сообщить о нарушении
Текущая страница: 61 (всего у книги 197 страниц)
Дита не знала, сколько времени провела в этом аду. Когда её крики стихли, поглощённые темнотой, когда глаза стали болеть, потому что она боялась моргать, когда ноги одеревенели, устав стоять на носочках, дверь распахнулась и, она выпала к ногам Тремера, хватая его за сапоги и беззвучно умоляя вывести её на поверхность.
— Поднимись, — приказал Пётр.
Девушка сразу подчинилась.
Вампир направился к выходу, и она следовала за ним, цепляясь за свет его фонаря и не позволяя себе повернуть головы. Её платье было в крови, и она поняла, что все кошмары были настоящими. Что чудовище в комнате было реальным. Ей хотелось прижаться к Петру, почувствовать хоть что-то живое или настоящее под своими руками. Но она боялась, что обозлит его, и тогда вампир вновь запрёт её.
Пётр довёл девушку до банной комнаты и приказал переодеваться. Дита послушно разделась и забралась в ледяную воду. От холода смертная стала дрожать. Быстро ополоснувшись, она с трудом выбралась из таза. Дрожь усиливалась, и Дита стала стучать зубами. Девушка почти не могла двигаться, тело деревенело и ныло. С трудом перемещаясь по длинным подземным коридорам, она вдруг заметила огромное количество свечей, на которые Тремер не скупился. Если раньше Дита не обращала на это внимания, то теперь каждый огарок заставлял её облегчённо вздыхать.
Кое-как добравшись до спален, она оделась во что-то простое: рубашку из грубой ткани и такую же юбку без подъюбника. Волосы переплести она не смогла. С трудом поднимая руки, свернула их в гульку и заколола шпилькой. До общего зала она добралась с трудом и легла на скамью с одним единственным желанием – уснуть. Но стоило ей закрыть глаза, как чудовище, скрывавшееся с ней в подземелье Петра, появилось вновь. Дита продолжила лежать с широко раскрытыми глазами, стараясь успокоить дрожь в теле. Но к ней подошёл Роман и, отдёрнув, посадил.
— Где пропадала? Сиди ровно, спать днём надо было!
Дёрнув её ещё разок, гуль вернулся за стойку, обслуживать посетителей и принимать клиентов Петра, получать деньги от мужчин из второго зала и распоряжаться кухней.
Дита откинулась на спинку. Даже если ей и захотелось бы уснуть, она сейчас не смогла. Чудовище из тьмы продолжало преследовать её. Лишь закрыв глаза, она могла чувствовать его присутствие. Её всё ещё трясло. Была ли это усталость, голод или страх, Дита не могла понять. Да и не пыталась. Думать было сложно. Тяжело.
Несколько часов девушка просидела так, уставившись в пустоту перед собой. Она даже не заметила, как к ней подсел какой-то мужчина и что-то несколько раз спросил её. И, только когда он положил руку ей на лицо и повернул к себе, она очнулась.
— Не игнорируй меня! — Потребовал мужчина.
Это был один из дружков Анжело. Рыжий Кристьян.
— Чего тебе? — Попыталась сказать девушка, но голос к ней всё ещё не вернулся, и она еле слышно просипела.
— Говори громче. — Кристьян подёргал её за подбородок.
Дита возмущённо стала смахивать его руки. Мужчина отстранился от её взмахов и ударил по её кисти, а после того, как она не остановилась, ударил по щеке. Дита замерла, гневно вдыхая воздух носом. Кристьян вновь попытался взять её за подбородок, но девушка дёрнулась и укусила его за палец. Мужчина ойкнул и захотел её вновь ударить, но, оглядевшись, заметил Романа, который пристально на него смотрел. Анжело велел не выносить поучения на всеобщее обозрение. Поэтому Кристьян поднялся и, подхватив девушку подмышки, вытащил её во двор. В дверях он чуть не столкнулся с какими-то ночными посетителями, которым пришлось прижаться к стене, пропуская гуля и его слабо отбивающуюся ношу.
Кристьян остановился с Дитой у стойл, прижав её к стене здания, и занёс над ней руку. Девушка зажмурилась, ожидая удар. Но его не последовало. Кристьян заметил, что за ним вышел из помещения Роман и, отпустив Диту, улыбнулся гулю Петра.
— Мы просто общаемся.
— Я всё видел. Простите, господин, она новенькая, ещё плохо воспитана.
Кристьян лишь кивнул, а Роман достал свою трёххвостку и ударил девушку по шее. Дита дёрнулась, с трудом сдерживая подступающие слёзы.
— Вампирские прихвостни! — Тихо выдавила она из своего горла.
Кристьян выхватил у Романа плётку и ударил её несколько раз, несильно по сравнению с тем, как бил её Анжело. Но девушка всё же упала, и Роман тут же ударил её в живот носком своего тяжёлого ботинка. Дита скривилась, выгибаясь. Кристьян хотел добавить, но Роман остановил его.
— Хватит на сегодня. Могу я предложить вам хорошего вина, чтобы загладить эту неприятность? — Предложил Роман гулю Вентру.
Кристьян усмехнулся и кивнул. Подхватив девушку под руки, Роман вернул её в таверну и усадил за стол. Дита всхлипывала и размазывала слёзы руками.
— Прекрати, — приказал ей Роман, — и залечись уже.
Следы на шее и плечах от трёххвостки превращались в бордовые разводы.
— Крови нет…
— Что? — Роман её не услышал. Потом дёрнул её голову и засунул под стол. — Не высовывайся в таком виде. Клиенты пришли. Подлечись и будь готова.
Дита сжалась под столом, и, когда Роман отошёл, с облегчением вздохнула. Все её самые плохие дни на корабле казались сейчас сказочно хорошими. Даже Милан с его саббатскими ублюдками не пугал её больше. Камарильский город, его порядки и законы казались намного более жестокими. А путешествие на корабле, когда на недели они могли остаться без еды и воды, казались ей сказочными воспоминаниями о самых чудесных мгновениях этой жизни. Дита больше не собиралась это терпеть. Джетт наверняка не знает, в какой ад отправил её. Но если узнает...
Дита осторожно выглянула из-под стола. Помещение было почти пусто, Кристьян стоял рядом со стойкой, о чём-то тихо переговариваясь с Романом.
Она дождалась, когда оба мужчины не будут смотреть, и, выбравшись из своего укрытия, не выпрямляясь, добежала до двери и так же тихо выскользнула на улицу.
Шпандау. До него две сухопутные мили[1]. Река, тёмный лес, овраги и сбитые дороги. Но всё это ерунда по сравнению с тёмной комнатой. Дита, не раздумывая, бросилась бежать. Её тело болело, силы иссякали, но одной только мысли о том, что она идёт к Джетту, было достаточно, чтобы заставлять себя двигаться дальше.
***
(Шпандау, Spandau Citadel. 15 мая 1808 год. Ночь ). Суббота. (Амалия)
Дита добралась до крепости часа через три. Перебралась через ров, наполненный ледяной водой. Плавать она не умела, но ров был не очень глубок. На цыпочках, с трудом вытаскивая ноги из илистого дна, девушка добралась до другого берега. Крепость охраняли простые смертные солдаты, но она знала, как можно попасть внутрь незаметно. Через пятнадцать минут, оставляя мокрые следы на гладком каменном полу, она бегала из комнаты в комнату, разыскивая своего господина. Джетта нигде не было, все его подземные комнаты и тайные залы были пусты. Дита начала паниковать, пугая себя предположениями, что Джетт покинул Шпандау, что он бросил её в Берлине.
Смертная нашла хозяина на тренировочной площадке. Джетт развлекал себя фехтованием с сестрицей. Увидев его, Дита бросилась к вампиру в объятия, заливаясь слезами и прижимаясь к его широкой груди. Джетт тоже был рад её видеть. Погладив девушку по влажным волосам, он прижался к её шее, прокусывая её кожу и втягивая её сладкую, густую кровь, которую он обожал.
— Крови, мне нужно крови, — взмолилась девушка, понимая, что не может накормить своего хозяина.
Джетт остановился, зализал рану и, прокусив свою кисть, поднёс руку ко рту девушки. Она сразу вцепилась в его запястье, а вампир повернул её к себе спиной, и, отклонив её голову, потянулся к её шее. Заметив след от плётки, он поморщился, но ничего не сказал. Они пили кровь друг друга, и Дита плакала от счастья.
Фантагиро, посматривая на них, царапала пол своей шпагой. Ей тоже хотелось крови девушки, но она никогда не смела брать её без разрешения своего Сира. И она завидовала маленькому счастью этой смертной. Фантагиро обожала клыки Джетта и готова была упрашивать, чтобы он укусил её. Но Джетт нечасто баловал её этим.
— Что ты тут делаешь? — Спросил вампир у смертной, насытившись.
Дита восстановила свои связки и излечила все мучившие её раны. Физические, но не душевные.
— Не могу больше там быть. Не могу! Давай уедем, уедем! — Она прижималась к нему, полная отчаянья.
— Ты же знаешь, что это невозможно. Тремеры предоставляют мне надёжную защиту в Берлине, в этой крепости. Кто будет беречь меня, если мы вновь окажемся в море? Я итак наделал много ошибок, спасаясь от Саббата в Гамбурге. Берлин – самое надёжное и безопасное для меня сейчас место.
— Тремеры издеваются надо мной, жить у них ужасно!
— Ты должна, Дита. Я получил их протекцию в обмен на твою кровь!
Девушка всхлипнула.
— Ну, ну, успокойся. Нужно потерпеть ещё немного. Пару лет. Может, чуть больше, и я смогу вернуть тебя. Но ты не должна выдавать, что продолжаешь пить мою кровь. Ты понимаешь? Если кто-то узнает, что ты приходишь сюда, это навредит нам обоим.
Дита кивнула, продолжая всхлипывать.
— Я не хочу жить без тебя. Я готова на что угодно, лишь бы ты был рядом.
— Ты должна! Постарайся! — Джетт отстранил её от себя и заглянул в её заплаканные глаза. — Обещай, что больше не будет ходить ко мне. Только раз в месяц. Днём. Тайно. Будешь прислуживать Петру, как он того требует. Подчинятся ему, как и мне. Обещай! — Он треханул её.
— Обещаю. — Дита не могла сдержать слёзы.
Смотря на то, как его любимая игрушка, жизнерадостная куколка плачет, Джетт не мог не пожалеть её. Поглаживая её головку и целуя её заплаканные глаза, он тихонько шептал, как любит свою Диту, как будет ждать её каждый месяц, как надеется и рассчитывает на её послушание. Дита кивала, успокаиваясь.
— А потом, позже, мы сможем отправиться в море? — Спросила она уже спокойнее.
— Если Тремеры смогут зачаровать и защитить мой корабль. — Усмехнулся Джетт.
— Я – маг! Я могу сделать это сама!
— Можешь? — Джетт действительно удивился.
— Теоретически... — Дита хотела бы оправдать его ожидания, но она понятия не имела, на что она способна. — Ты говорил, что Тремеры тоже когда-то были магами.
— Ты права, милая. И, знаешь что, в их тайных лабораториях множество книг. Возможно, там есть что-то полезное и для нас. Раздобудь.
— Хорошо, я постараюсь! — Дита была рада услужить Джетту хоть чем-то существенным.
— Только прошу, не болтай про то, что ты маг. Лучше будет, если об этом никто не будет знать. А, тем более, о твоих возможностях. Я тебе уже говорил, что ты должна претворяться, что дисциплины работают на тебя и что гипноз способен тебя контролировать. Чем меньше другие будут знать о твоих способностях, тем больше ты будешь в безопасности. И ни в коем случае не используй свою магию на виду.
— Я помню, Джетт, я всё сделаю для тебя. Я буду стараться! — Рядом с ним Дита забыла обо всех страхах и проблемах.
Если Джетт просил её, она была готова терпеть и побои, и издевательства. Потому что не было ничего ценнее на свете, чем его благодарная улыбка.
— Молодец. А теперь вернись в капеллу и более не покидай её по ночам. Никто не должен знать, что ты ходишь ко мне. Ясно?
— Да! — Она кивнула и сразу поспешила к подземному переходу. Захватив с собой фонарь, она освещала тёмный земляной лаз. Но тьма больше не пугала её так, как прежне. Её воодушевляла и грела любовь господина. Разве может что-то сравнится с этим?
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 15 мая 1808 год). Суббота. (Амалия)
Дита вернулась в капеллу к рассвету. Тихонько забравшись в спальни к девицам через вход для прислуги, она отряхнула с себя комья земли, спрятала лампу, что понадобится ей ещё не раз, когда она будет спускаться в туннель, ведущий к Шпандау, и собиралась, наконец, выспаться. В коридоре её выловила Марианна.
— Боже! Где ты была? — Она с ужасом смотрела на её перепачканные руки и лицо.
Дита судорожно пыталась придумать оправдание.
— Я нашла её, Роман. — Гуль Петра позвала второго слугу. Дита сжалась, ожидая очередного наказания.
Роман действительно схватил её за плечи и стал кричать в лицо о том, как долго и безрезультатно они искали девушку и как сильно она их напугала.
— Я... Я уснула за домом, под сваями, — соврала принцесса.
— Уснула?? Я же сказал тебе спать днём! — Продолжал кричать на неё Роман.
— Спокойно, она почти двое суток в комнате со смертью у Петра провела, — остановила его Марианна, шепнув эти слова ему на ухо. — Возможно, она даже не заметила, что спит.
Роман ошарашено смотрел на Диту. Покрасневшие от недосыпа глаза, разводы от слёз на щеках, непрекращающаяся дрожь в руках. Он отпустил девушку, словно пугаясь её. Словно сам на мгновение оказался в той страшной комнате, в которой Пётр запер его всего на пару часов. Где Дита провела более суток.
— Я отправлю её спать — Растерянно, запинаясь, произнёс гуль, подталкивая девушку в спину.
Роман помог ей снять платье и, уложив в постель, заботливо накрыл одеялом.
— Прости, я не знал, — сказал он, выходя из спален.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 16 мая 1808 год. День). Воскресенье.(Амалия)
Марис будила её минут десять. Дита просыпалась и снова засыпала, словно падая в глубину, не в силах вынырнуть и выбраться на поверхность. Когда Марис унесла её одеяло, Дита заставила себя сесть. Такой слабости она не ощущала с тех пор, как провела две недели без воды, когда корабль попал в штиль, и у них кончились припасы. Марис сама одела её и обула. Потом, поддерживая за руку, довела до столовой. Дита опустилась за стол рядом с подругой. У неё не было жетончиков, и еды ей не полагалось. Да и хотелось не особо. Слишком сильная слабость убивала аппетит.
Какая-то девушка поставила рядом с ней большую, глубокую миску, полную вонючей похлёбки.
— Роман указал, — сказала она, широко улыбаясь.
Они все тут улыбались. Радовались своей доли, словно лучшей жизни и не существовало. Дита благодарно кивнула и принялась есть. Теперь похлёбка не казалась такой уж отвратной. Возможно, даже немного вкусной.
После еды ей снова захотелось спать.
— Я сегодня убираю. — Полная счастья, сообщила Марис. — Знаю, что ты со мной. Пошли, наберём щёток и тряпок и наведём везде чистоту!
— Тут все сошли с ума... — Со вздохом сказала Дита и поплелась за Марис.
Работать на кухне, по сравнению с уборкой, оказалось просто. Уборка заключала в себя стирку всех вещей, что носили девушки. Требовалось так же выгребать сточную яму, мыть все комнаты от копоти свечей, чистить столы от жира и воска, мыть полы в общих залах и посуду. На уборку всегда было больше девушек, чем на остальные работы, но, когда Роман перечислил им, что требуется делать, и поделил на группы, Дите показалось, что сделать это просто невозможно. Её с Марис назначили на стирку. Хавель протекала всего в нескольких род[2] от их капеллы. Они добрались до реки, выбрали удобное место на причале и, набрав воды в таз, стали щёлоком и солью отстирывать бельё. Самые грязные вещи – те, что были испачканы кровью, мылись мыльным корнем и отваром различных трав. У Романа было даже какое-то пахучее восковое мыло, но он давал его по крохам в самых экстренных случаях.
Дита никогда в своей жизни ничего не стирала, и первые полчаса ей было интересно это занятие. Да и солнышко на улице пригревало, вода плескалась, детишки на другом берегу шумели. Было хорошо. Но, как и любая работа, ей это быстро наскучило. Тем более, за полчаса она с трудом справилась с одним пятном, а тем временем Марис уже закончила с десятком рубашек. Отложив своё платье, Дита вытащила из общей кучи небольшой воротничок. Красивое кружево, искусно связанное из шёлковой нити. Его делала Лара, и почему столь кропотливая работа была брошена в общие одежды, Дита не понимала. На воротничке красовалось большое тёмно-коричневое пятно. Кровь. Дита опустила воротник в воду, и от него сразу поплыли красные струйки. Посыпав пятно щёлоком, она несильно потёрла его, чтобы не повредить нити. Кровь легко смывалась с шёлка, и минут через десять кружево было снова белым. Аккуратно свернув, она положила его к себе в карман. Слишком красиво оно было и ценно, чтобы бросать в общую кучу.
Закончив с маленькой вещью, она вновь вернулась к платью, что уже слегка подсохло. Дита поняла, что пятна, которые тёрла она почти полчаса, всё так же видны. Со вздохом девушка притянула его к себе и снова взялась за работу.
Через какое-то время с платьем было покончено. Дита хотела передохнуть, но, когда увидела, какое количество работы за это время сделала Марис, ей стало стыдно. Она выбрала для себя ещё одну вещь.
Пока девушка рассматривала места, где требовалось особая затирка, над ней повисла чья-то тень.
— Приветствую! — Дружелюбно воскликнула Марис.
— Привет, привет, курочка, — ответил ей Анжело, и Дита сжалась от его голоса.
— Вот, возьми монетку, купи себе яблоко, — сказал он девушке, кидая ей монету в один крейцер.
Марис благодарно кивнула и, оставив мостик, на котором девушки стирали, помчалась на рынок.
