сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 197 страниц)
Когда-то давно Берлин был крошечным, маленьким посёлком, напоминающим кукольный городок. Он был застроен низкими красноголовыми домами и располагался на южном берегу Шпрее. Прямо напротив него находился такой же небольшой город Кёльн. В 1307 году города стали единым целым, и Берлином стали называть обнесённую городской стеной территорию, включающую остров и береговую часть старого Берлина. Вокруг города активно процветало сельское хозяйство, а на удалении мили и меньше[1] расположилось множество деревушек, поддерживающих торговлю и другие взаимоотношения с городом.
Уже тогда Берлином, да и всем Бранденбургом правил Густав Брайденштайн. Никто не может точно сказать, когда древний вампир получил Становление. Густав пожрал своего Сира, забрав его кровь, душу, силу и все ответы на мучащие Вильгельма вопросы. Пока Густав ещё был под крылом своего Создателя в небольших пригородах Берлина и Кёльна жили другие Каиниты. Но после освобождения от гнёта старшего, Густав уничтожил всех остальных вампиров, до которых смог дотянуться и о которых что-либо знал.
Вильгельм стал первым Отпрыском Густава. При жизни Вильгельм был сыном Елизаветы Бранденбургской и Вильгельма II. И по праву рождения он был графом Голландии и Зеландии. Его отец воевал с германцами, и после его смерти, в попытке вернуть тело родственника, Вильгельм встретился с Гогенцоллернами в Берлине. Там его таланты великого политика и полководца отметил тёмный правитель города. В 1280 году Вильгельм стал трэллем, и теперь обустраивал и возвышал Берлин на политической и торговой арене лишь для своего господина.
Вильгельм был так сильно увлечён карьерой и политикой при жизни, что не оставил ни одного потомка, и даже не женился, хотя ему было двадцать восемь, а в те времена в этом возрасте он считался вполне зрелым мужчиной. Изменившись, ему пришлось исчезнуть, скрывая своё бессмертие, но благодаря отсутствию жены и детей немногие заметили его пропажу. С тех пор Вильгельм вмешивается в человеческую политику лишь тайно: связав руководителей крепкими верёвками, он дёргает за ниточки, строя их по своим указам. За десятилетия Вильгельм превратил небольшую деревушку в богатый торговый город, а позже – столицу германской Империи. Вильгельм почти не встречался с Густавом, но восхищался его стремлениями и желаниями. Стараясь всячески угодить и поддержать Сира, Вильгельм помог городу стать членом Ганзейского союза. А в 1440 году Берлин стал городом-резиденцией бранденбургских маркграфов и курфюрстов.
Став резиденцией Гогенцоллернов, Берлин простился со своим статусом свободного ганзейского города и перешёл от торговли к производству предметов роскоши для придворной знати. Берлин принёс своим бессмертным владельцам состояния. В благодарность за это Густав дал становление старательному слуге.
Вильгельм, став вампиром, восхищался своей новой силой и возможностями. Верный своему Сиру он продолжил служить на благо Густава с ещё большим рвением. Берлин становился всё сильнее и прекраснее лишь благодаря управлению и тонкому расчёту одного единственного Каинита. Пока Вильгельм занимался внутренней политикой, Густав налаживал связи и собирал вокруг себя Вентру, готовых поддержать амбициозного правителя в любой момент.
В 1486 году Густав и его сторонники Вентру помогли создать Камарилью. Он предложил свои уставы, и общество поддержало его. В Бранденбурге уже давно стоял террор жестоких правил. Теперь же, лишь немного смягчив их, правитель Берлина навязал Законы Камарильи всему миру.
Бранденбург стал доменом старого Вентру. Густав присвоил себе статус Тёмный Фюрст[2], а позже переименовался в Принца, используя значение на латыни. Его единственный Отпрыск стал Сенешалем и отвечал за город и домен, имея право говорить от имени отца. Но отношения с Густавом не были гладкими. Густав восхищался и боялся своего невероятно умного слугу. Принц не обучал Вильгельма, не рассказывал о дисциплинах и возможностях. И Вильгельм, словно губка, впитывая всё по крохам, наблюдая за своим господином. Со склонённой головой и верным сердцем он ловил всё налёту, узнавая новое сам. Густаву следовало бы похвалить Дитя за рвение и старания. Но Густав показывал ему лишь свою суровость и продолжал держать в ежовых рукавицах.
До 1490 года Вильгельм был первым и единственным Потомком Густава. И хотя Густав не доверял Отпрыску, как, впрочем, и всем остальным, Принц всё же ценил Дитя и видел его гигантские возможности. Осознание этих возможностей пугало могущественного вампира, который сам убил своего Сира и мог ожидать такого же от своего пасынка. И в 1490 году Густав дал становление ещё одному сильному смертному – Клаусу Ульрику. Назначив его защитником города, он дал ему статус Шерифа и Палача. Принц надеялся лишь поделить власть, что успел ухватить его первенец, но Вильгельм не хотел делиться. Изворачиваясь как уж на сковородке, Сенешаль держался за свою власть крепко, не отдавая ни линии[3] новому слуге Густава.
Но Густав не собирался сдаваться - он создал новое Дитя – Катерину, вручил её Вильгельму, повесив как камень на шею. Он надеялся унять потомка, даже не подозревая с каким восхищением его верный слуга следует всем законам своего Сира. Ущемляя Вильгельма, стараясь свергнуть его с честно выстроенных пьедесталов, Густав получил в итоге лишь презрение. И хотя Вильгельм всё так же был предан своему Сиру, первый Потомок более не был столь оптимистичен в отношении своего положения. Густав связал своих Детей Узами Крови, надеясь, что это удержит их тела у его ног, но Узы не смогли удержать их сердца. И всё о чем мечтал Вильгельм – избавиться от влияния Сира. Катерина же виделась умному Вентру отличным способом манипулирования и давления на Густава, необходимо было лишь найти к ней подход.
***
Карета остановилась рядом с почерневшими от грязи и времени воротами, и слуга отворил их, пропуская господина во двор. Вильгельм вышел, подавая руку своей сестре и, спрятав её под плащом, провёл в дом. Отправив всех слуг спать, он взял бухгалтерские книги с отчётами и направился в кабинет. Катерине же велел осмотреться.
Женщина чувствовала себя неуверенно, странно. Что-то путало её мысли, не давало расслабиться. Какие-то загадочные запахи, поднимающие воспоминания из глубин подсознания. Или странные шорохи ветра, пробирающегося в замок, треск свечей под высоким потолком залы, писк заблудшей летучей мыши или то, как оседает пыль от движения её плаща. Словно во сне она поднялась на второй этаж и замерла рядом с закрытой дверью комнаты. Толкнув её, женщина осторожно заглянула в образовавшийся проход. Вдохнула затхлый воздух и, ведомая неизвестной силой, подошла к постели. Её руки, словно действуя сами по себе, вытащили из-под кровати небольшой сундук, в котором ворохом хранились странные детские вещи. Кукла с оторванной рукой, платок из тонкой шерсти, платьице на пятилетнего ребёнка и рассыпающийся венок белых ромашек. Катерина неуверенно надела его на голову и до крови прикусила губу. Воспоминания дрожали спутанными картинками перед взором, но она не могла ничего вспомнить. От этого было больно, так больно, что из её глаз хлынули кровавые слёзы, и она прикусила губу ещё сильнее, боясь, что кто-то услышит её плач.
Дрожащими руками она сняла венок и положила его в сундук. Задвинув под кровать, женщина поправила покрывало, чтобы коробки не было видно. Потом Катерина направилась к большому сундуку в углу комнаты. Стряхнув слой пыли, она подняла резную деревянную крышку. В сундуке хранились платья. И одним из верхних лежало белое, из тонкого льна и с шерстяной вышивкой на груди в виде двух букв К. Катерина осторожно потрогала буквы, они не вызывали никаких воспоминаний, только казались тёплыми и прилипающими. Платье было красивым и она, скинув плащ, стала переодеваться в лёгкий прочный материал.
Платье легло идеально по фигуре. Завязав широкий пояс и поправив завязки на спине и рукавах, вампирша сделала несколько быстрых шагов и резко развернулась, позволяя ткани подниматься и лететь над тёмным деревянным настилом. Невольно она улыбнулась, смотря на то, как кружит и танцует белое платье.
— Что ты делаешь? — услышала она сердитый голос Вильгельма.
— Примерила, — Катерина с довольным лицом расправила подол и покружилась перед вампиром.
Вильгельм резко её остановил и дёрнул платье с такой силой, что оно порвалось, и кусок повис на плече Катерины. Вампир не собирался применять к ней силу, но, увидев Катерину такой, – такой же, как и в прошлом, когда она была в полном его подчинении и была простым человеком, не могла спорить, не могла указывать и решать, это мгновенно вывело его из себя. Женщина посмотрела на дыру и с рычанием бросилась на обидчика. Теперь злилась и она, а двое разъярённых чудовищ легко могли разнести эту комнату до основания. Вильгельм перехватил её руки и, вывернув за спину, бросил строптивую ученицу на кровать. Сейчас ему хотелось унизить её, поставить на место и доказать своё превосходство. Это хотелось сделать уже давно, так как Катерина слишком легко уходила от всех наказаний и запретов, что установил в своём городе Густав. Молодая вампирша стала его любимицей, и мысль об этом окончательно лишила рассудка Вильгельма.
— Полоумная! — со злостью выплюнул он, вливая в это слово всё своё презрение и негодование.
Катерина должна была остаться на месте, подчиниться и склонить голову, но она поднялась и вновь бросилась в атаку. Теперь Вильгельм не был столь деликатным. На его пальцах появились длинные когти, и он с размаху ударил по Катерине, оставив на её платье три длинные кровавые полосы. Женщина взвизгнула от боли и отпрянула. С трудом сдерживаясь, чтобы не взвыть, она прикрывала раны остатками белого платья. Грудь и живот жгло огнём, и вампирша не могла успокоить боль.
— Это было твоё свадебное платье, — с усмешкой произнёс Вильгельм.
Он подошёл к сжавшейся женщине и, взяв нож, стал срезать с неё наряд, срывая куски и отбрасывая прочь. Вильгельм желал уничтожить всё, что было связано с Катериной-человеком. И желательно её саму.
Свадебное платье вызывало в вампире какой-то неудержимый гнев, и Катерина не желала знать почему. Скованно отбиваясь, она стала двигаться к окну, и, добравшись, выпрыгнула, унося с собой остатки костюма и свою шкуру.
Вильгельм облегчено выдохнул, когда вампирша покинула дом. Сейчас его приступ бешенства расстраивал. Он считал себя терпеливым и умеющим держать себя в руках, но такой укол гордости (напоминание о том, что теперь он равный, должен слушать взбалмошную глупую девицу и выполнять её указы, а ведь раньше она была в его полной власти) пробудил в нём жгучую злость. Неприятнее всего было то, что теперь придётся объясняться перед Принцем, почему его полоумная дочка получила раны когтями. А ведь Катерина наверно и не умеет их пока лечить. Расстроено покачав головой, Вильгельм отправился домой.
***
Берлин, Берлинский Городской дворец,
Зима 1509 года
Катерина не приходила на уроки почти полгода. Вильгельм и не настаивал, вероятно, ранимая сестрёнка обиделась на его удар. Густав ничего не спрашивал, а значит, знал, где Катерина скрывается. И всё же её отсутствие тревожило. Катерину Вильгельм видел хорошим способом давления на Густава, и тренировки были одной из возможностей завладеть её вниманием и взять под контроль.
Катерина же была беспринципна и сильна. Сильна духовно и эта сила Вильгельма раздражала. Катерина сопротивлялась его влиянию силой воли, в то время как он пытался отточить на ней свои приобретённые знания. Каждый раз, когда ему не удавалось применить на ней Контроль над разумом, он чувствовал себя слабее. А значит, ущемлённым. И Катерина делала это снова и снова, словно дразнила и подчёркивала его несовершенство.
Когда же она явилась, пришла в его только отстроенную подземную комнату в новом крыле будущего Берлинского дворца, Вильгельм от удивления потерял дар речи. За полгода Катерина разительно изменилась. Она остригла волосы, оставив лишь небольшой мальчишеский ёжик, её светлые платья сменила кольчуга из маленьких колец и широка рубаха с узким затянутым воротом. На ногах были высокие ботфорты и плотные штаны, по покрою приближённые к шаравонам[4], но длиннее и из дешёвой ткани. Казалось, Катерина пытается притвориться юношей, но её узкие скулы, острый маленький нос, тонкие аристократические брови и высокий лоб выдавали в ней женщину и весьма хорошенькую.
Но не это сильнее всего удивило Вильгельма. Катерину сопровождал смертный. Вампир сразу узнал в нём мальчишку-конюха, что шесть лет назад тревожил Вильгельма своим посягательством на его жену. Бэнджамин из Грюнвальда возмужал, стал шире в плечах. Но всё же выглядел от силы на семнадцать, так как остался худощавым и казался истощённым и измученным. Его щёки впали, пухлые губы казались бледными, и лишь взгляд стал ещё более дерзким и заносчивым.
— Пришла заниматься, — заявила Катерина ещё до того как Вильгельм успел что-то спросить.
— А кто твой друг? — спросил Вильгельм, стараясь не выдать своего негодования.
— Мой трэлл.
— Густав тебе позволил?
Катерина не ответила. Жестом подозвала слугу, и тот подошёл ближе, отвесил глубокий поклон и застыл, опустив голову.
— Его тоже будешь учить.
— Не командуй мной! — Вильгельм начал терять терпение.
— Тебе Густав велел! — Катерина же, заметив, как легко может им управлять, лишь усмехнулась и продолжила его подразнивать. Обнажив клыки, она изображала негодование и раздражение: дёргала верхней губой и рычала.
— Покинь моё убежище, пока я сам тебя не вышвырнул! — Вильгельм потянулся за саблей - провокация сработала и он был на гране срыва. Между ними встал Бэн, молчаливо отгораживая Катерину от противника.
Вильгельм с удовольствием отметил, что и юноша переполнен гневом и пытается изображать благородство. Унизить его и отомстить Катерине показалось Вильгельму отличным решением и выплеском его злобы.
— Ты хотела, чтобы я обучал твоего трэлла? — Вильгельм обнажил клинок. — Вот его первый урок.
Нескольких быстрых движений, и Бэн вскрикнул, отступая. Сабля разрезала его кожу на груди и руках. Катерина попыталась встать между ними, но Вильгельм напрягся и, приложив огромную силу, отшвырнул её в другой конец зала. Встав над мальчишкой, он отпихнул от него нож, за которым тот попытался потянуться.
Со спины на него вновь попыталась наскочить Катерина и Вильгельм глубоко вдохнул: трата крови на дисциплин требовала сосредоточенности, Катерина же мешала сосредоточиться, впрочем, двигалась она медленно, неуклюже, несмотря на то, что Вильгельм уже немало чему её научил. Позволив ей обхватить его со спины, вампир ускорился и, резко развернувшись, залепил ей кулаком по лицу. Женщина упала, но тут же с визгом вскочила на ноги. Однако теперь Вильгельм был намного её быстрее. Прежде чем Катерина выпрямилась, он снова ударил её по лицу, заставляя лежать на полу. Ещё несколько ударов и он подхватил её за шкирку и отшвырнул в дальний конец зала.
Бэнджамин к тому моменту уже поднялся, вытащил второй кинжал, и теперь, тяжело дыша и истекая кровью, с гневом смотрел на Сенешаля.
— Трэллы могут использовать витэ своего господина, так же как и вампиры – ты можешь сделать своё тело сильнее и крепче, а можешь излечить раны. Для этого достаточно сосредоточится на крови, что течёт в твоих венах и заставить её работать на тебя. Просто…
Вильгельм умолк с довольной улыбкой. Раны на теле Бэнджамина затянулись, перестали кровоточить, манящий запах свежей крови пропал, лишь ярость в его ауре стала ещё ярче.
— Прекрасно.
Вильгельм обернулся на Катерину, которая поднялась, и собиралась вновь броситься в атаку.
— Дай ему крови и пусть тренируется, я же займусь тобой.
Катерина с негодованием рыкнула и подчинилась, прокусила руку и позволила слуге питаться, вновь наполняя помещение запахами, сводящими Вильгельма с ума. Ничего, он был уверен, что расквитается с девчонкой, что подпортила ему вечер, который он освободил для охоты.
Вручив Бэну нож, Катерина, наконец, выставила незаконного раба из зала.
— Хочу учить Кожу! — сообщила вампирша, с ненавистью смотря на Вильгельма.
— Что?
— Сопротивление.
— Контроль над Сопротивляемостью? — Вильгельм усмехнулся. Похоже, прошлая рана от его когтей многому её научила.
— Контроль... — она скривилась, — учи. И когтям тоже!
— Если бы ты появлялась у меня почаще, возможно уже знала, как ими пользоваться. — Вильгельм не собирался учить её столь могущественной дисциплине. Кроме того, ему пришлось много заплатить одному проезжему Носферату, чтобы тот дал основы Вильгельму.
