сообщить о нарушении
Текущая страница: 45 (всего у книги 197 страниц)
Сперва Марина читала Шерифу лишь библейские книги и сообщения. Но после увлекла Эриха чтением обычных книг на немецком, латыни и испанском, которые приносила из библиотеки своего монастыря, а со временем и истории и просто газетные статьи. Эриху нравилось слушать ее голос, он успокаивался. Закончив чтение, они по несколько часов обсуждали прочитанное, а потом девушка отодвигала свои волосы и наклоняла голову, предлагая свою кровь вампиру. Эрих ждал этого момента с нетерпением. Вампир осторожно брал ее жизнь и зализывал рану с такой нежностью, что Эдвард завидовал черной завистью. Смотря на них, гуль презирал девушку все сильнее и мечтал, чтобы она пропала из их жизни навсегда.
Гуль уверял себя, что если Эрих сорвется, если его Зверь проявится, Эдвард позволит чудовищу разорвать девицу и избавить себя от нее навсегда. Шериф просил Эдварда следить за кормлением, так как вампир очень боялся навредить девушке, но гуль про себя давно решил не спасать смертную и позволить хозяину уничтожить Марину.
Эдварда раздражало внимание вампира к какой-то девчонке из стада Петра. Об этих женщинах ходили самые нелестные слухи, Тремер торговал не только их кровью, но и их телом, желая заработать как можно больше, пока девушки еще живы. А жили они очень недолго.
За час до рассвета вампир покидал смертную, и Марина неспешно собирала свои книги и покидала альменду, добираясь до Берлина пешком, уже после того, как всходило солнце.
Эдвард был с Мариной груб, ему хотелось обидеть ее, чтобы девушка ушла и больше не возвращалась. Гуль был уверен, что ей тут делать нечего. Ему хотелось прогнать Марину, и соврать хозяину, что смертная сама не явилась. А она приходила снова и снова, ждала Эриха, осторожно расправившая Эдварда о том, как прошла у Господина неделя. Эдвард нехотя отвечал, раздражаясь своей ревностью и гневом. Мужчина всегда считал себя эталоном равнодушия, или даже презрения ко всей черни. А эта человечишка заставляла его обижаться на хозяина, чувствовать себя обделенным, недостаточно любимым. Смертная пыталась занять его место, и Эдвард мечтал убить ее за это.
Ричард, старший гуль Эриха, посмеивался над Эдвардом, утверждая, что хозяину все равно Марина это или любая другая сиделка. Однако именно Эдвард встречал девушку раз за разом, стоял рядом с ней, чувствовал запах малины, подавал ей шаль и закрывал за ней дверь, сдерживая желание убить.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 17 августа 1806 года) воскресенье
Была середина августа, и Марина раздражала Эдварда уже второй месяц. Он всю ночь провел в кабаке в компании других гулей и со своим другом Тобиасом, желая в вине успокоить свое разочарование. Когда Эдвард вернулся в Каре, Эрих уже ушел, и Марина задержалась, надевая тяжелые дешевые ботинки, которые явно терли ей пятки.
— А ты знаешь, где он спит? — спросила девушка внезапно, пытаясь застегнуть сломанные застежки.
— Ты этого точно никогда не узнаешь, — Эдвард фыркнул, опираясь на косяк. От выпитого его не держали ноги, а если в таком виде его застанет Ричард, злых насмешек не избежать.
— Я не хочу узнать где, мне интересно знаешь ли ты, — Марина подняла на него взгляд. — Эричка говорит, что это большая тайна, а ты...
Девушка не успела договорить. Такое фамильярное обращение к Эриху стало концом его терпения. Легко оторвав Марину от земли, Эдвард поднял ее за горло и ударил головой об угол стены, оббитый резным деревом. Благодаря крови вампира в нем развилась нечеловеческая сила, и гуль любил ею хвастаться, обижая слабых.
— Для тебя он – Эрих, и никак иначе, — почти прорычал слуга, с удовольствием смотря, как девушка сжимается от боли и надавил сильнее. Марина вцепилась в его руку, сжимающую ее, и стала царапать кожу, всхлипывая и задыхаясь. Эдварду нравилось это все больше, мысленно он уже не раз представлял, как свернет ей шею, как размозжит голову... но господин этого бы не одобрил. И, почувствовав, что теряет контроль над своим зверем из-за алкоголя, Эдвард быстро отпустил ее. Смертная мешком свалилась на пол, хватаясь за горло и пытаясь отдышаться.
— Простите, — проговорила Марина и попыталась встать, но Эдвард уже вошел в раж и, встав над ней, он не позволил девушке подняться.
— Знала бы ты, грязная сучка, как ты мне надоела, своим «простите», «пожалуйста»! Думаешь, ты вся такая правильная и святая?! — Эдвард стал задирать ей юбку, посмеиваясь над ее неуверенными отмашками. — Девочки Петра развлекают любого, кто согласиться лечь к ним в постель, или ты мнишь себя особенно дорогой проституткой? Петр отдает гулям шлюх бесплатно, чтобы поднять нам боевой дух и чтобы мы зазывали своих господ в его блядюшник.
Марина молчала, сжав губы в белую полосу, и пыталась оттолкнуть его руки, вернуть платье на место. Эдвард поймал ее кисти и, вывернув, уложил девушку на живот.
— Сладкая попка, — Эдвард грубо шлепнул ее и стянул с девушки панталоны. Марина дернулась, стараясь оттолкнуть его ногами или освободить свои руки.
— Эрих платит за тебя десять талеров, не мешало бы отработать его денежки, — рассмеялся Эдвард ее попыткам высвободиться.
Он пока точно не знал, что с ней делать. Эдварду хотелось унизить ее, обидить, причинить боль, такую же, что испытывал он видя эту глупую девицу рядом с господином. Мужчина сжимал и сдавливал ее все сильней, то ли пытаясь сломать ей руки, то ли намереваясь разбить голову об пол. Он ощупывал ее ягодицы, но желание все не приходило. Останавливаться на полпути он тоже не собирался и, задрав рясу, Эдвард стал впихивать в нее мягкий фалос.
Марина была девстенной. В ее возрасте это было странным, но Эдварда заводил тот факт, что он нанесет ей и ее будущему мужу сильнейшее оскорбление. Его чресла затвердели, и он стал агрессивно насиловать девушку, продолжая удерживать ее руки и прижимать лицом к сырым доскам прихожей. Марина плакала и пыталась вырываться, но это придавало мужчине лишь больше сил.
Эдвард быстро кончил, чувствуя, как спадает его напряжение и гнев. Бесполезный кусок мяса на полу лишь поскуливал. Сдержав желание ударить ее вновь, мужчина поднял смертную на ноги и одернул платье, скрывая кровавые пятна, оставшиеся на подъюбнике.
— Хорошая шлюшка, жаль, предпочтения Эриха не ограничиваются девственностью, он бы сильно разочаровался, узнав, что твоя кровь испорчена! — проговорил он, слегка похлопав ее по щеке, на которой от пола ободралась кожа. Марина продолжала молчать, уперев взгляд в свои ботинки, потом поправила растрепавшуюся косу, накинула шаль и быстро выскочила за дверь.
— Эй, подожди, мне же надо тебе проводить! — прикрикнул гуль ей вслед, и девушка побежала прочь. — Приходи пораньше, продолжим в следующий раз, — смеясь, крикнул ей Эдвард вдогонку. Он был уверен, что Марина более не появиться.
Но смертная пришла.
В то же время, как и обычно. Эрих сам дожидался ее у домика пастора, девушка холодно поприветствовала Эдварда, на ее щеке гуль заметил слабый шрам от досок. С вампиром Марина поднялась в библиотеку, и они снова вместе провели всю ночь. Ушла девушка тоже раньше. Эрих проводил ее до порога, вежливо попрощался, с трудом отводя от нее взгляд. Эдвард озлобленно смотрел на них, а потом наблюдал, как Марина удаляется в тусклом свете своего фонаря, и мысленно планировал, как догонит ее в темноте, перережет горло и оставит на обочине волкам. Но Эрих позвал гуля, чтобы дать крови, и Эдвард поспешил к хозяину.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 31 августа 1806 года) воскресенье
Август был дождлив. Теплые дни сменялись ледяными ночами, и солнце садилась все раньше. Следующим воскресеньем Марина пришла еще до заката, не позволяя Эдварду встречать ее у границ Каре. Девушка прошла на территорию монастыря и стояла у дверей, дожидаясь Эриха. Но заметив приближение смертной, Эдвард вышел к ней на встречу. В пару шагов мужчина подскочил к ней и остановился, перегораживая путь, расставив ноги на ширине плеч и уперев руки в бока. Марина опустила взгляд, но стояла перед ним, не двигаясь.
— Что ж ты, как будто сторонишься меня, или тебе не понравилось, — Эдвард сказал это с усмешкой, но ему было не весело. Гуль хотел запугать ее, заставить кричать или бежать, а смертная просто стояла.
— Простите, но я пришла не к вам, — Марина снова перешла к нему на вы, ее голос был спокоен и Эдвард почувствовал, как с трудом сдерживает бешенство вампирского зверя, живущего в нем вместе с кровью Эриха. Не желая убивать игрушку своего хозяина, гуль плюнул девице под ноги и вернулся в дом. Марина осталась ждать на крылечке прихода Эриха.
Девушка покинула дом до рассвета, оглядываясь и поднимая свой фонарь над головой. Пытаясь рассмотреть дорогу, она семенила по тропинке к воротам монастыря. Эдвард ждал ее, и, как только девушка покинула границы альменды, пошел следом. Отойдя на пару километров от полей, когда дорога от Каре осветилась красным светом поднимающегося солнца, и девушка погасила свой фонарь, Эдвард быстро добежал до нее и, обхватив смертную руками, приподнял от земли.
Марина сразу узнала его.
— Не надо, — почти крикнула девушка.
«Наконец-то! — Эдвард был доволен, на его лице вновь показалась удовлетворенная усмешка. — Я заставлю ее умолять меня».
Полный ажиотажа, мужчина приложил к ее горлу нож и потащил по мокрой траве, прорываясь сквозь переплетение лип и берез. В лесу было темно даже несмотря на поднимающееся солнце, а влага земли пропитала их одежды почти до пояса. Уложив Марину прямо на сырую землю, Эдвард стал раздевать ее, разбрасывая вещи. Мужчину возбуждало то, как она била его кулаками по лицу и груди, он посмеивался, неспешно расстегивая девичье платье.
— Не надо! — закричала Марина, когда Эдвард стал сжимать ее оголившуюся грудь. Мужчина закрыл ей рот рукой, разрывая оставшиеся нижние одежды. Минут пять он возился, пытаясь в нее войти, а потом стал брать ее сильно, почти в голос, смеясь над тихим писком, который девушка выдавливала из себя. Эдвард наслаждался ее унижением, ему хотелось, чтобы смертная заплакала, но она смиренно терпела. И даже когда гуль несколько раз ударил ее после акта сапогом по грязным мокрым бедрам, оставляя на ее белой коже большие синие следы, девушка не заплакала.
Немного отойдя от нее, Эдвард наблюдал, как Марина собирает и надевает остатки своей одежды. Мужчина все пытался понять, насколько ее хватит, но одевшись, девушка встала перед ним, расправив плечи.
— Увидимся через неделю, — сказала Марина, слегка склонив голову в поклоне и прихрамывая пошла в сторону города.
«Спокойно, спокойно, я ее не убью», — говорил Эдвард про себя, чувствуя, как кровь в бешенстве стучит в его висках. Девушка словно поняла, что ему нравится причинять ей боль и стала принимать ее с привычной для нее покорностью и смирением лишая гуля удовольствия и развлечения. Мужчина мысленно планировал, что он сделает со смертной, чтобы Марина сдалась.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 7 сентября 1806 года) воскресенье
Марина пришла снова. Солнце только село и Эрих еще даже не проснулся. Постучала в дверь и вошла в дом пастора, скромно улыбаясь и опуская взгляд. Эдвард, дергая ноздрями от гнева, потирал рукоять ножа на поясе. В руках девушка сжимала чашку спелой малины, которой смертная пропахла насквозь.
— Это тебе, — сказала Марина, протягивая ягоды гулю. Мужчина ошарашено оттолкнул ее руку, раскидывая ягоды по пыльному каменному полу, и выбежал на улицу, рыча и плюясь. Запоздавшая монахиня перекрестилась, смотря на мужчину в монашеской рясе, что упоминал беса и черта. Эдвард, не дожидаясь пробуждения хозяина, вскочил на лошадь и умчался в Берлин, надеясь, что Анжело займет его каким-либо невыполнимым заданием или Тобиас пригласит выпить в Тремерский трактир.
Марина, оставшись одна, собрала рассыпавшиеся ягоды и оставила их на столе.
Эдвард вернулся поздно, пьяным, и немного повеселевшим, но девушка все еще была в доме, в то время как хозяин уже покинул его, направляясь в укромное место своего дневания. Эдвард был разочарован тем, что не увидел хозяина за эту ночь, а так же тем, что Марина вновь все это время была с Эрихом, занимая законное место гуля.
— У меня не было ключа, чтобы запереть дверь, и я не решилась оставить ее открытой, — оправдалась смертная, когда мужчина вошел. Заметив его полный ненависти взгляд, девушка смущено опустила голову и попыталась обойти Эдварда, чтобы поскорее уйти. Но мужчина не пропустил ее, подняв руку и загородив проход, он злобно покусывал губы. В его опьяненном сознании рисовались картины жестокого расчленения и насилия. Когда девушка вновь повторила “простите” и попыталась убрать его руку, Эдвард схватил ее за горло, но не сжимал особо сильно, позволяя ей говорить.
— Хочешь, чтобы я снова тебя изнасиловал? Тебе все же это нравится, сестренка!
— Нет, — Марина не отбивалась, позволяя гулю душить ее, — но твой гнев неразумен. Ты злишься не на меня, а на Эриха. Ты любишь его так сильно, что боишься потерять его. Я прошу прощенье, что отнимаю у тебя время, что ты мог бы провести с ним.
Эдвард с непониманием смотрел на нее.
— Значит, ты больше не придешь? Оставишь меня и господина в покое?
— Я не могу не прийти, я обещала спасти его душу.
— Глупая девчонка! Его душа проклята, моя душа проклята, от этого нельзя спасти!
— Я могу. Я знаю.
— Сумасшедшая дура. — Гуль откинул Марину от себя. — Убирайся домой, пока я не убил тебя.
Девушка послушно встала, забрала свою шаль и пошла к двери. Эдвард смотрел на нее, все еще пытаясь собраться с мыслями, и когда Марина вышла за порог, гуль выбежал следом и, схватив за руку, потянул за собой. Смертная пыталась высвободиться, но это было бесполезно. Быстро обойдя дом, он втащил ее в молельню. Затолкав на одну из скамеек, он вытащил нож и распорол ей платье на груди, оставляя на коже неглубокий след. Замерев у ее сердца, гуль с рычанием надавил на острие, любуясь, как красная жидкость выползает из-под жала.
— Ты умрешь, и о тебе никто даже не вспомнит, — он надавил на нож сильнее, и девушка вжалась в скамью, пытаясь спастись от железа. — Но сперва изнасилую так, чтобы смерть показалась тебе радостным исходом, — мужчина убрал оружие и разорвал остатки платья.
— Тебе не нужно это, Эдвард, — девушка совсем не сопротивлялась, лежала неподвижно, и гуль чувствовал себя глупо.
— Любому мужчине это нужно.
— У тебя есть другие женщины, а так ты лишь пытаешься выразить свое недовольство, но тебе это не нравится.
— Мне не нравится, что ты крутишься рядом с моим господином. С МОИМ! Сучка! — Мужчина схватил девушку за грудь и болезненно сжал ее, вдавливая ногти в то место, где только что оставил раны нож. Марина даже не поморщилась, возведя взгляд к потолку, она не сопротивлялась, лежала неподвижно, но когда Эдвард попытался поцеловать ее, девушка отвернулась, не давая его губам, резко пахнущим кислым вином, коснуться ее губ. Он не стал настаивать и, задрав ей ноги, стал входить в нее. Марина покорно молчала и не двигалась, это напрягало. Не было никакого интереса в насилии, если жертве все равно. Гуль быстро потерял концентрацию и расстроено оставил девку. Девушка продолжала лежать, и Эдвард разочаровано потряс головой.
— Если я убью тебя, Эрих лишится очередной кормушки, а господину сложно находить еду. — Эдвард с презрением плюнул на ее кровоточащую грудь. — Сопротивляйся, шлюха, я хочу, чтобы ты кричала! — Мужчина несколько раз ее ударил кулаком по лицу. Марина молчала, и гуль продолжил ее колотить, пытаясь заставить просить о пощаде.
Девушка лишь тихо поскуливала от боли.
— Что? Тяжелое детство? — прокомментировал он ее высокий болевой порог.
Эдвард стал выкручивать ее руки и, сдавливая ей шею, ждал криков.
— Кричи или я сломаю тебе руку! Сопротивляйся! Ты думаешь, я шучу?
Марина закричала, но только тогда, когда Эдвард, используя свою сверхсилу гуля, пережал ей локоть, почти ломая кость.
— Больно, больно, — девушка стала плакать, Эдвард же, довольно улыбаясь, продолжал ее держать.
— Вот так намного лучше!
— Ты!.. Садист! — Марина хотела сказать что-то еще, но он перевернул ее, вжимая лицом в доски. Держа свою жертву за затылок, мужчина отпустил девушке руки, смеясь над ее попытками отбиваться, и стал бить по ягодицам и рукам открытой ладонью, оставляя большие красные следы. Смертная стала плакать и кричать, и это доставляло ему огромное удовольствие. Ее беспомощность забавляла, а контроль и уверенность в своей силе заставляли Эдварда забыть о хозяине.
Через какое-то время Эдварду это надоело, мужчина отпустил девушку и она, рыдая, сползла на пол, потирая отбитые места.
— Одевайся и уходи, — велел гуль. С улыбкой он наблюдал, как Марина, сгорбившись, поднимает свои вещи и одевает их дрожащими руками.
«Сломалась! Наконец-то, больше она не явится».
Эдвард был в этом уверен.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 14 сентября 1806 года) воскресенье
Но Марина пришла снова. Эрих ждал девушку в кабинете, и Эдварду ничего не оставалось, как впустить ее. Смертная принесла малины. Эдвард, поворчав, принял миску и молча указал ей на лестницу, ведущую на второй этаж.
