сообщить о нарушении
Текущая страница: 88 (всего у книги 197 страниц)
Под грубой кожей ярко вырисовывались сильные мышцы: Бэн мог бы легко раздавить ее как щепку, стоило лишь немного надавить, но юноша прекрасно держал себя в руках, и каждое прикосновение доставляло девушке всё больше удовольствия. Дита отринула все мысли, полностью погрузившись в чувства, что дарили сильные пальцы и грубые руки. Бэн словно понимал ее, прикасался так, что тело грело, а кожа плавилась. И в отличие от мёртвого, холодного и безразличного к её желаниям Джетта, Бэн умел доставить удовольствие, вторя каждому её движению, отзываясь на её порывы и стоны. И он был горячим.
И всё же, когда Бэн собрался в неё входить, Дита почувствовала сильное смущение и отвращение. Джетт был единственным мужчиной для неё, и она надеялась, что так будет всегда. Плоть незнакомого, чужого ей мужчины показалась отталкивающей. Девушка стала пытаться избавиться от него, внезапно осознав, что не хочет близости с ним, но Бэн словно не заметил этого. Настойчиво он проталкивал себя внутрь, а оказавшись в ней, издал вдох облегчения, словно это было его единственной целью.
Дита дышала медленно, пытаясь приспособиться к чужеродному телу внутри себя. Бэн тоже замер, смотрел на неё с безумной улыбкой и шептал о восхитительной красоте и о том, как ему нравиться находиться в ней. Девушке хотелось, чтобы он, наконец, замолчал и прекратил смущать её. Мужчина начал двигаться, и внезапно Диту наполнили ощущения, которых она прежде никогда не знала. Бэн словно находил в ней спрятанные, потайные уголки всепоглощающей страсти и, надавливая на них, поработил её разум. Двигался то быстрее, то медленней, поворачивал её, выгибал, словно подстраиваясь под неё и выбирая лучшее для них положение. А Дита, теряя сознание, падала в бездну удовольствия.
Его губы и руки пробудили в ней много лет хранившиеся желания. Ей казалось, что он ласкает и гладит ее одновременно всюду, возбуждение волнами накрывало ее, лишая разума. Будучи с Джеттом, Дита волей-неволей сдерживала свою похоть, потому как вампир не был способен ответить ей на живую любовь. Бэн же дарил ей столь желанное наслаждение, что девушка позволила себе высвободить сдерживаемую энергию.
Когда юноша стал приближаться к пику блаженства, его тело стало ещё крепче, словно налилось кровью. Дита с трудом сдерживала крики удовольствия, она не хотела привлекать внимание Вильгельма, который наверняка следил за ними. Но девушка не смогла удержаться, когда мужчина достиг вершины. Укусив себя за ладонь, Дита закатывала глаза и поскуливала, не понимая, откуда в её теле могли возникнуть эти непередаваемые ощущения. Страсть струилась по её ногам, обволакивала горячей дымкой рассудок. Бэн замер в ней, облегчённо дыша, наслаждаясь своим исходом. А девушка, стала двигаться, желая продолжения. Он остановил её на мгновение, удерживая и заглядывая в глаза с немым вопросом, а потом стал проникать в неё с новой силой, с ещё большей страстью. Дита потеряла счёт времени, забылась в своих оргазмах и восторженных вздохах. Это было непередаваемо прекрасно. И девушка хорошо осознавала, что продолжает это не только ради приказа господина, а потому что желает продолжать.
Дита увлеклась им: никогда ранее она не была с живым мужчиной. Бэн был прекрасным любовником. Джетт оказался прав, говоря, что смертный может развлечь её. Было в прикосновениях Бэна что-то особенное. Что-то, чего не было у Джетта – животная страсть…
Бэн прервался внезапно. Вскочил и стал одеваться. Дита сначала не поняла, что происходит, а потом ей захотелось смеяться над его суетливостью и спешкой. Вечно выслуживающийся перед своей госпожой, Бэн спешил отрабатывать её кровь. Дита закусила губу, чтобы не расхохотаться и не обидеть его грубыми шутками, что так и лезли из неё, она оделась и вышла за ним из комнаты.
***
(Берлин. 13 июля 1808 год) Вторник.
— Катерина, ты уверена, что это люди Романа похитили Милу?
— Более чем, — Палач вальяжно развалилась в дорогом кресле, уложив грязные ботинки на расписную шёлковую ткань.
— Тебе нужно отыскать его и уничтожить. Если он присоединился к Саббату, то теперь он наш враг! — резко воскликнул Каспар.
— Не указывай мне, в чём заключается моя работа! — женщина поднялась и с усмешкой взглянула в испуганное лицо собеседника, — ты сам виноват. И я уверена, Роман заставит тебя отвечать за всё!
***
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 16 июля 1808 год). Пятница. (Амалия)
После того вторника Бэн ни разу к ней не зашёл. Дита не смогла застать его в казармах, словно Бэн намеренно избегал встреч с ней. Вырвавшись в пятницу пораньше, Дита вновь направилась в его дом, надеясь отыскать гуля Палача.
— Привет! — Дита вбежала в комнату без стука и обняла подругу, искоса поглядывая на постель её брата, — Бэна нет? — как бы между прочим просила она.
— Нет, работает за дюжину. Иногда на него находит. Неделями может дома не появляться.
— Ууу, — печально потянула Дита.
— Хотела его увидеть?
— Да, очень. И поговорить, наверно, — Дита задумчиво смотрела на его вещи.
— Я тебя уже предупреждала на его счёт. Ты, похоже, не послушалась, — показала головой Ангелина, доставая завтрак из котомки.
— Всё как то само вышло, — соврала она.
— Что? Что вышло? Ты с ним спала? — Ангелина с ужасом посмотрела на подругу.
Дита смущено отвела глаза. Обсуждать свои псевдоотношения с Бэном ей не хотелось. Принцессе нужно было отловить его и удержать.
— Боже, девочка. Ты знаешь, во что ввязалась? Бэну триста лет, что у него с психикой одному господу известно. Но в одном я могу быть точно уверена – ничего хорошего у него в голове не происходит.
— Он добр ко мне, и заботится...
— Заботится, именно! Ему нравится заботиться о слабых и несчастных. А потом, когда забота им уже не нужна, он сам создаёт им проблемы. И нередко смертельные. Ему нравится защищать, покровительствовать. Ему нравится, когда его любят и восхищаются им. И он сам не может не влюбляться. Он словно помешан на любви. Только знаешь, где все его любимые? — Ангелина не стала ждать ответа подруги. — Гниют в канаве. Если он сам их не убьёт, то Катерине отдаст, или бросит с разбитым сердцем, доведя до самоубийства.
— Я ценна для Тремеров и Катерины. Надеюсь на его благоразумие.
— Благоразумие? У Бэна нет благоразумия! У него нет ценностей и морали, он придумал себе странные связи, что могли бы сделать его похожим на человека, но они делают его похожим на машину. Бездушный жёрнов, перемалывающий чужие души. Он пытается убедить себя, что ищет дружбу и любовь, но на самом деле он изучает чувства и эмоции людей, как врач изучает препарированного мертвеца. Для него не существует любви и дружбы. Лишь правда и ложь. Его правда. Удобные для него обстоятельства, так чтобы все складывалось, как желает лишь он сам. А ложь это то, что он истребляет. Это зло. Саббат и нарушители традиций – зло! Глупые девицы, не дающие прохода – зло! Любовник Катерины – зло. И когда-нибудь нас прикончат за его подобное мировоззрение.
— Ты перегибаешь палку, Ангелина.
— Я живу с ним уже тридцать лет, и не как жена, подружка или сестра, как он меня называет. Я бесполый придаток в его жестокой иерархии. Я просто выполняю поручения, развлекаю его своей беспомощностью, наблюдаю, как он убивает и калечит людей, действуя по принципам своей высокой морали.
— Прости, но ты меня не испугаешь, — спокойно сказал Дита. Даже если бы она хотела отказаться от этой затеи, её хозяин хотел другого.
— Очень жаль, — Ангелина вдруг обхватила Диту и прижалась к её плечу, — я не хочу, чтобы он тебя убил, чтобы ты стала одной из тысячи, чтобы он не вспомнил твоего имени уже на завтра.
— Всё в порядке. Ты сама сказала, что ему необходимо любить. И что ему нравятся девушки с проблемами. У меня их хоть отбавляй! У меня есть, от чего защищать и спасать.
— Это ещё не всё. Если ты не подаёшь ему в постели, он избавиться от тебя ещё быстрее.
— А какие у него предпочтения?
Ангелина густо покраснела.
— Сложно сказать. Я не подошла. Да и в живых никого не осталось, чтобы спросить, — добавила она со вздохом.
— Ладно, ладно. Я свою жизнь ценю. Анжело не убил, Бэну тоже не по зубам. Если почувствую опасность, сама сбегу. Обещаю.
— Боюсь, к тому моменту, когда ты это почувствуешь, будет уже поздно.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 20 июля 1808 год). Вторник. (Дита) PWP
Сбивая себе график, выводя из себя Марианну, Дита спала под вечер. Утро она провела в книжной лавке, наслаждаясь новыми книгами, что доставил хозяин, радуясь солнцу, которого из-за работы и особого времени бодрствования почти не видела. Сегодня был вторник, должен был появиться Бэн и отвести её к Катерине, и девушка чувствовала какую-то неловкость, словно она сделала что-то не то. Бэн переспал с ней и забыл об этом, прямо, как и говорила Ангелина. Чего ждать теперь при следующей встрече? Бэн попытается убить её, избавиться? Или сделает вид, что ничего не произошло? Дита заснула с трудом, с тяжёлыми мыслями, надеясь, что проснётся вовремя и успеет принарядиться перед поездкой в Шарлоттенбург.
— Дита! — услышала она сквозь сон строгий голос Бэна. Девушка с трудом поднялась с кровати, чувствуя усталость, что накопилась за последние несколько дней, и замерла на постели. Юноша стоял к ней спиной и нервно переминался с ноги на ногу. Он выглядел как озлобленный медведь, у которого отобрали горшок мёда, и говорить с ним ей не хотелось.
— Поднимайся, — сказал он ещё строже. Дита сжала губы. Кажется, план Джетта не удался: мальчишка насытился их прошлой связью. Но у неё не было выбора, и, не дыша, она подошла к нему, обхватывая его спину и прижимаясь всем телом.
Бэн даже не шелохнулся, лишь напрягся, став крепче и страшнее. Девушка нерешительно потянула его за пояс, кладя руки ему на пах. Бэн резко развернулся и, подхватив девушку, кинул на кровать. Приспустив штаны, он прижал её к деревянным основам лежанки, навалился всем телом, не позволяя девушке даже шевельнуться. Его член был напряжён и, не возбуждая её, он с силой втолкнул себя внутрь, стал агрессивно входить. В первое мгновение показалось, что он проткнул её ножом. Тело не было готово, а движения его были жёсткими и бездушными. Дита замерла от ужаса, она не могла дышать, чувствуя, с какой силой он сжимает её, проникая всё глубже, словно пытаясь убить девушку. Бэн насиловал её, и она не смела даже пикнуть, сдавливая слёзы от боли, обиды и отчаянья.
Через пару минут гуль успокоился и стал двигаться плавно и нежно. Как и в первый раз, поглаживал её и целовал. Перестал рычать как голодный зверь, и, лаская её, стал снова шептать глупости о прелестях принцессы и том, как он будет её удовлетворять. Его слова в этой ситуации казались насмешкой, и Дита сжимала веки, пытаясь отстраниться от происходящего, но руки его были нежны, а пальцы ловки, и девушка поняла, что не способна противостоять влечению своего тела. Дита с трудом уговаривала себя не плакать, а её женское естество предательски радовалось и наслаждалось мужчиной, которого она боялась до безумия.
После того, как юноша кончил, он полностью переключился на неё. Его страсть передавалась ей горячими волнами, и Дита позволила желаниям взять над собой вверх. Бэн наполнил её наслаждением, заставляя расслабиться и отвечать на его телодвижения. Мужчина стал нежно и заботливо удовлетворять её, поглаживать и превращать соитие в экстаз. Он всё так же пугал её, обида наполняла лёгкие, но жажда любви и страсти поглощала девушку с каждым его толчком. И чем дольше он был в ней, тем сильнее она желала, чтобы он там и оставался.
И всё же, Дита облегчённо вздохнула, когда он закончил. Бэн отпустил её, и неловко натянув на себя штаны, он, смущённо улыбаясь, сел рядом. Девушка отстранилась, пытаясь успокоить и накопившуюся страсть и бушующую в ней обиду. А он смотрел ей в глаза, как преданный щенок, словно ничего не случилось, и ждал её реакции.
— Ну? — Проговорил Бэн.
Дита попыталась ответить на его взгляд. Она не понимала, что он от неё хочет. Девушка боялась сделать или сказать хоть что-то. Этот древний гуль мог легко убить её за то, что она не ответила его желаниям. Дита нервно сглотнула, её глаза испуганно бегали по сторонам, и она ждала хоть какой-то подсказки. Бэн расстроено подёргал губой и снова стал угрюмым.
— Всё было чудесно, мне с тобой очень хорошо, — быстро проговорила она с натянутой улыбкой, просто пытаясь заладить неловкое молчание.
Бэн сразу расцвёл как мальчишка, глупо заулыбался.
— У тебя десять минут на сборы, жду в конюшне! — кивнул он и, всё ещё улыбаясь, выбежал из комнаты.
Девушка перевела дух.
Как Джетт мог с ней так поступить? Как он мог отдать её этому безумцу?
Дита сжалась, обхватывая себя руками и наконец, позволяя слезам хлынуть из её глаз. Даже если ей и нравилось то, как ласкал её гуль Палача, ей совсем не нравился он сам. И от таких отношений она чувствовала себя продажной женщиной, что за несколько смутных фактов, что вылавливала она из бумаг гулей, отдаётся нелюбимому мужчине.
Комментарий к Глава 4. Продать Джульетту. Часть 09. Ненависть
[1] Шестой уровень Презенса
========== Глава 4. Продать Джульетту. Часть 10. Stekktizd "время сева и кладки яиц" ==========
Беты (редакторы): Simeon Stefan Batory
(Шёнеберг, поместье Кормфилд. 1808 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 2. Stekktíð[1] «время сева и кладки яиц» PWP
Ангелина стала слугой Катерины в 1782. Девушка была из бедной семьи, имела африканские корни и кроме смелого сердца ничем особенным не выделялась, но Ангелине нравилось служить нашей госпоже. И её рвение меня восхищало. Я перевёл на неё обязанности, связанные с контролем внутренних войск и пересылкой писем. Однако Ангелина оказалась безграмотна и обучалась с трудом. Я учил её двадцать шесть лет и иногда с разочарованием опускал руки, видя, как много ошибок допускает новая слуга Катерины. После того, как за неё взялась Дита, всё пошло намного быстрее. Принцесса отлично писала на нескольких языках, считала в уме, складывала огромные числа, легко переводила и расшифровывала любые тексты. И это, наверное, единственное, что умела инфанта белоручка. Я был очень доволен работой Диты, Катерина тоже.
Дита помогла Ангелине и с чистописанием, тренируясь с ней часами, засиживаясь в нашей маленькой каморке до заката. Это была мирная идиллия, под которую я просыпался днём. Их тихие спокойные голоса, приглушённый волшебный смех маленькой красотки, нежные улыбки, что дарила ей Ангелина, помогали мне вспомнить, что я тоже человек. Иногда, не вставая с постели, я часами наблюдал за девушками, расслабленно улыбаясь.
А потом, внезапно, мои руки стали потеть, когда Дита садилась рядом со мной на лошадь. Я чувствовал жар и понимал, что это физическое влечение может сильно помешать моей работе. Это превращалось в наваждение. Я отводил взгляд от полного блаженства лица, когда моя богиня прикасалась к ней, пила кровь Диты. Моё сердце билось безумно быстро, когда принцесса задерживалась в моей комнате и весело смеясь, общалась с Ангелиной. Я боялся, забывая дышать, что они услышат его. Притворялся спящим, тайно наблюдая за девушкой.
Я пытался отвлечься с девицами в дешёвых забегаловках и в кварталах проституток. Но это помогало ненадолго. Приходил вторник, и я, переминаясь с ноги на ногу, чувствуя смущение, как ребёнок ждал у дверей скромной комнаты Диты.
Первое время «бездонный сосуд» жила в общей зале с остальным стадом, но её бывший хозяин Джетт выпросил Петра выдать девушке отдельное место с личной кроватью и ящиками для вещей. Я был рад, что Дита переехала из общей комнаты. Девиц Петра продавали не только вампирам на кровь, но и простым смертным как проституток, и многие гули пользовались ими в своё удовольствие. Мысль о том, что Дита уподобится обычным потаскухам сильно меня расстраивала.
Не знаю, что привлекло меня к ней так внезапно и болезненно. Никогда ранее я не увлекался столь молоденькими и худощавыми особами. Девушки дозамужнего возраста казались мне скучными и пресными в постели и любви. Я предпочитал пышных, объёмных дам, овдовевших или родивших пару детей. Но угловатое тело Диты напоминало мне молодую Катерину, а её юношеский нигилизм казался мне здравым смыслом в этой бесконечной гонке лжи. Кроме того, меня восхищала её нелюбовь к зануде Анжело и другим гулям, которые считали себя высшим обществом среди смертных.
Мне нужно было отвозить девушку к Вентру, и встреч было не избежать. Я приезжал в капеллу и стоял рядом с её комнатой. Дита выходила ко мне, приветливо улыбалась, а я старался не выдать своих желаний, старался вести себя как всегда, но мой голос дрожал, во рту пересыхало, я мялся. Девушка смеялась надо мной, называя моё смущение милым. Хватала мою руку, поглаживала по шее, я видел, что она играет, издевается надо мной. Безумные полчаса, пока мы ехали на лошади, она тёрлась о мою грудь щекой, щекотала пальцами мою поясницу. Мне хотелось остановиться, бросить её на землю и взять прямо там. Моё тело болело и ныло, после того, как возвращал её домой, я мчался к продажным женщинам, пытаясь снять напряжение.
