сообщить о нарушении
Текущая страница: 64 (всего у книги 197 страниц)
Когда вампирши наелись, они просто бросили её на пол, и Дита, с трудом поднявшись на колени, отползла в уголок, сжимаясь и желая лишь спрятаться от них.
— Вкусна, — кивнула дочери Яснотка.
— Да, почти так же, как я и представляла, — поддержала её скрипучим шёпотом Эрилес.
Яснотка повернулась к девушке, и та спрятала голову в коленях, стараясь не смотреть на Носферату.
— Пётр сказал давать тебе крови после кормления.
— Нет, не хочу, — замотала она головой, не желая видеть уродцев. Хотя они в ней почти не оставили крови, принимать вите от этих чудовищ она не хотела.
Вампирши переглянулась, хихикнули, если это вообще можно было принять за смех, и ушли. Дита выползла из своего угла, лишь убедившись, что они уже точно не появятся. Тихонько вернулась в зал, но к ней тут же подлетела Марианна и сказала, чтобы девушка переоделась. Только теперь, оглядев себя, Дита поняла, что вся в крови. Носферату были не только уродливы, но и не умели питаться спокойно. Кроме того, Марианна сообщила, что девушку ждёт ещё один клиент.
— У меня нет крови, чтобы кормить его, — пожаловалась Дита.
— Тебе следовало получить крови у Яснотки!
— Она страшная! — Воскликнула Дита, и Марианна сразу залепила ей пощёчину.
— Не смей говорить такое о клиентах. Иди, переодевайся, получи крови у Петра и ступай в третью комнату, которая рядом с кухней, а не подземная.
— Ладно. — Дита с неохотой поднялась и поплелась выполнять, что от неё требовалось.
Комнаты у кухни были для тех, кто не задерживался – для клиентов, которые явно спешили. И поэтому Дита одевалась очень быстро. Так же быстро она спустилась в кабинет Петра. Вампир сразу впустил её, указал на стул напротив своего кресла и продолжал молчаливо смотреть в одну точку, словно чего-то ждал. Дита покрутилась, чувствуя неловкость, но, стоило ей попытаться заговорить, как Пётр поднимал руку и давал ей понять, что она должна молчать. Девушка вздыхала и умолкала, но опять ненадолго.
После третьей такой попытки Пётр поднялся и выставил её за дверь.
Лишь через минут десять он впустил её и, устало посмотрев, покачал головой.
— Я общался с твоим будущим хозяином. Дитя, научись терпению.
— Угу, но меня ждёт клиент. Сам же хотел, чтобы я их не расстраивала.
— Обращайся ко мне на «вы»! — Поправил он её, всё так же устало.
— М-м… Мне крови надо, чтобы клиента кормить.
— Тебя сами клиенты должны снабжать, — решил сначала отмахнуться Тремер.
Потом он передумал и дал ей крови и, пока она пила, прикладывал к ней ладони, и Дита чувствовала, как старый маг поглощает её через кожу. Это было болезненно. Не было приятных ощущений, как с Поцелуем, но боль была не такой яркой, как от зубов Носферату. Кровь просто выползала сквозь её тело, не подчиняясь ей, и просачивалась по пальцам вампира к его рту.
— Теперь ступай, — приказал Пётр, когда сам насытился.
— Это уже шестой вампир за день, у меня сил больше нет на это.
— На что? — Прищурившись, спросил Тремер
— На превращение крови из вашей в свою.
— Тренируйся. Завтра тебя ждёт Густав, а он один, как десяток обычных.
— В прошлый раз он даже пробовать отказался.
— Мы предоставили ему весомые доказательства, что от тебя нельзя получить Узы. Он готов тебя испробовать. — Пётр усмехнулся. — И будет лучше, если ты сможешь удовлетворить его требования.
— Попробую, — дёрнула плечами она, словно ей предстояло волосы завить.
— Если ты не оправдаешь его ожиданий, Густав может выставить Джетта из Пруссии.
Дита вся сжалась.
— А тебя с ним не отпустят. Уж поверь, Карл только и ждёт возможности увести тебя в Вену.
Девушка, не дослушав, вышла из его кабинета. Что надо Густаву, чтобы «удовлетворить его потребности»? Если с её хозяином что-либо случится, она себе не простит. А если его больше не будет в Берлине, она задерживаться тут тоже не станет. Найдёт Джетта и останется с ним, а найти его она сможет. И сможет защитить. Но Джетт будет очень расстроен. Ему нравится в этом городе, и он уверен, что Тремеры создали для него защиту, способную скрыть его от саббатников и других врагов.
В третей комнате её ждал Каспар. Он так же молчаливо и осторожно поел с неё. Дал крови. Молча удалился.
Дита чувствовала себя перегонным аппаратом, с которого забирали и забирали, а ей требовалось производить и производить. Вместо того, чтобы пойти в зал, она осталась в комнате, забравшись на одинокий стул с ногами, и попыталась отдохнуть. Через какое-то время девушка задремала.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 18 мая 1808 год). Вторник. (Бэн)
Бэн в несколько прыжков добрался до кабинета Петра. Водить девчонку туда и обратно отнимало его время, отнимало время госпожи, и, хотя Катерина была благосклонна к новому члену стада Петра, Бэну было бы проще, если бы девушка приходила сама или её привозил кто-то другой. Тремер как всегда очень вежливо предложил ему присесть, отодвигая для него кресло перед столом.
— Я ненадолго. — Заметил гуль. — Пришёл сообщить, что девушка доставлена в целости.
— Прекрасно, благодарю. Довольна ли ею Катерина?
— Да, Палач довольна. — Бэн передавал точные слова Катерины, потому что госпожа поддерживала с ним телепатическую связь. — Она желает видеть девушку чаще или переселить её в Шарлоттенбург.
— Боюсь, такие вопросы я с тобой обсуждать не могу, — усмехнулся Тремер.
— Тогда я ухожу, — склонил голову Бэн, намереваясь уходить.
— Ещё одно дело, гуль, — резко остановил его Пётр.
Бэн устало перевёл на него взгляд, удивляясь его бестактности.
— Господин Бэн, — Пётр почувствовал свою оплошность, — смею просить у Катерины вашей помощи в охране гуля Карла. Ей предстоит перемещаться по Берлину, и я бы хотел, чтобы вы сопровождали её. Лишь по ночам.
Бэн неохотно передал его сообщение Катерине, и, почувствовав её восторг, он раздражённо вздохнул. Словно услышав его сожаление о потерянном времени, проведение навязывало девушку ему ещё больше.
— Катерина поддерживает ваше предложение. Если оно не будет в ущерб моему времени, — добавил он от себя.
— Что ж, прекрасно, тогда завтра вы отвезёте её к Густаву.
========== Глава 3. Чужой город. Часть 06. Любовное зелье ==========
Беты (редакторы): Rioko Rain
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 19 мая 1808 год). Среда. (Амалия)
Марианна разбудила девушку звонкой оплеухой. Дита проснулась, с трудом понимая, где она находится и что происходит. Не сообразив, кто перед ней, Дита замахнулась на Марианну в ответ, но гуль Петра легко перехватила её руку и поставила перед собой на колени.
— Я ищу тебя уже несколько часов, девчонка! — Прикрикнула на неё женщина и сразу отпустила. — Бегом завтракать, и в постель. Ночью тебя ждёт важный клиент, и ты должна выспаться и чувствовать себя хорошо.
В столовой всё так же была неразбериха и суета. Вместо Романа всем занималась девица Кларисс, она в капелле прожила больше трёх лет и считалась достаточно опытной. Правда, выпросить у неё тарелочку супа без жетончика большого труда не составило, так как девушка была под действием всё той же одурманивающей дисциплины безграничного счастья. Дита быстро поела и направилась в спальни. В подземном коридоре она столкнулась с Ромео, который, при виде её, показательно поправил пуговицы на поясе своих кальсонов и с довольной улыбкой зашагал дальше. Дита не желала даже думать о том, что он тут делал, и, забравшись под своё одеяло с головой, крепко уснула.
Пробуждение было приятным. Марис гладила её щёки своими тёплыми ладошками и волшебно улыбалась. В свете одинокой лампы в спальне она казалась маленьким солнышком, что пришло разбудить Диту в этой чёрной пещере. Дита улыбнулась в ответ и поднялась с постели. Марис принесла ей платье и помогла одеться.
Работая в зале, Дита старалась не попадать в неприятности. Ей хотелось сохранить кровь, чтобы накормить загадочного Принца Берлина. Со смертных клиентов она смогла даже получить пару монет и обменяла их на одно высушенное яблоко на кухне. Когда пришёл Анжело с дружками, Дита не смогла удержаться и, отловив какую-то живность в чулане, кинула её в его кружку, залив сверху вином. Паучок всё время пытался выбраться, но Дита тщательно его утопила и подала напиток гулю.
Анжело, конечно, разозлился, но она спряталась в кладовке, пока тот, ругаясь, искал её. Через полчаса её вытащила в зал Марианна, и при ней Анжело не стал шуметь. После девяти Диту отправили мыться и готовиться для клиента. Девушка тщательно себя отчистила, смывая запахи кухни и старую кровь. Кларисс принесла из закромов Романа экстракт сапонарии[1], мыльнянки в простонародье, и Дита с удовольствием намылила волосы. Пена пахла чудесно, и она отвлеклась, забавляясь с пузырьками. Когда с мытьём было закончено, Дита незаметно отлила экстракта в маленькую склянку и закупорила воском. Одежду тоже подобрала понаряднее и одела воротничок Лары. Волосы расчесала и заплела в тугую причёску, оставив лишь несколько игривых прядей у лица. Довольная собой, она вышла в зал ожидать клиента. Но Марианна сообщила ей, что к Густаву её доставят, так же, как доставляли к Катерине. И сделает это Бэн.
— Почему Бэн? — Удивилась Дита, зная, что у Принца есть свои слуги.
— Потому что его гули заняты, а Катерина согласилась помочь Петру позаботиться о твоей безопасности.
— Мило, — Дита не возражала против Бэна, просто хотела знать, в чём причина.
— Если его слуги буду свободны, или если гуль Палача будет отправлен на более серьёзное задание, тебя будет отвозить кто-либо другой.
— Да я и сама могу добраться, не маленькая, — рассмеялась Дита. Марианна её холодно осадила:
— Пётр требует, чтобы за тобой присматривали. И, чёрт побери, ты ведёшь себя, как маленькая. Хуже и невоспитаннее ребёнка я не видала! Как тебя терпели в Мадриде при дворе?
Дита не ответила. В королевском дворце за ней смотрели нянечки да камердинеры, матери и отцу не было дела до своих отпрысков. Они были нужны только для того, чтобы хвастать перед гостями их достижениями и раздавать в соседние города для заключения брачных и политических союзов.
— Спущусь в спальню, захвачу кое-что, — буркнула она, сбегая от наставлений Марианны.
В спальне девушка взяла приготовленную сапонарию. Она надеялась, что этот подарочек понравится Катерине.
Слуга Палача явился ровно в заданное время. Всё с тем же мрачным и отстранённым выражением лица он забрал девушку и, овевая её аурой холода и равнодушия, молча, повёз к дому Густава. Принц скрывался в Городском дворце в центре старого Кёльна, на Шпрееинзеле[2], в подземных залах, специально отстроенных для него ещё при создании самого дворца в 1465 в том месте, где ранее располагалась часовня Эразма. Об этих залах не знал никто из живых. Для мёртвых тут проходили важные встречи, приёмы и Элизиумы. Дита молча ожидала этой встречи, чувствуя, как волнуется и нервничает. Когда они перебрались через Юнгфернбрюкке[3], Бэн неожиданно спросил, нарушив молчание:
— Стоит ли готовить пряники?
Дита, занятая своими мыслями, удивлено на него посмотрела, а потом рассмеялась.
— Готовь, готовь. Если Носферату ко мне приходили, то это ещё не значит, что были все.
— Ну, всего-то неделя прошла.
— И, надеюсь, эти уродцы больше не появятся, — закончила она мысль.
— Дита! — С возмущением, но тихо сказал юноша.
— Что? Они страшные, как смерть, одна другой уродливее. Яснотка вся гниёт, словно живой труп!
— Дита!
— У неё кожа по всему телу отваливается и воняет так, что дышать невозможно. А её дочурка и того страшнее, словно ёж!
— Дита!!
— У неё отовсюду иголки и шипы, и глаза в разные стороны косятся.
— Дита!!!
— Что дита-дита? — Девушка подняла голову, заглядывая ему в глаза, мешая обзору.
— Ты говоришь про господ…
Дита не дала ему договорить, прикрыв своей ладошкой его губы. От неожиданности Бэн замолчал.
— Это я говорю, а не ты. Не стоит беспокоиться, что кто-то услышит – тебе за это всё равно ничего не будет. — Её голос, очень вкрадчивый и спокойный, почему-то смутил Бэна. А ладонь, которая касалась его лица, показалась очень мягкой и приятной.
Девушка продолжала смотреть на него своими ясными голубыми глазами, и Бэн поспешил отвести взгляд, смущаясь всё сильнее. Он не знал, что его в ней смутило. А принцесса с удивлённым видом стала тыкать его щёки и губы. Бэн отодвигался всё дальше, почти сползая с седла.
— Что ты делаешь?
— Ты твёрдый, как камень, совсем как вампир на охоте! — В её голосе было настоящее удивление.
— Мне нужно тебя охранять, я сосредоточен и, можно сказать, что на охоте.
— А ты везде такой? — Хитро улыбнувшись, спросила Дита, снова заглядывая ему в глаза. Её лицо было очень близко, глаза горели озорными огоньками.
— Прекрати. — Бэн резко убрал её руки и повернул девушку к себе спиной.
Он не знал, как скрыть своё всё усиливающееся смущение. Она задевала его и вела себя так, словно пыталась соблазнить.
— Я кое-что взяла для Катерины, — немного успокоившись, продолжила девушка.
— Я могу передать.
— Нет. Это тебе. Чтобы ты заботился о ней. — Дита передала ему скляночку с экстрактом. — Это сапонария – добавь в воду, когда будешь омывать её. Запах приятный, и грязь она быстро убирает. Надеюсь, Палач будет довольна.
— Хорошо. Спасибо. — Бэн положил склянку в свою сумку.
Ему не нравилось, что девушка лезла в его дела с Катериной. Но его хозяйке очень нравилась её кровь, и Катерина с удовольствием говорила о принцессе. Бэну волей-неволей приходилось слушать это и рассказывать самому.
У дворца Густава их встретил Кристьян. Он довольно строго сказал Бэну, что Густав не позволит ему присутствовать и сам отвёл девушку в холл, где Принц принимал других Каинитов, и оставил там. Зал был пуст и почти полностью затемнён. Это был холл для Элизиума – огромное пространство, выполненное в стиле раннего проторенессанса. Из стен выпирали колоны и пилястры с цикличным пропорциональным орнаментом, огромный куполообразный потолок исчезал где-то вдалеке, украшенный изысканной картиной в тематике древнеримских мифов.
Через некоторое время одна из потайных дверей зала открылась, и из темноты вышел Густав – невысокий мужчина лет сорока, с густыми, тёмными, но сильно поседевшими волосами. Усталое лицо вампира было покрыто морщинами, обозначающие его года, и как человека, и как Каинита. Во всех его движениях чувствовалась сухость и дальновидный просчёт. Густав осмотрел девушку, словно за её спиной мог прятаться кто-то ещё, и, приказав взять с собой свечу, вновь углубился в темноту.
Дита взяла подсвечник и, вытягивая его перед собой, пошла в ту же сторону, что и древний вампир. Он поджидал её у открытого лаза за декоративным камином. Как только они зашли в ход, камин вернулся на место, и в подземелье стало тихо, гулко, и темнота превратилась в непроглядную черноту. Даже свечи не могли разогнать её. Дите начало казаться, что она снова оказалась в комнате со смертью у Петра. Не заметив того сама, она остановилась.
— Иди, — приказал вампир. И Дита не посмела ослушаться, хотя страх продолжал мучить её.
Очень скоро туннель расширился, и идти стало проще, но девушка заблудилась, потому что ничего кроме пола из ориентиров у неё не было.
В какой-то момент вампир остановился и провёл Диту в не менее тёмную комнату. В дальнем углу были прибиты оковы, и на них висел высушенный, но ещё живой человек. С появлением Густава цепи звякнули, человек приподнял голову и что-то тихо прошептал. Дита не смогла его расслышать.
— Поставь свечу, — приказал вампир.
Дита оставила подсвечник в сторону, и Густав положил ей руку на плечо. От его прикосновения ей стало безумно страшно. И холодно. У него были ледяные руки, сухие и изломанные линиями смерти.
— Ты удержишь кровь других вампиров и не позволишь мне пить её, — от его голоса Дита задрожала. Он проникал в её рассудок, и она почти не могла сопротивляться. Его настоящая сила ментального контроля была намного более могущественна, чем та, что показал ей вампир при первой встрече. Густав полностью контролировал её тело, её память, её мысли. Дита стала бояться дышать.
— Опустись, — приказал вампир, и девушка встала на колени напротив высушенного старика. Нет, это был не старик, это был мужчина лет двадцати пяти, но сильно исхудавший, обросший и с вырванными глазами. Как только Дита оказалась рядом с ним, мужчина высвободил руку из оков, словно пропуская кисть сквозь железо, как через масло, и прикоснулся к её лбу. Дита хотела закричать, но в то же мгновение вампир прокусил её шею.
Она не могла издать и звука, потому что её горло было разорвано в клочья, она ничего не видела, у неё просто не было глаз. Дита начала паниковать, но двигаться было тяжело. Ослабевшее тело с трудом могло шевелиться, а руки и ноги были скованы тяжёлыми кандалами. Девушка дёрнулась, пытаясь высвободиться, но, чем сильнее она сопротивлялась, тем сильнее сдавливало её железо, словно впиваясь, впитываясь в кожу. Дита паниковала. Отчаянье захлестнуло её, она была в ужасе и не знала, не понимала, что происходит.
