сообщить о нарушении
Текущая страница: 143 (всего у книги 197 страниц)
Неудачный поход Наполеона в Россию всколыхнул в Пруссии освободительное движение, был принят закон о всеобщей воинской повинности. Полевая армия была сверхукомплектована, но тем не менее, людской поток не иссякал. Из него было принято сформировать ландвер, представлявший собой правильно организованную народную милицию, оснащаемую по остаточному принципу. Ландверные части получали сначала более легкие задачи, однако в дальнейшем они сравнялись по силе с регулярными частями.
*** Записи Бэнджамина Груневальда ***
Шёнеберг, поместье Кормфилд.
1811 год. Дневник Бэнджамина Груневальда.
Я спал с Дитой уже три года, и я мечтал, чтобы у нас впереди была целая вечность. Мы не ссорились, нас ничего не объединяло и не делило. Наши отношения протекали гладко и спокойно, не меняясь и не напрягая. Дита нравилась моей госпоже, а это было очень важно для меня. И девушка была моим самым ценным другом, которого мне не хватало. Да, не смотря на идеальную схожесть в темпераменте и безупречный коитус, я все равно ценил ее больше как личность. То бессмысленное общение, что было у нас в промежутке между страстными вечерами, было мне намного важнее.
Шли недели, месяцы. Я надеялся, что моя страсть поутихнет и сердце остынет. Но Дита была рядом, лишь когда я в ней нуждался, а когда мне было необходимо побыть одному она исчезала, чтобы прийти вновь по первому моему зову. Я не мог от нее устать, наоборот. Я чувствовал постоянный страх, что теряю ее, что она ускользает и, несмотря на всю кажущуюся простоту в отношениях, я продумывал каждый свой шаг и свое слово, боясь обидеть ее или оттолкнуть.
Дита дремала рядом, как преданная собака, согревая меня своей душевной теплотой. Мне не надо было придумывать, о чем с ней говорить, она легко находила темы для болтовни. Могла говорить за двоих, когда мне нечего было сказать. И молчала за двоих, когда мне требовалась тишина. Она ходила попятам в моих дневных обходах, наблюдала за нашими с Ангелиной тренировками, помогала с почтой Вентру, смеялась, шутила, шумела…
Но начав принимать Диту близко к сердцу, я стал замечать, как сильно ее задевают другие слуги.
Со стадом Петра, с которым девушка жила, у нее возникли положительнее отношения. Они существовали под одной крышей, пользовались общей едой, одеждой, клиентами. Видно им было чем делиться.
С гулями же, Дита только ссорилась. Слуги презирали ее неповиновение, равнодушие к хозяевам и насмешки в сторону вампиров. Первые месяцы это были мелкие словесные перебранки, грязные сплетни за ее спиной, оплеухи и тычки. Я закрывал на это глаза, я не мог встать на ее сторону, мне приходилось поддерживать контакты, так как они требовались Катерине. Но я спал с ней и хотел бы хоть немного уберечь, защитить. А игнорировать все это становилось все сложнее. С каждым годом мне все больше казалось (а может, это было так с самого начала), что ее обижали действительно жестоко. И слухи, которые иногда долетали до меня, рассказывали о каких-то безбожных побоях, издевательствах и насилии. Дита же никогда не жаловалась, посмеивалась, если я пытался спрашивать. Если бы она не была такой скрытной, мне было бы проще помочь ей.
С Анжело у девушки совсем не сложилось, он был старшим гулем Вильгельма, ему подчинялись все. Все, кроме меня с Ангелиной. Его бесило и наше неподчинение, но когда Анжело только начал изучать основы вампирского бытия я был гулем уже более ста лет. Пес Вильгельма несколько раз встречался со мной на боях, что для развлечения бессмертных устраивали Носферату, и я легко ломал его, показывая свое превосходство. В последнем таком бою, Анжело получил от меня жесткий удар и покинул поле без сознания. После, он никогда не пытался мною командовать, а так же и Ангелиной, хотя и обращался к ней как к недочеловеку.
Непослушание Диты ничем не было обосновано. Ее кровь делало девушку привилегированным стадом. За нее платили огромные деньги и Тремеры оберегали принцессу, по крайней мере, сохраняли ей жизнь.
Но Дита не считала себя стадом, и не была гулем в полном смысле этого слова. Хотя Карл Шрект несколько раз предъявлял на нее свои права, многие знали, что Юстициар избегал колдунью и не передавал ей крови. Поэтому у «бездонного сосуда» официально не было хозяина. Она пила кровь многих вампиров (это тоже была причина нелюбви к ней других слуг), получала вите в огромном количестве, хватило бы, чтоб прокормить десяток. Но в тайне сохраняла привязанность к Джетту, оставаясь его слугой. Мне удалось проследить, что Дита посещает его раз в месяц, Петр и Карл были очень недовольны, когда это всплыло наружу. Джетт как всегда смог как-то уболтать Принца и все оставалось на своих местах. Дита жила с Тремерами, принадлежала Карлу, служила Джетту и ненавидела всех остальных, и вампиров, и гулей.
Дважды в неделю Анжело устраивал обязательные сборы для слуг, где обучал основам, дисциплинам и раздавал поручения от старших Вентру. Дита игнорировала их, чем подчеркивала свой статус стада, вместе с тем отказывалась вести себя как послушный скот. Не было в ней уважительного подчинения, раболепства и восхищения, что требовал к своей персоне Анжело. Это выводило слугу Вильгельма из себя, и он старательно настраивал против девушки остальных.
Я много раз советовал Дите немного усмирить гордыню, ходить на тренировки к Анжело. Это бы сделало ее в глазах других равной, а так же помогло развивать способности, которых у нее вообще не было. Дита не изучила ни одной дисциплины. Но девушка лишь отмахивалась, говорила, что у нее не выходит, вампирские умения к ней не прилипают, считала себя безнадежной и отказывалась пытаться тренироваться с Ангелиной и со мной.
Я сдерживался, смотря, как ее обижают, мне не хотелось портить отношения с Анжело из-за девчонки, и потому что этого не желала Катерина. Но каждый раз, видя несправедливое к ней отношение, я надеялся, что мой Зверь решит все за меня и уничтожит ненавистного слугу Вильгельма.
[1] Gormánaðr - Месяцы в календаре у древних кельтов и германцев. Gormánaðr - седьмой месяц, декабрь.
========== Глава 8. Плата. Часть 01. Начало ==========
не бечено
Шёнеберг, поместье Кормфилд.
1811 год. Дневник Бэнджамина Груневальда. Начало.
Меня зовут Бэнджамин Груневальд. Я родился в 1488 году, в День Лугнасада, по новому летоисчислению – первого августа. За несколько месяцев до своего двадцатилетия я стал гулем могущественного вампира. И вот уже более трехсот лет служу своей госпоже Катерине Кормфилд, Палачу Берлина.
Но речь в своем дневнике я буду вести не о Катерине. На следующих нескольких страницах я постараюсь изложить историю своей юной подруги, Марии Амалии Бурбон, инфанты Испании. Ее бывший хозяин Джетт Дениган дал ей новое имя – Дита, что со старо-испанского переводилось как «прислуга». Это имя так прижилось к ней, что никто иначе и не называл.
Катерине нравилась ее кровь. И хотя к большинству вампиров отношение Диты было пренебрежительным, мою хозяйку она уважала. Поэтому Дита всегда была мне симпатична.
Я прожил с ней рядом, бок о бок три года. Я не знаю, почему и за что ценю ее жизнерадостность и веселый нрав. Но для меня нет большего счастья, чем просыпаться и засыпать с ней рядом. Дита мой лучший и единственный друг. И я ее…
***
Берлин. Spandauer Straße.
4 октября 1811 год. Ночь. Суббота (Виктория Грейс)
Виктория Грейс в ярко-красном наряде была похожа на пламя свечи. Она неспешно расхаживала между огромным белым фортепиано и облаченным в золотые канделябры искусно выполненным старинным камином. Женщина снимала со своей прически бисер и раскладывала их по небольшим мисочкам.
— Как тебе мой дом, — спросила она, наклоняясь к юноше, что сидел на дорогом невысоком диване и листал какую-то книгу.
— Не плохо, — Бэн даже не поднял взгляда.
— Любовник подарил, — похвасталась она, — я не ошиблась, когда решила изучать дисциплину обольщения, любой мужчина по первому моему зову сделает все, что я попрошу.
— Главное не просчитаться, и не переборщить. А то нарушишь традиции Камарильи или просто разозлишь человека.
Тори рассмеялась, закидывая голову, и плюхнулась рядом с собеседником.
— Оторвись от книжки, посмотри на меня!
— Ты сказала, что будешь готова к выходу, как только я приду, но ты даже не одета для охоты! — Бэн, наконец, перевел на нее взгляд.
— А может, я буду охотиться так. — Женщина потерлась об его плечо своей объемной грудью.
— Так – не со мной! — Строго отрезал юноша.
— Я шучу! Ненавижу платья и красивые побрякушки. Словно я товар.
— Ты знаешь себе цену, — Бэн обвел рукой дорогую комнату и Тори вновь рассмеялась.
— А как твои дела с Дитой? — Спросила она, наклоняясь к его уху.
— Не твое дело, — Бэн отмахнулся от нее, но потом улыбнулся, стал рассказывать, — с ней всегда хорошо, можно ни о чем не думать, она заставляет меня смеяться и Дита лучшая любовница, что у меня была.
— Ты даже говоришь о ней и светишься, я завидую, — игриво надула губки женщина.
— Только никому не слова.
— Сомневаюсь, что твой восторг хоть от кого-то можно скрыть.
— Никто не знает, какие у меня к ней в действительности чувства. Даже она сама.
— Но почему?
Бэн не ответил, лишь покачал головой, словно сожалел о чем-то. Тори поняла, что он и так сказал ей больше, чем она заслужила:
— Меня все только по подвалам да свалкам таскаешь, никаких свиданий и нежных поцелуйчиков!
— Ты же сказала тебя нравится отлавливать нарушителей. Вот я с тобой и вожусь. — Бэн серьезно посмотрел на вампиршу.
— Конечно, нравится. Единственное настоящее развлечение, оставшееся в этом скучном городе. — Тори поднялась и, стуча каблучками, вышла в другую комнату, продолжая разговор, — когда город разрастется настолько, что Катерине потребуются помощники, я надеюсь, ты замолвишь за меня словечко.
— Катерине не нужны помощники, она прекрасно справляется сама. — Отрезал Бэн.
— Если не помощники, то просто подручные. Я бы тоже хотела стать Палачом.
— Ты для Катерины не конкурент!
— Я и не собираюсь быть конкурентом, — Тори вернулась с охапкой вещей, — не злись, я никогда даже не буду пытаться претендовать на этот уровень. Мне просто нравиться гонять молодняк.
— Ты сама молодняк. Если вдруг выйдем без поддержки госпожи на стаю Cаббатников, ты ляжешь первой.
— Не переживай, я не дурочка, сразу убегу и брошу тебя справляться с проблемами.
— Спасибо, теперь я за тебя не беспокоюсь.
Тори вновь рассмеялась, и Бэн улыбнулся ей в ответ, от чего женщина сразу расцвета.
— Поможешь мне переодеться, — спросила она, садясь перед ним и кладя руки на его колени.
— Конечно, — Бэн погладил ее щеку, и вампирша поймав его запястье, поцеловала. — Мне нравиться, что ты дышишь, — ласково сказал он.
— Не могу избавиться от привычки. И помогает походить на смертную. — Тори продолжала целовать его руку, — знаешь, когда ты рядом мое сердце начинает стучать.
— Я знаю, что если продолжишь копаться, я уйду без тебя!
— Фу! Бэн, в тебе совершенно нет романтики! И как Дита тебя терпит.
Бэн сердито свел брови. Тори хихикнула и отошла от него. Медленно развязав завязки, она снялась с себя платье прямо перед ним, потом так же распустила корсет, сняла нижние панталоны и чулки. Последней сняла нижнюю рубашку и полностью обнажившись, стала неспешно надевать мужской наряд. Бэн перестал хмуриться и подперев голову ладошкой следил за ее движениями. С тех пор как Бруджа стала относиться к себе с любовью, любоваться ею стало приятнее. Катерина желала контролировать бешеных псов, и, поддерживая контакт с Новообращенной, Бэн имел доступ ко всем свежим новостям от Робина и Изабеллы и мог влиять на решения Бруджа. Кроме того, Тори его действительно привлекала. Виктория и сама пыталась вытащить из гуля различные данные, но Бэн умел врать и притворяться.
— Нравится? — спросила она, искоса поглядывая на него.
— Загляденье, — усмехнулся юноша.
— Может, потрогаешь?
— Обойдусь. Мне и так хорошо.
— Дита тебя насытила?
— Можно и так сказать. Очень трудно спать с другими женщинами, когда на уме лишь она.
— В моей постели ты уже года два не был, — она кокетливо пошевелила бедрами.
— Некогда, — махнул он на нее рукой. — И я сильно изменился для Диты. Ты была права, когда говорила, что если хочу удержать ее мне надо стать другим. А мне все время кажется, что она вот, вот и сбежит.
Тори вздохнула, очень показательно, с надрывом. Хотя Бэн все так же был мил ее сердцу, она переросла плотские желания и ей просто хотелось быть с ним рядом.
— Жаль мне ее, — сказала она задумчиво. — Когда смотрю на Диту, такую нежную, хрупкую, как цветок лилии, и представляю тебя, злобного варвара рядом, только нехорошие мысли в голове.
— Я ее не обижаю, — расстроено сказал юноша.
Бэн родился в те времена, когда женщина считалась полноправной собственностью мужчины. Муж имеел право наказывать свою жену и бить ее для ее исправления, ибо она принадлежала к его домашнему имуществу. Большинство семей жили по подобным законам, и хотя деревенские сохраняли веру в своих богов, подчинялись они церковным законам христианства. При этом гражданское право утверждало, что муж может бить жену не только для исправлений. Не одна женщина была забита насмерть. Вообще, средневековая традиция советовала мужу относиться к жене, как учитель к ученику, то есть почаще учить ее уму-разуму.
Совершеннолетним возрастом, позволяющим вступать в брак, считалось четырнадцатилетие для мальчиков и двенадцатилетие для девочек. Бэну было тринадцать, когда он уговорил отца посватать его за Катерину Кормфилд. Владелица имения была старой девой по тогдашним меркам, и влюбленный мальчик очень надеялся на благосклонность ее матери. Но Маргеретта Кормфилд распорядилась судьбой девушки иначе. Что, впрочем, серьезно изменило все их жизни.
Катерина стала женой Вильгельма Равенсбурга. Он был жестоким мужчиной. И был бессмертным. Этот брак, как и многие того времени, обернулся кошмаром. Катерина стала пленницей своего дома, обязанная служить хозяину.
Но никого это не удивляло. Такие случаи были повсеместными. В те времена даже создавались специальные законы, очень подробно регламентирующие наказания для женщин, убивших своих мужей. Доведенных до отчаяния побоями и издевательствами неверных жен сжигали на костре или закапывали живьем в землю. И Бэн, покинув любовь своего детства мог лишь молиться, чтобы Катерина родила десяток детишек своему мужу и смогла дожить до тридцати.
В сельских домах все было немного проще. Случались и браки по любви, и счастливые браки. Но Бэн все равно остался с мнением, что женщина-жена, должна быть собственностью мужа.
Но Диту в жены получить ему не предоставлялось возможным. Поэтому он и хотел стать вампиром и ее хозяином.
— Помоги мне выпросить ее у Петра! — Тори крутилась перед ним, задевая его голыми телесами.
— Я-то тут при чем?
— Тео умрет от зависти, если узнает, что я получила доступ к «бездонному сосуду»!
— Я повлиять на это никак не могу.
— Можешь. Замолви за меня словечко перед Дитой, и она сама договорится.
— А мне-то что с этого?
— Еще одна лишняя ночь с ней. Денег на меня мои ухажеры не жалеют, я бы выкупала ее на всю ночь и позволяла бы тебе резвиться с ней прямо тут.
— Звучит заманчиво. Только чую подвох. Какая тебе выгода?
— Кровь. И не только. Дита это престиж, статус. Тео рвет и мечет с тех пор как я уехала из поместья. Он все продолжает требовать с меня выплат или помощи с гулями. Сам без меня ничего сделать не может и при этом командует, как будто я его слуга. Когда братец узнает, что мне достался «бездонный сосуд» он умрет от зависти и будет за мной на коленях ползать, чтобы я ему позволила приходить. Тео большой фанат девушки, говорит у нее кровь божественного вкуса и питательней чем любая другая кровь. Я-то сама не пробовала, лишь мечтаю. Но мне большое удовольствие доставит утереть ему нос. И, — Тори хитро покосилась на юношу, — полюбоваться на тебя с подружкой. А то ты только рассказываешь, а мне и взглянуть не терпится!
— Да, ты извращенка, Тори, — усмехнулся Бэн.
— А ты только заметил, — Тори облизала губы и показательно погладила себя. — Я бы с наслаждением посмотрела, как ты резвишься со смертной. Еще и иметь возможность кусать ее при этом, вся горю от этих мыслей.
— Ха. Помниться ты с ума от ревности сходила из-за каждой шлюхи в моей постели, — Бэн перехватил ее руку и придавил ладонь к ее груди.
— С Дитой у тебя все по-другому. — Тори страстно вздохнула и потянулась к нему, — поласкаешь меня?
— Нет, — Бэн усмехнулся и оттолкнул ее.
— А что на счет подружки? Поговоришь с Тремером?
— Поговорю.
Тори закончила с нарядом и, взяв большие ножницы, неаккуратно срезала волосы. Собрав темно-рыжие пряди, она запихала и в пепельницу и подожгла лучинку. Волосы вспыхнули маленьким костерком, и женщина дернулась на мгновение, оскаливаясь и шипя. Пламя быстро погасло, и Тори с довольным видом затушила лучинку.
— Я готова. Как тебе? — Тори надвинула на глаза плотную кепку, какие носила рабочие и спрятала руки и карманах широкого пиджака.
— Похожа на низкорослого, большезадого рыбака, — прокомментировал Бэн.
— Что за претензии к моей заднице! — Возмутилась девушка.
— Она прекрасна и совершенно не годна для подобных прогулок.
