сообщить о нарушении
Текущая страница: 132 (всего у книги 197 страниц)
Грегорис в новом обличии смущал ее сильнее, чем вампир мог представить. Вики облегченно вздохнула, избавившись от его общества. Пробежав взглядом по залу, она стала смотреть, чем занимается нужный объект. Пора было начать заниматься смертным, но Вики все никак не могла набраться смелости, чтобы подойти к барону и начать говорить о вещах, о которых она знала весьма поверхностно. Изабелла уже провернула большую часть работы, подсовывая слугам Штейна верную литературу, присылая письма о прошениях и подсылая крестьян, что рассказывали о своих предположениях. Теперь, когда новый закон о крепостном праве в период полного банкротства будет принят, положение простого народа лишь ухудшится, и поднять нищету на восстания будет проще, чем забрать у них последние деньги.
Если Изабелла с Борисом продолжат двигаться с той же скоростью, то Виктория останется не у дел. Но Тори не из тех, кто легко сдается. Принять союз Грегориса казалось теперь весьма правильным решением. Армия Носферату и влияние на народ может стать критической в сложившихся обстоятельствах. Несколько верных решений, и город сам избавится от тирании Густава.
Виктория глубоко вдохнула. Привычка, оставшаяся с тех пор, как она была жива. Пора избавляться от старых привычек и принимать тот факт, что она бессмертная повелительница ночи. И сейчас настало время повелевать.
Бэн добрался до казарм около пяти утра. Ангелина тоже только вернулась и с удивлением взглянула на возникших гостей. Женщина собиралась ко сну, и на ней была лишь тонкая короткая мужская рубаха.
— Вы рано, — удивленно произнесла она.
— Да там делать нечего, — объяснил Бэн и протиснулся к постели, укладывая на нее спящую подругу.
— Сейчас мое время спать! — Возмутилась Ангелина.
— Поспишь позже.
— Да, если бы! Ты с Дитой пришел, значит, мне лучше убраться и не появляться тут до следующего вечера! — Ангелина обижено поднялась и стала одеваться.
— Прости.
Женщина вздохнула и перестала обижаться. Уж лучше так, чем озлобленный на весь мир напарник. Бэн в компании Диты был внимателен, заботлив. Словно в подтверждение, юноша вытащил из-за пазухи пару монет и протянул сестре.
— Сними комнату в мотеле. Выспись.
— Спасибо. — Женщина приняла деньги и подсела к девушке на кровать.
— Ты украл ее прямо с бала?
— Не украл.
— Прекрасное платье. Как ей тяжело наверное свыкнуться с тем, что она более не из королевской семьи. Девушки в борделе Петра живут не слишком хорошо. А скоро зима, и опять каждая третья от холода умрет. У них зимней одежды нет, подземные комнаты отапливаются одним общим камином на всю капеллу, там редко температура выше нуля поднимается. А у Диты так вообще отдельная комната вдалеке от труб. Она там насмерть замерзнет. Может, поселим ее тут?
— Не думаю, что Петр позволит.
— Ночью будет в капеллу возвращаться, зато днем хоть немного отогреется. Я ей варежки свяжу.
— Я б ее с радостью оставил. Но она будет мешать нам работать, и как мы втроем на одну лежанку уместимся?
При словах о работе какой-то подсознательный страх кольнул Ангелину, и она опустила голову. Бэн нежно поправил покрывало на девушке и невольно улыбнулся.
— Оставить ее тут – как мечта. Но ты знаешь, что мечтать для нас слишком большая роскошь. Иногда я надеюсь, что, уснув в нашем доме, она более не проснется, и я смогу оставить ее здесь. Ведь мертвой она будет никому не нужна…
Ангелина испугано подняла голову, предполагая, что Бэн взялся за старое и решил прикончить подружку.
— Но я не смогу жить, зная, что она мертва. Это плохо?
— Да. — Ангелина кивнула. — Но я тоже так чувствую. Пусть спит, лишь так она может быть спокойной и забыть о той жизни, которой она сейчас живет.
— Которой мы все живем.
— Ложись с ней рядом. Я посплю на полу. — Ангелина показательно бросила на доски плотный военный мундир.
— Спасибо, — Бэн потянулся и поцеловал сестру в лоб.
— Не надо сантиментов. Я просто решила сэкономить для себя немного денег.
Бэн ее уже не слушал. Подвинув подругу, он лег на бок узенькой лежанки, прижимая ее к стене и к себе.
— Я буду беречь тебя. — Шепнул он принцессе.
— Бэн, — улыбнулась Дита, разбуженная его движениями, — мне снился ты.
— Расскажи мне.
— Такой милый был сон. Жаль, что короткий. — Девушка снова закрыла глаза и прижалась к нему, погружаясь в небытие.
— Я не хочу, чтобы он был коротким, Дита. Я хочу быть с тобой всегда. Раздели со мной вечность.
________________________________
[1] Дворец Принцесс (нем. Prinzessinnenpalais) — бывший дворец Гогенцоллернов на улице Унтер-ден-Линден в берлинском районе Митте. В 1733 году под руководством Фридриха Вильгельма Дитериха два здания, построенных в 1730 году, были перестроены в дворец, стоящий перпендикулярно улице Унтер-ден-Линден. В 1755 году дворец приобрёл маркграф Бранденбург-Шведта Генрих Фридрих. В собственность Гогенцоллернов дворец перешёл в 1788 году. В 1811 году по проекту Генриха Генца был возведён парадный фасад на Унтер-ден-Линден, а по проекту Карла Фридриха Шинкеля дворец был соединён арочными воротами с дворцом Кронпринцев. После этой перестройки для дочери короля Фридриха Вильгельма III дворец получил имя «дворец Принцесс».
[2] Антон Граф — немецкий художник швейцарского происхождения, выдающийся портретист своего времени. Сохранилось около 2000 работ Графа. Главным творением Графа считается портрет прусского короля Фридриха Великого.
[3] Генрих Фридрих Карл фом унд цум Штейн — прусский государственный и политический деятель, который отменил в стране крепостное право и провёл ряд других значимых реформ, обеспечивших экономическое процветание и социальную стабильность Пруссии после Наполеоновских войн, а в дальней перспективе – подготовивших объединение Германии при Бисмарке.
[4] Луиза Августа Вильгельмина Амалия (10 марта 1776, Ганновер — 19 июля 1810, замок Хоэнцириц) — принцесса Мекленбург-Стрелицкая, супруга Фридриха Вильгельма III и королева-консорт Пруссии. Бабушка российского императора Александра II.
[5] Иоганн Вольфганг фон Гёте (28 августа 1749, Франкфурт-на-Майне, Германия — 22 марта 1832, Веймар, Германия) — немецкий поэт, государственный деятель, мыслитель и естествоиспытатель.
[6] Ге́рхард Ио́ганн Да́вид фон Ша́рнхорст — прусский генерал и военный реформатор. С 1808 возглавлял военное министерство
========== Глава 7. Зимняя спячка. Часть 04. Обмен ==========
Беты (редакторы): Rioko Rain
(Кёпеник, конюшни Eichhorn. 22 октября 1808 год. Ночь). Суббота. (Дмитрий)
Пятьсот талеров – слишком большая сумма, чтобы платить даже раз в месяц, но выбираться в Берлин, в шумный, полный людей город, Дмитрию совершенно не хотелось. И деньги не имели особого значения, когда дело касалось крови. За еду можно было платить и больше. За Диту Дмитрий был согласен платить. Она не вызывала раздражения, в отличии от других смертных. И, хотя живая девушка так же обостряла чувство голода, он не мучил Дмитрия. Наоборот, этот голод грел приближением момента, когда вампир сможет прокусить ее шею.
Теперь перед каждым кормлением Дмитрий давал девушке крови. И делал перерывы, позволяя ей сперва прийти в себя, и только потом продолжал питаться.
Носферату чувствовал рядом с ней покой. Не надо охотиться, не надо убивать. Дита говорила с ним как с равным, свободно, грубо и смело. Так не говорила с ним даже Эрилес. Но это его больше не злило, лишь смешило. Дита как мышь, пищащая на коня.
А еще она читала его книги, втихаря таская их из библиотеки. Она всегда их возвращала, и пахли они после этого ее руками, ее кровью. Читала рядом с ним, пока он пытался избавиться от страхов и мыслей, сидя в темной комнате или разглядывая потолок. Хрустела сухарями, пока он пытался работать, и воздух вокруг нее дрожал от запаха горячего тела. Нет. Работать она не помогала. Как раздражительный фактор она маячила перед глазами с тонкой кожей, красными губами и ровным ритмом громкого сердца. Но, когда принцесса приезжала в его дом, Дмитрий оставлял все дела и десять часов сидел, растворяясь в ее звуках, запахах и крови. Иной раз скрывая себя завесой невидимости, он неподвижно стоял все десять часов рядом со смертной наблюдая за ней, как за запертой птичкой.
— Можно, я сделаю себе чаю? — Спросила девушка, отвлекая от чтения бумаг, что прислала Эрилес.
Дмитрий медленно перевел на нее взгляд. Если Дита уйдет, он сможет подумать хоть немного о буквах на бумаге. Но, если Дита уйдет, его покинет и этот чарующий стук в ее груди.
— Я прикажу Ларсу принести тебе чаю.
Вампир замолчал. Не мигая, Дмитрий смотрел на ее розовые щеки. В уголке губ застрял маленький кусочек хлеба, и он притягивал своим несовершенством. Носферату поманил девушку к себе рукой и, не касаясь ее кожи, смахнул соринку пальцем. От ее близости сразу начался зуд в зубах. Не скрывая их, вампир открыл рот, позволяя им вытянуться.
— Хочу... — проговорил Дмитрий, глотая буквы от нетерпения.
Дита легко спустила лямки платья, обнажаясь по пояс, оголяя светлую маленькую грудь и ровную спину. Дмитрий поднялся, роняя стул, и погрузил в нее свои зубы, забывая на мгновение обо всем мире. Ларс тихо поставил на стол чай и спустился за полотенцем. Дмитрий продолжал поддерживать с ним контакт, и чувства и эмоции вампира переполняли гуля, не давая ему спокойно двигаться.
Ларс вернулся, когда Дмитрий закончил и, смотря на смертную с обожанием и восхищением, вампир стал стирать с нее темные разводы крови. Ларс принял из рук хозяина испорченное полотенце и провел по шее, спине и груди девушки влажной тряпкой. Дита дернулась, когда гуль, как бы случайно, коснулся ее соска. Принцесса поскорее надела платье и села на свое место.
— С молоком и сахаром, — произнес Ларс ей на ухо, почти касаясь губами ее мочки, пододвигая ей кружку.
Сейчас переполненному чувствами хозяина гулю казалось, что вся комната наполнена чарующим ароматом смертной. Ларсу хотелось прокусить ее шею или заняться с ней любовью. Конечно, в нем жило желание, заставляющее смотреть на девушку, обычно ничем для него не привлекательную, с вожделением. Это желание приходило с желанием крови Дмитрия.
Девушка немного сжалась, отстраняясь от него, и тихо буркнула под нос «Спасибо».
Дмитрий снова погрузился в бумаги, теряясь в буквах и вдыхая ее запах. Дита скучала, но больше ничего не просила, испугавшись внезапного внимания Ларса. Гуль был не менее сумасшедшим, чем его хозяин, почти так же высок как Джетт, но пират был намного шире в плечах и не выглядел высушенным, как Ларс.
Через пару часов Дита взяла какую-то книгу с полки и стала читать. Книга была скучной, но это лучше, чем ничего не делать часами. Зачем Дмитрию было нужно ее присутствие, девушка не понимала, но вампир требовал, чтоб ее привозили с закатом, и Бэн забирал Диту лишь когда освобождался, нередко это бывало лишь после восхода, и ей приходилось дожидаться друга на крылечке.
— Можешь читать по-гречески?
Смертная вздрогнула. Казалось, Дмитрию нравилось подкрадываться к ней и пугать.
— Да, — Дита постаралась сказать спокойно, чтобы не выдать своего испуга.
— Интересно?
— Не очень, — честно призналась она.
— Тогда возьми эту, — вампир потянулся, доставая какую-то книгу с верхней полки, и передал ей тяжелый томик в золотом переплете. — Только не уноси, она мне дорога, — его голос дрогнул при этих словах. Дмитрий не любил говорить о чувствах и привязанностях. — Пойдем, я все еще голоден, и скоро мне уходить.
Дита покорно кивнула, поднимаясь из-за стола. Дмитрий оставил книгу на нижней полке, значит, позволил девушке читать, когда ей вздумается.
Вампир слегка подталкивал Диту, провожая в крохотную комнату с ванной, которую она могла принять после его укуса, смывая отравленную кровь. Громко захлопнув за собой дверь, Дмитрий нетерпеливо стал развязывать шнуровки на ее груди, спеша снять подаренное платье. Дита с радостью принимала его подарки, потому что старые протертые платья выглядели неприлично, и Марианна ругалась, что девчонка портила общественную одежду гнилой кровью так, что ее уже было не отстирать.
Завязки поддались, и мягкий шелк легко соскользнул с тела смертной. Носферату стоял рядом с ней, не дыша, не двигаясь, как хищник перед броском, ожидая лишь ее команды.
Откинув голову, Дита прошептала «готова» и сжала кулаки.
Дмитрий дал ей крови после кормления, осторожно слизывая оброненные красные капельки с ее шеи. Испив крови этого странного вампира, Дита поняла, почему Дмитрий ее ценит. Каждый раз, принимая его вите, девушка чувствовала все его страхи как свои, все воспоминания и переживания как яркие картинки приходили в нее вместе с кровью вампира. И от них нельзя было сбежать, избавиться, спрятаться. Поэтому кровь Густава была для нее слишком тяжелой, поэтому пить из Петра и Карла было тошно, и поэтому кровь молодых вампиров приносила больше всего удовлетворения. Кровь Дмитрия приносила боль. Не такую же, как и его укус. Это была боль его души, проклятой, изгнанной, отвергнутой.
Кусочки прежней жизни, еще когда в нем существовали счастливые мысли, кусочки войны с собой и другими, с каждым, кто пытался встать на пути и кто хотел помочь.
Дита бы не хотела пить из Дмитрия. Слишком угнетала девушку его саморазрушительная жажда мести. Но без этой крови у нее не было сил даже чтобы подняться на ноги. Девушка давно пыталась что-то сделать с этим. Дита была уверена, что ее магической силы должно хватать, чтобы справиться с укусом. Но пока она не знала как.
Рана на ее шее закрылась, не оставив ни малейшего следа. Но где-то между клеточек крови Дита спрятала немного его яда. Девушка надеялась тренироваться и научиться сдерживать отраву, бороться с ним и избавиться от той боли, что сопровождал укус Варана.
***
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 10, Дворец Шарлоттенбург. 25 октября 1808 год. Ночь). Вторник. (Катерина)
Катерина с неохотой покинула постель любовника и, неаккуратно срезав свои волосы, вышла во двор дворца Шарлоттенбурга. Густав тревожился, когда она отсутствовала, и Палач день ото дня возвращалась к работе. К несомненно любимой работе, приносящей много радости. Но не так много, как кровь любовника. Все же приходилось выбирать. Вильгельм не мог сопровождать ее в охоте, а значит вампирше придется довольствоваться несколькими незначительными минутами перед рассветом. Или Принц вновь будет недоволен. Разве Катерина могла позволить Густаву быть недовольным ею?
Женщина пересекла парк, скрывая себя завесой от посторонних глаз. Быстро разделив в голове город на сектора, она проложила несколько путей, которым будет следовать, и направилась к старому Берлину. Но у озера Шарлоттенбурга ее остановили знакомые голоса. Чуть свернув с тропинки, Катерина, стараясь не задевать деревья, чтобы не стать видимой, приблизилась к парочке слуг.
Бэн не повез Диту сразу после посещения Палача в Тремерскую капеллу. Утащив девушку в лес, слуга развлекался с девчонкой, и Палач хихикнула, радуясь тому, что Петр остается без своей золотой кормушки, пока смертный занимается с ней любовью.
В освещении маленькой масляной лампы, усадив подругу на огромную мягкую кипу пожелтевшей листвы, юноша застегивал ей платье, заботливо, любовно. Потом собрал ее волосы и, вытащив гребешок, стал расчесывать их, слегка улыбаясь, с такой нежностью, что Катерина почувствовала легкий укол ревности. Нет. Палач тряхнула головой, улыбаясь все шире. Это была не ревность. Как владелица лучшего питомца, Катерина смотрела на любимое чадо и его драгоценную игрушку. Детишки были счастливы, и Катерина завидовала лишь их смертным эмоциям. Да, Бэн был полон этими чувствами, как бенгальский огонек он светился радостью, обожанием, заботой. Бэн любил девушку, и это было так очевидно, что даже старая вампирша не могла не заметить этого. Но чувства, что навязал ему Вильгельм, уже давно должны были пройти. А значит…
Катерина всмотрелась в ауру Диты. Девушка была раздражена и устала. И все. Никакой радости и благодарности его заботе. Сенешаль чем-то подкупил ее, толкая в объятья Бэна. Дита подчинилась, но в отличие от Бэна ее совсем не тревожила любовь.
Катерина нахмурилась. Пусть для многих, показательно, Катерина была строга с Бэном, но она ценила его намного сильнее, чем кто-либо из бессмертных мог представить. И сейчас, смотря на эту парочку, вампирша понимала, что ее драгоценный мальчик мог пострадать из-за этой глупой девчонки. А Катерина допустить такого не могла. Дождавшись, когда они закончат ворковать, и проводив их до Тремерской капеллы, Катерина появилась перед слугой.
Бэн опустил голову, приветствуя госпожу.
— Я видела, что ты задержался с Дитой.
— Простите, госпожа, — Бэн смутился, его взгляд забегал. — Вы сами велели держаться к ней ближе.
— Я не виню тебя. — Успокоила его вампирша, — главное, чтобы ты не занимал смертную в МОЕ время.
— Уверяю, я бы никогда не посмел! — Бэн все так же не поднимал на нее взгляда.
— Ты выглядишь счастливым рядом с ней, — женщина подошла к нему вплотную и положила руку на плечо, заглядывая в глаза.
