Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Глава 9. Минотавр Лабиринта

«Дин, мне странный сон снился», – призналась Елена, пригубив кофе. Завтракали они как обычно втроём. Альментьев был энергичен и деловит, – сегодня ожидалось прибытие трёх лайнеров с жаждущими приобщиться к бессмертию, – Ангел восхищённо ахала в ответ на его рассуждения об идеальной организации процессов. Одна Елена весь завтрак сидела отрешённая, механически ела, невпопад отвечала на вопросы. И наконец призналась, в чём причина.

«Что за сон?» – «Мне мама снилась. Словно я маленькая и она рядом. Раньше я её часто во сне видела, но потом эти сны ушли». – «Да, ты рассказывала. Мама уходит, а ты не можешь её остановить». – «Нет, в этот раз мама не ушла. Но… Дин, я, кажется, забываю её лицо! Во сне она не такая, какой я её помню. Я хотела посмотреть фотографии и... Дин, я альбом не взяла! Он на Земле остался, во Львове, – я же думала, мы на денёк в Столицу летим. Дин, что если я забуду, какая она была?!» – «Глупости! Сон это всего лишь сон, мы не можем им управлять. Он ничего не значит», – как Диана хотела верить собственным доводам! Потоки информации, движущиеся из будущего в прошлое, находят разные пути. Марина Круминь и Иорико Танемото вслушивались в звучание Вселенского Архива, преобразуя его в Музыку Сфер. К Елене Пристинской это звучание прорывалось в её снах, часто пугающих и непонятных. Диана о будущем не знала ничего, пока оно не накатывало беспощадным приливом, уволакивало за собой. И тогда не оставалось иного, как это будущее творить.

После завтрака явилась Рейнфорд, тоже деловая и гордая от собственной значимости, увезла Альментьева. Ангел отправила стол с грязной посудой в утилизацию, пригласила Пристинскую к себе – «Лена, мы мелодраму смотреть будем, честно-честно! Слёзы, сопли, много ахов и охов, всё как ты любишь!» Елена вежливо, но непреклонно приглашение отклонила, вернулась к себе в комнату, устроилась на диванчике, включила ридер – мелодрама, в точности как описала Ангел, – и день потянулся по привычному распорядку. Продолжалось так почти час.

– Ау, хозяева в доме есть?

Женский голос, донёсшийся из передней, заставил Елену вздрогнуть. Или это вздрогнула Диана, хоть и ожидала нечто подобное?

Ангел выскочила первой.

– А кто ты, собственно, такая? – вопросила она, уперев руки в бока.

Визитёрша не удостоила девушку ответом, она неотрывно смотрела на подоспевшую следом за Ангелом Елену.

– Мышонок, это ты?

Коцюба ничуть не изменилась со дня их встречи на Вашингтоне, разве что одета теперь была в брючный костюм из мягкой ткани, чем-то смахивающий на повседневную форму косморазведчиков.

– Тётя Лена?! – Пристинская неуверенно шагнула навстречу. – Вы здесь, вы живы? А мы думали, вы на Горгоне…

Коцюба не дала ей договорить. Обняла, прижала к себе. Она была на голову ниже Елены и выглядела куда моложе. Вечная девчонка.

– А дядя Андрей? Он жив? – продолжала допытываться Пристинская. Вопрос был скорее риторическим, о неразрывной связи этих двоих она знала. Но Коцюба ответила:

– Жив…

Интонация показалась Елене странной, но переспросить, уточнить она не успела.

– Может, меня представят? – капризно вопросила Ангел.

Пристинская оглянулась на неё, пробормотала:

– Это Ангелина Альментьева, познакомьтесь…

Коцюба представление проигнорировала:

– Лена, как ты здесь оказалась? Зачем ты прилетела на Лабиринт?

– Мне нужно встретиться с президентом «Генезиса» Джакобом Бовой.

Лицо Коцюбы посуровело. Она отвела взгляд, кивнула.

– Да, именно так он и сказал. Он прислал меня за тобой, но я надеялась, что это ошибка. Что ж, пошли.

– Стойте! – всполошилась Ангел. – Ей нельзя встречаться с Джакобом!

– Тебя не спросили, – буркнула Коцюба и обернулась к выходу.

– А спросить не мешало бы! – в дверях стояла невесть когда явившаяся Дженнифер Рейнфорд. Ноги на ширине плеч, кулаки сжаты, на щеках играют желваки.

Коцюба смерила её взглядом, словно новую декорацию на сцене. Попросила:

– Пропусти. Я везу Елену к Джакобу Бове по его приказу. Или в этом дистрикте приказы президента не действуют?

– Действуют, разумеется, – Рейнфорд отступать не собиралась. – Но мне о таком приказе не известно.

– Да? – недоверчиво переспросила Коцюба. Елене показалось, что и на лице Ангела, внимательно наблюдавшей за происходящим, отразилось удивление.

– Да, так. Зато у меня есть распоряжение вице-президента Джеймса Корригана не выпускать нашу гостью за пределы этой квартиры. И его никто не отменял.

– Так свяжись с Корриганом, пусть согласуют свои распоряжения.

– Я так и сделаю, как только брат Джеймс освободится.

– Отлично, – Коцюба снова двинулась вперёд. – Жди. А мы пока поедем к Джакобу Бове.

– Нет!

Рейнфорд была одного роста с Пристинской, мускулистая, сильная, тренированная. Маленькая пухленькая Коцюба на её фоне впечатления не производила. Казалось, дойди дело до драки, шансов у неё не будет никаких.

Драки и не случилось. Рейнфорд отлетела в сторону, впечаталась в стену, сползла по ней на пол, застонала, схватившись за голову. Коцюба пожала плечами:

– Я же просила по-хорошему. Пошли, Лена!

Дверь квартиры послушно распахнулась, открывая дорогу…

– Стойте! – вдруг закричала Ангел. – Если вы едите к Джакобу, то я с вами!

– О тебе распоряжений не было, – отмахнулась Коцюба.

– Сейчас будут.

Прежде, чем Пристинская успела что-то понять, визифон на запястье Коцюбы чирикнул, принимая короткое сообщение. Коцюба прочла, удивлённо хмыкнула. Вновь посмотрела на Ангела, теперь с интересом.

– Что ж, поехали.

«Дин, что здесь творится?!» – «Судя по всему, Ангел попросила Джакоба Бову приказать Коцюбе взять её с собой. Что Джакоб Бова и сделал». – «Но как, когда?! Она не притрагивалась к визифону!» – «Лена, это не Земля, это Лабиринт. Кое-кто может здесь общаться и без визифона».

За стенами блока их поджидал такой же пробкообразный мобиль, как тот, на котором их везла Рейнфорд. Ангел кинулась было к переднему пассажирскому сидению, но Коцюба отрицательно качнула головой. Этого оказалось достаточно, перечить девчонка не посмела, послушно забралась в кормовую часть салона, так что место рядом с водителем досталось Пристинской. Однако скоро Елена убедилась, что выигрыша от этого – чуть. Мобиль заехал в тоннель-трубу, миновал один хаб-разветлитель, второй, а затем понёсся, увеличивая скорость. Небольшая перегрузка прижала Елену к спинке кресла, цифры на спидометре подобрались к максимальной отметке и замерли. Глаза отказывались в них верить, но и не верить оснований не было, – они шли на сверхзвуковой. Если в тоннеле и было что либо, кроме серых стен, разглядеть на такой скорости не представлялось возможным.

В конце концов Пристинская не выдержала этой то ли поездки, то ли полёта в полном молчании, полюбопытствовала:

– Где мы сейчас находимся?

Коцюба неопределённо дёрнула плечом.

– Седьмой спиральный спуск.

– Это мы на второй уровень спускаемся? Производственно-энергетический, да?

– Второй уровень давно прошли, вот-вот третий закончится. Приготовься, чтобы не испугаться с непривычки.

«Чего испугаться?» – хотела спросить Елена. Не успела, охнула от неожиданности.

Серый туннель оборвался. Мобиль вылетел из него как пробка из горлышка и разом потерялся в бесконечной пустоте и темноте. Вспыхнувшие холодным белым светом фары не могли пробить эту бездну.

– Внутренний Океан Лабиринта, – пояснила Коцюба, упреждая вопросы. – Одна из загадок и чудес этой планеты.

Внизу, под крыльями, что отрастил мобиль, слабо поблёскивала в лучах его фар водная гладь. Недвижная, чёрная, тяжёлая. Как высоко над ней летела машина, определить не получалось.

– Водяная прослойка толщиной в двадцать километров, разделяющая кору и верхнюю мантию. Между корой и океаном есть воздушные карманы, в одном из них мы и находимся, – продолжала объяснять Коцюба. – В этих карманах и тоннелях сосредоточена вся атмосфера планеты. Азотно-кислородная, без вредных примесей, без опасных для человека микробов. Откуда свободный кислород, спросишь? Отсюда же, из океана. Он живой, не вода, а настоящий бульон – водоросли, инфузории. Неисчерпаемый источник белка для пищефабрик-репликаторов. Света нет, зато теплом мантия снабжает океаническую живность в избытке. Эволюция, не знавшая фотосинтеза. Благодаря океану на Лабиринте нет границы Мохоровича[1], кора свободно скользит по мантии. Эдакая «планета-подшипник». Рай, да и только: тепло, безопасно, пищи вдоволь, минералы – какие душа пожелает. Поселяйся и живи в своё удовольствие. Единственный недостаток – темно. Кстати, на Земле о Внутреннем Океане не знают. Честно говоря, на Земле почти ничего не знают о Лабиринте. А знать не мешало бы.

Елене показалось, что в кромешной темноте за окнами мобиля что-то движется.

– Ага, вон и «пункт назначения», – удовлетворённо подтвердила Коцюба.

Мобиль сбросил скорость. И вдруг врезался в воду, хотя за секунду до этого Пристинская могла поклясться, что они летят параллельно её поверхности. Впрочем, «врезался» – термин неподходящий. Он вошёл в неё мягко как горячий нож в масло, даже брызг не поднял. И продолжал полёт, как ни в чём не бывало, будто не заметил переход из одной среды в другую. Навстречу ему из чёрной бездны поднималось нечто огромное. Облако тускло светящихся живых звёздочек. Водоросли? Планктон?

Затем Елена поняла, что это вовсе не облако. Звёздочки двигались по поверхности шара, и движение не было хаотичным. Шар, вернее, пузырь, мерно пульсировал и раздувался. Хоть и так диаметр его был не менее километра!

На поверхности пузыря появился светящийся зеленоватым бутон. Он быстро рос, развивался, минута – и распустился нежно-белым цветком с длинными тычинками-вибрисами. Словно хищная росянка цапнул мобиль. Проглотил. Пристинская дышать забыла, заворожённая невиданным действом.

– Испугались? – насмешливо осведомилась Коцюба.

– Нисколечко! – фыркнула Ангел.

– А я – да, испугалась, – честно призналась Елена. – Этот пузырь, он что, живой?

– Квази-живой. Всё, мы приехали.

Двери-надкрылки машины поднялись, предлагая пассажирам выгружаться. Мобиль стоял в помещении, смахивающем на небольшой ангар. Единственная дверь послушно открылась, стоило сделать несколько шагов в её направлении. Коцюба вышла первой, остановилась, поджидая спутниц.

Пристинская думала, что готова ко всему. Ошиблась. Перед ней стоял лес. Не дикий девственный лес древней Земли, а светлый, прозрачный, похожий на разбитый сумасбродным садовником парк. Или на лес Дзёдо. У Елены похолодело на сердце – показалось, что и впрямь неким неведомым способом они перенеслись за сотни парсеков. Но это был не Дзёдо, разумеется. Деревья земные, узнаваемые: дубы, берёзы, осинки. И вместо солнца над головой само небо испускало мягкий рассеянный свет.

Приведённое в полный ступор сознание заявило, что всё вокруг – голограмма. Захотелось немедленно провести рукой по стволу ближайшей берёзки, присесть и сорвать травинку. Ангел опередила. Нет, не голограмма. Деревья, трава, птицы, щебечущие в кронах, – здесь всё было настоящим.

– Иди, они тебя ждут, – поторопила Коцюба.

– А вы?

– Меня не звали. Иди, не бойся. Поздно бояться.

«Чего поздно бояться?» – хотела переспросить Елена, но Ангел, заливаясь радостным смехом, помчала вприпрыжку в дубраву, темнеющую за светлым берёзовым перелеском. Ничего не оставалось, как идти за ней.

Тропинок в лесу не было. Стоило пройти сотню метров, как исчезли стены ангара, исчезла Коцюба, и стало непонятно, где здесь север, а где юг. Собственно, не было здесь ни севера, ни юга. Елена подумывала звать Ангела, кричать «Ау!», как учил когда-то Альментьев. И тут увидела людей. Светлые силуэты, неторопливо приближающиеся к ней. Половинка сдавленно пискнула где-то внутри: «Ленка, помнишь, на Горгоне ты назвала Танемото монстром? Так она – самый слабенький монстр среди этих! Всё, меня нет! Не зови, не спрашивай ни о чём. Даже не думай обо мне!»

– Дети, вы куда? – донёсся из лесу мужской голос. – Мы не закончили урок!

Действительно, дети. От пяти-шестилетних малышей, до подростков. Все одеты в одинаковые белые рубахи до колен, босые. Сначала Пристинской они показались на одно лицо, будто клоны. Но нет, они были разными, девочки и мальчики. Похожими их делала одежда да странные причёски – обритые виски и толстые короткие косички на макушках. Ангел резвилась среди них, радостно смеялась, касалась рукавов рубах, старших обнимала, маленьких гладила по головам. Дети улыбались ей в ответ, но тут же переводили взгляды на Елену. Она сообразила, что стоит внутри кольца. Сделалось неуютно.

– Куда вы ушли?

Из-за кустов лещины показался молодой русоволосый мужчина. Оливкового цвета брюки свободного покроя, бежевая рубаха с короткими рукавами, тоже босой. Елена вдруг поняла, что знает его. Андрей Лесовской! Только не тот старик, которого она увидела на Вашингтоне, а молодой жизнерадостный парень с голографий маминого альбома.

Лесовской увидел Ангела, затем и Елену, остановился удивлённый.

– О, у нас гости? Добрый день.

Ангел даже не глянула в его сторону, проигнорировала в точности так, как её саму игнорировала Коцюба. А вот Елена обрадовалась:

– Дядя Андрей, здравствуйте! Вы меня узнали? Я – Лена Пристинская.

– Да, да, конечно, – мужчина закивал головой. – Конечно, узнал. Мы встречались на Вашингтоне, за Ледовым Барьером. А до этого я знал вашу маму. Она была подругой…

Девочка лет пяти подошла к Лесовскому, бесцеремонно дёрнула за руку. И он замолчал, словно выключили. Посмотрел на детей, снова на Елену. Повернулся и побрёл в лес. Это было ещё более неожиданно, чем появление детей. Опомнившись, Пристинская крикнула:

– Дядя Андрей, где мне найти Джакоба Бову?

Лесовской не оглянулся. Зато Ангел захохотала:

– Вот Джакоб Бова, перед тобой стоит!

Она обняла за плечи мальчика лет двенадцати-тринадцати с несоразмерно крупной для его роста лобастой головой. В такой же как у всех детей рубахе, босой. Глубоко посаженные светло-серые глаза его цепко следили за Еленой.

– Ты… вы – Джакоб Бова, президент «Генезиса»? – ошарашено уставилась на него Пристинская

– Да, мы – Джакоб Бова Четвёртый, президент Фонда «Генезис», Доминант доминантов Лабиринта, – подтвердил мальчик. И констатировал: – А ты – Елена Пристинская, бывший капитан корабля «Солнечный Ветер», разрушившего нашу базу на планете Горгона.

Спорить с очевидным было бесполезно, и Елена кивнула. Ангел наклонилась к мальчику и шепнула ему на ухо, впрочем, так, чтобы все услышали:

– Будь осторожен, в ней какая-то опасность.

Джакоб Бова согласился:

– Мы видим. Опасность лучше держать перед глазами, чем за спиной. – Продолжил: – Ты звала сестру Иорико Танемото. Зачем?

Что ответить на этот вопрос, Пристинская не знала. Во-первых, не она звала Танемото. Во-вторых, Диана так до конца и не поделилась своими секретами. Правильнее всего было позвать её на подмогу, но Половинка запретила. Поэтому Елена выпалила первое, что пришло в голову:

– Я хотела её увидеть.

Джакоб Бова задумался. Не меньше минуты тянулось молчание, и всё это время дети стояли неподвижно, даже самые маленькие. Это было невозможно! И оттого жутко.

Наконец мальчик ответил:

– Хорошо, ты увидишь.

Он развернулся на сто восемьдесят градусов, пошёл вглубь леса. Не позвал, не сделал знак следовать за собой, но у Пристинской и сомнения не возникло, как ей надлежит поступить. Как и в том, что мальчишка именно тот, за кого себя выдаёт. И что он имеет полное право распоряжаться всем здесь. Именно так: не всеми, а всем.

Дети, включая Ангела, остались на месте. Они провожали Елену взглядами, смотрели ей в спину, будто просвечивали насквозь. Идти, не спотыкаясь, под этими взглядами было почти невозможно.

Деревья, кустарники, трава, цветы на полянах, птицы в кронах, букашечья мелочь под ногами – по отдельности всё в лесу было настоящим. Но стоило попытаться охватить картину целиком, и она расплывалась, реальность оборачивалась иллюзией. Однажды Пристинская испытала подобное. На Горгоне.

Они не прошли и двух сотен метров, как словно из-под земли на их пути выросла лесная избушка. Бревенчатые стены, дощатая крыша, маленькие мутные – засиженные мухами?! – окошки. Дверь отворилась сама собой, скрипнув несмазанными петлями. Джакоб Бова прошёл внутрь, Елена – за ним. И споткнулась-таки на пороге.

По одну сторону распахнутой двери зеленел, щебетал и благоухал свежестью лес. По другую их встретили одетые в серый пластик стены, едва ощутимые гул и вибрация, запах озона и химикалий. В глубь лаборатории вёл длиннющий коридор с дверьми по обе стороны. Разумеется, он не мог вместиться внутри крохотной избушки. Ощущение реальности происходящего растаяло окончательно.

Джакоб Бова свернул в третью дверь справа. Это был просторный зал, от пола до потолка обшитый всё тем же пластиком, посередине – громадная колба. Внутри колбы в прозрачной то ли жидкости, то ли геле плавало обнажённое тело миниатюрной женщины. Елена поёжилась невольно – в таком виде Танемото ещё сильнее походила на своих сестёр с Дзёдо. Собственно, теперь и она «с Дзёдо».

Джакоб Бова повернулся к ней, снова вцепился взглядом.

– Ты увидела, теперь скажи правду. Почему ты её звала? Ты ведь знала, что Иорико Танемото не вернулась на Лабиринт.

Губы вмиг пересохли, воздух лаборатории показался неимоверно спёртым. Так уже был: на Дзёдо, когда над-интеллект лез в её черепную коробку. Пристинская облизнула губы, пробормотала:

– Я встретила здесь Воронина и Рейнфорд, погибших на Горгоне. Я подумала…

– Неправда. Когда «Химера» прилетела, и брат Джеймс Корриган рассказал, что случилось на Горгоне, мы действительно вернули братьев и сестёр. Но не всех. Те, кого вы похитили и отвезли на планету Дзёдо, не вернулись.

Информация о несанкционированной экспедиции «Солнечного Ветра» на Дзёдо была засекречена, но Пристинская не удивилась, что «Генезису» об этом известно. Скорее, её бы удивило обратное.

– Мы постоянно зовём сестру Иорико, – продолжал Джакоб Бова, – но как видишь, безрезультатно. Это означает, что её сознание проявлено в другом месте Вселенной. Часть нас предлагала отправить гиперкорабль на планету Дзёдо. Не для того, чтобы вернуть сестру вопреки её воле, но чтобы её волю узнать. Однако другие посчитали правильным не торопить события, выждать. И тут появилась ты и позвала Иорико Танемото. Зачем?

Мальчик смотрел не мигая, и у Елены задрожали колени. Невозможно стоять под взглядом доминанта доминантов, сосредоточия ментальной мощи Лабиринта и пытаться врать. Она призналась:

– Танемото передала мне, что я должна попасть на Лабиринт и найти тебя… вас.

Джакоб Бова подался вперёд.

– Что она сказала тебе? Её слова?

– Пришло время разбрасывать камни.

Губы мальчика задрожали. Он попятился, вскинул руки к лицу, словно защищался от удара. Развернулся, бросился прочь.

– Что… что случилась? – растеряно пробормотала Пристинская, но мальчик уже выскочил из зала. Она покосилась на колбу с бесчувственным телом и тоже пошла к выходу.

Коридор теперь тянулся бесконечно в обе стороны. Джакоб Бова, разумеется, исчез.

– Эй, здесь есть кто-нибудь? – окликнула Елена. – Кто-нибудь живой?

В ответ – монотонное гудение воздуха и слабая вибрация под ногами. Пристинская пошла по коридору. Одна дверь, вторая, третья, четвёртая…

– Лена, ты не в ту сторону идёшь! – окликнули сзади.

Коцюба стояла в полусотне метров, у открытой двери. Не мешкая, – вдруг исчезнет?! – Пристинская бросилась к ней. За дверью был уже знакомый лес. Он начинался сразу, без крыльца, без порожка.

– Тётя Лена, что это за место? Эти дети…

Коцюба улыбнулась невесело.

– Единственный ребёнок здесь – ты, Леночка. И ты выбрала неудачную планету для «экскурсии». Лабиринт – совсем не то, чем кажется. Да, он похож на волшебный сейф, доверху набитый сокровищами знаний. Но на самом деле это ловушка, мышеловка, выхода из которой нет. – Она обняла Елену за плечи, повела к виднеющимся среди деревьев хижинам: – Пошли, покажу тебе твоё новое жилище. Раз уж сама прилетела к пауку, то привыкай жить в его паутине.

– Тётя Лена, – решилась спросить Пристинская, – а вы зачем сюда прилетели?

Коцюба вздохнула. И призналась:

– Потому что дура. Мы с тобой две Леночки-дурочки. Белка и Мышонок – хорошая добыча для пауков.

Будущее накатило как всегда внезапно. Только что Диана понятия не имела, для чего заставила Ленку пробираться в святая святых этой сумасшедшей планеты. И – бац! Вот же ответ, всегда был рядом, как его можно не заметить?

Она позвала тихонько: «Лена, пора действовать». Пристинская пробудилась мгновенно: «А? Почему ты… ты же хотела спрятаться?» – «Это уже не имеет значения. Отец здесь». – «Что?! Берг на Лабиринте?» – «Пока нет. «Солнечный Ветер» вошёл в локальное пространство». – «Они прилетели за мной?!» – «Не преувеличивай свою значимость. Земля и Лабиринт начинают переговоры, и мы в них поучаствуем. Для этого нужно вернуть Танемото». – «Это невозможно, она на Дзёдо!» – «Возможно». Объяснять подробно Диана не хотела, но Елена сама что-то почувствовала: «Ты… оставишь меня одну?» – «Это же Лабиринт, единое ментополе. Здесь мы всегда будем рядом».

Диана ожидала, что подруга спросит: «А после?» Не спросила. Понимала, что никакого «после» для них нет.

[1] Поверхность или граница Мохоровичича (сокращённо граница Мохо) – нижняя граница земной коры, на которой происходит скачкообразное увеличение скоростей продольных и поперечных сейсмических волн. Плотность вещества также возрастает скачком.