сообщить о нарушении
Текущая страница: 103 (всего у книги 197 страниц)
Подземная комната напоминала тюрьму. В небольшом помещении по бокам было четыре двери с окнами-решетками, проход с узкой лестницей тоже был закрыт дверью. Бэн попытался заглянуть в каждую из дверей, но света фонаря не хватало, чтобы увидеть, что там находится. Решившись, Бэн взломал одну из них. В комнате был небольшой склад. На полу стояли книги, кувшины с какой-то жидкостью и лежали большие тяжелые зеркала. Бэн приподнял одно из них, рассматривая. Зеркала были в узкой раме, и по её углам были нарисованы глаза. Когда юноша начал осмотр, нарисованные глаза открылись и уставились на него. От неожиданности гуль чуть не выронил зеркало, а Тео вскрикнул и ошарашено попятился. Половина глаз остались смотреть на Бэна, вторая половина стала следить за Тео.
— Что это за чертовщина, — проговорил он крестясь. — Оставь их, и пойдем отсюда.
— Это важные доказательства. Нам они необходимы. С такой находкой мы сможем отыскать и Сергия, и Альфонция.
Бэн перевернул зеркала и стал выносить их из комнатки.
— Может, лучше их просто разбить?
— Марианна сказала, что сможет проследить, куда уходила кровь, по этим зеркалам.
Тео вздохнул и умолк, позволяя Бэну спокойно работать. После того, как зеркала были сложены, Бэн взломал и остальные комнаты. Комната у южной стены оказалось обширной лабораторией. Вдоль стен стояли большие стенды, к которым были привязаны люди. Мужчины, одинаково роста, возраста и телосложения. Но через некоторое время осмотра Бэн понял, что они не просто одинаковые. Мужчины были идентичны, словно копии друг друга. Все они были без сознания, не реагировали ни на что, но дышали. Их было шестнадцать, но последние не имели ног и рук, словно были не доделаны.
— Боюсь спросить, что это, — Тео указал на странный шарообразный прибор в центре комнаты. Прибор напоминал зеркального ежа со стеклянными иглами, на концах которых были маленькие сферы.
— Не знаю. — Бэн покачал головой. — Сюда лучше вернуться с Марианной. Может, она сможет дать ответы.
— Я сюда больше ни ногой!
— Тебя и не позовут!
В третьей комнате стоял большой саркофаг. Бэн не рискнул его вскрывать, слишком много магических предметов было в этих комнатах, и, что находится в саркофаге, одному богу известно. Четвертая комната была пуста, а на дне был люк в помещение, находившееся ещё ниже. Заглянув туда, Бэн обнаружил лестницу, упирающуюся в каменный базальтовый пол. Глубже в комнате располагалась пентаграмма, вырезанная в камне и залитая маслом. Ее линии горели ровным голубым пламенем. Дальнейшее Бэн решил не рассматривать, слишком это пугало его.
Подобрав зеркала, они направились к выходу. Дверь оказалась не заперта и вела в просторные коридоры. Они поднялись и оказались в каком-то здании. Свечи ярко освещали помещение, и везде было тихо и пусто. Заглянув в окошечки дверей, Бэн понял, что они в какой-то больнице, так как в комнатах на койках лежало множество людей. Рядом с ними спали сиделки. Решив оставить дальнейшие осмотры на потом, они направились к выходу, чтобы передать зеркала Тремерам.
***
(Берлин, Dorotheenstadt, Unter den Linden. Лечебница Альфонция Грамельхофа. 16 августа 1808 год. Ночь). Понедельник. (Виктория Грейс)
Виктории пришлось ехать с Грегорисом на одной лошади, и, когда они добрались до указанного адреса, девушка с облегчением спустилась на землю. Носферату странно попахивал и все время хихикал у нее над ухом. Здание представляло собой длинный трехэтажный дом с огромной тяжелой дверью. Тори была уверена, что там их дожидается маг, и испытывала легкий ужас, когда думала, как будет говорить с ним. Грегорис спрятался за лошадь и исчез, вероятно, скрывая себя иллюзией, и Тори оказалась на улице совсем одна. Женщина осматривала трехметровую дверь в больницу и ничего не предпринимала. Бруджа несколько раз подходила к тяжелой ручке, но так и не рискнула постучать.
— Чего ждешь? Или, думаешь, я сам буду с людишками говорить? — У нее за плечом проявился Грегорис и хохотнул, заметив, что девушка вздрогнула, увидев его лицо.
— Нет... Я просто не знаю, что им сказать.
— Скажи, что ты очень, очень больна, и тебе нужен чудо-доктор.
— А если мы ошиблись, и Альфонций тут не живет? Может, он изредка появляется, деньгами снабжает...
— Тогда узнай, где его можно найти.
Грегорис вернулся к лошади, снова скрываясь, и девушка, взявшись за ручку, наконец, постучала. Ждать пришлось недолго. Минуты через две дверь отворилась, и на пороге появилась женщина лет сорока в костюме сестры милосердия. Осмотрев Викторию снизу вверх, она признательно произнесла:
— Чего вам?
— Я хочу встретиться с Альфонцием. Мне очень нужен врач.
— Обратитесь в общественную лечебницу, — гаркнула на нее женщина и захлопнула дверь.
Виктория злобно сжала кулаки. Над ее ухом раздался смех Грегориса, который, очевидно, наблюдал за сценой, пряча себя завесой.
— Что смешного? Это отвратительно! Она не приняла меня лишь потому, что я в штанах!
— А зачем ты наряжаешься как мужчина? — Продолжал смеяться урод.
— Я одеваюсь так, как мне удобно! — Фыркнула Виктория. — Что дурного в том, что мне удобно в штанах? Я могу широко поставить ноги, сидеть на лошади в мужском седле, карабкаться по склонам или быстро бежать.
— Это все мужские дела. — Он положил свою мерзкую руку ей на плечо. — Но в какой-то степени я тебя понимаю. Ко мне тоже относятся предвзято, лишь потому, что я выгляжу, как я выгляжу.
Виктория удивленно взглянула на него, но, встретившись с его выцветшими побелевшими радужками, опустила взгляд.
— Когда-то я был красивым мужчиной, Тори, и внутри я все тот же.
— Ты, наверное, смеешься надо мной?
— Я говорю правду.
— Я не про внешний вид! То, что я женщина, делает меня недостойной тех или иных дел. Как будто я... Получеловек.
Грегорис вежливо указал ей на скамью, предлагая сесть и выговориться.
— С детства я хотела быть мальчишкой. Мне бы позволили играть в мужские игры, стрелять на охоте и загонять дичь, бегать наперегонки и одевать, что мне нравится!
— Я был мальчишкой, но никогда не чувствовал, что могу делать хоть что-то, что мне хочется. Ты преувеличиваешь.
— Нет. Я не могла подняться из-за стола, пока мужчины ели, я не могла говорить, пока мужчины говорили, я не могла даже наследовать свой замок, хотя я старше Тео и должна была получить поместье.
— Да, немного нечестно.
— Став вампиром, я думала, что теперь я сверхчеловек. Что я лучше, чем простые смертные! Но я Бруджа. И при этом все так же женщина. И в вампирском мире у меня еще меньше прав, чем в мире людей. Ко мне относятся как к мусору, никому нет дела до моих способностей, талантов. А тем более до моих желаний.
— И чего тебе хочется, женщина – Бруджа?
— Я хочу выбирать. Хочу иметь возможность принимать решения.
— Ты всегда в праве выбирать.
— Нет. Мной командует Тео. Он даже выкинул меня из моего дома лишь за то, что я потешалась над его фобиями содомитов. Я все так же не могу одеваться, как хочу, не могу говорить без разрешения старших. Я даже не могу влюбиться в того, кто мне нравится, потому что я – Бруджа, и это делает меня низшим классом.
— Я думаю, тебе стоит поговорить с Робином.
— Другом Изабеллы? — Виктория покачала головой. — Я почти не знакома с ним, нас даже не представили.
— Дам тебе его адрес. Он с радостью с тобой пообщается. И не надо благодарностей. Лишь небольшое одолжение... — Грегорис усмехнулся, и из его истерзанного рта показались ровные белые зубы, так неподходящие к его внешности.
— Какое?
— Постучи в эту дверь снова и попробуй свои дисциплины до того, как старая ведьма закроет дверь. Нам очень нужно отыскать Альфонция, или старший по рангам Бэн сильно на нас разозлится.
— Ты прав. Возьму себя в руки и буду вести себя, как полагается вампиру! — Тори поднялась, чувствуя в себе новые силы.
Она вновь подошла к двери и постучала ручкой. Дверь распахнулась, но прежде, чем Тори успела сказать хоть слово, чтобы использовать свое обольщение, женщина захлопнула дверь. Виктория взвизгнула и, прыгнув на крыльцо, с силой толкнула закрывающиеся ворота. Дверь распахнулась. Не ожидая такой силы от обычной женщины, сиделка не удержалась на ногах. Подскочив к ней, Тори яростно зарычала, обнажая клыки и проявляя свою натуру. Встретившись лицом к лицу с древнем Зверем, сиделка вскрикнула и потеряла сознание.
— Тоже неплохо, — прошелестел Грегорис, входя за взбешенной Тори. — Только советую так больше не делать. За нарушение первой традиции казнят, знаешь ли.
— Не жалуйся. Пошли уже.
Они стали быстро обходить комнаты, заглядывая и проверяя, что в них. В основном, там лежали больные. В остальных были рабочие помещения, операционные, склады. Маленький морг находился в подвальном этаже. На втором – жилые комнаты прислуги. Но за простенькими комнатами пошли шикарные апартаменты, и вампиры задержались. Эти помещения явно не сдавали, и тут не жили больные. Комнаты использовал богатый, знатный человек с хорошим вкусом. Но больше всего их удивило отсутствие охраны, словно в богатой больнице нечего было брать. Кроме единственной сиделки на входе они более никого не встретили.
— Думаю, Альфонций тут и живет! — Тори замерла рядом с огромной картиной пожилого человека, под которой значилась вывеска «Альфонций Громельхоф».
— Ты верно думаешь, дитятко, — раздалось за их спинами, и Тори обернулась, а Грегорис глубже спрятался в капюшон, отходя от света.
— Доброй ночи.... — Начала Тори.
— Ты сказала, что пришла искать лечения, но Телиана тебя не пустила, так как не сочла тебя достойной моего внимания. — Старик выглядел намного дряхлее, чем на картине.
Он был в халате и опирался на широкую трость. Двигаясь медленно и осторожно, он присел на стул.
— Да, в общем...
— И тогда ты вышла из себя и бросила бедняжку на холодном полу, совсем не подумав о том, что она страдает циститом.
— Я не...
— Теперь ты меня нашла и даже не знаешь, что сказать, потому что я слишком стар, чтобы быть тебе хоть чем-то полезен.
Тори открыла рот, чтобы сказать что-то еще, но решила промолчать.
— Я знаю, кто вы. — Заявил Альфонций бесстрашно, словно вампиры были детишками, а он – сильнейшим бойцом. — Но я не понимаю, зачем вы сюда пришли?
— Но у нас...
— У тебя не пропало ни одного слуги, — снова перебил он ее, — и у тебя, — он махнул скрюченным пальцем на Грегориса. — Вы просто обслуживаете своих старейшин, словно у вас нет права голоса и выбора.
Казалось, он читал все их мысли, знал наперед все их слова и действия.
— Это вы…
— Да, это я убил их. Вы легко найдете себе замену. Я брал слабейших, чтобы не задеть ваше самолюбие. В конце концов, я действительно в них нуждался. А вы – нет.
— Но зачем?
— Ты не сможешь понять. Магия – тонкий инструмент. А ты женщина. И Бруджа!
— Ты смеешься надо мной!!! — Тори мгновенно вышла из себя.
Грегорис положил ей руку на плечо, останавливая.
— Хочешь убить меня? — Спокойно продолжал старик. — Я слишком стар, чтобы это тело меня поддерживало. И я почти закончил свои дела. Ты можешь убить меня, Виктория Грейс. Я знаю, что ты будешь сожалеть об этом, но другие смерти вытеснят твои сожаления, и ты быстро забудешь о совершенных грехах.
Тори замерла. Носферату стал тянуть ее к выходу, спеша покинуть старика.
— Завтра не стучитесь в двери. Телиана непослушная служанка. Лучше воспользуйтесь путем, что покажет тебе твой любовник.
Виктория, развернувшись, выбежала из комнаты. Грегорис шел рядом.
— Я не знаю, как мы справимся с ним. Я боюсь даже подходить к нему, — шептала девушка.
— Любовник? Кого он имел ввиду? Ты спишь с братцем? — Хихикал ей в спину Грегорис.
— Слышь, отстань. Лучше подумай, как прикончить мага, который знает о каждой твоей мысли наперед!
— Натравим на него Глена и Глеба. У этих нет мыслей, — рассмеялся Носферату.
Они выбежали на улицу и замерли перед тяжелыми воротами.
— Очень смешно. Поехали к дому Сергия, попробуем отыскать Бэна и рассказать об этом психе.
Двери открылись, и вампиры отпрыгнули в сторону, боясь появления колдуна. Но в открытую щель выглянуло удивленное лицо Тео. Тореадор вышел на крыльцо и, закинув голову, посмотрел на здание, а потом на сестрицу.
— Это мы где? — Спросил он, указывая на дом. Вслед за Тореадором вышел и Бэн с огромным свертком под мышкой.
— Это больница Альфонция, — ответил Грегорис, — мы его встретили и … — Носферату посмотрел на девушку, — он сказал прийти завтра, воспользовавшись вашим методом. — Он не стал повторять точные слова мага.
— Альфонций сейчас в этом здании? — Спросил Бэн, прислоняя зеркала к стене.
— Да, и он очень сильный маг. Я даже не уверена, что мы сможем убить его! — Тори была взволнована.
— Нам необходимо убить его! — Твердо сказал Бэн.
— Бэн, — обратился к нему Грегорис, — господин Бэнджамин – маг, не идиот. Он наверняка уже покинул свои комнаты. Придем завтра, как он и указал. И я бы попросил вас обратиться к Шерифу, чтобы Эрих выделил для нас своих бойцов. В деле с Альфонцием они просто необходимы.
— Зачем?
— Альфонций читает мысли, — быстро выпалила Виктория.
— От пули это его не спасет. Но Глеба и Глена можно использовать, конечно. Лишние руки не помешают. — Бэн глянул на часы. — Хорошо, согласен. Через три часа рассвет, а Грейсам еще до имения добираться. Но завтрашняя ночь у меня расписана по часам. Послезавтра тут встречаемся в двенадцать. Нет. Лучше у дома Сергия.
Взглянув на единственную лошадь, он продолжил распоряжаться.
— Грегорис, я возьму твою лошадь и доберусь до кареты Тео, привезу ее сюда. А вы пока охраняйте зеркала, — он указал на присланный сверток, — Тео. Нет, лучше Тори, поедешь со мной. И зеркала оставите в своем поместье, а завтра доставите к Петру. У меня еще много важных дел, некогда будет с ними возиться.
Тео закивал и положил руку на сверток, показывая, что будет их охранять. Грегорис же закутался в плащ поглубже и присел на скамью. Его лошадь забирали, и возразить он не мог. Носферату не меньше Виктории злился положением кланов.
Быстро отвязав кобылку, Бэн запрыгнул в седло и подсадил к себе за спину Бруджа. Женщина сразу обхватила его, и, дернув поводья, Бэн направился к Центральной улице Доротеенштадта.
— Заедешь сегодня ко мне? — Спросила Тори, когда они отъехали от лечебницы.
— Я же сказал, что занят.
— Возможно, завтра? Или послезавтра? Ты перестал приходить ко мне, Бэн. Почему?
— У меня нет времени. И ты мне надоела, Тори.
Женщина сильно сжала его, показывая свое недовольство.
— Как ты можешь говорить мне такое после того, как я сказала, что люблю тебя!
— Вампиры не способны любить. Тебе просто скучно.
— Я знаю, что я чувствую. И я люблю тебя!
— Прекрати, Тори. Я от тебя устал.
— Ты всегда такой? Охмуряешь девушку, а потом бросаешь с разбитым сердцем? — Тори перестала его сжимать и, положив голову на плечо, вздыхала.
— Я не виноват, что девчонки от меня без ума. Они все влюбляются. Но обычно я скармливаю их Катерине, когда они мне надоедают. — Бэн говорил спокойно, без эмоций. — Если будешь мешаться, я и от тебя избавлюсь.
— Ты жесток. Просто не могу поверить в это! Ты обманываешь меня, запугиваешь! Но я не отступлю. Если я, мертвая Бруджа, смогла полюбить тебя, то и ты полюбишь меня!
— Замолчи, Виктория. Я больше не приду к тебе, и не пытайся искать встречи!
— Поигрался и бросил? Нашел новую любовницу?
— Мне не нужны любовницы! Для меня существует лишь одна женщина – Катерина. И ты ей и в подметки не годишься. И лучше заткнись, пока я не скинул тебя с лошади.
Тори сжалась и умолкла. Ей хотелось плакать, но вампиры плакали кровью, и ей казалось это очень некрасивым. Сдерживая слезы, она прижималась к его спине, очень теплой и влажной. Любила ли она его по-настоящему? Тори не могла ответить на этот вопрос. Ей было хорошо с ним, и, хотя мертвое сердце больше не билось, ее душа очень тянулась к симпатичному юноше, что с такой страстью придавался с ней любовным играм. То, что юному красавцу было более трехсот лет, она не задумывалась. Да и не могла понять, какого это, прожить столько веков.
Они остановились рядом с домом Сергия, и Бэн привязал лошадь Грегориса к козлам кареты Тео.
— Увидимся послезавтра? — Спросила Тори на прощание.
— Да, и не задерживайся.
— Я люблю тебя, — тихо шепнула она ему в след.
— Отстань, — крикнул он и, запрыгнув на свою лошадь, резко рванул к Шарлоттенбургу.
Со всей этой возней с магами ему совсем не хватало времени на госпожу и обход города. И, хотя Анжело постоянно посылал к границам своих ребят, и гули Шерифа прочесывали округу, Бэн чувствовал, что их навыков не достаточно, и что только он сам способен отыскать врагов. А еще ему была необходима кровь госпожи. Если ему придется драться с магом, эта кровь могла бы спасти его жизнь.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 16 августа 1808 год. Ночь). Понедельник. (Амалия)
— Забавно, что ты боишься воды. — Максимилиан стоял над Дитой и посмеивался над ее попытками глотать воздух. — Лилия утонула, и ее тело так и осталось погребенным на дне морском. Река за последнюю неделю поднялась почти на десять сантиметров. Тебе повезло, что ты такая высокая, или уже давно бы задохнулась.
Девушка не отвечала. Тремер потянул за рычаг, и механизм поднял деревянную клетку из колодца, в которой сидела нагая принцесса.
— Кажется, друзьям Петра понравилось твое тело, — снова стал смеяться мужчина.
