сообщить о нарушении
Текущая страница: 172 (всего у книги 197 страниц)
Дита вновь стала прибегать в их холостяцкую берлогу, Ангелина не могла нарадоваться на возращение подруги. Все то время, что девушку не занимал Бэн, подруги проводили вместе, и это помогало им обоим. Ангелина рядом с девушкой наконец-то могла проявлять свою женскую натуру, расслабляться, шутить и болтать на глупые женские темы. Дите просто не хватало человеческого общества. Перегруженная кровососами, она становилась все злее к ним и призирала открытого каждого.
Катерина, что временами дневала у Бэна, пробуждалась специально, чтобы пересечься со смертной из стада Петра. И хотя Дита раз от раза говорила, что Катерине следовало бы платить за кровь, Палач все равно свое получала. И смертная к Катерине относилась терпимо, а узнав, что Палач и Сенешаль разбежались, была очень рада. Вильгельм Дите не нравился и девушка это открыто говорила.
Катерина же не могла нарадоваться вернувшемуся прежнему состоянию принцессы. Палач обожала ее кровь и с вдохновением ловила улыбки смертной. Вампирша утверждала Бэну, что кровь Диты словно возвращает ее к жизни. Слуга был рад поддерживать свою госпожу, и когда Катерина появлялась в их комнатке, специально привозил подругу в гости, чтобы подкармливать хозяйку. Недовольство Диты юноша игнорировал. Внешне он был к ней крайне холоден, словно его интересовало лишь совокупление с принцессой. Но в глубине, его старая и уставшая душа зациклилась на юной подруге. Бэн превращал Диту в свой идеал, преследовал ее, не отпускал, распоряжаясь как собственностью. Девушка стала его навязчивой идеей, затмила ему мир. Затмила ему Катерину.
***
Сознание Дмитрия выглядело светлой, ненастойчивой лентой и Дита добровольно протянула к ней руку, позволяя вампиру связаться с ней, соединиться и говорить в ее голове. Их первая связь была короткой, суетливой, Дмитрий что-то говорил о спасении, прощении и магии. Но не слова пугали девушку. Дмитрий обливал ее градом своих чувств. Он не мог их сдерживать, и Дита поняла, что чувствует Ларс, находясь почти в постоянной связи с Дмитрием.
Вампир изливал на нее тысячи, сотни эмоций, загружал образами, чувствами, страхами и отчаяньем. Девушка старалась разделить его слова и его страсть, но это было сложно. Казалось, что Дмитрий внутри – это безумное сплетение всех желаний сразу.
Дмитрий: — Я не побеспокоил тебя?
Дита: — Почти всю ночь одна, клиентов нет, и я могу поговорить
Дмитрий: — Много ли посещает тебя за ночь.
Дита: — От одного до пяти. Редко бывает больше.
Дмитрий: — Так много раз в день ты испытываешь Поцелуй? — Его слова сопровождались чувством зависти.
Дита: — Многие не ограничиваются одним укусом.
Дмитрий: — Расскажи мне о Поцелуе! — Мысли вампира наполнились жаждой, агрессивным желанием питаться и поглощать кровь Дита с ужасом представила, как это может выносить Ларс, потому что интуитивно сжала голову ладошками, чтобы эти мысли не начали вытекать из нее. Дита чувствовала жажду и боялась своего желания.
Дита: — Я привыкла к этим ощущениям. Они не приносят мне многого, — попыталась успокоить она вампира, но он стал давить лишь сильнее.
Дита: — а что чувствуешь ты, когда Каинит кусает тебя?
Дмитрий не ответил, но девушка увидела образ Катерины, вампир жаждал ее клыков, близости с ней, общения. Дмитрий связал себя вторыми узами и мысли о Палаче вызывали в нем бурю эмоций. Он хотел любви и хотел быть рядом с Катериной, но вместе с тем он желал убить ее, избавиться от навязчивых идей связанных с ней и от стремления быть рядом.
Дита: — Меня ты тоже хочешь убить? — Опасливо спросила она.
Дмитрий: — Нет.
Вампир прервал поток безумия, и девушка облегченно вздохнула.
Дмитрий: — Но я хотел бы получить тебя в свое пользование. Тебя это смущает?
Дита: — Я бы хотела быть с вами всегда.
Дмитрий: — Почему не со своим господином?
Дита: — Разве ты никогда не чувствовал разочарование, когда тот, кто всегда был дороже жизни бросает тебя на произвол судьбы.
Дмитрий: — Возможно, у него не было шанса помочь тебе.
Дита: — А возможно, он даже не пытался.
Дмитрий: — Ты так сильно сердишься на хозяина, что я чувствую твой гнев.
Дита: — Мое тело связано с ним Узами. Я не могу не восхищаться им, не уважать. Но я более не смогу любить его. Не так как прежде.
Дмитрий: — И ты выбрала меня для своих чувств. — В этих словах чувствовалось какое-то презрение, словно Дмитрий не доверял ей.
Дита: — Я не выбирала. Мое сердце выбрало за меня.
Дита заметила какое-то облегчение в мыслях Дмитрия. Он был рад и доволен ее словами.
Дита: — Я люблю тебя. — Произнесла она, подталкиваемая его желанием.
Дмитрий: — Хорошо. — Его ответ был сух, но эмоции он скрывал плохо, и девушка была счастлива, чувствуя его радость и торжество.
***
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 25 ноября 1812 год. Ночь.). Вторник. (Катерина)
Катерина нервно дергала в руках письмо. Вильгельм прислал ей официальное приглашение в Шарлоттенбург и что хотел бывшей любовник она не знала. И все же мысль о том, что она увидит его вновь, грело ее мертвое сердце. Разлука с Сенешалем разрушала. Узы Крови не давала ей трезво мыслить, и каждый раз, когда Катерина вспоминала о любовнике, ее овевал гнев и тоска. Она уже ни раз планировала убить его и избавиться от тяготящих Уз, но не могла перебороть себя.
Теперь же он сам пригласил ее. Зачем? Чтобы вновь посмеяться над ее безнадежной тягой к его крови? Показать ей свою власть и унизить? Катерина с раздражением разорвала письмо в клочья. Почти месяц, не зная причин его холода, Катерина была наполнена отчаяньем и болью. Слоняясь по Берлину, Палач искала спасения в крови других вампиров, в заботе своего гуля, в обществе Дмитрия. Но ничего не могло заменить ей Вильгельма. Даже редкое внимание со стороны Сира не бодрили ее достаточно, как делали это ночи, проведенные в обществе любовника. Катерина ненавидела Вильгельма за этот контроль. Ненавидела его за власть, что он имел над ней. Но раньше Вильгельм был покорный, подконтрольный и никогда не пользовался Катериной. Он был слабее, податливый и подавленный ее кровью, Вильгельм делал все, что Катерина желала. Теперь же роли поменялись.
Осмотрев себя, Палач вздохнула. Без своего дома, засыпая в холодной, мокрой земле она выглядела отвратительно. А на Вильгельма хотелось бы произвести впечатление. Бэна в это время ей уже не отловить, да и просить его о новой одежде было глупо. У гуля не было денег даже на самого себя.
— Ты заплатишь за все! — Прошипела Катерина в пустоту, планируя, как отомстит Вильгельму, когда Узы падут, и она сможет беспрепятственно вредить ему.
Заглянув в несколько домов простых смертных, Катерина украла для себя платье, и кое-как стерев с себя грязь, оделась в женское одеяние. Волосы пришлось обрезать, они быстро приходили в непристойный вид и превращались в мочалку, когда она охотилась. Взглянув в свое отражение в грязной луже в свете фонаря, Катерина вздохнула. Разве можно таким видом привлечь бывшего любовника? И вряд ли Вильгельм звал ее, чтобы любоваться. Сенешал всегда называл тело Катерины уродливым. Ему не нравились подобные женщины, и как бы она не старалась выглядеть для него приемлемо, Палачу это было не под силу. Ударив по замерзающей поверхности воды ногой, Катерина направилась в Шарлоттенбург.
У входа она замялась, чувствуя неловкость и опасаясь, что Вильгельм вызвал ее, чтобы сковать колом и отправить в Париж. Но даже, несмотря на паранойю, она не смогла отказать себе в посещение убежища Сенешаля и, скрыв себя иллюзией, тихо проскользнула в здание. Где именно принимать ее будет Вильгельма, Палач не знала и, заглянув в несколько кабинетов, все же обозначила свое присутствие и обратилась к секретарю. Ее сразу направили в личные покои вампира, и Катерина снова наполнилась раздражением, так как это была их общая спальня.
Остановившись перед дверью, она на секунду прислушалась, а потом распахнула ее и вошла.
Бэн, стоящий в углу, тут же склонился в низком поклоне, а Вильгельм, с трудом сдерживая усмешку, отпустил Диту и поднялся навстречу гостьи.
— Как раз вовремя, моя дорогая, — сказал он, улыбаясь вампирше.
— Чего ты хотел от меня, — низко наклонив голову, спросила Катерина.
— Решил угостить. Ты ведь так любила кровь Диты. Прошу, будь моей гостьей. — Вильгельм указал ей на девушку. Дита удивленно бегала глазами и не знала, что ей предпринять.
— В чем подвох? — Катерина, прищурившись, пыталась понять эмоции Сенешаля.
— Не в чем. Разве я не могу быть любезным и угостить тебя? — Вильгельм хотел задобрить ее, но раздражение которое вызывала бывшая подруга мешала ему быть по настоящему вежливым.
— Ты прав, от ее крови, я не откажусь никогда. — Катерина сделала небольшой жест, и девушка быстро подбежала к вампирше.
Дита улыбнулась, искренне, открыто и Катерина сразу почувствовала облегчение. Дита всегда поднимала ей настроение, и теперь смертная снова ей улыбалась. Катерина прижалась к шее принцессы, но от Вильгельма взгляда не отвела, продолжая с недоверием смотреть на него. Словно ожидая любого подвоха, внезапного нападения, Катерина встала спиной к стене и смотрела на комнату остервенелым взглядом.
Палач пила долго и взяла много, после питания, привычным жестом надкусила свою кисть и дала кровь смертному скоту. Девушка с восторгом испила ее.
— Спасибо, — сказала смертная, и Катерина благодарно кивнула ей.
— Пошли вон! — Прикрикнул на них Сенешаль и Бэн с Дитой покинули покои вампиров.
— Мне тоже уйти? — Спросила Палач, снова напрягаясь.
— Выпей и моей крови! — Приказал Вильгельм.
Катерина замерла и уставилась на вампира.
— Зачем? В моих интересах отказаться от тебя и избавиться от Уз.
— Месяцем больше, месяцем меньше. Выпей, Катерина! — Он давил на нее своей уверенностью.
— А через месяц ты скажешь то же? Нет, Вильгельм. С меня хватит! Я сама способна решать, чью кровь я буду пить!
— Способна ли? — Вильгельм подошел к ней ближе и расстегнул ворот рубашки.
Когда Катерина отвела взгляд, он подошел к ней вплотную, почти прижимаясь своим телом к ее лицу.
— Возьми моей крови, Катерина и я попытаюсь спасти твою шкуру.
— Нет... — ее уверенность рассеивалась.
Она прекрасно понимала, зачем это Вильгельму, но не собиралась оставаться его рабой до конца своих дней. Но чем ближе он стоял, тем нестерпимей ей хотелось испить его.
— Ты склонишься передо мной, женщина. Будешь пить мою кровь, и зависеть от меня! — Сенешаль не ожидал такого сопротивления. Катерина всегда была сильнее его, всегда легче справлялась с Узами, но видя это сейчас, трезвым взглядом он злился. Ему хотелось накинуться на вампиршу, что станет его вечным проклятьем и разорвать ее в клочья, чтобы более никогда не видеть и не слышать ее.
Катерина для него была некрасивой, непривлекательной, грязной, воняющей смертью и пылающая аурой диаблери. Ее общество всегда было неприятным, навязанным, давящим. Вильгельм ненавидел их союз и ничего не мог с этим сделать. Но владеть Катериной ему хотелось назло Густаву. Ставить Палача на колени и унижать ее. И знать, что Густав ждет свою обожаемую дочь, в то время как она нежится в его постели.
— Не заставляй меня. Ты свободен от Уз, и я достойна свободы!
— Пей моей крови или ты умрешь. Позорно от рук Густава, без борьбы, на виду всего вампирского сообщества! — Вильгельму хотелось схватить ее и заставить укусить его. Но он был слаб. Он всегда был слабее Катерины.
— Я не хочу умирать, — Палач сдавалась, Вильгельм видел, что женщина теряет свой пыл и слабеет перед его кровью. Усмехнувшись, Сенешаль надкусил свою руку и заставил свою кровь капать на пол.
— Пей! — Повторил он приказ.
Катерина с тяжелым вздохом нагнулась к его руке.
— На колени!
Женщина подчинилась, и, приклонившись перед Вильгельмом, вцепилась зубами в его кисть.
Вильгельм удовлетворенно выдохнул. Поцелуй ее зубов был прекрасен. «Наверно это и держало меня радом с ней» мелькнула у него мысль. Катерина пила недолго, и зализав рану, осталась на полу, опустив голову.
— Чего тебе еще от меня надо, Вильгельм. Я стою перед тобой на коленях и пью твою кровь. Ты обещал спасти меня. Прошу, сделай что-нибудь!
Сенешал удовлетворенно вскинул подбородок. Власть над Палачом давала ему удовлетворение. Он даже забыл, зачем в действительности позвал ее. Но прощение Катерины не имело значение, если вампир мог заставить женщину подчинятся.
— Я постараюсь. Но решение уже принято, Катерина. Моя помощь будет стоить для тебя слишком многого.
— Что ты хочешь? Проси! — Катерина не поднимала головы.
— Замок Кормфилд, твои вечные Узы и Бэна в свои гули!
***
(Кёпеник, конюшни Eichhorn. 29 ноября 1812 год. День.). Суббота. (Дмитрий)
Soundtrack: Peter Heppner – Being Me
Ларс привез девушку и проводил ее в главное здание конюшен. Огромный дом, выполненный в стиле классицизма предназначенный для жизни господ, но большую часть времени дом пустовал. Лишь изредка тут вели свои дела слуги. И теперь каждый выходные в этом доме будет жить чудесная девушка, что будет дарить ему свою кровь.
— Ты прекрасно выглядишь, — Варан появился перед ними, не дожидаясь, когда Дита переступит через порог.
— Благодарю, — принцесса опустилась в реверансе и кокетливо кинула на него взгляд.
В ее образе прекрасной девы всегда сквозила какая-то игра. Дита словно нарочно привлекала себе внимание случайными жестами и взглядами. И Дмитрий с радостью ловил ее голубые искорки. Возможно, Дита действительно пыталась соблазнить его. Вампиру это было не интересно. Его влекла бесконечно вкусная и горяча кровь. А так же жизнь, что била ключом из смертной сильнее, чем ее питательная влага. Дмитрий слышал, что Дита была волшебницей. Но после того как девушка одним лишь словом успокоила тысячи безумных духов, что преследовали его столетиями, Дмитрий чувствовал рядом с ней благоговейный трепет. А еще Дита избавила его от Ренаты.
Когда-то Дмитрий был влюблен в молодую боярскую дочь. Когда то он проклинал себя из-за ее смерти и ненавидел себя. Столетиями ему казалось, что Рената пытается отомстить и вернуть свою потерянную красоту и жизнь. Но Дита рассеяла его страхи. И проснувшись на следующую ночь после невероятного признания, Дмитрий понял, что свободен.
Малкавиан, освобожденный от одного из своих безумий – невероятно чудо. И Дмитрий не знал, как выразить все свое восхищение и благодарность волшебнице.
— Оставь нас, — приказал Варан своему гулю, после того как он помог девушке раздеться, снять сапоги в теплую шаль.
Ларс покорно кивнул и вышел за двери, быстро и плотно закрыв ее, сохраняя в огромном доме теплый воздух. Дмитрий велел растопить камин, чтобы девушка не мерзла.
— Поднимешься со мной в библиотеку или останемся в гостиной у камина? — Спросил он.
Вампир вел себя как настоящий джентльмен, и обращался с ней как с равной. И Дита с трудом сдерживала безмятежную улыбку счастья. Сильные эмоции пугали Варана, и она не хотела его оттолкнуть.
— Меня устроит гостиная. — Дита кивнула, и Дмитрий сразу усадил ее на широкий диван рядом с лестницей на второй этаж.
Сам он сел рядом, положив руки на колени, как провинившийся школьник он смотрел на свои узловатые пальцы и нервно дергал бледными губами.
— Я спрошу о твоей магии… — тихо произнес он, не поворачивая к ней головы.
— Мне очень жаль, но я не могу рассказывать об этом.
— Расскажи, что сможешь! — Варан с надеждой повернулся к ней и схватил ее ладошку. — Твое волшебство спасло меня, я не знаю, что ты сделала и как, но это чудо! — Дмитрий захлебывался словами, — я не прошу рассказывать ничего, не прошу делиться своими тайнами и секретами я лишь прошу помочь. Ты волшебница, и мне нужна твоя сила. Я уверен ты могла бы меня спасти.
— Я была бы счастлива вам помочь, — девушка ответила на его прикосновение, — мне так жаль, что я не понимаю своих сил. Я не представляю, что могу, — Дита поцеловала его пальцы и невольно прослезилась, — я буду стараться, просто скажите, что вам надо…
Варан отстранился и отвернулся, боясь ее слез.
— Дита я бы попросил тебя не устраивать при мне истерик, — произнес он строго, — я этого не терплю.
Он нервно постукивал по своему колену, и ждал, когда она успокоиться даже не поворачиваясь к смертной.
— Простите, — прошептала девушка.
Вытерев свои слезы, она обняла его за спину и положила голову на плечо, от чего Дмитрий сжался как побитый пес и напрягся.
— Я буду сдерживать свои эмоции. Я вижу, как они вас беспокоят. И буду стараться не ранить своими словами. Но вы должны верить, что это не слепая блажь и не безумство. Я полюбила вас за вашу заботу и понимание. За доброту, что вы оказывали мне, единственный среди всех Каинитов. И за ваши зубы. — От этих слов вампир вздрогнул, — единственные, что не обманывают меня. Что позволяют видеть сквозь бесконечный сон, в который погружают меня другие бессмертные. Дмитрий вы единственный, кто открывал мне глаза и позволял жить. И верить, что я все еще живу.
— Не говори мне о моих зубах, — злобно прошептал он.
— Я понимаю, как вам тяжело носить этот груз все эти годы…
— Ты не в состоянии ничего понять! Это проклятье, сильнее любого другого. Оно лишило меня семьи и моей жизни. Оно лишило меня МЕНЯ!
