сообщить о нарушении
Текущая страница: 122 (всего у книги 197 страниц)
— Первый этап – игры. Можете выбрать одну из предложенных. И вы пойдёте последним, так что будьте готовы сразу перейти на второй этап. Смысл почти всех игр – догнать, убить или остановить. Для гулей совершенно безопасно, так как против вас будет выступать смертные и, в случае непредвиденных обстоятельств, игра будет остановлена, так как хозяева, выставляющие своих бойцов на это развлечение, не желают их терять. Второй этап – соревнование. Обычные бои один на один. Или два на два, в зависимости от жребия. Есть условия - первые пятнадцать минут показательная драка – без нанесения серьёзных увечий и без победы. Второе – запрещено убивать. Так что умерьте свою силу, а я подберу вам интересных противников. И третий этап – бой на смерть. Оружие по жребию. Вы получите много крови, чтобы вместо вас дрался Зверь – в этом смысл.
— Кто мой противник?
— Не могу сказать. Но его выбирала ваша госпожа.
— Что ж. Тогда я готов приступать, — Бэн довольно улыбнулся. Немного развлечения, немного крови и вите от Катерины – что может быть желаннее?
Грегорис проводил его в комнаты для подготовки к боям, где Бэн снял с себя лишнюю одежду, оставшись в лёгких панталонах.
Первый этап прошёл легко. Бэн больше работал на публику и для развлечения Катерины. Смысл игры заключался в спасении смертной девицы из центральной клетки. Девушка была связана, а вокруг неё прогуливались четыре волка. Звери были голодны и агрессивны. Время от времени они бросались на прутья, что закрывали смертную от клыков зверей, и девушка кричала от страха. Бэну была выделено целых тридцать секунд, чтобы расправиться с волками голыми руками, после чего клетку над девушкой поднимали, и волки могли пообедать. Но у зверей не было шанса, как и у смертной, которую после боя поделили Носферату.
Грегорис не обманул, и на втором этапе пришлось попотеть. Так как убивать противника было нельзя, то использовать оружие разрешалось лишь для тычков в конечности. Бэну предстояло три боя, из них второй - против Блатта, третий - против Анжело. А на первый Грегорис выпустил против Бэна троих молодых бойцов, очевидно, только для зрелищности, так как после прошедших пятнадцати минут прозвучал гонг, означающий, что показуха закончена, трое молодых гулей упали на землю, не успев даже начать атаковать старого гуля.
Как и было договорено с Блатом, Бэн оттанцевал полчаса, за что публика одарила их громкими воплями благодарности и тухлыми фруктами от недовольных ожидающих развязки. Блатт за полчаса порядочно выдохся, но, когда начался настоящий бой, ему пришлось туго, потому что маленький вертлявый человечек был отличным бойцом и не зря считался лучшим тренером в кулачных боях.
Бэн с нетерпением ждал появления Анжело, как впрочем, и многие другие, но гуль Сенешаля не вышел на ринг, за него появился Тило и объявил, что слугу срочно вызвал Вильгельм. Тило заставили заменить сбежавшего старшего гуля и Бэн, устав от тягомотины вырубил его. как только начался бой. Впрочем, никто не возразил.
После этого гулю Палача предоставили длительную передышку, пока арену занимали другие бойцы.
Юноша немного нервничал в ожидании последнего боя. Кого подобрала для него Катерина? Госпожа не стала бы рисковать его жизнью, но и скучать не позволила бы.
Бэн вышел на арену под громкие крики зрителей, требующие настоящей крови и смертей. С нетерпением ожидая своего противника, Бэн смотрел на противоположный конец ямы.
— Бэн, — услышал он над ухом самый чарующий голос. — Прими моей крови.
Катерина свесилась в яму, как обезьяна, и протягивала ему надкушенную кисть. Бэн с радостью потянулся к её руке, но тут на арену вышел противник.
— Виктория Грейс против Бэнджамина Груневальда! — объявил Грегорис.
Бэн удивлённо глянул на Катерину. Палач ухмыльнулась.
— Вот теперь поквитаюсь с тобой за кол! — крикнула Тори. Она была очень бледна, скорее всего, ей не позволили питаться и забрали часть её крови.
— Это не смешно, Тори, — тихо ответил Бэн.
— Что, испугался?
Зрители, услышав её реплику, подняли женщину на смех.
— Это смертельный бой, Бруджа. И ты его вряд ли переживёшь!
— Пей! — повторила приказ Катерина, и Бэн отвернулся от противницы.
— Что значит смертельный бой? — удивилась Виктория. — Небольшая драка, как мне сказал Анжело...
Тори посмотрела, как Бэн поглощает кровь, и нервно сжала короткий меч в руке. Подняв глаза, она пыталась отыскать Анжело или Тео, но никого из них не было видно и, отступив к дверям, она решила попробовать убраться с арены. Двери были заперты, а, тем временем, гуль закончил питаться и повернулся к ней. Тори видела, как изменилась его лицо в нечеловеческой гримасе. Охваченный безумием Зверя, Бэн был похож на чудовище, каким представляли крестьяне себе вампиров.
— Убей её, — шепнула Катерина слуге, и Бэн с рычанием кинулся на Викторию...
***
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 14 сентября 1808 год. День).Вторник (Бэн)
Бэн пришёл в себя в своей маленькой комнатке в северных казармах. Его руки были сильно перекручены кожаным ремнём, также были связаны плечи и ноги. Осторожно дёрнувшись, он перевернулся на спину.
— Полегчало? — спросила Ангелина, поднимая голову от рукописей.
— Как я сюда попал? — с трудом узнавая свой голос, спросил Бэн.
— Катерина принесла.
Бэн кивнул и снова повернулся к стене. Последним, что он помнил, была испуганная Тори. А потом начался бой. И раз он жив, то, значит, она мертва.
Ангелина подошла и стала распутывать ему руки.
— Оставь меня! — прикрикнул он на женщину.
— Ты почти весь день спал. Тебе через пару часов вести Диту к Катерине.
— Не хочу.
Ангелина оставила его и вернулась к столу.
— Нет. Развяжи! — приказал он, и женщина, покачав головой, вернулась к его путам.
Бэн поднялся, чувствуя, как по затёкшим сосудам болезненно растекается кровь. Растирая запястья, он сделал несколько упражнений и, взглянув на часы, стал спешно собираться. Ангелина с ним не разговаривала, да ему и не хотелось. Выйдя, он хлопнул дверью и, стуча сапогами, тяжёлым шагом направился к конюшням.
Встречаться с Дитой. От одной мысли о ней начинало всё гореть и ломить. Что ей сказать, как рядом с ней ехать? Бэн покачал головой. Переспать бы с ней - полегчало бы. Может, ещё один разок, а потом они растанутся окончательно? Бэн вздохнул. Иллюзии. Самообман. Ему не нужны привязанности. Любая девчонка из борделя Марианны справлялась не хуже Диты, а в некоторых вещах была даже умелее. Но с Дитой было всё проще. И даже от её неумелых касаний ему было приятно. Приятнее, чем с любой другой.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 14 сентября 1808 год. Ночь). Вторник (Амалия)
Бэн за ней не зашёл, и Дита, сидя в своей комнате, переживала, что он не приедет вовсе, но Марианна, заглянув к ней, сообщила, что юноша ждёт на улице, так что девушка поспешила к нему. Бэн мрачно посмотрел на её наряд, схватил за руку и забросил в седло. Дита попыталась обхватить его, чтобы держаться, но он убрал её руки и, сжав кисти Амалии, стал удерживать сам.
— Сделай одолжение, не болтай в дороге, — сухо сказал он и дёрнул поводья.
Дита расстроено кивнула. Поездка предстояла мрачная, и последние надежды на то, что Бэн подобреет, развеялись.
Катерина была с ней как всегда мила, с восторгом втягивала её кровь и, не стесняясь, восхищалась. Бэн после кормления к Дите вообще не притрагивался. На кобылку посадил одну, сам же пошёл в стороне, пешком. Бэн не желал любых контактов и держался поодаль.
Дита скучала, ей захотелось попеть, но прикусив язык, она решила поддержать молчание. На полпути от Шарлоттенбурга она всё же не выдержала и обратилась к гулю
— Можно спросить?
— Нет.
— Я про Ангелину. И занятия с ней.
— Договаривайтесь сами.
— Ладно. И ты мог бы не обижать её?
— Молчи.
— Она заботиться о тебе, не поступай с ней так более...
— Замолчи! — Бэн резко остановился и, встретившись с его безумным взглядом, Дита обомлела. — Если я говорю тебе молчать, то ты делаешь, что я говорю!
— Я тебе не подчиняюсь, — сквозь зубы выдавила девушка.
— Заткнись!
— Не указывай мне! — крикнула она.
Сдёрнув её с лошади, Бэн жёсткими пальцами сжал её лицо, закрывая рот девушки. Дита от ужаса схватила за его руку, боясь, что он сломает ей зубы, но он лишь удерживал, не причиняя боли.
— Заткнись! Молчи! Не хочу тебя слышать! — его глаза горели безумным огнём; казалось, сам дьявол говорит с ней.
Дита быстро закивала. Вскочив в седло, Бэн перекинул девушку через круп лошади и, дёрнув поводья, стал ускорять шаг. Силь послушно перешла на галоп, и Дита с трудом удерживалась, хватаясь за ноги мужчины, чтобы не свалиться. Перед капеллой Бэн грубо скинул её на землю. Дита зашаталась, чувствуя тошноту и головокружение. Не давая ей придти в себя, он втащил её в зал и бросил за столиком. Амалия всхлипнула: ей было дурно и очень хотелось подняться и врезать Бэну. Но, боясь, что древнее чудовище ответит ей, она не рискнула. Уже через мгновение Бэна в зале не было, но остался след от его гнева и злобы, отчего все посетители приуныли, и в таверне стало очень тихо.
Стараясь забыть о грубияне, Дита достала книжку. После того, как она избавилась от злобного любовника, она стала чаще появляться в библиотеке и брать книги с собой. Теперь она могла читать по ночам, пока клиентов не было. Однако, не успела девушка прочесть и страницы, её оторвала Марианна. Какой-то вампир ждал её на первом этаже в комнате для нетерпеливых. Значит, много времени это не займёт. Дита оставила книгу на столе и поспешила в указанное помещение.
В комнате её ждал Эрих и, заметив его, Дита разочаровано вздохнула. Эрих любил поболтать, а значит, до книги она быстро не доберётся.
— Не рада меня видеть? — уловил вампир её настроение.
— Хотела книгу почитать, — правдиво ответила девушка.
— О чём?
— Приключения и любовь.
— Самые дешёвые и тянущие эмоции.
— Наверно. Мне нравится.
— Такое легко читать, продавать и выдавать за правду.
— А ты читал новых авторов? Например, «Испытание огнём[1]»?
— Нет.
— А «Марию Стюарт[2]»? Её даже ставили в Берлине, жаль, я не видела.
— Не слышал.
— А «Орлеанскую деву[3]»? Прекрасная книга, я просто влюбилась в Жанну.
— Расскажи мне. Я послушаю с удовольствием.
— Читать интереснее. Книги распыляют воображение, позволяют представлять мне, что я где-то в другом месте. Помогают мне мечтать и фантазировать. Книги прекрасны, в них столько жизни, эмоций!
— Ложных, навязанных. Всё это вымысел, девочка, и все эти придуманные страсти не стоят и гроша.
— А какие тогда страсти, по-твоему, не придуманные? Что, по-твоему, может быть настоящим в этом мире, если не любовь?
Эрих не ответил. Хитро улыбнувшись, он подозвал её, и девушка быстро подошла, с готовностью открывая шею.
— Манящий Поцелуй, — проговорил Эрих и укусил её.
Дита закрыла глаза и позволила себе расслабиться, наслаждаясь волшебными ощущениями.
— Мне нравится, как ты вздыхаешь, — произнёс над её ухом Эрих, выводя из транса.
— Поцелуй прекрасен.
— Ты его переоцениваешь.
— Что может быть лучше?
— Ты сама говорила. Любовь.
Дита удивлённо взглянула на вампира, и Эрих рассмеялся, заметив её недоверие.
— Я был уверен, что ты удивишься. Думаешь, я не знаю, что такое любовь?
— Нет. Даже не задумывалась. Обычно вампиры уверяют, что не способны на высокие чувства.
— Высокие чувства? Слова-то какие! Может, не высокие? Для всех смертных это низменные примитивные желания! И лишь мы, бессмертные, не отягощённые физической слабостью можем оценить настоящую любовь!
— Ты веришь, что вампиры способны любить?
Эрих громко засмеялся, но Дита заметила в его смехе неестественность.
— Вампиры способны на многое. Очень многое. Но они не хотят использовать эти способности. Зачем называть то, что ослабляет тебя? Любовь, жалость, сострадание – жалкое подобие человечности. То, что делает нас похожими на людей, большинство откидывает с призрением. Зачем любить, страдать, надеяться, верить, когда можно взять, отобрать, растоптать и получить желаемое, воздействуя на слабый разум и психику людишек?
— Но не все же выбирают метод кнута!
— О да, есть идиоты, которые считают, что могут быть похожими на людей и испытывать их эмоции. Ты знаешь, что одна единственная незначительная способность делает людей такими, какие они есть, и лишённые её вампиры превращаются в монстров?
— Какая?
— Сострадание!
— Вампиры не умеют сострадать?
— А ты жалеешь бутерброд? Ты испытываешь жалость, переживаешь за съеденное яблоко?
— Нет, но...
— Никаких но! Как можно испытывать какие-либо эмоции к еде? Нет, вампиры не способны любить, девочка. Но они могут желать обладать, и это желание может быть сильнее любых человеческих чувств.
Дита разочарованно отвернулась. Она не хотела соглашаться, и была уверена, что её хозяин любит её по-настоящему.
— А что для вас человечность?
— Я стараюсь сохранить её в себе. Это сложно, очень сложно. Особенно, чем старше становишься, ведь тем меньше связей и понимания остаётся. Но я слежу за жизнью смертных, вливаюсь в неё, чтобы научиться претворяться и быть такими же, как они. Во мне нет настоящей жалости, надежды, понимания. Я прекрасно их изображаю.
— Лицемерие – тоже человеческое искусство!
— Его я освоил первым, — Эрих улыбнулся девушке. Потом взглянул на потолок и стал серьёзно рассказывать: — Позавчера я был в одном странном месте. Каспар пригласил меня посмотреть на местное развлечение. Носферату проводят турнирные бои.
— Знаю, — Дита фыркнула, оторачиваясь.
Эрих погладил её по голове и, подмяв под бок, положил на неё свою тяжёлую руку.
— Я не большой поклонник подобного рода действ, но кое-что меня заинтересовало... Впрочем, я не о том. Последние бои шли насмерть. Зрители, раззадоренные кровью, были готовы ставить состояния: я видел, как букмекер принимал ставки по несколько тысяч марок. Все явно ждали развязки, это вызвало и мой интерес. Но меня больше тревожил технический аспект. Как можно было заставить хозяина отдать своего слугу на смертельный бой? Ведь есть шанс, что гуль погибнет, и, скорее всего, это будет ценный гуль, ведь никто бы не стал платить за молоденького сосунка, избивающего такого же мальчишку. Моему удивлению не было предела, когда на арену вышел Бэн.
Дита вздрогнула, но Эрих сделал вид, что не заметил этого.
— Его противницей была Виктория Грейс.
— Вампир против гуля? — удивилась Дита.
— Меня больше удивило то, моя милая, что кто-то позволил драться бессмертной, разменивая свою жизнь. Но потом я понял, что девчонку просто подставили. Она даже не знала, куда она шла. Тори была голодна, Бэна же накачали кровью, и я видел этого гуля в боях, я видел его на настоящей войне. Это был не бой, а бойня. Тори выставили как куклу для битья, а Бэна отправили на убийство.
Эрих замолчал, а Дита ошарашено ждала продолжения.
— Мне пора, девочка, загляну к тебе ещё через недельку.
— Стой! — Дита дёрнула его за рукав, не позволяя убирать руку. — Что случилось на арене? Бэн ведь в порядке? Я видела его, он не пострадал?
— Не смеши меня! Бэн разорвал бы бедняжку, не дав и притронуться к себе.
— Значит, Виктория мертва?
— Нет.
Эрих стряхнул её с себя и сердито осмотрел.
— Пока я Шериф этого города, я никому не позволю устраивать публичные незаконные казни. Я вытащил её с арены, и надеюсь, что Давидову хватит ума, чтобы не повторять подобных глупостей.
Дита облегчено вздохнула.
— Спасибо, — выдавила она.
— За что?
— Что, поддерживаете хоть какое-то подобие человечности в этом городе.
Эрих рассмеялся и, помахав ей на прощание рукой, покинул маленькую комнатку.
***
(Мариендорф. Alt-Mariendorf 41, 13 сентября 1808 год. Ночь). Понедельник
Ударил гонг, и Бэн с рычанием бросился на вампиршу. Тори постаралась убраться с его пути: выставляя вперёд клинок, она полоснула его по груди, но Бэн легко перехватил её запястье, вырывая оружие, отрывая ей пальцы. Откинув меч, Бэн ударил её в живот ладонью и тут же - в грудь. Его пальцы пробили её тело, входя в неё получше любого оружия и Бэн почти добрался до её сердца. Тори закричала, и через мгновение была уже на земле. Бэн занёс руку для удара, и Виктория попыталась сбросить его с себя. Его кулак разбил ей половину черепа, превращая кость в порошок. Он сразу же замахнулся вновь. Тори в отчаянье, теряя сознание, кричала. Мужчина справился с ней за пару секунд, она же не могла сделать ничего.
Бэн не успел нанести второй удар. Рядом с ним на арену выпрыгнул высокий, худощавый мужчина и сильным ударом ноги спихнул обезумевшего гуля со своей жертвы. Тори с трудом повернула голову, стараясь рассмотреть целой стороной лица внезапного спасителя. Над ней стоял Эрих. Чуть согнувшись, он сжимал в руке свою шпагу, готовый к нападению старого гуля.
— Убери своего пса, Катерина, — громко крикнул Шериф, — или я вспорю ему глотку!
Бэн прыгнул на Шерифа, совершенно не боясь его оружия, но не смог достигнуть цели, так как его сбила с ног Катерина. Палач придавила юношу к земле и, оскалившись, взглянула на Эриха.
— Какого чёрта! Ты мешаешь веселью!
— Это не веселье. Это убийство.
Эрих поднял голову к трибунам.
— Никто не давал вам позволение убивать Викторию Грейс! — Эрих смотрел на организаторов. — Если хотите развлечений, найдите этому зверю достойного противника.
