сообщить о нарушении
Текущая страница: 66 (всего у книги 197 страниц)
— Это полная копия чертежей Джорджа Стефенсона. Каждая деталь.
— Что насчёт финансов? — Уточнила Яснотка.
— Веду расчёты.
— Хочу сама! — Воскликнула Эрилес. Когда рядом не было посторонних, она позволяла вести себя как взбалмошная девица.
— Конечно, госпожа. Я помню об этом, поэтому я и здесь, чтобы обсудить все детали. — Дмитрий не хотел, чтобы вампирша участвовала в расчётах, потому что была не способна к подобным делам. Но отказать он ей не мог.
— Учитывая, что все расходы на создание железных дорог берёт на себя Вильгельм, то нам нужно лишь продумать детали доставки в Берлин готовых вагонов, создание компании по перевозке груза и разрекламировать себя так, чтобы никто более не посягнул. — Расчётливо произнесла Яснотка.
— Прокладка дороги и создание самих машин займёт не одно десятилетие, и прогресс может застать нас врасплох. Мы лишимся своих вложений, если люди откажутся пользоваться дорогой, — заметил Дмитрий.
— Поверь мне, я насмотрелась на человечество. Пройдёт не одно столетие, прежде чем они придумают что-то новое. А быстрое передвижение между городами будет воспринято с восторгом. Очень скоро Европа будет исполосована железными путями. — Усмехнулась старая Носферату.
— Я всецело полагаюсь на ваше виденье, — поклонился юноша, — уверен, что вы правы, и Эрилес со своей идеей руководить процессом и владеть торговой компанией со своим транспортом принесёт вам большие прибыли. — Дмитрий не стал замечать, что кроме «желания» Эрилес не вложила в проект ничего.
— Честно говоря, я не очень представляю, как эта штука вообще работает, — усмехнулась Эрилес.
— Уверен, это вам и не нужно, — всё так же вежливо ответил Дмитрий, в тайне надеясь, что она не начнёт интересоваться.
Ему совсем не хотелось приезжать в Берлин, чтобы объяснять ей это снова и снова, так как вампирша плохо разбиралась в технологиях. Эрилес прожила на свете уже триста лет, но прогрессировать особо не собиралась. Дмитрий знал, что это чудовище когда-то было взрослой крестьянкой с серьёзным физиологическим заболеванием – у неё не росли кости. И осталась бы она изгоем до конца своих дней, если бы Яснотку не привлекла любознательность женщины. Они долго дружили, если это можно так назвать. Общались тайком по ночам. Яснотка являлась женщине красивым мужчиной-карликом, спасая её от комплексов. Прошло всего пару месяцев, и Яснотка дала Эрилес становление, открывая ей свою сущность и связывая себя и её Кровавыми Узами. Женщины, если Яснотка действительно была женщиной, очень сблизились. Словно слились в единое целое, поддерживая и дополняя друг друга. И всё же Дмитрий чётко видел, что Яснотка была древнее – могущественное существо из совершено другого мира, а Эрилес, хоть и обучилась многому, так и осталась деревенской простушкой с множеством комплексов.
— Что ж, тогда чертежи стоит передать для разработок и дальнейшего заказа. На первое время мы ограничимся десятью машинами. И к ним потребуется более ста прицепов для грузовых и людских перевозок. — Подытожила Яснотка.
— Вагонов, — поправил её Дмитрий и тут же осёкся. — Простите.
— Вагонов. И, если этот проект будет успешным, думаю, нам стоит предпринять серьёзные шаги, чтобы появились подземные поезда. Для Каинитов. Они принесут нам неменьшую прибыль.
— Конечно. Когда-нибудь в будущем. — Согласился Дмитрий. — А пока Ларс занимается планированием подземных канализаций. Я рассказывал вам об этом проекте.
Яснотка кивнула.
— Пройдёмся по нашим бумагам и финансовым расчётам, — перевела к себе внимание Эрилес.
— С радостью! — Кивнул юноша, с тоской понимая, что выбраться из подземелья двух женщин в ближайшее время он не сможет.
Комментарий к Глава 3. Чужой город. Часть 06. Любовное зелье
[1] Мыльнянка, или Сапонария (лат. Saponária) — Название рода происходит от лат. sapo — мыло, по способности корней образовывать пену.
[2] Шпрееинзель (нем. Spreeinsel) — остров в Берлине на реке Шпрее в районе Митте.
[3] Девичий мост (Юнгфернбрюкке) — единственный на то время разводной мост в городе. Мост перекинут через рукав реки Шпрее Шлойзенграбен, связывая улицы Фридрихсграхт и Обервассерштрассе.
========== Глава 3. Чужой город. Часть 07. Красавица и чудовище ==========
Беты (редакторы): Rioko Rain
Почти всю неделю Дита не работала. Пока у общего котла стояла Кларисса, можно было легко выпросить тарелочку хотя бы раз в день. А горбатиться ради дополнительной тарелки отвратительной байды Дита не хотела. Почти всю неделю она бегала днём в лавку, о которой спрашивала у Бэна, пока они проезжали по городу. В ней продавали книги, и Дита упросила хозяина позволить ей просто почитать. Чтение сильно её взбодрило, словно второе дыхание открылось. Теперь она даже была готова мириться со своим положением. Только по Джетту скучала всё сильнее.
Продавец в лавке сначала был ей рад, но потом явно устал от её безостановочного присутствия – она действительно не покидала его весь день. И в воскресенье хозяин стал требовать с неё денег. Наскребя по карманам те крохи, что смогла получить от смертных в таверне, Дита протянула ему монеты. Владелец лишь посмеялся, сказав, что на эти деньги и один лист из книги не купить, и собирался выгнать её, но девушка стала умолять, обещая добыть ему больше. На этот раз он позволил ей остаться, но Дита понимала, что ей нужны средства, чтобы читать, чтобы есть, чтобы купить себе одежды.
Дружки Анжело, явно раздосадованные её отсутствием, ловили её, когда она возвращалась к ночи, чтобы обслуживать клиентов, и донимали расспросами, издёвками и читали морали. Когда её поймал сам Анжело, схватив за юбку и не позволяя сбежать, она сначала пнула его ногой, а затем, когда тот рассмеялся на её жест, плюнула ему в лицо, за что Анжело вытащил её на улицу и, вдали от глаз Тремера и его гулей, избил девушку хлыстом, что использовал на своей лошади.
За эту неделю Диту посетили ещё трое вампиров. Только третий пить не стал. Бруджа – Изабелла, Борис и Робин. Последний был мрачный, пугающе бледный и его клыки, казалось, вообще были не способны убраться. Он сидел с ними, обозревая, как его сородичи питаются. Не сказал ни слова, лишь глазами блестел, холодными, как куски льда. Девушка только радовалась, что это не Носферату.
В понедельник Дита твёрдо решила работать, потому что ей были нужны деньги на книги и потому что от голода болела голова. В столовой, после сна, её встретил незнакомый мужчина, невысокого роста, плотного, коренастого телосложения и с большими накаченными руками. На вид ему было около сорока, у него была большая густая борода, прокуренное лицо в глубоких морщинах и большой живот. Кларисса сказала, что он – новый слуга Петра, и будет заниматься стадом вместо Романа. Звали мужчину Коган, и напоминал он бывшего моряка.
Коган спросил с Диты жетончик. Голос у него был звучный, басовитый. Таким как раз девиц по залам гонять. Когда Дита стала врать, что жетончик потеряла, мужчина наполнил большую тарелку супа и, покрутив ею у девушки перед носом, вылил обратно.
— Это могла бы быть твоя еда, но для еды нужно РАБОТАТЬ! — Крикнул он так, что Дита невольно сделала несколько шагов назад.
Новый строгий распорядитель не порадовал. Бесплатная еда закончилась, а работать не хотелось с прежней силой. Дита поскучала за столом с Марис, девушка по доброте душевной дала подружке облизать свою миску, а потом всей толпой они отправились на работу. Дита с Марис пошли к винным складам, одели передники. Коган явился после того, как раздал поручения на кухне и уборщицам.
— Ты, ты и ты, — ткнул он пальцем в трёх девушек, — не знаю, как вас всех зовут, — мужчина почесал затылок, — обслуживаете второй зал. — На схеме указал столы, где им придётся работать. — Каждый понедельник буду вас менять, так что не привыкайте к этой позиции. — Оставшиеся, — Коган обвёл взглядом пятерых девиц, — встали по росту! — Скомандовал он.
— Теперь, самая длинная закажет на кухне бирки с именами. Чтоб на каждую девицу было, а то я с вами путаюсь. И твои столы рядом с восточной стеной.
Дита кивнула и пошла на кухню.
Не зная, кому передать поручение Когана, она отловила поварёнка и сообщила, что требуется сделать. Поварёнок попросил составить список всех имён, чтоб передать потом кузнецу. В капелле жило более двадцати пяти девиц, и Дита не знала и половины их имён. Пришлось оббежать всех девушек и записать их. Бумагу дал Март, и перо у него тоже нашлось. Правда, чернила в нём засохли очень быстро, и Дита, проткнув себе палец, дописывала имена кровью. На составление списка ушло полчаса. Девушка очень торопилась, но, когда добралась до залов, Коган обругал её за медлительность. За её столами уже сидели посетители и Дита, стараясь вызвать у гостей как можно больше положительных эмоций, чтобы получить побольше чаевых, стала обслуживать их с улыбкой.
Часам к восьми она порядочно устала, но насобирала монет почти на пару пфеннигов[1] и смогла подъесть остатки после посетителей. Но потом явился Анжело, и ей приходилось каждый раз проходить мимо его стола, чтобы добраться до служебных комнат. Анжело ставил ей подножки, посмеивался над ней и всячески мешал работать. Дита терпеливо его игнорировала. Она была уверена, что успеет на нём оторваться, когда будет обслуживать его стол. Но Анжело не унимался, а когда к нему явились его дружки, они все вместе принялись её цеплять.
Дита выбегала в подсобные комнаты и, пытаясь себя успокоить, пересчитывала свои монетки. Но Анжело, удивлённый её спокойствием, проследил за ней, и, когда Дита в очередной раз развернула платочек со своим богатством, выхватил деньги у неё из руки.
— А! Моё! — Закричала она сразу, пытаясь вернуть заработанное.
— И ради этих жалких грошей ты корячишься весь день? — Сказал Анжело, посмеиваясь и рассматривая монетки.
— Я их честно заработала!
— Проституткой получала бы на порядок больше, — рассмеялся мужчина и спрятал деньги в свой карман.
— Нет! Отдай! — Прокричала Дита, стараясь добраться до своих денег. Но Анжело легко её отталкивал, не позволяя приблизиться к себе, откидывая её всё дальше и дальше. Наконец, Дита упала и замерла, чувствуя, как гнев переполняет её через край. Быстро поднявшись, она побежала в противоположную от него сторону, в след ей раздались его смешки.
Дита выскочила во двор и собрала несколько лошадиных лепёшек в совочек. Тихо вернулась в зал, спрятавшись в тени служебного помещения, она наблюдала за столом Анжело. Его дружки вели себя довольно шумно, при этом кто-то постоянно приходил и уходил. Выловив момент, когда они все будут спокойно сидеть, Дита осторожно подошла к Анжело со спины и, приоткрыв его сумку, что висела на его скамье, высыпала в неё содержимое совка. Довольная собой она осторожно отступила, но тут кто-то схватил её за руку, выворачивая и поворачивая к Анжело лицом.
— Ты что делаешь? — Сердито спросил её голос Бэна. — Анжело, следи за своими вещами, — обратился гуль Палача к старшему слуге.
Анжело поднялся, непонимающе оглядываясь на девушку и Бэна. Потом заметил свою сумку и с раздражением дёрнул девушку к себе.
— Передай мне сначала поручения, — сказал спокойно Бэн, обходя скамью и усаживаясь на свободное место.
Анжело сунул сумку Дите.
— Отчисти, или запихаю туда твою голову! — Злобно прикрикнул он на неё и втолкнул в служебные помещения.
Дита только поморщилась. Приоткрыв сумку Анжело, она дёрнула головой. Конские испражнения рассыпались и издавали смердящую вонь. Дита вытрясла большую часть в помойное ведро, остатки нужно было бы выковыривать руками. Морщась от запаха, Дита вернулась в винный склад. Отыскала кувшин покрупнее и заполнила его дешёвым кислым вином. Потом соскребла остатки конского навоза из сумки и вымыла руки в кувшине, тщательно взболтав вино в нём. Отловив девушку, что обслуживала столы Анжело, попросила отнести кувшин к нему на стол. Сама же пошла на кухню, где мыли посуду, и прополоскала сумку, избавляясь от последних следов. Тщательно её вытрясла, чтобы та просушилась и вернулась в зал.
Бэн уже ушёл, и Анжело критично осмотрел свою сумку, не отпуская Диту при этом. Когда осмотр был закончен, и он удовлетворился результатом, гуль подтащил девушку к столу и ловко пригвоздил её кисть ножом. Дита вскрикнула и вцепилась в нож, пытаясь его вытащить. Боль быстро поднималась по руке, добираясь до локтя и плеча. Дита стала скулить, дёргаясь, как бабочка на иголке.
Тем временем Анжело поднесли кувшин, и обслуживающая девушка указала на Диту, что это от неё.
— Я хотела извиниться, — заныла Дита, продолжая дёргаться.
Если они начнут пить в её присутствии, ещё большего наказания ей не избежать. Дита стала реветь и просить её отпустить, поднимая шум. Посетители стали поворачивать к ним головы, кто-то недовольно поднимался и ворчал, делая замечания по поводу поведения гуля и служанки.
— Что за безобразия? — Возмущённо сказал подошедший Коган.
С трудом, но он вытащил из руки девушки нож и, дёргая Диту за больную руку, стал отчитывать.
— Опаздываешь, а теперь ещё и господам мешаешь! Иди работай и времени больше не теряй!
— Я не мешала им, они сами меня удерживали! — Возмутилась Дита, заживляя свою рану и избавляясь от боли.
— После двенадцати пойдёшь во второй зал, вот там и будешь с мужчинами флиртовать, а пока кыш столы обслуживать!
— Не буду я там работать, и я не флиртовала!
Коган утягивал её в рабочие помещения, и Дита краем глаза заметила, как Ромео разливает вино по кружкам. На душе сразу полегчало.
— Будешь, будешь! Все работают, и ты будешь!
— Я – «бездонный сосуд», гуль Карла Шректа! Не буду, и всё! — Ей было плевать, что новичок пытался ей приказывать. Она справилась с Романом, с этим управиться и подавно.
— Ой, — проговорил Коган, — тогда иди переодеваться, тебе скоро клиентов встречать.
Коган уже получил распоряжения на счёт Диты. Пётр явно не желал больше проблем с ней и своими гулями, и, когда слуга понял, что эта девушка – та самая, настаивать на работе не стал.
Дита же уходить не спешила. Она хотела видеть, как Анжело будет пить приготовленное вино. Сделав вид, что спускается в спальни, Дита завернула за уголок и, дождавшись, когда Коган уйдёт, тихонько пробралась к залу, из тёмного угла наблюдая за столом гулей. Мужчины пили вино, и внутри у Диты всё ликовало. Она торжествовала и готова была смеяться в голос. Через какое-то время они стали отплёвываться, но Дита не стала ждать развязки, а поспешила переодеваться. Одежды подходящей найти она не смогла, видно, уже всё лучшее расхватали. Новые вещи ещё не успели высохнуть, и Дите досталось платье на пару размеров шире её и слишком короткое. Пришлось подвязать его поясом для волос. Волосы же она убирать не стала, и так уже задерживалась, а на поиски новой ленты мог уйти не один час.
В зал она вернулась с опозданием. Ей не хотелось пересекаться с Анжело до одиннадцати часов, пока к ней не начинали приходить Каиниты, и она могла не бояться его нападения. Как только Дита появилась в зале, её сразу же отловила Марианна, поругав за внешний вид, и приказала пройти в одну из комнат на первом этаже. Там её уже ждал торопливый клиент. Марианна строго-настрого наказала вести себя прилично, пристойно и вежливо.
Дита вышла менее, чем через пятнадцать минут. Марианна подошла проверить, всё ли в порядке, и узнать, доволен ли был клиент.
— Не знаю, он странный, — ответила Дита, пожимая плечами.
— Клиенты не странные, у них свои привычки! — строго сказала Марианна.
— А кто это был?
— Дмитрий, Носферату по прозвищу Варан. Он не кусает наших девушек, потому что у него зубы ядовиты, — тихо добавила она.
— Носферату? Не такой уж и страшный. Намного приятнее, чем Яснотка и Эрилес!
— Замолчи, дурёха! — встревожено зашептала ей женщина. — Он был в маске, и не смей говорить такого о клиентах!
Над Марианной склонился длинный блондин и, усмехнувшись, спросил:
— Дите не понравился Дмитрий?
— Что ты, Ларс, она такого не говорила! — Марианна резко к нему обернулась и довольно приветливо стала улыбаться.
— К счастью, я не видела его настоящее лицо, но маска у него тоже не ахти, — спокойно сказала Дита.
Ларс рассмеялся, громко, сотрясаясь всем тело. А Марианна поднялась и стала уводить его от девушки.
— Пойдём, прогуляемся до моего кабинета, — шепнула она ему на ухо, и Ларс, ещё раз хохотнув над Дитой, ушёл за женщиной.
Девушка посмотрела им в след. За своим столом на неё смотрел Анжело и, заметив его взгляд, она быстро отвернулась. Завтра придётся быть осторожнее, чтобы не упустить свои деньги. А если повезёт, то она бы утащила что-нибудь ценное из кармана ненавистного слуги.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 23 мая 1808 год). Воскресенье. (Дмитрий)
