сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 197 страниц)
— А если кто-то потом поймает зверя, который съел больное мясо, он может заразиться!
— Ты что предлагаешь вернуться, прочесать лес и собрать их всех? — Ларс злился. — Я слышал, что эта зараза передается через кровь, так что если никто не будет пить кровь с тех кусков или животных, все будет нормально, — попытался успокоить он Анжело, но после этих слов сам задумался. Гули вдвоем, замолчав, наблюдали, как разгорается телега.
— Что с лошадьми? — спросил, наконец, Анжело.
— Эти, с повозки, стары, за них никто гульдена не даст, так что можешь подарить своим пажам.
— А они не могут стать разносчиками заразы?
Ларс задумался.
— Тоже верно, — наконец согласился он и пошел убивать лошадей. Анжело с ужасом смотрел на его зверства. Закончив со старыми клячами, он проткнул шпагой сердце своей прекрасной породистой лошадке. Анжело лишь вздрогнул и с жалостью посмотрел как образец чистейших кровей, нервно дергая копытами, распластался на земле. После Ларс убил и его лошадь.
— Ты псих! — выдавил из себя Анжело, наблюдая, как беловолосый гигант забрасывает тела в разгорающийся костер.
Ларс не ответил, он начал снимать с себя одежду и тоже бросать ее в огонь. Анжело согласился с ним и последовал его примеру.
Через два часа костер прогорел, тела лошадей обуглились и сильно воняли горелой плотью.
Два голых мужчины стояли посреди леса и задумчиво отмахивались от голодных слепней.
— Не знаешь, как чума начинает проявляться? — спросил Анжело.
— Боль в мышцах, усталость, влажная кожа, головная боль, головокружение и рвота.
Анжело отметил в себе все симптомы.
— Как думаешь, что скажет Бэн?
— Уши надерет. Хотя, если мы заболеем, то не посмеет трогать, — Ларс рассмеялся своей шутке и направился к городу.
Комментарий к Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Рукопись 04. Чума
[1] В 18 веке чума медленно двигалась по всей Европе.
[2] 5 футов = 1,52 м
[3] 10 футов = 3,04 м
[4] Линия – старонемецкая мера длины. 10 линий - примерно 10 см
[5] 200 фунтов = 90 кг
[6] Старонемецкая земная миля = 7,5 км
========== Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Часть 10. Вечные оковы ==========
Беты (редакторы): Джермейль.
«— Почему ты выбрала меня?
— Я вижу в тебе отражения себя».
В 1773 году Стефан Милсон старший купил у друга Джона Байрона[1] светлокожую рабыню лет пятнадцати. Его сыну исполнилось восемнадцать, и тому потребовалась личная гувернантка в поместье Порт-Эгмонт[2]. Девушку звали Ангелина, она была красивой, очень высокой, статной, с длинными прямыми волосами цвета вороньего крыла. Ее кожа была намного светлее кожи обычных рабынь, девушка казалась золотистой, цвета миндаля. И лишь темно-карие, почти черные глаза и широкий нос напоминали о ее африканских корнях. Стефан не слишком вдавался в подробности ее происхождения, Ангелина свободно говорила на английском и французском, была крещеной и умела танцевать. Когда в 1774 году, в преддверии надвигавшейся Войны за независимость США, Великобритания в одностороннем порядке оставила свои заморские владения в Порт-Эгмонте, Стефан решил дать вольную девушке и с ужасом услышал, что она считает Джона своим отцом. Мужчина посчитал, что сделал вице-адмиралу одолжение и поставил у Ангелины в графе родителей прочерк. Так бывшая рабыня стала американской сиротой. Семья Милсон переехала в Северную Америку, в колонию Джорджия, и Ангелине, пусть и получившей вольную, светила там суровая жизнь. И служила бы она до конца своих дней на кухне, если бы Стефан младший не оказался падок на загорелых темноволосых дев. Сначала, они просто убегали в хлев, а потом Стефан предложил сбежать своей высокой юной подруге и стать его женой. Стефан старший был настолько возмущен поведением своего сына, что скончался от сердечного приступа, лишив отрока наследства. Стефану младшему пришлось искать заработки на стороне, и он решил вернуться со своей новой женой на историческую родину в королевство Ганновер, где жила его бабка и знать не знала о корнях Ангелины. Отработав несколько лет в порту в Южной Каролине промышляя торговлей, они накопили денег на паром и направились в Европу, где по прибытии Стефана призвали в вооружённые силы Прусского королевства в Берлин[3]. Благо, жена, верная и любимая последовала за ним. Пока на фронте было тихо[4], и двухлетняя служба[5] медленно перешла в пожизненную работу.
Милсоны жили в довольно хороших условиях, в казармах, в которых вселяли наемников. Стефан получал приличное жалование, ему выдали сапоги, и молодожены надеялись, что жизнь вот-вот наладится, стали уже помышлять о заведении потомства, но пока не накопили на дом, решили не спешить. Ведь растить маленькое дите, в маленькой комнате по соседству с общей комнатой для шестерых мужчин было неудобно. Впрочем, жить там Ангелине было тоже не комфортно. К военной службе суды стали все чаще приговаривать бунтовщиков и такое общество ее пугало. Каждый раз, когда муж задерживался на службе, ей приходилось отбиваться от довольно-таки наглых приставаний и заигрывания соседей. Она плохо говорила по-немецки, с детства пользовалась наречием матери, а потом обучилась английскому и французскому – наиболее распространенных языках в колонии. Немецкий же, стала учить только при новом хозяине и скользкие шуточки местных солдатиков не понимала, но догадывалась, что ничего хорошего они ей не говорят. Не редко ей приходилось подпирать дверь в ожидании мужа, при котором, к счастью, остальные вели себя прилично. Медленно, но верно сбережения, которые муж хранил у какого-то местного ростовщика, копились и приближались к сумме необходимой на жилье, когда, в 1782 году, в одну из безлунных ночей Стефана Милсона убили в какой-то мелкой драке. Вдова Милсон была безутешна, но самое страшное оказалось то, что скопленные деньги пропали, а из казармы ее должны были выселить в течение недели. Впрочем, продолжать жить там одна она бы не смогла. Еще в первый день со смерти мужа она заметила хитрые взгляды и перемигивания соседей. Она намеревалась в ближайшее время собрать пожитки и переехать на чердачную комнатку к женщине, у которой подрабатывала посудомойщицей.
***
(Берлин, май 1782 год)
На третий день мужа похоронили и, вернувшись с похорон, Ангелина заперлась в комнате, собрала вещи и стала ждать, когда все уснут. Около трех ночи она тихонько приоткрыла дверь, и столкнулось лицом к лицу с одним из сожителей. Он был пьян, лицо раскраснелось и, прислонившись к стене, он писал на дверь ее комнаты. Она с трудом подавила возмущение и поспешила закрыть дверь. Краснолицый мужик, быстро сообразив, просунул в дверь ногу, и, запихивая член в штаны, попытался ее схватить, при этом громко будя и подзывая своих дружков, которые уснули за общим столом после пары десятков кружек эля.
— Куда? — Прогремел он, — мы тут пьем за упокой твоего муженька, что ж ты, дрянь такая, не поддержишь нас?
Ангелина, молча, пыталась вырваться из его цепких лап и вытолкнуть его за дверь. Тяжелая физическая работа сделала ее достаточно сильной, но «краснолицый» был подстать ее росту и раза в два шире в плечах. Поняв, что так просто ей не выбраться она сдавленно ему улыбнулась и сказала:
— Что ж, конечно, давайте выпьем за упокой моего мужа, — оставив свои пожитки, она вышла из комнаты. Солдатики сразу проснулись, долили масла в лампы и достали еще бутылей из-под полы. «Краснолицый» продолжал держать ее за локоть, усадил за стол и поставил кувшин перед ней. Напротив сразу подсело еще двое, один лет сорока, седой и с бородавкой, второй худой, длинный как жердь и с серым пропитанным порохом лицом. Раньше она не пила, не любила этот вкус, теперь пришлось почти залпом выпить пинту, так как «краснолицый» сам удерживал кувшин, не давая ей перевести дух.
— Ну, вот и отлично, — сказал он, похлопывая ее по спине, пытаясь остановить кашель, — за Стефана, — сказал он, поднимая кружку с остальными,
— За Стефана, — повторили они
— И за Ангелину, — добавил тот, что сидел во главе стола, потирая свои длинные усы.
Ангелину трясло, она судорожно пыталась придумать, как сбежать, ей было уже все равно на вещи ее и мужа, лишь бы выбраться живой. Но когда она сбивчиво попыталась объяснить, что ей нужно идти, «краснолицый» и еще один, с большим носом, грубо усадили ее рядом с собой. Со словами «не спеши», «носатый» стал расстегивать ей корсет. Остальные заулыбались и предложили девушке выпить еще. Она одной рукой попыталась поднять кружку, второй же отмахивалась от мужчины, который продолжал ее раздевать. Мысли с огромной скоростью неслись в голове: «Сначала изнасилуют, потом убьют, или запрут в подвале и завтра снова изнасилуют, уж лучше пусть сразу убьют». Медленно, как во сне, она подняла кружку и попыталась ударить ею «носатого», но тот оттолкнул ее руку, кружка упала на стол, заливая теплым пойлом жирные доски, пол и ее платье. Сидящие за столом засмеялись, подбадривая «носатого» и «краснолицего», который стал задирать ей юбку, пытаясь дотянуться до панталон. Кричать было бесполезно и глупо, бороться тоже, она заметила нож на поясе у «краснолицего» и потянулась за ним, но он продолжал ее толкать, пытаясь уложить на скамью.
— Давайте по одному, — с трудом выдавила она из себя, стараясь говорить как можно громче, — и пойдем на кушетку, там намного удобнее, — она изобразила на лице улыбку.
«Краснолицый», подхватив ее подмышки, сразу потащил ее в комнату, кинув остальным:
— Я первый!
— Не задерживайся, — прозвучало в ответ со смехом.
Он прикрыл за собой дверь и бросил девушку на кровать. Ангелина попыталась подняться, но одной рукой мужчина надавил ей на плечо, второй дернул за ремень, спуская штаны. Ангелина, подавив рвотные порывы, попыталась поцеловать «краснолицего», чтобы отвлечь. Она водила руками по его спине, пытаясь нащупать ремень. Но тот уже сполз со штанами и валялся на полу вместе с ножом. Не зная, что делать, девушка попыталась повернуть мужчину спиной к кровати и уложить на нее, но «краснолицый» сильно дернул вдову за плечо, усаживая перед собой на колени. Нож лежал на расстоянии вытянутой руки. Резко нагнувшись, Ангелина притянула его к себе пытаясь достать из ножен. Но нож застрял. «Краснолицый» схватил ее за волосы и подтащил лицо к своем паху. «Давай, девочка, по-быстрому, поспеши,» – приговаривал мужик. Ангелина, почти рыдая от отчаянья, оттолкнула мужчину, схватив ножны второй рукой, и вытащила оружие из чехла. «Краснолицый» дернулся и попытался схватить ее за запястье, но Ангелина резко вскочила и, размахнувшись, ударила его ножом двумя руками в открытую шею рядом с воротником. Нож легко вошел в тело, Ангелина вытащила его и сразу ударила второй раз, протыкая его спину. Тихо хрипя, «краснолицый» опустился на пол и затих. Из-под тела стала растекаться красная жижа, предательскими струйками направляясь к двери. Ангелина опустилась на пол, пытаясь прийти в себя, но мысли опять судорожно стали бегать в голове. Девушка начала метаться по комнате, пытаясь сообразить, что ей делать. Сначала попыталась открыть окно, но ставни были заперты с другой стороны. Единственный выход, это через парадную дверь, перед которой сидело еще пятеро изголодавшихся по женскому телу мужчин. Вдова быстро накинула на мертвое тело покрывало с кровати, стерла тряпкой кровь с лица и груди, спрятала нож в рукаве платья и, несколько раз глубоко вздохнув, вышла из комнаты. Пятеро мужчин сразу повернули головы в ее сторону. Ангелина смело направилась к столу.
— Ваш дружок весьма удовлетворен, кто следующий?
Поднялись двое, «усатый» и парень лет восемнадцати. Но «усатый», толкнул молоденького обратно на лавку и направился к девушке, которая твердым шагом двигалась к выходу.
— Сначала мне надо подышать свежим воздухом, а то голова кружится, такие вы активные.
— Плевать, — усатый подхватил ее за талию и прижал к стене, — я устал ждать, — он дернул пояс на юбке, отрывая от одежды приличный кусок.
Нож распорол ей рукав платья и его живот. Мужчина удивленно выдохнул и, застонав, упал на пол.
— Сучка! — Проговорил «старик» и кинулся на вдову.
Ангелина попыталась ударить его ножом в грудь, но не рассчитала, «старик» отклонился и нож прошел по шее, лишь слегка перерезав гортань. «Старик» остановился, зажимая рукой шею, и попятился. Ангелина, больше не обращая на него внимания, кинулась вперед, и воткнула нож в бок все еще сидящего на скамейке медленно соображающего мужика с полной кружкой эля. Эль потек из его распоротого живота, и он завизжал, как свинья. «Длинный» достал свой нож и попытался броситься на девушку. Но оказался слишком пьян и, запутавшись в ногах, остался сидеть за столом. Тем временем «старик» понял, что его рана не так уж глубока, сжав руки в кулаки, пока вдова возилась и добивала парня с распоротым животом, ударил девушку по спине. От толчка она не удержалась на ногах и упала на колени, больно ударившись головой об стол. Старик схватил ее за волосы и потащил к себе, волоча по полу спиной. Отмахиваясь от него, Ангелина пыталась дотянуться до него ножом, но не могла. Тот пнул ее ногой по спине, и от удара девушка перевернулась на живот. Сразу вскочив на ноги, она увернулась от следующего удара ногой и ткнула солдата ножом в пах. «Старик» схватился за рану и с мычанием осел на пол. К тому времени «длинный» и молоденький юноша успели достать ножи и стали по разные стороны от нее, не давая ей прохода. Девушка сперва направилась к «длинному», он ловко перекинул нож из руки в руку и, подбросив его разок, метнул его в Ангелину. В тот момент она уже решила, что справиться с ним ей не удастся и, вскочив на стол, попыталась бежать к выходу. Нож «длинного» точно попал в цель и раскроил череп молоденькому. У дверей стоял «носатый», все еще пытаясь сообразить, что происходит. Ангелина воткнула ему нож в шею, в этот момент ее вновь ударили по спине. «Длинный» схватил ее за плечо и отшвырнул от «носатого». Нож остался в шее жертвы, и у Ангелины больше не было оружия. «Длинный» несколько раз тряхнул девушку, стуча спиной о скамью, а потом стал душить, рыча и продолжая бить ее о стол и скамейку. Ангелина стала хлестать солдата по лицу, потом пыталась вырваться, отталкивая его. После очередного удара девушка вцепилась за стол, боясь, что не выдержит, если мужчина ударит ее вновь, и заметила тяжелую деревянную кружку прямо у своего лица. Быстро схватив ее, Ангелина ударила «длинного» днищем в висок. Потом еще раз. И еще. И только когда его голова превратилась в кровавую кашу, девушка перестала его бить.
В комнате было тихо и темно, только «старик» постанывал в углу, стараясь закрыть рукой свои раны. Ангелина попыталась подняться, но ноги не слушались ее. Несколько раз глубоко вздохнув, вдова все же встала, подошла к телу «носатого» и подобрала свой нож. Потом медленно направилась к «старику», который понял, что она делает и стал уползать, хныкая и размазывая кровь по полу. Девушка легко нагнала его и стала бить ножом, просто куда попало, пока мужчина не перестал издавать звуки. Сердце продолжало бешено колотиться, она с трудом дышала, в висках стучало, и девушка не могла думать. Ангелина еще не до конца поняла, что же она сделала, когда дверь приоткрылась и в слабом свете последней лампы вдова увидела на пороге военного офицера.
Офицер был худощав и невысок, как ребенок. Недолго думая, Ангелина бросилась на него, пока вояка не достал оружие. Офицер с легкостью увернулся, толкнув девушку назад в комнату, и закрыл за собой дверь. Ангелина не ожидала, что с ней так легко справятся. Офицер был ей по плечо, более чем на восемь дюймов ниже вдовы, и хотя Ангелина была выше многих мужчин, этот был уж очень хрупок, и женщина была уверена, что убить его не составит труда. Она снова повернулась к офицеру и попыталась нанести обманный удар и живот, и, зайдя с боку ударить его в плечо. Военный даже не шелохнулся на ее обманное движение, а когда девушка замахнулась над его плечом, перехватил запястье, и прижал к двери. Ангелине удалось рассмотреть его.
