сообщить о нарушении
Текущая страница: 181 (всего у книги 197 страниц)
Дита радостно кивнула и, сняв с себя верхнее платье, осталась в тонкой сорочке, забралась к нему под одеяло. Юноша положил на нее тяжелую руку и девушка, вжавшись лицом в его крепкую грудь, облегчено вздохнула. С Бэном как у бога за пазухой. Гуль Палача не добр к ней, не проявляет особой заботы, но он никогда не обидит, не ударит, и если будет свободен, то покормит и пригреет. Дита обняла каменное плечо и осторожно коснулась губами его кожи. Бэн вздохнул и прижал ее к себе крепче.
— Разве с тобой уснешь, — произнес он печально.
Бэн скучал по ней. Гуль не видел ее несколько недель, мечтал о девушке, и когда она оказалась рядом, он забыл обо всех своих важных делах.
Его руки скользнули под сорочку и задержались на ягодицах.
— Ты хотел выспаться, — шутливо произнесла девушка.
— Успею, вечность впереди,— произнес он и прижался к ее губам. Его руки нежно гладили ее, ласкали, успокаивали, и Дита была рада его близости и каждому его прикосновению.
Бэн поглаживал ей спину и грудь, медленно стягивая с нее сорочку, но девушка удержала его руки, не позволяя снимать с себя последнюю одежду.
— Оставь, я замерзну.
— Я тебя согрею, — сказал он страстно.
— Нет, пусть будет.
— Хочу ощущать тебя всю, — просто сказал юноша и снял с нее рубашку.
Дита попыталась укрыться, спрятаться под одеялом, но Бэн продолжал поглаживать ее, оголяя, целуя ей шею, плечи...
Юноша замер, рассматривая черно-синие разводы на ее руках.
— Что это? — Спросил он строго.
— Упала, просто упала,— Дита попыталась прикрыться одеялом.
— Упала? — Переспросил он жестко, Бэн сдернул с девушки покрывало и стал рассматривать на ней синяки. Ромео и Кристьяна забавляло издеваться над ней, а после того как девушка стала давать отпор они стали вкладываться в избиения с двойной силой. И чем больше принцесса сопротивлялась, тем больше радости приносило мужчинам насилие над ней. Сегодня утром они разминались, как выразился Ларс, с ней пару минут, но этого было достаточно, чтобы все ее тело было покрыто свежими синяками.
— Это клиенты, не спрашивай, — соврала Дита, прижимаясь к нему сильнее, чтобы Бэн не заметил следы на груди.
Но Бэн вскочил, рассматривая ее и крутя из стороны в сторону. Видя, в каком она состоянии у него волосы на голове шевелились, от злости он сжимал кулаки, пытаясь найти виноватого прямо сейчас и отомстить...
— Кто... просто скажи мне кто? — Его голос был сух, полный гнева. Но Дита знала, что Бэну серьезно достанется, если он попытается выступать против других слуг. Катерина и Вильгельм не раз запрещали Бэну в присутствии принцессы, трогать других гулей. Гули считались собственностью вампира, и чем выше был статус вампира, тем выше был статус гуля. С Анжело Бэн был крайне терпелив лишь по приказу хозяйки. И Бэн был сдержан и никогда не перечил остальным гулям Вентру. А тем более Кристьяну.
Гуль Густава не зря себя считал безнаказанным. Даже, несмотря на то, что он вроде как подчинялся Анжело, но легко мог пойти против его приказа и знал, что ему за это ничего не будет.
Дита понимала, что Бэн вполне мог наказать ублюдка за подобное отношение к ней, но Густав церемониться не будет. И вспыльчивость Бэна могла навредить ему самому.
— Клиент, — вновь тихо соврала она.
— Больно на тебя смотреть, — выдавил юноша, осторожно проводя ладошкой по ее плечам.
— Все в порядке, через пару дней и следа не останется, — Дита натянуто улыбнулась.
— Иди домой, Дита, отдохни. Пару дней покоя тебе необходимо.
— Я могу отдохнуть у тебя!
— Нет! — Бэн сказал это очень строго. — Иди в капеллу. У меня куча дел, а тебе надо привести себя в норму!
У него действительно было полно работы. Бэн захлебывался в долгах, и ему приходилось крутиться как волчок, чтобы обеспечить Катерине все необходимое для поездки в Гамбург. А смотреть на подругу в таком состоянии он бы просто не смог. Бэну хотелось заботиться о девушке, но как это возможно, когда любой твой шаг контролируется хозяином? Юноше не мог даже предложить ей жизнь рядом с собой. И кто бы не избил Диту, Бэн был уверен, что узнав – не сдержится. И понимая, что девушка лечиться и очень быстро, он с ужасом представлял, какие травмы могли оставить после себя такие следы!
========== Глава 10. Освобождение. Часть 03. В отсутствии власти ==========
(Берлин, Берлинский Городской дворец. 23-28 декабря 1812 год).(Ангелина).
Все семейство Густава отправилось на Конклав в Гамбург, и город технически остался без присмотра. В древнем Элизиуме были закрыты все двери и около пятнадцати человек гулей старших Вентру были заперты в подземелье для охраны. Лишь Бэну и Миле было позволено сопровождать своих хозяев. Гули Вильгельма были оставлены в замке Шарлоттенбурга, так же не избежав участи оказаться в четырех стенах дома Густава, без возможности покинуть его. Своего старшего слугу Анжело Сенешаль забрал с собой.
Ангелину, о том, что ее запрут на несколько суток, предупредили за пару минут, перед тем как Катерина с бешено испуганным взглядом проводила ее до дворца. Палач боялась оставлять свой город, и боялась, что Саббат воспользуется слабостью Берлина, и захватит обитель ее Сира. Поэтому Ангелине в случае войны было приказано биться на смерть.
Женщина успела прихватить с собой бутыль с вином и головку сыра. Воду хранить было опасно, она быстро зеленела и тухла, кроме того брать ее из реки было черева-то для здоровья даже гулей. Денег же на то, чтобы купить нормальной еды тоже не было. И Бэн просто украл для нее сыр, в надежде, что Принц не задержится дольше, чем на два дня и Ангелина сможет продержаться.
Но на входе в древний подземный зал всю провизию у нее изъял старший охранник Густава – Герд Хазе, объяснив это тем, что им придется поддерживать друг друга, чтобы быть готовыми в случае нападения или вторжения других вампиров. Элизиум следовало защищать ценой своей жизни, а провизии у всех оказалось немного, так как Принцу и в голову не пришло предупредить смертных о заточении заранее. Взамен Ангелине выдали свечу и плетеную подстилку.
Первые двое суток прошли в утомительном ожидании, вестей почти не было, Катерина лишь сообщила, когда они добрались до места. К третьей ночи большая часть еды была съедена и гули мрачно смотрели друг на друга, подозревая, что кто-то утаил лишний кусок. Почти никто друг с другом не общался, и Ангелина отсчитывала часы, ожидая следующего послания от хозяйки.
Ангелина проснулась от какого-то странного тихого писка. Звук напоминал удавившуюся мышь, и женщина сначала решила, что рядом действительно умирает какая-то зверюшка. Она легла на другой бок, уставилась в непроглядную тьму, в которой не было ничего. И вдруг перед ее лицом показалось что-то светлое. Белесое, светящееся, словно дрожащий туман, из пола выползла лысая голова и, открыв рот, издала скрипуче-пищащий звук.
Ангелина с диким воплем вскочила на ноги, уставившись на череп, который повернул за ней голову, следя пустыми глазницами. В ответ на ее крики раздались удивленно встревоженные голоса и гули стали зажигать лампы и свечи. Зал частично осветился, и череп пропал, словно его и не было. Ангелина, продолжая смотреть в то место, где увидела странное видение.
— Что случилось? — Спрашивали ее все наперебой.
— Мне показалось, я что-то увидела, — неловко оправдалась женщина.
— Что… где? — Рядом с ней столпились мужчины, сонно рассматривая пустой пол.
Убедившись, что никого лишнего нет и не заметя ничего подозрительного, гули вновь разбрелись по своим углам. Ангелина не рискнула лечь в то же место и передвинула свою подстилку ближе к камину. Мужчины потушили свет, и комната вновь погрузилась в кромешную тьму.
Женщина легла, нервно вглядываясь в пустоту, но вокруг было все так же темно, и она успокоилась, решив, что ей это просто померещилось. Вздохнув, Ангелина расслабилась, укладываясь удобнее, когда прямо перед ее лицом из пола высунулась когтистая белая рука и потянулась к ее запястью. Она была готова поклясться, что почувствовала это призрачное прикосновение.
— Только не кричи! — Тихо кто-то шепнул ей на ухо, вовремя закрывая ей рот, потом что Ангелина была готова визжать.
Женщина дернулась назад, ощупывая того, кто держал ее и, проверяя, что человек позади не светиться белым и состоит из плоти.
— Ты легла в неудачном месте, давай помогу перебраться, — сказал все тот же голос.
— Что это? — Спросила она, когда мужчина отпустил ее.
— Не спрашивай. Не удивляйся. Это домен Принца и что он разводит в своих подземельях, нам знать не нужно.
— Могучий Бондьё , сохрани нас.— Прошептала она, целуя талисман, привязанный к запястью.
— Не упоминай богов в этом доме, женщина, накличешь беду, — сказал собеседник, и потянул ее за собой, увлекая к другой стороне зала.
— Меня зовут Вермонт Ваген. Я охраняю покои господина и навидался тут многого, хотя и служу всего пятнадцать лет. — Тихо шептал он, указывая в кромешной тьме путь. — Элизиум не рассчитан на прием смертных, и тут нам не место. Надеюсь, господин не забудет о нас и вытащит отсюда. До того, как древние духи решат, что мы лишние и избавятся от нас сами.
— Я – Ангелина. Не знаю, что именно я видела, но буду тебе благодарна, если ты ляжешь спать рядом со мной.
— Не откажусь, — сразу поддержал Вермонт, и Ангелина в протест фыркнула. — У меня одеяла нет, и я продрог до костей. Вдвоем лежать теплее, — посмеялся мужчина над ее реакцией.
Он остановился, расстелил ее плед и помог устроиться на полу, ложась рядышком и прижимаясь к ее спине спиной. Мужчина более не говорил, и тишина после увиденного угнетала Ангелину не меньше, чем странные призраки. Она продолжала вглядываться в то место, откуда они примерно ушли, и когда белое существо показалось вновь, вздрогнула, сжимая в руке талисман. Скелет вылез по плечи, треща и скуля, покрутил головой, как-то угрожающе помахал на Ангелину кулаком и пропал. Женщина продолжала глядеть в ту же точку, боясь вдохнуть и мысленно читая молитвы древнему богу, которому поклонялась ее мать. Минут двадцать она лежала неподвижно не в состоянии уснуть или хотя бы успокоится. Вермонт печально вздыхал на каждое ее вздрагивание и шепот. Ему тоже было не уснуть из-за ее страхов.
Немного взяв себя в руки, Ангелина развернулась к мужчине и обняла его, надеясь, что так ей будет спокойнее. Он был крепок, широкоплеч, как и многие гули, что являлись охранниками и недолго думая, она забралась руками ему под рубашку. А потом в штаны. Вермонт удивленно хмыкнул, а женщина страстно дыша, стала поглаживать его.
— Извини за это вторжение. Но это лучший способ успокоиться и уснуть.
— Верю. Но за эти пятнадцать лет я почти ни разу не поднимался на поверхность. У меня не было женщин, и я как-то отвык от них.
— Бедняга. Как ты справлялся?
— Сначала тяжело, потом привыкаешь.
— У тебя есть шанс исправить ситуацию. Сейчас я готова выполнить любые твои пожелания, лишь бы ты помог мне забыть увиденное.
— Я могу зажечь лампу и загипнотизировать тебя, — спокойно сказа он.
Ангелина фыркнула, прекратила ласкать его вздувшуюся плоть и отвернулась.
— Хей. Извини. Я же сказал, что не общался с людьми, относить терпимей, — теперь Вермонт повернулся к ней и положил руки на грудь, — Ангелина Милсон, если ты готова вынести мою неопытность, я помогу заснуть и тебе и мне.
— От куда ты знаешь мою фамилию? — Удивилась она, расстегивая на себе рубашку и затаскивая его руку себе в штаны.
— Густав много говорит о Катерине. И считай меня своим поклонником. О тебе и Бэне в этом подземелье ходят забавные слухи.
— Насколько забавные? — Ангелина тихонько застонала, когда он стал поглаживать ее клитор.
— Говорят, у тебя есть член. Но первичный осмотр показывает, что слухи врут. — Вермонт говорил это без намека на иронию, и Ангелина повернулась к нему лицом, не давая больше болтать, прижалась к его губам.
Проснулись они, когда другие гули уже поднялись и разожгли свет, пытаясь поделить остатки еды. Гули Каспара уверяли, что господа уже выехали в сторону Берлина. А значит, очень скоро их заточение закончиться. Густав не озаботился сообщить своим о том, когда вернется и молодым слугам Секретаря не слишком доверяли. Герд, старший охранник Принца и вероятно самый старший из всех присутствующих распорядился порционно раздать последние крохи еды и воды. Ангелине выдали пару глотков ее же вина, от которого пить захотелось лишь сильнее и кусок хлеба с сыром и ветчиной.
Вермонт тоже проснулся и пытался отыскать в тусклом свете свои разбросанные прошлой ночью вещи. Получив свою порцию еды, он хотел сбежать к другим гулям Густава, но Ангелина дернула его за рукав, усаживая рядом.
— Сколько бы нам не осталось тут сидеть, я надеюсь, ты не сбежишь и развлечешь меня болтовней.
— Я не слишком хороший собеседник, Ангелина. Одиночество и молчание вполне меня устраивают, — равнодушно ответил он. Но все же остался.
Женщина украдкой разглядывала ночного спасителя. На вид ему было лет двадцать пять, он был одет в дорогой камзол, и на руках было множество перстней, от чего Вермонт совсем не был похож на телохранителя. Кроме того его гладко выбритый подбородок и чистые уложенные волосы заставляли ее предполагать, что он ее обманывал и гулю приходилось немало общаться со смертными и выбираться на поверхность. Его руки были опрятны, ногти аккуратно и коротко подстрижены, на шее висела дорогая толстая цепь, а вышивка на рубашке была выполнена золотыми и серебряными нитями. Вермонт выглядел приличнее и дороже чем многие гули, что служили Густаву.
— Вижу недоверие в твоих глазах, — сказал он, поедая свой бутерброд.
— Ты говорил что охранник, а выглядишь как вельможа, — сообщила Ангелина о своих догадках.
— Я промываю мозги смертным. Несколько часов ковыряний в чьем-то сознании каждый день. Приходиться производить впечатление, чтобы люди подпускали меня на верную дистанцию.
— Значит, ты все же общаешься со смертными и выходишь из Элизиума.
— Если не считать Элизиумом весь дворец, то возможно ты и права. И гипноз я бы не назвал общением. Я не соврал тебе, если ты это хочешь сказать. — Вермонт поежился, словно чувствуя неловкость. — Хотя ладно. Виноват. Мое существование не настолько убого, как я описал его вчера. Кроме того раз в месяц мне приходиться посещать собрания у Анжело. Но это за общение я тоже не считаю. И женщин у меня не было, как я и говорил, пятнадцать лет.
Ангелина рассмеялась.
— Да уж. Вчера ты представил себя таким затворником, что пробудившись, я боялась увидеть рядом с собой обезьяну.
— Спасибо за комплемент. Как видишь, мои социальные навыки не далеки от животных инстинктов.
— Не принижай себя.
— Думаю, ты бы так же отзывалась о своей жизни, если в течение длительного времени не могла покинуть территорию замка и всех людей, что приходилось тебе встречать, ты бы заставляла слушать свои команды и забывать о твоем существовании. Я знаю, что должен гордиться положением слуги Густава, но общество его стада и громыхающих цепями призраков не приводят меня в восторг.
— Почему ты не воспользовался женщинами, что обитают в этом доме?
— Спать с кем-то и знать, что на завтра она и не вспомнит меня? Меня не радовала такая перспектива.
— Думаешь, со мной будет иначе?
Ангелина усмехнулась, а Вермонт вернулся к своему бутерброду. Он немного отодвинулся и молчал, очевидно, не довольный ее репликой. Но женщину это не слишком беспокоило. Впрочем, она чувства себя обязанной ему за помощь и некоторую поддержку, но Вермонт в плане общения вел себя как Глен, а от контактов с глупцами она устала.
Нарушая тоскливую тишину, с ней связалась Катерина и сообщила, что они подъезжают к городу. Это взбодрило женщину, подняло настроение. Неприятные пять дней в обществе пятнадцати мужчин подходили к концу, и Ангелина мечтала выбраться из душной, пропахшей мочой и потом комнаты на свежий воздух и увидеть любимую госпожу.
— Я не видела тебя на собраниях ни разу, — признала Ангелина, снова заводя с Вермонтом беседу.
— Часто прогуливаю сие сборище, — поморщился гуль. — Анжело конечно не доволен. Но у меня всегда есть, что сказать в свое оправдание. Тем более господин действительно не хотел бы отпускать меня за пределы дворца. Моя работа тут крайне важна и я обязан поддерживать безопасность Маскарада и его убежища.
— Да и я сама там редкий гость. Бэну не нравится система подчинения гулей и он не в восторге, когда я следую законам Анжело.
— А что ты думаешь сама? — Вермонт заглянул ей в глаза и женщина смущенно отвернулась.
— Я поддерживаю своего напарника.
— Верный ответ, — сказал он небрежно и отвернулся.
