сообщить о нарушении
Текущая страница: 51 (всего у книги 197 страниц)
— Мне жаль разочаровывать тебя Эдвард, но я не отступлю от задуманного. Я буду стараться, и не важно, что из этого выйдет.
— Ты сумасшедшая, я уже давно это понял, — мужчина проводил ее в гостиную. — Был уверен, что ты не явишься, не стал для тебя готовить. Но могу сделать тебе теплого молока с пряниками.
— Не откажусь, — Марина скромно улыбнулась ему.
— Я рад, что не придется убивать тебя. Пока.
— Спасибо, Эдвард, ты очень любезен.
Эрих появился в обычное время, но, увидев смертную, был действительно удивлен.
— Доброй ночи, Эрих, — поприветствовала Марина вампира, опуская глаза.
— Марина, — Шериф произнес ее имя с каким-то разочарованием. — Я говорил с Петром, ты мне больше не нужна.
— Но вам ведь нравиться слушать, как я читаю, сэр, и я нашла хорошую новую книгу.
Эрих вздохнул:
— Я вижу, как ты боишься меня. Уйдешь и умрешь тихо, мирно и безболезненно. Останешься, и я сожру тебя и, поверь мне, это по-настоящему больно.
Марина опустила голову ниже и сжалась.
— Я все равно умру, мне неважно как.
— Глупо!
— Я не теряю надежду помочь вам…
— Еще глупее.
— Даже если вы так думаете, — девушка поднялась. — Я буду рада умереть от ваших рук... клыков, это моя судьба, и мне приятно ваше общество. Позвольте мне читать вам! — в ее голосе слышалась мольба.
Эрих смотрел на нее холодно и отстраненно.
— Ты можешь читать, но никаких проповедей!
— Разве я когда-либо смела. — Вампир позволил ей, и девушка расцвела от радости.
— На случай, если вздумаешь.
Эрих замолчал, увидев вошедшего Эдварда с молоком. Тот поклонился хозяину и вопросительно посмотрел на Шерифа.
— Сейчас?
— Позже, — Эрих протянул смертной руку. — Пойдем, Марина, и не забудь покормить меня кровью перед уходом.
Воскресенья вернулись в привычную колею, только Марина стала уходить раньше, покидая имение вместе с вампиром, который отправлялся на охоту в Серый монастырь. Приходила Марина, когда Эрих уже проснулся. Январские ночи длились вечность, а смертной необходимо было следовать режиму своего монастыря. Эдварду не удавалось побыть с девушкой наедине, и гуль с надеждой ждал наступления весны.
К марту Марина приятно располнела, стала мягче и теплее. Эдвард был уверен, что это благодаря его чудесной стряпне, и готовил для нее с двойным усердием. Гуль сильно скучал по их интимным играм, но не решался отнимать ее время, которое смертная проводила с Эрихом. Каждую ночь Эдвард надеялся, что Марина задержится по любой причине, или просто останется, чтобы провести с ним день, забыв про свои обязанности в монастыре. Эдвард тихонько шептал ей об этом, когда девушка проходила мимо. Оставлял ей записки, приглашая прийти к нему в любой день, но Марина не появлялась, и это огорчало и злило гуля.
С приходом весны Каре большей частью погрузился под воду, и Эдварду приходилось встречать смертную на дороге, чтобы на повозке добраться до имения через затопленные равнины.
Эрих продолжал слушать ее сказки все более и более равнодушно, вампир, казалось, терял к ней интерес, и его влекла к ней лишь редкая кровь, но Шериф не хотел убивать смертную из-за ее положения. Эдвард интуитивно чувствовал, что жить девушке осталось недолго, понимая, что очень скоро хозяин просто съест его подругу. Гуль боялся потерять Марину, но не знал, как это изменить. После долгих раздумий Эдвард предложил Эриху сделать девушку своим гулем. Марина была умна, хорошо знала языки и теологию и могла пригодиться. Эрих согласился, и Петр продал смертную за бесценок. Гуль был безгранично рад, хоть в глубине души боялся, но столь сильная привязанность девушки к мирской вере и своим сестрам не позволят ей стать тем, что он есть.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 14 марта 1807 года) воскресенье
Хозяин сидел с ними за столом, не слушая их, просто пролистывая несколько брошюр, что принесла девушка. Смертные закончили ужинать и уже несколько часов мило общались. Эдвард всегда яростно спорил, отстаивая свои позиции, и, как он считал, позиции Эриха, который молчал и посмеивался над ними, когда два живых вступали в словесную перебранку. Эдвард аргументировал свое мнение руганью и, посмеиваясь, по-братски хватал Марину за руки и обнимал за плечи, говоря, что ее доводы бестолковы. Их споры выглядели как любовная перебранка, и Эрих с пониманием относился к просьбе раба. Вампир заметил, как его молодого гуля тянет к этой девушке, и не видел причин вмешиваться в эти отношения. Впрочем, у Марины были мотивы отказать Шерифу стать гулем. И, несмотря на то, что Эрих уже заплатил за смертную Петру, вампир не хотел делать ее гулем насильно.
Когда они закончили обсуждать одну из тем, Эрих поднял руку, показывая Эдварду, чтоб ему дали слово. Эдвард мгновенно замолчал и, затаив дыхание, стал ждать.
— Ты примешь моей крови? — спросил вампир у девушки.
Эдвард напрягся, боясь, что Марина откажет.
— Простите, Эрих, я не могу, — девушка опустила глаза, боясь взглянуть на него.
Эрих лишь вздохнул.
— Не сейчас, но позже. Я буду готова.
— Это так для тебя важно? — Вампир знал причину ее отказа.
— Да, простите, — Марина видела его огорчение и поспешно добавила: — Я приняла решение, я хочу служить вам, так же как Эдвард и Ричард хочу быть с вами, сколько вы позволите.
— Подождем. Надеюсь, я не передумаю… — Шериф поднялся.
— На сегодня ты свободна, — произнес Эрих и вышел из гостиной. Эдвард чувствовал сильное разочарование. И как только его хозяин покинул дом, он подскочил к Марине:
— Как ты могла! Как ты могла отказать ему! Тебе предложили великий дар! — Вся накопленная за последние несколько месяцев обида выплескивалась из него.
— Я не отказала ему. Просто не сейчас.
Эдвард, рыча, стукнул кулаком по столу перед ней. Марина вздрогнула, чувствуя его гнев.
— Ты думаешь, ты такая особенная, что можешь сама выбирать когда? И сколько ты собралась тянуть? Пройдет пару лет и ты состаришься, зачем ему нужна некрасивая слуга? — Гуль кричал, ему хотелось ударить смертную и выбить эту бестолковую дурь. Эдвард давно мечтал, чтобы Марина осталась с ним в этом доме, даря ему все свои дни, а потом служить вместе Эриху ночью. Его зверь не понимал отказа смертной, он взял над гулем контроль.
— Летом. Я буду готова летом.
Эдвард, выдернув из-под нее стул, схватил Марину за плечо и, дернув, прижал к стене. Девушка видела, как безумно горят его глаза в неконтролируемом гневе.
— Эдвард, успокойся, прошу. Я беременна!
— Беременная монашка? Где же нагуляла? — Мужчина сжимал ее, не в силах полностью осознать ее слова.
— Ты был единственным мужчиной, что был со мной.
— Тогда просто избавься от него, все здравые девки так и делают!
— Я не могу, это жизнь и она свята. И сейчас уже слишком поздно!
— Это просто бред, ты все равно не сможешь растить его, если станешь гулем Эриха. Прими его кровь и плод умрет! — Эдвард прорычал ей эти слова в лицо, брызгая слюной. Взяв девушку за горло, он стал давить на нее все сильнее и сильнее, и Марина, чувствуя, что задыхается, стала скрести его руку, чтобы он ослабил хватку.
— Прости, — выдавила девушка из себя. — Отпусти меня, пожалуйста.
Эдвард размахнулся и сильно ударил кулаком в стену рядом с ее лицом. Марина замерла от ужаса, слыша, как ломаются доски.
— Пожалуйста, Эдвард...
— Ты неблагодарная сучка! — Мужчина перестал душить ее и, приподняв, ударил смертную об стену. — Этот маленький ублюдок все равно сдохнет! Ты просто бесполезно тратишь его время! — Эдвард снова ударил ее и Марина, тихо пискнув, замерла. Эдвард с трудом сдерживался, чтобы не сломать ей шею. Его рука, сжимающая девушке горло, дрожала от желания сдавить его сильнее. Марина обмякла и опустила голову на его руку. Гуль непонимающе смотрел на нее, все еще чувствуя гнев, а потом отпустил, и девушка упала перед ним на пол. На щепках, торчавших из стены после его удара, была видна ее кровь. Шум в ушах унялся, и Эдвард пытался осознать происшедшее.
— Эй! — мужчина потряс ее за плечо. — Что с тобой? — Повернув ее голову, гуль увидел глубокую дыру между черепом и основанием шеи. — Марина, очнись! — Мужчина снова потряс ее, но девушка не двигалась. Прощупывая ее шею, гуль пытался найти пульс, но не смог. Подумав, Эдвард приложил голову к ее груди, но сердце молчало. С ужасом осознав, что девушка мертва, он вскочил на ноги и стал бегать по комнате. Немного задумавшись, он указал на нее пальцем. — Ты сама виновата! Тебе надо было подчиниться его воли и стать его слугой!
Мужчина сел на стул и, подперев голову руками, попытался успокоиться, стараясь понять, что так сильно тревожит его, столько раз убивавшего и видевшего немало трупов на своем коротком веку слуги вампира. Потом Эдвард поднялся, и, подхватив девушку на руки, понес ее в один из пустых хлевов. Там Эдвард подвесил ее на крюк и, вскрыв ей вены под коленями, подставил под телом ведро, собирая ее кровь. Кровь выходила с неохотой и грозила ему расправой.
Через несколько часов Эдвард услышал, как во двор въехала лошадь, и гуль понял, что хозяин вернулся. Его охватил ужас, Эдвард вдруг представил разочарование хозяина, который собирался сделать девушку своей слугой или выпить ее крови. Сняв тело с крюка, гуль бросил его в угол и, подобрав ведро, в которое натекло не мение восьми пинт, поспешил вампиру на встречу. Эрих уже вошел в дом пастора, настроение у Шерифа было приподнято, он хорошо поел, и его мало беспокоили мирские дела.
Они столкнулись на входе.
Эдвард прижимал к себе ведро, пытаясь подобрать, что сказать. Кровь смертной предательски пахла малиной, и гуль заметил, как Эрих, принюхавшись, свел брови, удивленно смотря на Эдварда.
— Это случайность, — с трудом сглотнув, сказал гуль. — Мы хотели собрать для вас ее крови, но ошиблись, и получилось слишком много. — Эдвард знал, что хозяин поймет, что гуль врет, но слуга не мог найти в себе силы, чтобы сказать правду.
Эрих нахмурился: одна его собственность испортила его вторую собственность, и это не могло не раздражать. Но сегодня одна смертная, а завтра другая. Не такая как Марина, но тоже вкусная и... Эрих опустил голову, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Эту опору дарила ему монашка с нежным голосом и руками пахнущими малиной. Дернув губами, Шериф вышел за дверь, оставляя гуля с ведром.
Эдвард попытался перевести дыхание. Ему казалось, что хозяин сильно разозлился, ведь вампир планировал получить девушку себе в слуги, а Эдвард нарушил его планы.
— Это ты виноват, — погрозила гулю кровь. Эдвард поставил ведро на пол и отступил. Стоять рядом с ругающейся на него частицей Марины он не мог.
Несколько раз глубоко вздохнув Эдвард вышел за дверь. Ни Эриха, ни Ричарда не было. Стояла спокойная ночная тишина и это пугало еще сильнее. Прижимаясь спиной к двери, Эдвард дождался рассвета, нервно оглядываясь по сторонам и ежеминутно ожидая расправы.
Когда солнце взошло, Эдвард на ватных ногах вернулся в хлев. Марина сидела у стены, ее волосы расплелись и темными волнами опоясывали ее смиренное лицо, глаза прикрыты и на губах была приятная улыбка. Эдвард сел рядом с ней и провел рукой по ее лбу. Девушка опустилась к нему, положив голову на колени. Ее лоб был ледяной.
— Проснись, ты ведь шутишь, проснись, — Эдвард пытался снова усадить ее, но Марина падала и падала. Оставив свои попытки, гуль посмотрел на ее живот. Он был большой, надутый и крепкий. Мужчина не понимал, как мог не заметить такого. Но он обращал внимание только на ее увеличившуюся грудь и яркий румянец, большая их часть общения проходила в полной темноте, и гуль почти никогда не разглядывал девушку.
Протянув руку, Эдвард коснулся ее живота. Что-то маленькое, но еще живое ответило на его прикосновение. Отдернув руку, мужчина вскочил. Голова Марины с неприятным стуком упала на пол. Эдвард смотрел на свою ладонь как на что-то чужеродное и тяжело дышал. Горло сдавливали спазмы, и гуль судорожно потер его, не понимая, что происходит. Отдышавшись, мужчина попытался успокоиться, но ему стало лишь хуже. В горле свербело и ему казалось, что он задыхается. Эдвард перевел взгляд на девушку.
— Ты прокляла меня? — спросил гуль у тела без укора, лишь с сожалением, чувствуя, как начинает жечь нос и глаза. Ему стало плохо видно, и мужчина снова подсел к ней. — Что со мной? — Гуль провел по лицу рукой. Оно было мокрое, глаза болели и текли. Несколько раз вытерев их Эдвард вдруг понял, что плачет. Дернув пару раз головой он попытался прийти в себя, но его отвлекал запах малины и ромашки.
— Что я натворил? — Гуль прижал ладони к глазам, не позволяя слезам течь. Но ему становилось все тяжелее и тяжелее. Уже не сдерживаясь, он подтянул к себе Марину и, прижав к себе, обнял, пряча лицо в ее мягких волосах.
Эдварду показалось, что он уснул. Ее запах ярким светом погрузил его в несуществующие воспоминания. Мужчина видел монастырь Доброго пастыря, освещенного золотым солнцем, видел пасеку, с бесконечными рядами ульев, видел малинник, полный спелых сочных ягод и девушку в светло-голубом платье собирающую малину. Марина помахала ему рукой, подзывая к себе, положила ему в рот несколько сладких и мягких плодов, привычно улыбнулась и скромно опустила глаза. Ее темные волосы, заплетенные в тугую косу, растрепались и непослушными локонами опускались на ее лицо. Эдвард провел по ее щеке и, потянув к себе, поцеловал девушку в губы со вкусом малины. Они были холодными, ледяными, как губы мертвеца.
Эдвард открыл глаза.
Во дворе ярко светило мартовское полуденное солнце. Мужчина все еще обнимал мертвую девушку, и его кожа замерзла в тех местах, где он касался одеревеневшего тела.
Отпустив ее, гуль вышел во двор. За хлевом был небольшой солнечный участок травы, и, сняв дерн, Эдвард стал копать. Опустившись метра на полтора в еще ледяную землю, он вернулся за Мариной. Стряхнув с нее соломинки и грязь, гуль отнес девушку до могилы и, спрыгнув с ней на дно, положил на землю. Убрав сбившиеся волосы с ее лица, мужчина расправил ее руки и ноги. Задержался еще на секунду, целуя ее в белый, бледный лоб. Потом, выпрыгнув из ямы, Эдвард засыпал ее, более не оглядываясь. Уложив на приподнявшуюся землю дерн, он лег сверху, вытянувшись на холодной и мокрой траве.
— Ты замерзнешь, — заботливо заметила Марина.
— Я лишь немного полежу с тобой.
— Я буду скучать по тебе.
Эдвард почувствовал, как к горлу снова подступает комок.
— Я тоже...
— Не говори Петру, как я умерла, он не верил в меня, — ее голос становился тише.
— Хорошо.
— И … передай Эриху, что я любила его.
Мужчина не ответил. Он тоже любил ее, и понимание этого сильно жгло его и сдавливало дыхание.
— Это ведь пройдет? — спросил гуль о своих чувствах, ощущая, как слезы снова непослушно текут из его глаз.
— Очень скоро, — совсем тихо произнесла Марина. — Прощай.
Эдвард закрыл глаза, сжимая зубы. Он не хотел прощаться.
***
Когда зашло солнце, Эрих подошел к лежащему на земле мужчине и устало посмотрел на слугу.
— Простите, — проговорил гуль, не поднимаясь с земли. — Марина умерла.
— Они все умирают, рано или поздно. Ты погубил моего наследника. Кто будет продолжать мой род, если твои дети умрут?
— Простите, я вернусь к жене, и она снова забеременеет. Я оставлю много сыновей, чтобы вам не приходилось тревожиться.
— Тревожиться... — Эрих посмотрел на черный участок земли, где покоилась смертная девушка, — Марина тревожила меня.
— Ее больше нет.
— Как и надежд на мое спасение...
Через год за хлевом в аббатстве Хонихера проросла дикая малина с маленькими, но очень сочными и сладкими ягодами.
========== Глава 2. Испанская Принцесса. Часть 09. Одна короткая вечность ==========
Беты (редакторы): Parenek
(Берлин, 10 мая 1808 года) понедельник
Катерина спала на его плече, холодная, как кусок льда, прекрасная, как мраморная статуя искусного художника. Вильгельм ждал ее пробуждения не смея тревожить ее мертвый сон, любуясь ее идеальными чертами, словно пытаясь запомнить, сохранить в себе на эту ночь. Наконец Палач приоткрыла глаза. Медленно приходя в себя, приподнялась. Ее губы задрожали, разгоняя замерзшую кровь по мертвым венам. Вильгельм поцеловал девушку, ловя ее взгляд. Катерина улыбнулась ему в ответ и прильнула к его шее. Мужчина почувствовал, как она проникает в его плоть зубами, с жадностью глотая кровь. Застонав от наслаждения, Вильгельм прижал ее к себе, вдыхая запахи мягких длинных волос. Очень скоро Катерина обрежет их, чтобы длинные пряди не мешали охоте.
Дав ей насытиться, Вильгельм стал осторожно и медленно целовать ее грудь и живот, стараясь не поцарапать ее торчащими зубами, которые говорили о его желании. Катерина прижимала его голову к себе, перебирая пальцами волосы любовника, проводя ими по затылку и шее там, где до этого прикасались ее зубы, и терпеливо ждала, когда он укусит ее. Его губы остановились у бедренной артерии и, немного пощекотав вампиршу языком, он стал пить ее сладкую, тягучую кровь. Изредка отрываясь, Вильгельм смотрел на полное блаженства лицо любовницы.
