Текст книги ""Фантастика 2024-107". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

– Рассказывай дальше.

– Но мне нужно…

Волны, бегущие от пальцев партнёра, стали куда мощнее. Они огибали всё тело и прошивали его насквозь, будто сканировали. Это было приятно, чёрт возьми! Ароян подождёт. Куда он денется!

Русана замолчала, лишь когда рассказала о самом раннем детском воспоминании. И тотчас умолкла музыка, – танец закончился. Смутившись оттого, что выложила всю свою жизнь неизвестно кому, девушка быстро оглянулась. И замерла ошеломлённая.

Зал был пуст. Вместе с музыкой исчез яркий матовый свет, заливавший его. Теперь здесь царил сумрак. Потолок, стены тонули в полутьме, и никакого намёка на широкие двери-порталы. Лишь в центре поднималась колонна желтоватого света. В этой колонне стояли они с ртаари. Вдвоём.

– А где все? – прошептала Русана.

– Мы танцевали дольше обычного. Ты хотела многое рассказать, я – многое выслушать. Первый день праздника закончился, избранные разошлись по домам, теперь их ждёт ожидание. Некоторых – дар, д’арше.

– И Давид ушёл?

– Да.

– Тогда и мне пора. – Русана взглянула на руки ртаари, всё ещё обнимающие её плечи.

– Ваши с ним тхе-шу на время разделились. Вы слишком разные, чтобы долго идти одним путём. Позволь ему сделать несколько шагов самостоятельно.

– Но он мой единственный соплеменник здесь!

– Вы увидитесь, но позже. – Ртаари наконец опустил руки. – Ему нужно кое-что узнать о себе, а тебе – о себе.

– О себе я и так всё знаю. Я предпочла бы узнать что-нибудь о тебе и твоём народе.

– Вы узнаете. Ему расскажут, тебе покажут. Я покажу, не возражаешь?

Перспектива остаться на какое-то время без Арояна Русану не обрадовала. За безопасность друга она не опасалась, за свою – тем более, но если кто-то пытается лишить её права самой принимать решения, то хотя бы плата за это должна быть достойной. Она требовательно уставилась на мерцающее, неуловимое лицо партнёра.

– Отвечу, когда увижу твоё лицо. А то у меня в глазах рябит.

– Извини, – ртаари провёл рукой, будто пытался убрать струящуюся вуаль. И та в самом деле исчезла. Мгновенно, словно выключили защитный экран.

Не удержавшись, Русана охнула. Рядом с ней стоял человек. Высокая золотоволосая женщина с яркими лазоревыми глазами. Необыкновенно, невозможно красивая.

– Нет, – незнакомка будто услышала её мысли, отрицательно покачала головой. – Я не человек. Этот образ я уловила в твоей памяти, и он мне понравился.

Русана поняла, отчего лицо женщины показалось знакомым. Это же портрет Елены Пристинской из старых дедушкиных мем-альбомов! Она досадливо поморщилась.

– Опять маска! Я не это имела в виду, когда говорила о лице!

– Этот образ вполне подходит. Сейчас меня устраивает твоё отношение к его предыдущей носительнице. Потребуется – надену другие. Чтобы увидеть настоящие лица, тебе предстоит узнать очень многое. Ты готова начать этот путь?

Помедлив, Орелик дёрнула плечом. Почему бы и нет? Если это единственный способ хоть как-то разобраться в здешнем цирке.

– Пошли!

Она вложила ладонь в протянутую руку.

Глава 16. Тассит

Праздник в небесном дворце напомнил Давиду психофильм с незнакомым сюжетом. Такое же ощущение раздвоенности: участвуешь в событиях и в то же время осознаешь их ирреальность. С той лишь разницей, что, играя в психофильме, можно в любой миг отключиться. Давид понимал, что здесь «отключиться» вряд ли получится, но сознание упрямо соскальзывало на знакомую ассоциацию, а иначе… Иначе следовало признать себя сумасшедшим, а всё увиденное – болезненным бредом. Купол, меняющий очертания, светящийся воздух, управляющая телом музыка и самое главное – ртаари. Ароян отказывался верить в их реальность до последнего мгновения, и когда Кхарит-Джуга, выпустив из объятий Русану, взяла его за руку, едва не грохнулся в обморок.

Это не было костюмированным представлением. Подозрение, что готовится спектакль со жрицами в главных ролях, Давид отбросил сразу же, едва переступил порог храма и справился с первым шоком. Но он надеялся, что хотя бы кружащиеся по залу светящиеся фигуры – иллюзия.

Ртаари оказалась материальна. Прикосновения её рук были сильными и бережными одновременно, взгляд больших глаз с огненными зрачками – пронизывающим и… полным любви? Невозможно понять, что означал этот взгляд. Это существо было кхиром, несмотря на слишком высокий рост, странно тонкую фигуру, очертания которой терялись под ниспадающими складками плаща-савана. Несмотря на руки, более похожие на человеческие.

Давиду казалось, что их танец длится вечность. Едва они сделали первые шаги, как голова закружилась. Он больше не видел происходящее вокруг, не смотрел на партнёршу. Крепко зажмурился, сосредоточился на одном: выдержать ритм, не споткнуться, не оступиться, не упасть. Они всего лишь танцевали, но ощущение было, будто душу выворачивают наизнанку, – жутко и сладко одновременно. Так же, как в психофильмах красной черты, когда не ты владеешь обстоятельствами, а они тобой. Когда, мысленно ужасаясь, совершаешь поступки, на которые не то, что решиться в реальности, – подумать о которых не мог.

Давиду мучительно хотелось, чтобы танец быстрее закончился. Но где-то на дне подсознания пряталось желание продолжать его бесконечно в надежде открыть для себя что-то неизведанное и запретное. Затем они на секунду выпали из ритма. Давид испугался, потеряв опору под ногами, и схватился-таки, уцепился за скрытые в складках одежды плечи партнёрши. Прошло много времени, прежде чем осознал изменения. Они уже не летели по залу, а неспешно кружили, подчиняясь мелодии. И сама мелодия стала тише, отдалилась, больше не рождалась в сознании, а приходила извне. И чьё-то тёплое тело касалось его груди сквозь лёгкую ткань туники. объятия стали робкими и неуверенными, а под пальцами явственно ощущался мягкий пух.

Ароян осторожно приоткрыл глаза. Оказывается, он танцует не с ртаари – с арт. Сразу же узнал её: Тассит, девушка-альбинос, бывшая смотрительница.

Арт танцевала, полностью отдавшись музыке. Полуопущенные веки, отрешённое лицо. Но пальцы, лежащие на его плечах, ощутимо дрожали. Давид подумал, что партнёрша испытывает то же, что пережил он сам: страх и восторг.

Он огляделся. Весь зал заполнен танцующими парами, и следа не осталось от загадочной тройной спирали. Теперь это был всего лишь бал, странный, нечеловеческий, и они с Тассит были самой странной парой на нём. Смешные, не похожие на остальных, неуклюже топчущиеся под музыку. Самым верным решением было бы прекратить играть непонятную роль, отправиться на поиски Русаны. Она его единственная партнёрша и спутница в этом мире.

Но пробираться к середине зала означало вновь столкнуться с ртаари, пасть в бездну неизвестности, вновь быть вывернутым наизнанку. Давид не мог поступить так, он боялся ещё одного танца. Как рта могут вожделеть близости с божественными партнёршами? Это казалось равносильным смерти.

Танец с Тассит был совсем иным. В нём не было ни страха, ни неизвестности. Арт подчинялась каждому движению человека и в то же время помогала не выпасть из ритма, сглаживала его неумелые па. Пусть их танец скромен и неказист, но они не рвались в центр зала, не искали внимания. Пока другие теснились вокруг похожих на белые молнии ртаари, они оставались в стороне, ближе к невидимым стенам. Подальше от глаз хозяек этих небес.

Музыка стихла, постепенно сошла на нет. Пары замерли одна за другой, поволока ушла из глаз, многие удивлённо смотрели на незнакомых партнёров. И Тассит смотрела на Давида. В её глазах были страх и смущение, а руки дрожали вполне отчётливо. Она боялась даже убрать их с плеч чужеземца.

Давид смутился не меньше. Пробормотал извинения, хотя сам не понимал, чем виноват перед инопланетной девушкой. Поспешно опустил руки. Тассит неуверенно отступила в сторону. Помедлив, отвернулась, разглядывая зал. Толпа распадалась на рои, неспешно растекаясь к тем порталам, сквозь которые избранные входили во дворец. Да, порталы опять стали видимыми, открылись, южный, ближайший к дому Джасжарахо, был в шаге от Давида и Тассит.

Ароян растерянно посмотрел на чёрное небо и висящую над склоном горы луну. Снаружи стояла глубокая ночь, праздник продолжался много часов. И всё это время он танцевал беспрерывно! Но усталости отчего-то не было. Вернее была, но не физическая, не усталость мускулов. И не усталость разума, какая бывает после долгой напряженной работы. Ему хотелось быстрее добраться до дома, упасть на матрац, закрыть глаза, отключиться, ничего не чувствовать. Это была усталость эмоциональная, утомление от переизбытка ощущений.

Он сделал шаг к выходу и остановился. Правильно ли он поступает, возможно, ритуал ещё не закончился? Должны ведь объявить какие-то результаты, не ради танцев же их сюда собирали? Нерешительно спросил у выискивающей взглядом сородичей Тассит:

– Всё закончилось? Можно идти домой?

Девушка оглянулась. Подтвердила:

– Закончилось. Можно идти.

– Так пойдём?

– Пошли, – арт шагнула вслед за ним в чёрный проём.

На улице было сыро и свежо. Небо укутывало черное покрывало туч, лишь над ц’Аэром зияла громадная прореха, и в ней висела Большая луна в обрамлении мерцающих звёзд. Из портала потянулся чей-то рой, пришлось отступить с лестницы на мокрую скользкую траву. Незнакомые кхиры проходили мимо, с интересом рассматривая странного гостя, но вопросов никто не задал. За первым роем ушёл ещё один, и только потом в воротах показались избранные Джасжарахо во главе с Ишбит. Со-ртох удивлённо взглянула на стоящую по колено в траве девушку, затем – на Арояна. Этот взгляд Давида смутил. Спросил глуповато:

– Как прошёл праздник?

– Пока об этом знают лишь ртаари.

Давид кивнул, понимая, что получил ответ достойный вопроса. Тассит шагнула вслед за матерью, смешалась с остальными арт, а он всё так же стоял на обочине, дожидался Русану. Но процессия уходила вниз по склону, ворота опустели, а Орелик так и не появлялась. Тогда, удивлённый и немного испуганный, Ароян побежал вдогонку за со-ртох.

– Ишбит, постой! Где Русит?

– Русит осталась разговаривать с Кхарит-Джуга. Она вернётся, когда разговор будет закончен.

– Что?! А как же я?

– Дади может идти домой и ложиться спать. Как мы все.

– Но как же…

Обескураженный, Ароян поплёлся следом. Да, во дворце были не просто танцы. Там многое было «не просто». Сейчас трудно сосредоточиться, нужно отдохнуть, выспаться. И тщательно обдумать всё произошедшее. Не исключено, что он получил ответы на какие-то из своих вопросов, только не в силах увидеть их.

Однако почему для разговора выбрали Русану?! Это несправедливо, он изучил кхиров куда более тщательно! Лучше знает их язык, их мифологию. Должно быть, ртаари сначала поговорят с Орелик, потом с ним. Для «танца» её ведь тоже выбрали первой. Вполне естественно, Орелик выглядит куда заметнее, ртаари могли посчитать её главной хотя бы из-за роста.

Успокоив себя так, Давид уже веселее зашагал по лестнице к нижнему ярусу дома Джасжарахо, следом за притихшей компанией рта.

* * *

Утром небо вновь было затянуто тучами, и по крыше барабанил успевший надоесть дождь. Давид проснулся последним – от звона большого золотого колокола над входной дверью. Колокол звонил впервые. Несколько минут Ароян лежал, прислушиваясь к звукам в соседних комнатах. Спросить, что означает сигнал, было не у кого, – спальня пустовала. Затем, решив, что может пропустить важные события, вскочил, быстро оделся, кинулся к выходу. И столкнулся в дверях с Жуби. На лице рта застыла кислая мина.

– Можешь спать, Дади. Сегодня д’арше для тебя не приготовлено.

Жуби расстегнул ремень, швырнул в сторону тунику и забрался под одеяло, намереваясь последовать собственному совету. Занавесь на двери опять колыхнулась, впуская ещё двоих жильцов. Ароян озадаченно поинтересовался:

– Я слышал колокол. Кто-то приходил?

– Служительницы дворца. Зурси получил приглашение. Счастливчик!

Кое-что становилось на свои места. Вчера состоялся «экзамен», результаты которого объявляют не сразу. Шесть дней служительницы будут водить во дворец Избранных из Избранных рта. Затем – шесть дней перерыва. И шесть дней – для арт. Всё это время гости ц’Аэра будут томиться надеждой и сомнениями. Давид посочувствовал соседям, а вспомнив прикосновения ртаари, посочувствовал ещё сильнее. Он пока не разобрался в природе этих существ, но они были вполне реальны и телесны. Значит и разговоры о «д’арше» были не метафорой, не простым звуком. Остаться с такой партнёршей наедине… Это было почти то же самое, что умереть. Лишь существа, считающие смерть естественным завершением пути, а самоубийство – обыденным поступком, могли находить в этом удовольствие. Очень сомнительное удовольствие, учитывая явное превосходство ртаари над кхирами. Всё равно, что человеку заняться любовью с шимпанзе, только в обратную сторону.

Сравнение было некорректным, Давид понимал это. Нельзя считать кхиров «обезьянами» в мире ртаари. Он не был уверен, что ртаари принадлежат к другому виду. Он ни в чём не был уверен. Оставалось и самому с нетерпением и страхом ожидать приглашения на беседу с Кхарит-Джуга.

На утренней трапезе Русана отсутствовала. И на дневной, и на вечерней. Судя по всему, «разговоры» во дворце затягивались. А Зурси вернулся, когда за окном начало темнеть. Уставший, промокший – забыл укрыться «зонтом» на обратном пути, – но ужасно довольный. Обмылся, кое-как дождался ужина и, спустившись после трапезы вниз, сразу же завалился спать. Д’арше забирало сил больше, чем дневной переход.

Второй день ожидания тоже начался дождём и звоном колокола. В этот раз повезло сразу двоим, и рта приободрились – хорошая примета. А вот Орелик так и не появилась. На вопрос Давида Ишбит лишь повторила прежнюю фразу: разговор с Кхарит-Джуга продолжается. Однако уверенности в её голосе Давид не услышал и заподозрил, что у со-ртох просто нет новостей из дворца. Пришлось учиться терпению у соседей.

На нижнем этаже царила атмосфера ожидания и надежды. Лишь настроение Зурси разительно выделялось. Отоспавшись и отдохнув, он снова сделался весёлым и беззаботным. В его тоне появились снисходительные нотки. Молодой охотник открыто гордился собой – в этом году он прошёл «экзамен» первым из роя, стал своего рода «отличником». Сородичи с расспросами не приставали, боялись спугнуть удачу. Время делиться впечатлениями пока не пришло.

На третий день во дворец взяли лишь одного. Оставшиеся явно приуныли. И беспокойство Давида усилилось: Орелик не возвращалась, Ишбит ничего не могла сказать о ней.

Четвёртый день начался лучами солнца, пробившимися сквозь листву деревьев, окружавших дом. Весёлые зайчики запрыгали по лужам, по мокрым стёклам окошек, в небе, наполовину лазоревом, наполовину сером от туч, вспыхнула яркая радуга. Арт высыпали со своего этажа и азартно следили за шуточным поединком, который устроили Зурси и трое других счастливчиков. Остальные рта к веселью не присоединились – этим утром колокол не звонил, из роя Джасжарахо во дворец никого не пригласили.

И пятый день выдался пустым. Опять шёл дождь, то мелкий, нудный, то переходящий почти в ливень. Давид сидел на пороге и старался представить, где сейчас Орелик, чем занимается? Он почти убедил себя, что девушка проведёт во дворце ровно шесть дней. Затем будет шесть дней перерыва, и пригласят его. Какой-либо логики в этих рассуждениях не было, но иного объяснения столь длительного отсутствия подруги Ароян не находил.

Наконец пришёл шестой день. Последний раз на первом ярусе звонил колокол, и служительницы увели во дворец последнего счастливчика – Жуби. Пятеро неудачников сразу же сникли. Впрочем, пол дня им хватило, чтобы справиться с разочарованием. Да, им не повезло разделить д’арше. Но они побывали в небесном дворце, танцевали с ртаари, – это уже награда. Когда Жуби вернулся, его, в отличие от предшественников, встречали весёлыми шуточками и расспросами. Беречь удачу больше смысла не было.

Ароян надеялся, что вместе с охотником вернётся и Русана, но Жуби пришёл один. Чинно сложил мокрый зонт и отмахиваясь от снующих вокруг приятелей, прошествовал в умывальню. А погрузившись в воду, многозначительно объявил:

– Я был с Турха. И завтра расскажу кое-что важное!

Орелик не вернулась и на седьмой день, когда в доме воцарилось затишье. Рта теперь могли веселиться и отдыхать, для них табу завершилось. Но пришла очередь арт готовиться к д’арше, они сидели у себя на этаже, не высовывая носа на улицу, хоть солнце всё чаще прорывало тучи, обещая скорое окончание затяжного дождя. Единственное место, где их можно было увидеть – трапезная, да и там женщины усаживались отдельно от мужчин. Расспросить Ишбит, не переступая этот барьер, казалось невозможным. А она лишь бросила короткую реплику во время дневной трапезы: «Русит останется во дворце до конца праздника». Зачем, почему – вопросы Давид мог задавать разве что самому себе. Ясно одно – до беседы с ним ртаари не снизойдут. Это было несправедливо, обидно, но изменить что-либо он не мог. Оставалось дожидаться возвращения подруги, а пока что довольствоваться рассказами рта.

В беседах на первом ярусе недостатка не было. Лишённые женского общества охотники не отказывали себе в удовольствии посплетничать о подружках в перерывах между трапезами и играми. Однако стоило разговору коснуться ртаари, как они сразу же становились сдержаннее. Никто из «обделённых» не поинтересовался у «счастливчиков» подробностями недавнего д’арше, поэтому и Давид не знал, разрешено ли вообще касаться этой темы.

Рассказ Жуби оказался единственным исключением, и тот Ароян едва не пропустил. После завтрака он по обыкновению сидел в одиночестве на крыльце, рассматривал взбиваемые каплями пузыри на луже и размышлял. А когда вернулся в дом, в комнате для бесед шёл ожесточённый спор. Здесь собралась вся компания – небывалый случай!

– Ты не можешь этого знать! – Зурси яростно махнул рукой перед лицом – жест полного отрицания. – Джуга всегда была Хранительницей! И когда я родился, и когда ты родился. Даже когда родилась Ишбит!

– Ты не прав, Зурси, – возразил сидящий у противоположной стены Кархи, один из «неудачников». – Всё, что началось, завершится. Тхе-шу ртаари велик и прекрасен, но он тоже имеет свой предел.

– Зурси не слушал легенд, которые рассказывали ему арт вечерами. Он слишком быстро засыпает, отведав д’айри. Он ещё молод, почти а-рта, – снисходительно объяснил Жуби. – Много лет назад Хранительницей была Гашша. Когда её свет начал тускнеть, она ушла в усыпальницу, уступив Джуга. Это верно, Зурси?

– Что из того? – насупившись, пробормотал молодой охотник.

– Турха отныне светлее, чем Кхарит-Джуга.

Ароян осторожно присел у двери, стараясь вникнуть в смысл беседы.

– Ты ошибаешься!

– Нет, она вела меня в танце, а потом дарила мне д’арше. Год назад я тоже был в небесном дворце, танцевал с Кхарит-Джуга.

– Тебя не выбрали тогда!

– Не выбрали. Но я запомнил: Турха – светлее.

На какое-то время в комнате замолчали. Воспользовавшись этим, Давид спросил:

– Что значит, что Турха светлее?

Все головы мгновенно повернулись к нему. Жуби удивлённо переспросил:

– Дади не знает таких простых вещей? Чем светлее ртаари, тем могущественнее.

Положим, это Давид и сам понял. Его интересовал процесс: как происходит смена Хранительницы? Но как раз этого толком объяснить никто и не мог. Единственное, что рта знали достоверно: если Турха окажется могущественнее, то к следующему Кхи-охроэс Хранительницей станет она, а Джуга уйдёт в «усыпальницу», дословно – «за стену снов». Это был странный оборот речи для обозначения смерти, его никогда не применяли в отношении кхиров. Ароян засомневался, правильно ли понимает собеседников. Но, уточнив, успокоился, – это был действительно всего лишь оборот речи. Усыпальницей называли гробницу ртаари, расположенную где-то на западе, в «запретных землях» Рэх-Ташши. Память сразу же подбросила аналогию: пирамиды фараонов в Древнем Египте. Что ж, обычай насильственно обрывать жизнь теперь вполне объясним: кхиры копируют поступки своих «богов». Странное, ужасающее сочетание беспощадности и милосердия.

– Что изменится, когда придёт новая Хранительница? – этим вопросом Давид поставил собеседников в тупик. Поэтому поспешил уточнить: – Изменится что-то для Джасжарахо?

Он был почти уверен – ничего не изменится. Фараон хотя бы мог увеличить или уменьшить налоги, начать войну с соседями, а кхирам, живущим в обособленных тирчах, и это не грозит.

– Путь жизни ртаари очень долог. Многие поколения арт и рта сменились с тех пор, как Джуга стала Кхарит. Никто из ныне живущих не может сравнить… – снисходительно глядя на чужака, начал неторопливо-тягуче объяснять Жуби. Но неожиданно его прервали.

– Изменится, – Зурси торжествующе поглядел на недавнего оппонента. – Ишбит закончит путь жизни вслед за Кхарит-ртаари. Арше со-ртох слишком велик, чтобы пережить такое.

Новость Давида ошеломила. Предположение, что таинственная и пугающая Кхарит-Джуга скоро оправится в «лучший мир» его не расстроило. Наоборот, вызвало мимолётное мстительное злорадство – и за выворачивающий наизнанку сеанс непрошенного гипноза, и за унизительное для него предпочтение, выказанное Орелик. Но то, что Ишбит вынуждена будет покончить с собой, его потрясло. А вот собеседники приняли такой исход как должное. Некоторые были откровенно довольны возможной сменой со-ртох:

– Ишбит пора остановиться. Её путь жизни уже достаточно длинный.

– Интересно, кто займёт место со-ртох?

– Ты хочешь разделить д’айри с новой Первой Матерью?

– Смотря кто ею станет.

Кандидатура новой со-ртох занимала рта гораздо сильнее, чем судьба старой. Давид вслушивался в разговор, не в силах примириться с равнодушием кхиров к смерти. К единому мнению так и не пришли. В конце концов все склонились к предположению Жуби: если Турха разделит д’арше с кем-то из арт Джасжарахо, то избранница и станет со-ртох.

– Турха танцевала с кем-то из наших арт? – тут же поинтересовался Зурси.

На этот вопрос ответить никто не смог. Ароян с удивлением понял, что не только он находился в полуобморочно-гипнотическом состоянии во время танца. Все участники празднества пережили это. Пожалуй, кхиры видели ещё меньше, чем землянин, и это вновь вынуждало задуматься, на самом ли деле «д’арше» было тем, чем они его представляли.

Прозвучавшая фраза и последовавший за ней гортанный клёкот – смех кхиров, – заставил Давида отвлечься от размышлений:

– Жуби, что, если Первой Матерью станет эшхи? Ты будешь рад этому? Ты ведь делил с ней д’айри весь прошедший год?

«Эшхи» – «нет цвета». Это слово Ароян слышал впервые, но из контекста нетрудно было понять, о ком идёт речь. Эшхи означало ещё и «альбинос». В вопросе Зурси слово прозвучало как прозвище. Первое прозвище, которое Давид услышал здесь, – кхиры всегда называли друг друга именами и титулами.

Жуби сердито уставился на насмешника. Видно было, что ему очень хочется достойно ответить, но не знает, как. Воспользовавшись замешательством оппонента, Зурси спросил снова:

– Ты остался доволен? В Джасжарахо будете спать в одной комнате? Так и быть, уступаю, не стану с тобой соперничать. Даже если хархи станет нашей со-ртох!

Эта фраза вызвала новый взрыв смеха. «Хархи» – «без красоты», ещё одно прозвище! Давид уже не сомневался, что о Тассит говорят явно пренебрежительно. Чем же девушка заслужила такие насмешки? Только своей нестандартной внешностью?

Жуби ответил:

– Можешь шутить надо мной, я поступал бы так же, останься ты смотрителем с эшхи. Но теперь я могу веселиться вместе с вами – я два года подряд участвовал в Кхи-охроэс. Я избран из Избранных Турха, самой светлой ртаари.

– Хархи не станет Первой Матерью. Она и обычной матерью никогда не станет, – встрял в разговор Кархи. – Если рта не хотят её айри, то путь жизни её пуст и бесполезен. Нужно родиться очень глупой, чтобы пытаться идти по нему.

Ароян зябко поёжился. Девушку-альбиноса не только обзывали уродиной, её откровенно подталкивали к самоубийству. Вспомнились осторожные прикосновения во время танца, страх и восторг в глазах. Неожиданно для себя самого Давид резко спросил:

– Чем Тассит хуже остальных женщин? Лишь тем, что она эшхи?

Рта замолчали. Некоторые посмотрели на него удивлённо, другие – насмешливо и снисходительно. Наконец Жуби в своей манере терпеливого наставника начал объяснять:

– Пусть Дади не думает, что мы не любим Тассит. Она наша сестра, арт нашего роя, и мы понимаем, как ей приходится страдать. Иногда рождаются кхиры, непохожие на остальных, неправильные. У них может не хватать пальцев, или глаза, или одна нога короче другой. Они никому не мешают, и мы заботимся о них. Но их тхе-шу пуст, уродцы не должны продолжить род, и мы не можем дарить им айри. А дальше их право выбирать, вести свой путь жизни или сойти с него.

– Чего же недостаёт у Тассит? – язвительно потребовал уточнить Ароян. – Я танцевал с ней в небесном дворце. Тассит не глухая, не слепая, у неё все пальцы на месте и ноги одинаковой длины. А белый цвет вряд ли мешает продолжению рода!

Рта захихикали. Жуби дёрнул головой, соглашаясь, а Зурси поспешил опередить его с ответом:

– Дади не видел хархи голой, поэтому так спросил. У неё выросло всего две груди! Если у арт Джасжарахо будет так мало грудей, не хватит оссу, чтобы кормить рой. Наши потомки умрут, как умирают шо-ачи от лесной пищи. Мы не хотим этого!

– Дади – чужеземец, – сказал Жуби. – Наверное, в мире, где он родился, мужчинам нравятся уродки?

– Дади чужеземец, его шош странный и смешной. Но в Джасжарахо найдутся арт, которые захотят разделить с ним айри. Нормальные женщины, не хархи, – сразу же поспешил на защиту приятеля Зурси. Давид в такой поддержке нужды не испытывал, поэтому пробормотал:

– У меня есть женщина – Русит.

– Русит была женщиной в вашем мире. Может быть, на Шакхе это не так? – предположил Зурси. – Ртаари не усомнились, что Дади – мужчина, а с Русит не могут разобраться много дней.

– Женщина всегда останется женщиной, в любом мире. А мужчина – мужчиной, – Давид сделал кхирский жест отрицания.

И тут же усомнился в своих словах.