сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 197 страниц)
— Значит, ты сам понимаешь, что это твоя слабость, но всё равно стремишься получать свои статусы, — спросила Катрин, но в ее голосе чувствовалась сонливость, а не заинтересованность.
— Это слабость всех бессмертных. Мы прокляты бороться друг с другом. Бороться за власть.
— Кем? Богом или Каином? Ты же не веришь во всё это?
Ее слова задели вампира, и он вдруг стал серьезен.
— Я знаю, что я проклят. И наблюдал за бессмертными достаточно, чтобы осознавать всю безвыходность своего положения. Либо я, либо меня! — последнее Бэнджамин прокричал, словно выходя из себя. Но тут же принял прежнее равнодушное выражение лица и глубоко затянулся.
Девушка недовольно поежилась и потянулась за бокалом. Но мужчина остановил ее.
— Подожди. Не напивайся слишком быстро. Мы только начали, и вся ночь у нас впереди.
— Если ты собираешься провести ее, болтая об этой скукоте, то лучше я напьюсь, — произнесла она с капризным разочарованием.
— Тогда позволь заказать для тебя вина и закусок, — спокойно согласился Бэн. Поднявшись со своего места, он подошел к коммуникатору и, связавшись с портье, сделал заказ. Когда он вернулся за стол, бокал девушки был снова пуст и Бэн вылил остатки из бутылки, наполняя его вновь.
— Тебе скучно?
— Я никогда не была большим знатоком политики, а эти секты и звания напоминают мне партии с их различными лозунгами и предложениями, хотя в действительности все хотят просто занять места в парламенте и заработать больше денег.
Бэн рассмеялся. Он продолжал стоять, смотря ей в глаза.
— Хорошо, давай я расскажу тебе что-то более веселое.
— Отлично! — сказала девушка. — О себе?
— Да, — сказал он и замолчал.
— Я слушаю! Это интересно.
Мужчина не отвечал, смотря на нее, он улыбался одними лишь глазами, и от его взгляда у нее плавилось всё внутри. Бэнджамин был красив, как фотомодели на обложках дорогих журналов, только ростом невысок, чуть больше метра семидесяти. У мужчины была выправка, как у солдата, широкие плечи, узкие бёдра, словно он ежедневно посещал тренажёрный зал. Сильные руки с широкими ладонями и чарующий, завораживающий голос. Аккуратно подстриженная щетина обрамляла острые скулы и небольшой подбородок. У него были серо-голубые пронзительные глубоко посаженные глаза, они, казалось, всё время насмехаются над своим собеседником. Небольшие бакенбарды и вьющиеся волосы примерно десяти сантиметров в длину светло-русого цвета. Правильные арийские черты лица и очень пухлые подвижные губы. Он обворожительно улыбался, у него была яркая мимика и артистичные брови. Лицо казалось выразительным, но эмоции он сдерживал и, в большинстве случаев, просто холодно поднимал уголки своих пухлых губ. Катрин всё надеялась, что он рассмеется, потому что была уверена, что смех у него божественный.
— И где же ты родился? — не выдержала она его молчания.
— В Бранденбурге. Это была маленькая деревня недалеко от Старого Шёнеберга, рядом с безграничными лесами Груневальда. — Бэн снова занял свое место. Потянулся за сигарой, но, передумав, откинулся на спинку. — В 1488 году, в День Лугнасада, по новому летоисчислению – первого августа. Мой отец был конюхом, содержал лошадей господ. Мать была знахаркой. Она верила в старых богов. В те времена протестантство сурово наказывало язычников, но мать умела лечить язвы и бородавки и деревенские ее уважали. Когда мне было десять, она умерла. Но ее песни и старые предания я помнил долго. Поэтому вера в Единого Бога давалась мне с трудом. За несколько месяцев до своего двадцатилетия я стал трэллем могущественного вампира.
— Что значит трэлл[8]? — прервала его девушка, чем вызвала его молчаливый гнев. Увлекшись своим рассказом, Бэн словно забыл о существовании Катрин.
— Трэллы – слуги вампиров. Сейчас более распространено другое название для них – гули. Они пьют кровь своих хозяев и перенимают малую толику их могущества. Я был трэллем очень долгое время, прежде чем получил Становление. Моей госпожой была Катерина, — произнеся ее имя, он замолчал. Словно смакуя каждую букву, он пережевывал это слово и повторил его вновь. — Катерина обучила меня всему, что я умею, научила жизни и смерти, и вела за собой, пока я не получил Становление.
— Становление – это обращение в вампира? — снова прервала она его.
— Да. И не путай термины. Становление – это превращение в вампира. Обращение – превращение в трэлла. Тебе были скучны подробности, и я решил рассказать тебе о себе, теперь же ты меня прерываешь! — строго заметил он.
— Больше не буду.
— Катерина невероятно сильна, она служила Палачом и спасала город не один раз. Становление мне дал Вильгельм. Он был старшим Потомком Принца города. Вильгельм старее Катерины и большую часть своей жизни покровительствовал ей, — он поморщился. — Не то слово. Он был ее любовником, — воспоминания об этом явно не приносили Бэну удовольствия, — и имел на меня большие виды. Потому почти всю свою жизнь пытался похитить меня у Катерины. В 1850 ему почти это удалось. Но я остался верным госпоже и вернулся к ней, когда представилась возможность. А после Первой Мировой Вильгельм почти занял пост Принца. Вильгельм всегда показывал себя гибким моралистом и демократом. Он легко приспосабливался и подстраивался под любые требуемые условия. Главным и сильным преимуществом старого, очень старого вампира стала его философия и мораль. Родившись в жестокую эпоху войн и реконструкций, Вильгельм верил в закон и справедливость. И даже спустя семьсот лет своего бессмертия, в нем, как ни в ком другом сохранилась любовь к человечеству, к их непокорности, непоколебимости и стремлениям. Вильгельм хотел быть как они. Но именно это делало его слабым. В нем никогда не было достаточно жесткого стержня, чтобы должным образом противостоять Принцу Густаву. И Вильгельму не хватило силы, чтобы править городом. Поэтому в 1938 году Густав вернул свое, изгнав Вильгельма из Бранденбурга. Но сын вернулся в домен после Второй Мировой, поделил Берлин и правил Западной стороной. Думаю, ты знаешь, что стало с городом по урокам истории. Добавить особо нечего.
Бэн замолчал, давая девушке понять, что ей позволено говорить и Катрин осмелилась спросить:
— Ты говоришь о Вильгельме одновременно с восхищением и с критикой. Не могу понять, как ты к нему относишься.
— Я действительно им восхищаюсь. Вильгельм невероятно умён, предприимчив, мог добиться многого и, возможно, даже добился. Спустя столетия Вильгельм не растерял своей сноровки и политических навыков. Он стал лишь еще мудрее и опытнее. И даже изменившийся и стремительно выросший мир не поколебал его стойкий нрав и целеустремлённые взгляды. Вильгельм следовал цивилизации, изменяясь и подстраиваясь под нее, прогибаясь и изгибаясь, выживая снова и снова и готовя почву для своего правления. Но я не испытывал к нему особой симпатии никогда, даже когда он дал мне Становление.
— Что еще? — пытливо посмотрела она на него.
— В 2003 я стал вампиром, получил должность Хранителя элизиума, — произнес он коротко.
— Поучительные факты, трогательная любовь, карьера, беды и радости? — Она с недоверием смотрела на него.
Бэн выдержал ее взгляд без особого труда, и на уголках его губ вновь заиграла улыбка.
— Я служил госпоже и служил городу. После Второй Мировой я буквально построил Берлин с нуля своими собственными руками.
— Ты влюблялся, любил? — с горящими глазами спросила она.
— Нет, — сухо и поспешно ответил он. Катрин поняла, что он врет, но более не решилась расспрашивать.
В дверь постучали. Бэн поднялся, быстро приблизился к глазку и, внимательно посмотрев на прибывшего, отпер дверь. В комнату внесли поднос с выпивкой, блюдами сыра и фруктов. Как только обслуживающий официант покинул номер, Бэн вновь запер его изнутри.
— Думаю, я готова слушать дальше про политику, — сказала девушка, пододвигая к себе кушанья. — И зря ты взял красное вино, у меня от него голова кругом.
— Как раз то, что надо, — произнес мужчина и стал откупоривать бутылку. Вытащив пробку, он поднес ее к носу и принюхался.
— И чем пахнет? — поинтересовалась Катрин.
— Пробковым деревом, кислым виноградом тёмных сортов, немного недозрелым и собранным слишком рано. Еще миндалем и парами алкоголя.
— Из твоих уст это звучит не так привлекательно, как с рекламной этикетки, — поморщилась она, принимая бокал из его рук и рассматривая густое красное вино на просвет.
— Запахи я различаю лишь по воспоминаниям. Я неплохо разбирался в винах при жизни и легко могу определить состав, даже не понимая значение вкуса. Сейчас мои вкусовые рецепторы не отличают тухлое яйцо от яблочного мусса. Для меня всё на вкус, как смесь пепла и земли. Лишь кровь имеет оттенки.
— Не повезло. Вино прекрасно, — сказала она, отпив из бокала.
— Я знал, что брать, — спокойно ответил он. — Как ты понимаешь, неспособность есть это одно из проклятий бессмертных. Но кроме общих проклятий, каждый клан имеет свои достоинства и недостатки.
— Что-то мне всё меньше и меньше нравится твоя жизнь. — Девушка положила в рот кусок мягкого сыра. — Я бы не смогла без еды.
— Когда ты осознаёшь преимущества, ты забудешь о еде, — уверенно произнес он. — Мне рассказывать тебе о кланах или ты будешь сокрушаться о том, как много я потерял, получив бессмертие?
— А ты выпей со мной вина, — сказала она, хитро улыбаясь и поглаживая его руку.
— Я же сказал, вино потеряло для меня вкус.
— Не обращай внимания на вкус. Хочу, чтобы ты опьянел со мной, может тогда перестанешь занудствовать.
— Я не могу почувствовать вкуса, я не могу сделать глоток, потому что мои внутренности не примут эту пищу и меня тут же стошнит. И я не могу опьянеть. По крайней мере, не так.
— Ясно. Тогда мне ничего не остается, как слушать твои истории.
Бэн достал новую сигару, обрезал конец и раскурил. Девушка, почти не обращая на него внимания, выпивала и ела, но когда мужчина был готов продолжить повествование, он отодвинул от нее угощения, заставляя обратить на себя внимание.
— Кланы имеют определенные названия, но многие трактуют и произносят их по-разному. Говорят, каждый клан был создан Праотцом – первым вампиром клана, но я слышал и другие истории. К Камарилье примкнуло семь кланов. Тореадоры – любители прекрасного, искусствоведы и гедонисты. Сами же они утратили способность творить. Бруджа – вспыльчивые, агрессивные. Когда-то они создали величественный город Карфаген, считались мудрецами и философами, среди них и сейчас много Идеалистов. Но всё же большинство поддерживают репутацию бешеного сброда. Вентру – тайные властители этого мира, но их сильное стремление руководить отталкивает слабаков. Кроме того, Вентру очень придирчивы и их страшным проклятьем является разборчивость в питании. Носферату – продавцы информации, живущие во тьме и управляющие городом. Им дана большая власть и великие способности. Но Носферату уродливы. Бесформенные, деформирование тела не позволяют им появляться на людях. Малкавианы – одни называют их безумцами, другие – провидцами. И те, и другие по-своему правы, но что в действительности происходит в головах этих Лунатиков, не знает никто. Гангрелы – дикие звери, животные – так говорят о них. Но они просто любят свободу. Тремеры – маги и колдуны. Когда-то они были смертными магами, но, обнаружив способ стать бессмертными, они создали один клан и уничтожили другой. Многие не простили им этого, но большинство ничего не знает о тайных тайнах тайного клана. Как и сами его члены.
Он говорил чётко и быстро, как учитель на уроке истории, и у девушки сложилось впечатление, что делает он это не впервые и подобный разговор ему вошел в привычку.
— К Саббату присоединились Ласомбра – теневые повелители, способные слиться с темнотой ночи. И Тзимиси – управляющие телами и способные создавать страшных монстров из людей и менять свои тела. Все другие кланы также присутствуют в Саббате, но их называют отступниками. Множество других мелких кланов изредка проявляют себя в сектах, но в основном считают себя независимыми. Самыми крупными являются: Равнос – воры, цыгане; Джованни – итальянские некроманты; Ассамиты – наемные убийцы.
Все эти стереотипы лишь поверхностно могут описать отдельно взятых вампиров. Как и любого человека, их нельзя объединить под флагом их клана. Среди них есть флегматики, холерики, любители больших компаний и книжные черви и их человеческие качества никак не зависят от принадлежности к клану. Тем не менее, каждый клан предпочитает определенные характеры для своих членов, то ли поддерживая репутацию, то ли просто ища в своих детях собственное отражение. Положение кланов со временем сильно менялось. В тёмные века и времена инквизиции укоренились значения: высшие и безродные. Но в викторианскую эпоху добавился еще и низший клан. К высшим кланам относились Вентру и Тореадоры. К низшим – Тремеры и Гангрелы. Остальные – безродные. Сейчас границы стёрлись, расплылись и даже Бруджа могут претендовать на звание Уважаемый.
— Слишком много названий. Я никого не запомнила. Кроме Вентру. И уродливых Носферату. — Девушка покачивала ногой и сонливо водила глазами по столу. — Насколько они уродливы? Как в фильме? С длинными ушами и с зубами, как у крыс?
— Персонаж из фильма «Носферату» был весьма ярок, но он ни в какие сравнения не идет с тем, насколько ужасны настоящие крысы. У меня есть зарисовки. Когда-то мне нравилось делать наброски, и я вел дневник.
— Ты мне покажешь? — проснулась Катрин.
— Покажу. Но мне не хотелось бы, чтобы ты вчитывалась в мою личную жизнь. Конечно, почерк тебе не разобрать, и писал я на старонемецком. Но я не собирался когда-либо показывать свои дневники. Впрочем, так тебе будет проще понять.
— Прекрасно. Когда я смогу их увидеть?
— Сейчас, — ответил Бэн. Он поднялся, подошел к сейфу, встроенному в стену. Набрал код и достал из него несколько книжек в кожаном переплете. Вернувшись к столу, он осторожно разложил их перед девушкой.
— Ты всегда возишь их с собой? — удивилась она, рассматривая старинные книги.
— Они будто часть меня. Это первая, — сказал он, открывая самую старую, потрёпанную, с грубой бумагой. Было видно, что листы когда-то были вырваны и порваны, но потом вновь любовно склеены и подшиты в новый переплет.
— 1508 год! — воскликнула девушка, указывая на дату в углу первой записи. — А я думала, ты пошутил, когда сказал что тебе пятьсот лет.
— Осторожно с листами, — строго произнес он, — я сам буду листать для тебя. Покажу всё что необходимо, а ты спрашивай, если будут вопросы.
— Кто это? — остановила она его руку, указывая на портрет девушки. — Катерина? — догадалась она.
— Я же сказал, что покажу необходимое. — Бэн быстро перевернул страницу, закрывая рисунок. — Постарайся не лезть в мою жизнь, если не хочешь разозлить меня.
— Ты сам предложил показать свои дневники, — нахмурилась Катрин.
— Я предложил показать то, что посчитаю нужным! — Бэн перестал листать и указал девушке на портрет. — Вот. Это Носферату.
С рисунка, сделанного чернилами, на Катрин смотрела какая-то непонятная масса. Лишь существование глаз и рта подтверждали, что существо перед ней гуманоид. Волос у существа почти не было, лицо было в шишках и иглах, шеи тоже не было, и голова плавно перетекала в плечи.
— Ужас, — произнесла она. — Зачем ты это рисовал?
— Любопытство, — пожал плечами Бэн. — Одна из старейшин Носферату, что жила в Берлине. Она редко показывала свое истинное лицо, и мне хотелось запечатлеть его, чтобы помнить, что она из себя представляет.
— Это еще и «она»? — Катрин была сильно потрясена. — Как они вообще выживают?
— Благодаря способностям менять свою внешность, — спокойно пояснил Бэн.
— А вот это уже интересно. Способности! Ты раньше не говорил, что вампиры способны изменять внешность.
— О способностях, или «дисциплинах» можно говорить очень долго. Но всё сводится к обычным навыкам – вампиры сильнее, быстрее и крепче, чем обычные смертные. Каиниты способны одним взглядом контролировать мысли, желания и эмоции. Способны быть невидимыми и изменять свою внешность. Способны сливаться с землей и обращаться в животных. Множество разных дисциплин доступно бессмертным, но изучить их сложно, и не всякий возьмется передавать свои знания, опасаясь, что ученик воспользуется этими знаниями против своего же учителя. Я знаю два десятка дисциплин, но многие из них лишь дополнительная ступень к такому же навыку.
— Дисциплинами ты называешь свои навыки?
— Да, как таланты в твоих компьютерных играх. С уровнями, ветками, что-то там еще.
— Ух ты! С этого надо было начинать. Можешь рассказать поподробней?
