сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 197 страниц)
«Вот уже больше двух часов он ожидал обычного прихода Аэлиты, подходил к двери, прислушивался, - в комнатах Аэлиты было тихо. Он садился в угол дивана и ждал, когда зазвучат ее шаги. Он знал: легкие шаги раздадутся в нем громом небесным. Она войдет, как всегда, прекраснее, изумительнее, чем он ждал, пройдет под озаренными, верхними окнами; по зеркальному полу пролетит ее черное платье. И в нем - все дрогнет. Вселенная его души дрогнет и замрет, как перед грозой: она входит, - женщина, жизнь».
Аэлита (Алексей Толстой)
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 5 октября 1806 года) воскресенье
Горячее лето прошло не оставив и следа, и осень быстро вступила в свои права забыв о тепле и солнце. Днями лил проливной дождь, размывая тропинки и дороги, покрывая все к ночи чернеющим льдом. Эдвард приходил в дом пастыря задолго до заката, чтобы разжечь камин и хоть немного прогреть помещение. В это воскресенье Марина не опоздала, и, присоединившись к гулю за ужином, отведала с Эдвардом горячего супа. Эрих сидел рядом с ними, и Эдвард блаженно улыбался, наслаждаясь присутствием господина и поворачиваясь к вампиру как подсолнух к солнцу. Вампир не покинул стол, когда Марианна доела, они остались сидеть в обществе гуля, болтая по-немецки, обсуждая какую-то старинную книжку о философии духа и бренности тела. Эдвард не вмешивался в беседу, балдея и улыбаясь как довольный кот. Они ушли в библиотеку только после трех не закрыв за собой дверь. Чуть наклонив голову, Эдвард мог видеть, как Эрих крутится вокруг смертной, изредка прикасаясь, и почти остекленевшим взглядом смотрит на ее шею, которая в местах его укусов покрылась легкими красными пятнами из-за неправильного кровообращения.
Марина принесла несколько новых книг из городской библиотеки и Эрих, предоставив ей выбор, прогуливался за спиной девушки, как голодный лев, пока она читала. Изредка вампир присаживался напротив нее в глубокое кресло и, прикрыв глаза, пытался вслушиваться в ее слова. Уже месяц Шериф, даже насытившись, с трудом удерживал себя. Кровь смертной стала словно ярче и горячее. Эрих видел, как она теплыми вспышками в такт сердца бежит по телу девушки, заставляя вампира думать только о еде. Причины изменения смертной были ему понятны, но голод от этого не становился меньше.
Марина закончила главу и, закрыв книгу, положила ее на стол.
— Я принесла несколько новых манускриптов, хотите посмотреть?
— Да, — Эрих пересел на стул рядом со смертной.
Марина достала из сумки несколько скрученных листов. Вампир зачарованно следил за ее движениями. Не выдержав, Эрих подхватил ее кисть и поднес к своим губам, принюхиваясь к ладони и запястью, сильно пахнущим кровью и малиной с сахаром. Изо рта вампира появились клыки, Марина вздрогнула и дернула руку.
— Позвольте я дам вам крови, — девушка стала распускать завязки на теплом платье, спеша открыть шею. Эрих с застывшим взглядом следил за ее движениями.
Но когда ее кожа оголилась, и Эрих увидел быстро дергающую вену под кожей смертной, он резко вышел из библиотеки:
— Эдвард! — голос Шерифа хрипел.
Гуль вскочил и мгновенно взлетел к нему по лестнице.
— Выпроводи Марину домой, — вампир с трудом произносил слова, зубы мешали ему говорить.
Эдвард, сразу сообразив, что происходит, выдернул девушку из библиотеки, и выставил из дома, выкинув следом обувь и плащ. После, слуга вернулся к хозяину, но не подходил близко, держась на безопасном расстоянии. Эрих сидел за столом, медленно разворачивая и вновь закрывая оставленные девушкой манускрипты.
— Пристрастился к ее крови, но убивать пока не хочу, — задумчиво произнес Шериф.
— Приведу монашку из вашего стада, пусть кормит вас, — Эрих кивнул, но, взглянув на свитки, снова помрачнел.
— Марине не стоит приходить, не могу себя сдержать. Ненавижу общаться со смертными, они пахнут кровью, как горячие блюда, поданные после долгого ожидания. Хочется хоть на секунду прокусить ее шею. Да, это продлится секунду и она умрет.
— Хорошо, я не пущу ее больше.
— Нет... Я так устал от голода, Эдвард.
— Она обещала спасти тебя, — Эдвард сам не верил в свои слова.
— Путь к спасению слишком тяжел и… я голоден. Может Марина и могла бы помочь мне... сто лет назад, теперь слишком поздно, для меня уже поздно.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», ноябрь 1806 года) воскресенье
Марина продолжала приходить, ужинать с гулем за общим столом и разговаривать с Эрихом, греясь у камина. Вампир все так же наслаждался ее голосом, пока девушка читала. Но покидал Шериф смертную намного раньше, отправляясь в Серый монастырь, чтобы получать кровь других монашек. А Эдвард, не позволяя Марине уйти, уводил девушку в молельню и насиловал ее, выкручивая руки и затыкая рот. После таких отношений на ее теле оставалось много синяков, но Марина либо привыкла, либо уверила себя в искупление через боль. Покорно дожидалась Эдварда и хорошо отыгрывала свою роль, сопротивляясь.
Осень сменила зиму, кожа Марины, как будто впитывая снег, стала бархатисто-белой, наполненная запахом малинового варенья. Девушка сводила Эдварда с ума, и мужчина желал ее все сильнее с каждым днем. Встречи раз в неделю стало ему мало, и гуль попытался отыскать смертную в другие дни. Но в кабаке у Тремеров о ней ничего не знали, когда же Эдвард спросил лично у Петра, тот лишь посмеялся над ним, удивлено спросив: «Она еще жива?»
Эдвард искал Марину в кварталах проституток, где верующих, подходящих для Эриха, также было не мало, но там о девушке тоже не знали. Когда Эдвард пытался узнать у Марины лично кто она и чем занимается, девушка переводила разговор на другую тему или отмалчивалась.
Как-то днем Эдвард случайно встретил смертную на рынке, она была в монашеской рясе, подаренный плащ был вывернут, чтобы не был виден дорогой воротник. В руках Марина держала корзинку с вареньем. Эдвард быстро раскидал мешающих на его пути людей и, подхватив смертную под руку, увел в грязную подворотню, где скидывали отходы с рынка.
— Эдвард? — Марина была очень удивлена, увидев его. — Что ты делаешь тут, отпусти меня, меня ждут!
— Ждет дорогой клиент, для которого ты так забавно приоделась? Одевайся для меня так же, мне тоже нравится совокупляться с монашками!
— Клиент? Я продаю варенье, а твой день – воскресенье.
Но Эдвард, не слушая девушку, стал поднимать полы ее платья.
— Нет, ты с ума сошел, а если кто-то увидит… Я же приняла сан!
— Ну да, болтай больше
— Эдвард! Я не приду больше, если ты не прекратишь!
Гуль замер. Четыре месяца назад мужчина мечтал об этом, но теперь… Эдвард отступил. Подобрав с земли свою упавшую корзину, Марина быстро оставила его в обществе мусора. Гуль проследил за ней, девушка присоединилась к двум другим монахиням, которые продавали варенье, мед, грибы, сушеные яблоки и другие продукты, собранные на территории монастыря. На табличке над ними красовалась надпись, что деньги со сборов пойдут на обустройство нового приюта. От их лотка шел сильный запах малины, которую по ложке или целыми банками продавала Марина, и маринада, которым торговали две другие монашки.
Эдвард остановил несколько прохожих, пытаясь узнать, из какого они монастыря. Одна из девиц с соседней лавки сказала, что монахини из монастыря Доброго пастыря, расположенного в пригороде Мариенфильда, что в пяти километрах от центрального Берлина. Поэтому Эдвард не мог найти Марину на дороге в Берлин, девушка не всегда шла в город, ее дом был немного в другой стороне. Разузнав, где живет Марина, Эдвард подошел к ее лавке и, склонившись над соленьями, улыбнулся двум незнакомым монашкам. Марина, заметив его, ахнула и опустила глаза, краснея. Мужчина подмигнул монашкам, привлекая их внимание.
— Почем эта баночка, красавица? — проговорил Эдвард сладким голосом, сдобренным вампирской дисциплиной обольщения, к нему сразу обернулись еще несколько незнакомцев стоящих рядом.
— Сэр, мы не продаем, а собираем пожертвования, — пролепетала одна из монашек.
— То есть я сам могу назначить за нее цену?
— Да, сэр, но если хотите, можете взять и так, — монашка густо покраснела и, протянув мужчине баночку, положила тару ему в руку, восхищенно смотря на его широкие ладони.
— Я с радостью дам тебе за нее пять гульденов, если ты проводишь меня до дома, помогая доставить покупки, — гуль очаровательно улыбнулся, направляя свои силы на нее.
— Я… я… конечно, провожу вас, — подобрав свою накидку, монашка вышла из-за прилавка и, восторженным взглядом гладя на Эдварда, пошла рядом с ним. Вторая монашка с сожалением вздохнула, смотря вслед темноволосому красавцу.
Марина тоже бросила свою лавку и, догнав Эдварда, дернула его за рукав.
— Что ты делаешь? — прошептала ему девушка.
— Неужели не ясно? Выбрал себе подругу на вечер, ты же мне отказала!
Марина охнула, зажимая руками рот.
— Ты не посмеешь, ты сломаешь ей жизнь! — Марина удивленно заметила бездумный, полный обожания взгляд своей сестры. — Что ты с ней сделал?! Софи, мы должны вернуться к работе, — девушка попыталась привести монахиню в чувство.
— Я провожу господина до дома, — пролепетала Софи.
— Проводи и сразу возвращайся, — сказала ей Марина, с отчаяньем понимая, что этим она Софи не остановит.
— Удачной торговли, — крикнул ей на прощание Эдвард и скрылся в толпе.
Софи не вернулась домой и Марина пришла в воскресенье намного раньше, надеясь встретить Эдварда и заставить ответить на мучащие ее вопросы. Эдварда не было в доме, и ей пришлось оббегать довольно обширные территории монастыря по неутоптанному снегу, немного встревожив других жителей и монахов, расспрашивая, где Эдвард может быть. Марина отыскала его рядом с хлевом, где жили монашеские овечки. Солнце почти село и в сумерках девушка не могла разглядеть, чем гуль занимался. Смертная подошла ближе и окликнула мужчину.
— Тише, — прошептал ей Эдвард. Марина все еще не понимала, что гуль делал. Девушка максимально приблизилась, но в хлеве было совсем темно, и она даже наощупь не могла найти мужчину. Марина слышала, как рядом с ним тяжело дышит овца, и предположила, что Эдвард пытается успокоить животное, прежде чем убить ее, как раз в его духе. Через минуту раздалось громкое блеянье и Марина, вздрогнув от неожиданности, отодвинулась, предполагая, что Эдвард свершил свои зверства. Гуль вышел к ней в проход, где было немного светлее. Его руки были в крови, и Марина отпрянула от него.
— Овечка родила, — мужчина усмехнулся, видя ее страх. — Мальчик. Будет отличный баран. Хочешь взглянуть?
Девушка судорожно замотала головой.
— Да ладно, в этом нет ничего страшного, — Эдвард потянул ее в темноту хлева, и Марина снова стала махать перед собой руками, не ориентируясь в темноте.
Мужчина подтолкнул смертную к нервно дышавшей овце и усадил на сено. Взяв ее руку, гуль приложил ладонь девушки к горячему, мокрому телу, которое вздрогнуло от прикосновения, продолжая сосать молоко матери.
— Я слышу его сердце, — дрожащим голосом пролепетала Марина, забыв, что хотела спросить у Эдварда.
— Чувствуешь как тут интимно? — Он обнял девушку со спины, задирая платье. — У нас не более десяти минут, прежде чем проснется Эрих, но я уверен, что справлюсь, — бормотал мужчина, удерживая ее в такой позиции.
— Эдвард, нет, я пришла серьезно поговорить с тобой, — Марина пыталась повернуться к нему, но бороться с гулем было бесполезно. — Эдвард!
— Не шуми, ты напугаешь ягненка! — Он поднял девушку, зажимая ее рот, и вынес из хлева, а потом, прижав Марину к стене, стал спешно совокупляться с ней, не позволяя более произнести и звука. В порыве страсти он покусал ей плечи, оставив на них кровоподтеки.
Закончив, он отпустил смертную, и, словно забыв о ее просьбе, подтолкнул к дому господина.
— Поспеши, Эрих ждет.
— Эдвард, где Софи, послушница из нашего монастыря? — Марина пыталась прикрыть ноющие плечи платьем.
— Софи? Какая Софи? — Мужчина направлялся к дому пастора, и смертной пришлось бежать, чтобы поспеть за ним.
— Девушка с рынка, что ты увел на этой неделе.
— А! — Эдвард остановился и повернулся к ней лицом. — Эрих съел ее сегодня.
— Что? Ты шутишь! Что значит съел?! — Марина была в шоке и говорила очень громко, почти кричала.
— Не шуми, дура, работников напугаешь. Съел, значит, съел – выпил ее кровь. Или ты не знала, как это происходит с вампирами?
— Как же так, Софи не должна была умереть. Да и множество людей на рынке видели, как ты ее увел.
— На рынке видели, как я ее увел, она дошла до монастыря и вернулась в город. Что с ней стало потом - никто не знает, может, заплутала в лесах.
— Я знаю!
— Цыц! Жить надоело? — Эдвард схватил смертную за горло. — Или ты думаешь, я рискну безопасностью Эриха, оставляя тебя в живых?
— Я все поняла, — прошептала Марина.
— Хорошая девочка, а теперь поспеши к хозяину и развлеки его своей сказкой. Кстати, сегодня я приготовил тебе мясной омлет. — От его улыбки ей стало дурно и, с трудом разбирая дорогу, девушка побежала к дому пастора.
Вбежав в помещение, Марина захлопнула за собой дверь. На пороге ее ждал Эрих, но, взглянув на него сегодня, ей стало очень страшно. Казалось, что от него пахнет кровью невинно убитой девушки.
— Ты выглядишь взволновано, — сказал вампир, всматриваясь в нее.
— Простите, Эрих, мне надо кое о чем вас спросить. — Шериф пугал ее все сильнее, и Марина старалась не думать о том, что вампир сделал с молодой монашкой.
— Мне не нравятся расспросы, но я постараюсь ответить тебе.
— Меня вы тоже съедите? — с трудом выдавила девушка из себя
Эрих посмотрел в ее испуганные глаза, Марина с ужасом ждала его ответ.
— Возможно, — в голосе вампира чувствовалась жажда крови, и смертная отвела от него взгляд, видя в его облике хищника. Его откровенность поразила девушку, ей хотелось сбежать, сейчас же, пусть даже в темноту заснеженного леса, лишь бы не оставаться тут. Закрыв глаза, Марина пыталась успокоиться и осмыслить ситуацию.
— Вы помните меня? Помните, кто я?
— Нет, — его голос стал жестче.
— Восемь лет назад вы пришли в мой дом и убили моего отца. Вы пили его кровь, загипнотизировав мою мать. Вы хотели выпить и ее, но заметили меня, прячущуюся под кроватью, предложили обменять мою жизнь на жизнь моей матери, но я испугалась и моя мать умерла такой же ужасной смертью. А потом вы сожгли дом вместе со мной и телами моих родителей. Мне удалось спастись и все, что осталось у меня от моей семьи... моя белая шаль. Вы помните их?
— Нет, — Эрих продолжал смотреть в ее глаза. — Что тебе от меня надо?
— Я поклялась все исправить, — Марина всхлипнула, не желая плакать, но ей было безумно страшно от его немигающего взгляда, — я хотела вернуть тот момент и спасти свою мать, но потом поняла, что мертвых не вернешь, и поклялась перед Богом спасти вашу душу, чтобы вы более не убили никого. Я нашла ваш род, встретилась с Петром, и он принял меня в свое стадо, я никому не сказала ни слова, сохраняя ваши тайны, потому что я должна была спасти ВАС!
— Ты не сможешь изменить меня.
— Вы убьете меня?
— Возможно, — Эрих направился в кабинет, — а сейчас почитай мне, я сегодня не голоден.
Марина вспомнила о погибшей девушке, чья кровь, возможно, спасла ей сегодня жизнь, и смертной стало очень горько. Марина сильно старалась, надеясь помочь Эриху, ей действительно верилось, что ей удастся, а теперь все пошло насмарку из-за ее страха, и вряд ли девушке удастся что-либо исправить. На ватных ногах Марина пошла за вампиром, мысленно мирясь со своей судьбой.
Эрих всю ночь спокойно слушал ее, комментируя и разговаривая с ней как обычно. Марина пыталась упрятать свой ужас, но голос ее дрожал, и девушка чувствовала себя овечкой в волчьем логове.
Перед рассветом Эрих ушел, и она с облегчением вздохнула, чувствуя, как напряжено все тело, и как сильно болит укус, оставленный Эдвардом на плече. Девушка тихо вышла из дома боясь пересечься с гулем снова.
***
(Альт-Каров, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера», 14 декабря 1806 года) воскресенье
Всю неделю Марина молилась, пытаясь найти ответы на мучащие ее вопросы. Девушка потеряла веру в себя и свои возможности спасти хоть чью-либо душу. Но поняв, что больше всего ее пугает то, что Эрих продолжает убивать, пока она пытается справиться со своими страхами, Марина приняла решение, что сдаваться слишком поздно. И если девушка опустит руки и оставит вампира, он все равно найдет ее и убьет, уж лучше умереть, пытаясь спасти хоть кого-то. Марина знала, что смогла достучаться до Эриха, просто что-то она упустила и все пошло не так. Теперь же ей надо было начинать все сначала, и у нее осталось совсем мало времени.
В воскресенье дверь открыл ей Эдвард. Гуль сдержанно улыбнулся, радуясь ее появлению.
— Эрих сказал, что ты больше не придешь. Я уж собирался побегать по твоему монастырю, чтоб тихонько прирезать тебя.
