добыли – праздник, новую грибную поляну нашли – праздник.

– Разве это плохо? Ты правду говорил, здесь жить гораздо интересней, чем в Озёрном.

– А ты мне не верила!

– Я же тебя не знала. И ты был такой… не похожий на других парней. На Эда, например. Кстати, – Майка хитро улыбнулась, – он мне опять предлагал стать его долгой подружкой.

– Женой. Это называется – женой. Соглашайся, Эд хороший охотник. И его все парни слушаются.

Майка притворно надула губы.

– Я сама выберу дол… мужа! Мне и Рон предлагал, и Ник. Нику не нравится, что Камилла любится и с ним, и со Стивом. Говорит, что это неправильно, что парень и девушка должны жить парой, как ты учишь. А как такое можно устроить, если у нас девять взрослых парней и всего пять взрослых девушек? Саманте летом пятнадцать исполнилось, а она уже любится с парнями. В Озёрном такого бы не допустили. Но что делать? Парни должны любиться с девушками, они же не могут по-другому, а?

– Э-э-э… да. Всего пять девушек в посёлке, а ты мужа никак не выберешь! – пошёл в наступление Виктор.

– Если я стану женой одного из парней, как это поможет остальным? – Майка вновь улыбнулась. – Я другое придумала, вот послушай. В Озёрном полным-полно взрослых девушек. Они не пошли с нами сразу, потому что боялись. Но теперь-то ясно, что бояться нечего. Давай слетаем в Озёрный, я расскажу, как у нас хорошо. Думаю, кто-нибудь ещё согласится улететь, а?

Виктор растерянно посмотрел на неё. Предложение застало его врасплох. Но почему бы и нет? Найгиль сама говорила, что парни и девушки должны выбирать друг друга, жить вместе, рожать детей. Значит, их должно быть поровну, любой сообразит, не только Майка.

Он ещё раз взглянул на лукавое личико подруги. Кивнул, соглашаясь.

План Майки они осуществили в лучшем виде. Виктор посадил флайер прямо перед домом, в котором жили взрослые девушки. Майка забежала туда, и через двадцать минут вернулась, ведя за собой четырёх подруг. Судя по раскрасневшимся лицам и блестящим глазам, рассказать она им успела что-то сногсшибательное.

В Свободный посёлок они вернулись в разгар праздника. Когда флайер вынырнул из вечернего тумана, опустился на поляну, веселье на мгновение смолкло. Но тут все разглядели Вика в кабине, успокоились. А когда из распахнутой двери пассажирского салона вышли новенькие, племя взорвалось ликованием. Эд первым кинулся к машине, помог девушкам выбраться. Виктор смотрел на его окрепшее, загоревшее, налившееся за лето мускулами тело и думал – какая же дура Майка!

Он собирался выпрыгнуть наружу, когда подруга придержала его за руку.

– Вик, постой! Давай ещё полетаем! Вдвоём, а?

Майка смотрела так заискивающе, что он заколебался. Может, в самом деле полетать? Ему ведь нужно тренироваться. Кивнул, захлопнул дверь кабины и круто бросил машину вверх. Девушка взвизгнула от страха и восторга. А внизу под днищем неслись тёмные кроны деревьев. Он поднял флайер ещё выше. Несколько минут – и исчезли огоньки костров, заслонённые вершинами зелёной гряды. Внизу потянулись бесконечные просторы едва различимого в сумерках и туманной дымке леса.

– Виктор, ты где?

Он дёрнулся в кресле, так резко и неожиданно прозвучал голос Найгиль.

– Я… летаю.

– Немедленно возвращайся в посёлок! Немедленно!

– С кем ты разговариваешь? – удивлённо обернулась к нему Майка.

Он не ответил. Развернул флайер в крутом вираже, начал набирать скорость. Найгиль не станет звать без причины, в посёлке что-то сучилось. Что-то плохое.

За время их отсутствия праздничные огни сделались ярче. Виктор повёл машину на снижение и вдруг понял, что громадными кострами пылают хижины. Охнула перепуганная Майка. Чувствуя, как холодные волны озноба прокатываются по телу, он осторожно посадил флайер возле дымящейся золы праздничного костра. Выхватил из чехла бластер, выпрыгнул на затоптанную траву. Тишина стояла зловещая, мёртвая. Лишь трещали в пламени сухие брёвна домов, да жалобно всхлипывала жмущаяся поближе Майка. Мыслей не было, только непонятная каша в голове. Кто это мог сделать? Зачем?!

Девушка за спиной заскулила громче. Он обернулся, проследил её взгляд. В нескольких шагах от флайера лежало, уткнувшись головой в тлеющие угли костра, ссохшееся, превратившееся в песок человеческое тело. Юбка, лиф, уцелевшая с одной стороны прядь длинных светлых волос. Виктор узнал Камиллу. Вернее, то, что осталось от девушки.

Он ошеломлённо всмотрелся в освещаемую домами-кострами поляну. И вон темнеет на земле тело, и вон, и там… Что же это?! Солёный твёрдый комок подкатился к горлу. На миг Алина забыла, что должна быть мужественной, должна быть парнем. Захотелось уткнуться в Майкино плечо и зарыдать. От горечи, обиды, бессилия…

На хруст валежника Виктор среагировал молниеносно. Развернулся, навёл ствол бластера. Из кустов осторожно выбрался Эд. Перепуганный, измазанный грязью и сажей, с длинной царапиной через всё лицо. Но живой. Следом за ним из зарослей потянулись другие парни. Виктор быстро пересчитал. Десять. Все взрослые и Максик.

Отчаяние сменилось внезапной злостью. Он накинулся на нерешительно приближающегося Эда:

– Что случилось?! Как ты мог позволить такое?!

– Хоки напали. – Парень жалобно шмыгнул носом. – Мы сначала не поняли, думали, ты вернулся. А они стали дома жечь. Мы бросились в лес, прятаться, но они уже там были, окружили посёлок. Вышли из тумана, много! Взрослых девушек сразу слопали, одну за другой: Камиллу, Дину – всех. А младших ловили и забрасывали в флайер. От них ведь не убежишь!

– А вы?! Что вы делали?

– Что мы могли? У нас даже луков не осталось, всё в домах сгорело. Хоки нас почему-то не трогали, мы и убежали.

– Убежали! – передразнил Виктор. И устыдился вырвавшегося сарказма. Что могли сделать мальчишки голыми руками против всесильных менторов?

Он вздохнул, ещё раз оглядел остатки своего племени. Нет, нельзя отчаиваться, опускать руки. Жизнь этих десятерых мальчиков зависит от него. Майка одиннадцатая. Скомандовал:

– Оставайтесь здесь, ждите меня. Я скоро.

Развернулся, побежал к машине. Нужно было срочно поговорить с Найгиль! Она мудрая, она подскажет, что делать теперь.

Майка не отставала, юркнула на пассажирское сиденье. Объяснила, увидев вопросительный взгляд Виктора:

– Я без тебя не останусь! Хоки и за мной придут!

Он не стал спорить, предупредил только:

– То, что ты увидишь и услышишь – тайна! Не пугайся и не болтай потом никому.

Лететь далеко он не собирался, главное, убраться с глаз парней. Поднял флайер и тут же опустил ниже по склону на берегу озера. Сюда можно было и пешком пробежаться, но Виктор боялся, что хоки надумают угнать машину в его отсутствие.

– Найгиль! Ты меня слышишь?

Он открыл дверь кабины, выпрыгнул на мокрую траву. Сделал несколько шагов к упавшей в воду плакальщице. Он прислушивался к далёкому гулу голосов в голове. Всегда его слышал, с самого детства, привык не обращать внимания. А недавно сообразил, что это мысли людей и хок. Если сосредоточиться, голоса становились громче, чем плеск воды о ветви дерева, чем шорох травы под ногами спешащей за ним Майки.

Девушка ойкнула, уцепилась ногтями в его плечи, прижалась грудью к спине. Туман перед ними пришёл в движение. На глазах сгущаясь, превратился в человеческую фигуру. Найгиль смотрела на своего воспитанника хмуро, укоризненно.

– Они уничтожили наш посёлок! – крикнул ей Виктор. – Забрали детей, а девушек в хок превратили! Почему?! Ты же говорила, что нас не тронут! Это Люсор приказала, да? Почему она такая злая? Что мы сделали ей плохого?

Наставница отрицательно качнула головой.

– Люсор давно разучилась быть злой или доброй. В том, что случилось, ты сам виноват. Зачем ты полетел в Озёрный?

– Но ведь ты говорила, что надо учиться жить парами! А как это сделать, если девушек меньше чем парней? Мы привезли всего четверых, чтобы стало поровну!

– Четыре, затем ещё четыре, затем ещё… Рост энтропии.

– Я не понимаю этого слова! В Озёрном рожают столько детей, сколько велят менторы, сколько им требуется. Какая разница, если кто-то уйдёт? Мы всё равно, что умерли для них! Какая разница?!

– Вы не умерли, а вышли из-под контроля. Ты нарушил правила, Люсор их ужесточила в ответ. Она оставила тебе мальчиков, чтобы помогали добывать пищу, и одну девушку. Для развлечения. – Найгиль невесело улыбнулась.

Виктор понял, что краснеет. Явственно ощутил мягкую упругость Майкиных грудей.

– Ты считаешь, она поступила правильно? А дальше? Что с нами будет дальше?

– Люсор уверена, что рано или поздно мужчины взбунтуются и убьют тебя, стремясь заполучить единственную женщину племени.

– И я так думаю. – Виктор зло скрипнул зубами. – Она не остановится, пока не уничтожит меня. Только этого она не дождётся! Ты говоришь, Люсор не умеет быть злой? Зато я умею! И злым, и безжалостным!

Найгиль удивлённо посмотрела на него. Но бесконечная пустота её глаз больше не пугала Виктора.

– Ты объявляешь войну богине этого мира? Что ты можешь сделать против её могущества?

– Но ты на моей стороне? Ты поможешь?

Наставница колебалась. С сомнением изучала воспитанника и боязливо выглядывающую из-за его плеча девушку. Наконец кивнула.

– Да, ты прав. У меня нет выбора. Ты единственный шанс вернуть людям будущее. – Она ещё раз кивнула, как будто прогоняла сомнения. – Что ж, война так война. Люсор права, компромисса не получится, один мир на двоих не разделишь. Забирай своё племя, забирай всё, что уцелело, и улетайте. Подальше на восток, за болота, за мутную речку, в сухие леса. Найдёшь тот холм, где мы жили с тобой? Ладно, выбери любое место, какое сочтёшь подходящим. Флайер я потом верну в Озёрный – Люсор всё равно не разрешит тебе им пользоваться. Стройте жильё, готовьтесь к зиме. И делайте оружие! Луки, стрелы, много крепких стрел с керамопластовыми наконечниками. Учи всех хорошо стрелять, как умеешь сам. Её тоже учи, – кивнула на испуганную девушку. – Каждый боец будет на счету.

– А ты?

– Весной, когда туманы пойдут на убыль, я тебя позову.

Зима прошла тяжело. Новое место они выбрали удачно – сухая поляна, окружённая зарослями лапника и одичавшего, мелкоплодного орешника, – но как следует приготовиться, запастись едой, шкурами, сухими дровами не успели. Даже настоящего, добротного жилья построить не успели. Парни теснились в единственной хижине с хлипкими стенами, а для себя и Майки Виктор соорудил неподалёку шалаш. Он больше не уговаривал девушку стать женой Эда или кого-то ещё – это неизбежно привело бы к ссорам в их племени. Лишь статус подруги вождя защищал на какое-то время её неприкосновенность. Майка впрямь уверилась, что он возьмёт её в жёны, когда они дождутся весны и приведут из Озёрного новых девушек. А Виктор… «Ты должен вести себя как мужчина», – говорила наставница. Он старался. Но переступить последний рубеж почему-то не мог. Не мог любиться с подругой детства, как мужчина любится с женщиной. Поэтому оставалось кутаться в шкуры и надеяться, что Майке хватит терпения не забраться к нему в постель.

Зимние туманы здесь были не такими густыми и долгими, как на озёрах. Иногда днём сквозь серую дымку проглядывало солнце, напоминая о своём существовании. Но это не спасало. Непуганые менторами шлейфокрылы, ленточники, пузыри чувствовали себя вольготно. Людей они восприняли не как опасных соперников, а как добычу. Первая же декада зимы научила, что выходить из хижины можно лишь днём. А в одиночку и вообще высовываться не стоит, даже пописать за угол. Наука эта далась страшными ранами, кровью. И двумя смертями.

В день, когда пошёл первый дождь, они сварили суп из оставшейся горсти сушёных грибов. И хоть понимали – трудности ещё не закончились, в пустом весеннем лесу не найти ничего съедобного, кроме прелых прошлогодних орехов, это всё равно был праздник. Они выстояли, перезимовали!

«Кожа хоки» была секретом Виктора. Но как он мог допустить, что его племя, выжившее в поединке с зимними тварями, загибается от голода? Он делился своей силой. Надевал волшебную плёнку, скину, как её начали называть, на всех по очереди.

А вскоре туман ушёл окончательно из восточного края. В окрестных лесах оказалось неожиданно много ягод и грибов, густая завязь на орешниках и кислицах обещала богатый урожай. Эд подстрелил забредшего на поляну ворчуна и снова почувствовал себя смелым и ловким. Да и остальным парням это добавило уверенности. Племя вновь оживало.

Найгиль позвала ночью, когда Виктор спал.

– Я пришла. Ты готов?

– Да! – Остатки сна ещё пытались удержать, не выпустить в холодную жестокую явь, но он упрямо отогнал их.

– Выходи, покажу кое-что.

Виктор открыл глаза, щурясь, всмотрелся в предутренний сумрак жилища. Майка тихо посапывала на своей подстилке. Осторожно, стараясь ненароком не разбудить её, он выбрался наружу. Белый силуэт хоки отчётливо выделялся на фоне стоящей перед шалашом машины.

– Ты привела флайер!

– И не только. Смотри. – Найгиль протянула продолговатый предмет с раструбом на конце. – Эта туба, заправленная фиксатором. Именно он поддерживает стабильность оболочки Моджаль. И с любой другой бессмертной сделает то же самое. Нужно лишь поднести достаточно близко и сжать посильней.

– Это же… оружие против хок!

– Да. Но менторы не будут терпеливо стоять и ждать. Следует отключать их сознание. Бластер в этом не поможет, защитный предохранитель очень быстро реагирует на изменение энергии молекул воды. Другое дело – стрела. Надо попасть вот в это место. – Найгиль обернулась, приложила указательный палец к затылку. – Или сюда, – коснулась точки над переносицей, – но это маловероятно. Если удастся, то ментор на какое-то время потеряет контроль над физическим телом. Но будьте осторожны! Не пытайтесь «отключить», если ментор близко, стреляйте сразу, куда попало, иначе он сам вас «отключит». У молодых дальность воздействия ментополя невелика, шагов пять-десять, зато у Люсор – около ста. Не исключено, что уже и больше. Её особенно остерегайтесь. Понятно?

– Понятно. – Виктор облизнул сохнущие губы, чувствуя, как тело начинает звенеть от радостного возбуждения.

– Не вижу повода для веселья! Буди всех, берите оружие и летите в посёлок. Нельзя, чтобы дети запаниковали, когда поймут, что в домах нет света, тепла и воды.

– Нет света и воды? Что там случилось?

– Случится, пока вы будете лететь. Я взорву систему энергоснабжения. Как Люсор уничтожила мой, так я уничтожу её посёлок. Иначе нельзя. Ты готов взять под свою опеку всех детей? Не два с половиной десятка, а несколько сотен? В основном – беспомощных девочек и малышей?

Виктор гордо вскинул голову.

– Я не один. Со мной мужчины моего племени. Мы справимся!

– Надеюсь. Я настроила автопилот, тебе остаётся поднять флайер в воздух и лететь как можно быстрее. Не опаздывай!

Поднять парней, собрать оружие, загрузиться в машину заняло минут пятнадцать. Потом они неслись над утренним сонным лесом на запад, туда, где стояла белая дымка. Флайер сам выбирал направление, Виктор даже не видел проносящиеся под днищем лес, реки, холмы и поляны. Он готовился к встрече с Люсор. Сегодняшний день был, возможно, самым главным в его жизни.

– Что ты делаешь?

Найгиль досадливо дёрнула плечом. Ментора, вбежавшего в машинный зал, она не знала – кто-то из новеньких. Жалко его. Но ничего не поделаешь!

– Так нельзя! Зачем?! – Ментор с изумлением следил, как пламя резака вспарывает заглушки энергоконцентратора.

Столбик аварийного датчика на контрольном терминале наливался алым зловещим цветом. Найгиль довольно улыбнулась, когда заглушка, звякнув, упала на пол. Перешла к следующей. Через несколько минут жизнь в долине необратимо изменится. Уничтожить нуль-реактор, скрытый под зданием биофабрики, не получится, он выдержал бы и двенадцатибальное землетрясение. Да Найгиль и не хотела такого – Усыпальница питалась его энергией. Но авария на концентраторе, поставляющем энергию в цеха фабрики и в посёлок, – иное дело!

– Хочу, чтобы эта штука взорвалась, – ответила она наконец.

– Но там же дети! Нам понадобится много месяцев, чтобы построить энергораспределитель заново. Нет, не месяцев, лет! Как будут жить дети всё это время? Они погибнут!

Ментор подскочил к ней, попытался отобрать резак.

– Я ведь не встречала тебя раньше? – вдруг спросила Найгиль. – Как твоё имя?

Вопрос сбил его с толку, заставил замереть от неожиданности.

– Камвил. Виноль взяла меня этой осенью, когда возвращали сбежавших. А ты – Найгиль, правильно? Вторая, после Люсор. Я ей расскажу, что ты творишь!

– Не расскажешь.

Найгиль резко выбросила руку, сжала приготовленную тубу. И отвернулась, чтобы не видеть, как алое облако захлестнуло Камвил. Вскрик изумления и отчаяния резанул своей беспомощностью. Ненаправленный, быстро затухающий всплеск слабенького ментополя. Никто не услышит, не придёт на помощь, не вытащат из мгновенно твердеющей оболочки. Сон Камвил будет вечным, никто никогда не отыщет тело, вплавленное в лужу застывшего металла и пластика.

Очередная заглушка звякнула об пол. Найгиль повернулась к последней. Шагнула ближе, стараясь не взглянуть, на что наступила. Сжала крепко губы, опять включила резак. Не думай, забудь! – приказала она себе. Ты никого не убиваешь, это всего лишь призраки. Хоки.

А хоки – не люди…

Со стороны озера взрыв энергораспределителя выглядел особенно красиво. Огненный гриб раскалённой плазмы разметал стены технического корпуса. Купол фабрики вздрогнул. Медленно, словно нехотя, начал проседать. Найгиль представила, как работавшие внутри менторы исчезают в панике…

– Ага, вот она, диверсант! – Люсор возникла за её спиной неожиданно. Подошла, иронично скривила губы. – Чего ты добилась? Думаешь, уничтожила мой мир? Отстроить заново концентратор – дело времени, а его у меня вечность, не забывай. Ко мне в институт тебе не пробраться, а там есть два десятка стасис-капсул. Я отберу самых здоровых, с лучшим репродуктивным потенциалом самок, заморожу достаточное количество спермы, и когда всё будет восстановлено, начну создавать мир заново. Ты не сможешь что-либо изменить, я заложила в проект достаточный запас прочности. Лучше отправляйся-ка в Усыпальницу, ты лишняя здесь. И твой выродок лишний. Хотя от него-то я избавлюсь легко.

Выглянувшее из-за горизонта солнце лизнуло корму флайера как раз в тот миг, когда показался посёлок на берегу озера. И тотчас полыхнуло справа, разрывая утреннюю туманную дымку. Майка ойкнула, испуганно показала пальцем.

– Вик, что там?

Он покосился на всплывающее из тумана грязное облако дыма. Найгиль начала приводить свой жестокий план в исполнение. Следовало спешить, пока дети в посёлке не запаниковали.

Они успели вовремя. На площади перед Ратушей собиралась толпа. И флайер хок был здесь, орал говорителем: «Младшие, возвращайтесь в дома! Не тревожьтесь, скоро вам привезут завтрак. Старшие, оставайтесь возле Ратуши…» Машину было жаль, но рисковать Виктор не имел права. Он расстрелял её с воздуха прежде, чем хоки успели что-либо предпринять. Из прожжённой бластером кабины повалил густой ядовито-жёлтый дым, говоритель заткнулся. Толпа колыхнулась, попятилась испуганно. Но через минуту Майка и парни были снаружи. В звериных шкурах, с луками в руках, они выглядели сильными, уверенными. Взрослыми. И дети потянулись под их защиту раньше, чем Майка заговорила. Она так ярко и красочно описывала счастливую свободную жизнь в лесу, так самозабвенно обличала лживых хок, что Виктору стало не по себе. Не может Майка не понимать, что половина сказанного ею – ложь. Ради чего она это делает? Хочет угодить ему? Что ж, пусть врёт, лишь бы поверили. Он обернулся к парням, жестом приказал занять оборонительные позиции в Ратуше и вокруг площади.

Белые фигуры возникли внезапно, всюду по посёлку. Нет, именно внезапности у них не получилось. Парни хладнокровно расстреливали хок из луков и проворно отбегали в сторону, если туманное облако начинало клубиться слишком близко. Происходящее казалось им забавной игрой. Не сравнить с зимовкой, с налётами шлейфокрылов. Но это был бой, а не игра. Первым подловили увлёкшегося стрельбой Рона. Виктор слишком поздно заметил хоку за спиной парня, а тот уже разворачивался, целился в Эда. Ругнувшись, Виктор полоснул из бластера, стараясь не сильно покалечить парня, заорал Майке и остальным:

– В Ратушу! Ведите всех в Ратушу! Их слишком много, нам не удержать площадь! Ник, проверь, чтобы в здании хок не оказалось! Эд! Бери троих, и прочешите дома! Осторожно, не разделяйтесь!

И опять паники не было, молодец Майка! Дети послушно строились в цепочку, быстро исчезали внутри здания. Несколько минут, и площадь опустела. Последним занесли жалобно постанывающего Рона. Полдела сделано. Но как заставить хок отцепиться, дать детям свободу? Этого Виктор не знал. И подозревал, что Найгиль тоже не знает.

Из ближнего дома выскочили две девочки, подгоняемые криком Стива, побежали к Ратуше. Тут же на их пути заклубилось облако. Виктор бросился наперерез, махнул на ходу парню рукой: «Ищите дальше, здесь я сам справлюсь!» Бластер был удобней и стрелял быстрее, чем лук. Чуть заметное движенье, и ожившая было хока рассыпалась. Виктор оглянулся… и оцепенел.