сообщить о нарушении
Текущая страница: 75 (всего у книги 197 страниц)
Марианна привезла принцессе платье по размеру. Дита была так счастлива, что даже грубая и вечно недовольная хозяйка стада Пётра улыбнулась, смотря на её смеющееся личико. Дита приняла ванну и бегала по кухне и коридорам, хвастаясь перед девушками своей обновкой. Девицы с завистью охали и критично трогали ткань и вышивку, поглаживали широкий шёлковый пояс, отделанный жемчугом, и расстраивались по поводу узкой талии Диты. Такое платье не на каждую налезет.
Их женскую болтовню прервал Коган. Разогнав девиц, кого на кухню, кого к клиентам, кого во второй зал, он со спокойной совестью пошёл спать. Дита вышла в общий зал, покривлялась перед Анжело и села ждать клиента. Марианна сказала, что её важный гость прибудет после двенадцати, и Дита достала книжечку, что раздобыл ей Март, и решила почитать.
Жак не любил посещать кабинет Тремера, предпочитая общаться с его слугой. Но договариваться о «бездонном сосуде» Марианна не могла и провела Жака по узким лестницам в покои господина. Старший Тореадор города наслышался о Дите от своих дочерей. Обе девушки расписывали новое приобретение Пётра, как какую-то загадочную зверушку, и Жаку не терпелось увидеть её воочию и испробовать её крови настоящей королевской выдержки.
Тремер, как всегда, отстранённо смотрел в книги, пока Жак излагал свои требования и раскладывал перед владельцем общественного стада монеты.
— Девушку не калечить, и после питания в этот раз не давай своей крови. Распоряжение Карла, — кивнул Пётр, забирая деньги, словно все остальные слова Тореадора его ни сколько не интересовали. Жак сделал вид, что не заметил равнодушие Тремера и, откланявшись, поспешил покинуть его комнату. Кабинет Тремера пропах смертью, страхом и кровью.
Тореадора отправили в оформленную в стиле барокко прекрасную приёмную, и, расположившись на удобной софе, Жак стал дожидаться Диту.
Когда юная принцесса вошла, опустившись в изящном поклоне, Жак не смог удержаться и поднялся ей на встречу, хватая её руку и целуя нежное создание.
— Прекрасна, прекрасна, — проговорил Тореадор, зачаровано пожирая её глазами. — У тебя идеальный овал лица, я бы заказал сделать с тебя скульптуру, такая красота должна быть запечатлена на века. Даже прекрасна Венера не смогла бы затмить яркости твоих глаз. Я бы заказал нарисовать твой портрет. — Жак бормотал это словно в бреду, не отпуская руки Диты и время от времени прижимаясь губами к её коже.
— Ты даже пахнешь, как кровь, словно соткана из этого материала и предназначена для зубов вампиров, — продолжал говорить он сам с собой, — не терпится тебя отведать. Погрузить зубы в твою мягкую плоть, услышать твоё горячее дыхание, твоё громкое сердцебиение...
Жак стал целовать её руку чаще, его клыки показались из-под губ, царапая кожу девушки. Дита с отвращением смотрела на это существо. Охваченный жаждой крови, он потерял свой величественный облик и превратился в ноющего младенца, желающего лишь молока матери.
Вампир перевернул ладонь девушки тыльной стороной вверх и прокусил запястье. Прокусил неглубоко, аккуратно, лишь пробуя кровь, и сразу зализал ранку и продолжил целовать, бормоча себе под нос:
— Вкусна, но недостаточно горячая, я подогрею тебя, красавица, заставлю твоё сердце биться быстрее, — Жак касался губами её кожи, поднимаясь всё выше по вене к плечу. Добравшись до рукавов в стиле англез, он расстегнул на нём пуговицы и поднял ткань чуть выше. Дита попыталась помешать ему, и, хотя ей безумно хотелось оттолкнуть его, она лишь прикрыла оголившиеся плечи рукой.
— Раздевайся, — резко произнёс мужчина, непривыкший, что ему отказывают, поворачивая девушку к себе спиной и начиная развязывать лямки её платья.
— Вот ещё! — возмутилась Дита и отошла от вампира. Жак смотрел на неё стеклянным взглядом, изо рта капала слюна, и мужчина растерял все следы привлекательности. Голод превращал вампиров в зверей, и Зверь находился сейчас рядом с девушкой в одной комнате.
Вампир двигался к ней, а девушка отходила всё дальше, пятясь и прижимаясь к стене. Опустив голову, подняв плечи, одетый в дорогой и модный костюм Жак выглядел как взбешённая дрессированная обезьяна. Вряд ли слепое желание крови можно было назвать полноценным Безумием, но ожидать от вампира разумных действий в таком состоянии не стоило.
— Просто выпей крови и отпусти меня, — Дита загнала себя в угол.
— Вкусная кровь, сладкая кровь, — шептал вампир, подходя к ней с раздвинутыми руками, словно ловя её.
Жак дошёл до девушки и, склонившись над её шеей, стал чавкать, прокусывая, и слизывая, и расплёскивая её кровь. Тореадор питался очень неаккуратно, кровь разливалась всюду, и Дита постоянно выпадала из транса Поцелуя, когда вампир отпускал её шею. Мужчина при этом пытался снять с неё платье, стягивая его с плеча. Ткань не поддавалась, хрустела от натуги и стала рваться.
— Прекрати! — не выдержала Дита. Ей было жалко подарок Марианны и совсем не хотелось, чтобы вампир её раздевал.
Жак её не слушал, и Дита упёрлась ему в живот ногой, дождавшись, когда он вытащит из неё свои клыки, и оттолкнула мужчину. Вампир рыкнул, но быстро успокоился и посмотрел на неё уже более трезвым взглядом.
— Доставь мне удовольствие. Твоя кровь будет горячей, если ты возбудишься! — Жак потянул к ней руки, но Дита отпрянула и залепила ему звонкую пощёчину.
— Ещё чего захотел! Я гуль Карла Шректа, а не проститутка! — разозлилась девушка. В глаза вампира промелькнул гнев, и смертная на мгновение очень испугалась, что Зверь просто разорвёт её в клочья, но Жак не позволил своему гневу управлять собой. Его сердитый взгляд сменился на жалостливый.
— Да что ж такое? — произнёс он и свёл брови, делая просящее лицо, — я просто поласкаю тебя, тебе будет хорошо.
— Нет! — строго сказала Дита. — Пей кровь и уходи. Или я пожалуюсь хозяину, он блюдёт моё целомудрие! — соврала она, и вздохнула с облегчением, заметив, что Тореадор сдался.
— Ох уж эти современные нравы... — проговорил он и спокойно стал питаться.
Когда вампир закончил, девушка быстро покинула его и спряталась на конюшне. Она боялась, что Жак пожалуется Марианне, и та, конечно, скажет, что Дита соврала, и тогда её ждёт наказание более серьёзное, чем было приготовлено для Марис. Ведь Диту убивать пока не собирались, а Пётр знал толк в болезненных пытках. Оказаться в одной из его тёмных комнат девушка боялась больше, чем избиений Анжело.
========== Глава 4. Продать Джульетту. Часть 03. Продать Принцессу ==========
Беты (редакторы): Simeon Stefan Batory
(Берлин, Берлинский Городской дворец. 18 июня 1808 год) Пятница. (Катерина)
Катерина стояла перед Принцем, расправив плечи, и без страха смотря в его глаза. Густав явно нервничал. Постукивая пальцами по креслу, Принц сверкал глазами, решая, что предпринять.
— Сколько дней он уже в городе?
— Три.
— Откуда вообще эти данные?
— Чудесная связь гулей, — довольно улыбнулась Палач. — Марианна спит с Ларсом, Ларс в близких отношениях в Анжело, Анжело докладывает Вильгельму.
— Значит Носферату тоже в курсе. — Густав вновь задумался. Связавшись мысленно со своим слугой, он вызвал его в зал.
Через мгновение в Элизиум постучали, вошёл Кристьян, а Катерина опустилась перед Сиром на колено, не желая показывать свои близкие отношение с Принцем.
— Напиши письмо Пётру, — сказал Густав, обращаясь к слуге, — путь явится сам и доставит Карла Шректа. Укажи так же, что если он не сделает этого сегодня, то будет наказан за нарушения законов моего домена.
Слуга кивнул и удалился, а Катерина поднялась и, подойдя к Сиру, села перед ним на корточки, поглаживая его тяжёлую сухую ладонь.
— Карл наверняка приехал из-за Диты. Попроси отдать девочку мне. Она так вкусна, не могу о ней не думать, — Катерина как ребёнок потёрлась о его колено.
— Дита – маг, с ней надо быть предельно осторожными. Я бы хотел, чтобы она покинула Берлин. Если Карл сделал её своим гулем, то у нас вообще не будет над ней контроля. А информацию, что принесли мне мои пташки, нельзя игнорировать. Дита сильна и неуправляема.
— Отдай её мне и забудь о хлопотах, я найду способ её усмирить, — продолжала подлизываться Катерина.
— Я поговорю с Карлом, а ты пока проследи, чтобы чёртов Тремер явился ко мне сегодня же.
— Всенепременно! — Катерина поцеловала его руку и, подбадриваемая его мысленным приказом, прокусила кисть Принца, испивая его кровь. Густав устало улыбнулся, расслабляясь и отдаваясь зубам дочери, поглаживая её остриженную голову и позволяя ей пить.
— Ты вновь пропадаешь неделями, — сказал мужчина с укором.
— Город в безопасности, можете быть уверены.
— Я хочу, чтобы за безопасностью Берлина следила ты, а не твои слуги.
— Сегодня же примусь, мой Сир, вы можете не сомневаться во мне.
— Я в тебе не сомневаюсь, дочь. Я сомневаюсь в твоём любовнике, — Густав наклонился к ней и, подняв её голову за подбородок, заглянул в глаза, — не заставляй меня применять гипноз, но, если ты не перестанешь жить в его постели, я заберу твоё тело, уничтожу твой разум или просто убью твоего любовника.
— Я всё поняла, Сир, — Катерина покорно целовала его руки.
— Прекрасно, ты моё лучшее дитя. Не подведи меня.
— Да, Сир. Я отправляюсь на работу сейчас же.
Катерина была серьёзно намерена выполнить приказ Сира, но её слабость к крови Вильгельма, а также сверхъестественное влечение к своему брату лишали её разума. И как бы она не хотела угодить Густаву, оказавшись рядом с Вильгельмом, она забывала обо всём.
От Берлинского дворца до Тремерской капеллы всего одна миля. Катерина, используя свою необычную скорость, могла бы добраться туда за пару минут. Но сперва она хотела обойти владения своего Сира, взглянуть на обстановку в пределах городской стены и заглянуть к слугам, которые уже давно не получали её крови. За последние столетие город увеличился почти в пять раз, но новая городская стена, поддерживаемая городскими башнями, всё ещё не была достроена. Курфюрст[1], несмотря на влияние Густава, не спешил с этим, вероятно предполагая, что город будет расти и дальше. Примерно пятьдесят процентов города занимали поля и леса, где легко могли скрываться Гангрели и Носферату. Их выслеживать приходилось с особой осторожностью, потому что они сами были осторожны, да и, не смотря на увеличившееся население, в лесах, всё ещё встречались дикие звери, и даже кое-кто похуже. Чудовищные Гару, оборотни, враги вампиров с древних времён. Катерина не хотела бы с ними столкнуться один на один.
Пару лет назад Катерина встретила следы старого знакомого – польского Носферату из прошлого века. Его небрежно брошенная жертва оставила отпечаток присутствия. Палач называла непрошеного гостя «Мара» – незваный дух, домовой. Последняя встреча с Марой и её потомком в 1718 году дорого обошлась: Катерина с трудом смогла выжить. Теперь Носферату бросила труп в Берлине и снова пропала. Но то, что Мара приехала в домен Густава вновь – не случайность. Катерине следовало бы избавиться от неё уже давно, но саббатница ускользала, пряталась и появлялась в Берлине вновь и вновь. Палач не любила непрошеных гостей. А Мару не любила обособленно.
Бэна Катерина не застала: расторопный слуга носился по городу, пытаясь доказать свою верность. С трудом отыскав его сознание, Палач приказала ему добраться до дома и, слушая отчёты Ангелины, расхаживала по маленькой каморке слуг, дожидаясь юношу. Бэн примчался на всех парах, загоняя лошадь, и вбежал в казармы, на ходу прося прощения за задержку и падая перед госпожой на колени. Катерина рассмеялась, смотря как он поспешно докладывает об обстановке в городе.
— Я слышала, ты доставил Викторию к Густаву. Принц был не доволен, что мой слуга выполняет мою же работу, — сказала она шутливо-строго.
— Простите, госпожа. В следующий раз доставить её сначала к вам?
— Если девчонка проколется так ещё раз, боюсь, доставлять уже будет нечего. Густав отправил её в камеру пыток, и она просидит там с год, если повезёт, — Катерина села на лежанку слуг и брезгливо подёргала посеревшую от частых стирок простыню. — Ты говорил, Кормфилд почти в идеальном состоянии. Когда ты переберёшься туда? Казармы не самое безопасное место, когда французы бегают по городу, а Густав только и ищет повод, чтобы перебить всех Тореадоров.
— Кормфилд требует небольшого ремонта, и мне необходимо подготовить для вас хорошие, надёжные покои.
— Я не буду жить в замке, — Катерина поморщилась, словно вспомнила что-то неприятное.
— Да, госпожа. Это будет лишь укрытие на крайний случай. Я начну ремонт в ближайшие дни.
— Прекрасно, и займитесь чем-нибудь человеческим, — рассмеялась Палач, и гули радостно закивали, ловя улыбку госпожи. — Бэн, сейчас безопасность города обеспечена теми самыми французскими войсками. В городе военное положение, по ночам тихо, никто лишний не сунется. Расслабься ты, наконец, последуй моему примеру, — засмеялась она вновь.
— Да, госпожа, конечно, госпожа.
Катерина дала крови своим слугам и направилась к старому Кёльну, где на юге располагалась Тремерская капелла.
Забравшись на крышу одного из жилых домов напротив приюта Петра, Катерина заглянула во двор «Либеайма». Постояльцев оказалось много, как и всегда по ночам. Таверна была полна жизни, живности и чудесно, маняще пахла свежей кровью молодых девиц. Ночные бабочки мелькали в окнах второго этажа, перед стойкой, на улице за столиками. Катерина вдохнула аромат, что исходил от людишек, и нырнула головой вниз, цепляясь за ворота таверны, беззвучно проскальзывая на её территорию.
Тёмная фигура на башенке капеллы медленно повернула голову в сторону Палача. Расправив окаменевшие жилистые крылья, создание уставилось на то место, где скрыла себя вампиша, исчезая от посторонних глаз, но не от чутья стража. Когда Кристьян вышел из забегаловки, Палач напряглась. Послание было доставлено, и Петру следовало бы показаться незамедлительно. Она была права, и вскоре Тремер и Юстициар, скрывая свои лица тяжёлыми плащами, вышли из потайной двери на заднем дворе. Катерина беззвучно приблизилась к их повозке, положив ладони на сложенную крышу ландо, чтобы запрыгнуть в повозку вместе с пассажирами. Коган открыл перед господами дверцы, пропуская их внутрь. Вампиры забрались в повозку, слегка покачивая её, облокачиваясь на стенки, и Катерина легко подняла себя, усаживаясь за их спинами, не привлекая внимания и не выходя из своей маскировки.
Замерев за ними, Катерина стала вслушиваться в их слова, но, стоило ей приблизиться к Тремерам, огромная чёрная тень соскользнула с крыши здания и сбила её с ног. Женщина оказалась на земле, придавленная каменной тушей. Откинув неповоротливую горгулью в сторону, она скрыла себя, выпуская когти и приготавливаясь к атаке.
— Спокойно, Джо, — сказал Пётр существу, — это всего лишь Палач, пришла, чтобы сопроводить нас, — добавил он с усмешкой.
Карл дёрнул руками, которые по локоть были покрыты языками пламени, и огонь потух. Встревоженный появлением горгульи Юстициар активировал свою магию, но поняв, кто их побеспокоил, решил отложить смертоубийства.
— Присаживайтесь, Катерина, — проговорил Юстициар, сам занимая место рядом с Петром. Тремеры не видели вампиршу, вновь скрывшую себя, но горгулья Джо, напав на женщину, выдернул Палача из скрытости. Всего пару секунд и этого было достаточно, чтобы вампиры вспомнили, что вампирша находилась у повозки, когда они к ней подошли.
— Спасибо за приглашение, — небрежно сказала Катерина, проявляясь и присаживаясь на козлы. Женщина злобно косилась на горгулью. Тварь расправила крылья, и, сильно оттолкнувшись от земли, вернулась на башенку.
Через пару минут к коляске подвели Диту, и Палач перебралась на сиденье внутри повозки, садясь рядом со смертной.
— Доброй ночи, Катерина, — сказала принцесса, и Палач голодно улыбнулась, не отвечая на её приветствие.
— Откуда Густав узнал о моём прибытии? — спросил Карл, когда над ландо подняли крышу.
— Спросишь у него сам, — фыркнула женщина, смотря на гостя с презрением.
— Я спрашиваю тебя! — Юстициар выделил своё «я», намекая на собственный статус, но лицо Катерины замерло непроницаемой маской: ни единой эмоции и полная неприступность.
Палач не ответила и немного опустила взгляд, чтобы Тремер не посмел использовать на ней гипноз. Трое вампиров дальше ехали молча. Катерина сосредоточено не пускала в свои мысли Тремера и злилась из-за попыток подобного вторжения. Она хотела бы сама проверить его заумную голову, но беззвучная борьба отнимала у неё всё силы. Когда повозка, наконец, остановилась, Катерина выскочила из неё, и тут же исчезла скрывая себя от назойливо взгляда Тремеров.
Коган, управлявший каретой, помог господам выйти и, откинув крышу, отвёл повозку в стойла, пряча прекрасных лошадей Пётра от мелькающих у Берлинского дворца солдат.
