сообщить о нарушении
Текущая страница: 180 (всего у книги 197 страниц)
Она вернулась в таком ужасном состоянии. Полностью опустошенная, раздавленная. Не та, что я любил. Диты не было со мной, хотя ее тело было так близко. Я встречал ее, забывая дышать, с трудом удерживая себя, чтобы не разрыдаться от отчаянья рядом с ней. Я целовал ее плечи, пока мы добирались до Шарлоттенбурга, и молил ее «Посмотри на меня, посмотри». Один лишь взгляд в ее пустые холодные глаза и меня обдавало ледяным потом, сбивало с ног и казалось, что сердце выпрыгнет сейчас из груди. Я нервно втягивал в себя ее запах. Обожаемый запах ромашки или чайной розы, что Дита собирала для своих кремов. Мои руки дрожали, я чувствовал, как потеют пальцы, когда я проводил ими по ее руке. Дита не наваждение, не иллюзия. Дита настоящая и единственная. Я знаю, что люблю ее. Не так как Катерину. И больше не боюсь своих чувств. Пусть принцесса никогда не узнает об этом, я сохраню это чувство и память о нем на века.
Возможно, я больше никогда уже не полюблю. Возможно, мои прекрасные чувства к ней сгорят, развеяться как пепел, когда я насыщусь им или девушкой. Дита вернулась и теперь она со мной. И я хочу, чтобы это продолжалось, пока я не разлюблю ее. То, что происходит сейчас с моей душой – слишком прекрасно, слишком ценно. И поэтому я не позволю погибнуть Катерине. Я найду возможность спасти ее. Чтобы насладиться любимой Дитой.
***
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 20 декабря 1812 год. Ночь.). Суббота. (Бэн)
Бэн подъехал к Шарлоттенбургу прямо перед рассветом, но юноша знал, что Сенешаль ложился намного позже. На входе его остановили, словно он был тут впервые, смертные охранники не признали его. Похоже, Вильгельм обезопасил себя и исключил Бэна из списка дозволенных посетителей.
Гуль испробовал на них свой гипноз, потратив пару минут, прошел в знакомые коридоры и спешно направился к скрытым покоям Вентру. По дороге заглянул в спальню Сенешаля, он вполне мог пренебречь безопасностью и уснуть на верхних этажах, где он часто спал с Катериной.
Вильгельма там не оказалось, и Бэн открыл потайной лаз в одной из комнат, спустился в подземный склеп и прошел до комнаты, где устроил себе для сна убежище Сенешаль. Комнату охраняло двое телохранителей Тило и Маркус и они преградили Бэну путь, боязливо выставляя против него оружие.
— Хозяин уже спит. Пожалуйста, покинь Шарлоттенбург. — С надеждой произнес Тило.
— Мне нужно увидеть Вильгельма, — твердо сказал Бэн, и, не обращая внимания на протесты гулей Сенешаля, попытался пройти. Маркус несколько раз тыкнул его шпагой в грудь, точнее попытался, но Бэн ухватил оружие, переломил его пополам. Тило выставив перед собой руки, продолжал повторять:
— Уходи, уходи, — и топтался на месте, не рискуя вступить в бой.
— Впустите его, — раздалось из-за дверей и гули облегченно вздохнули. Выходить против Бэна в открытом бою было равносильно самоубийству.
Бэн сам распахнул двери и вошел в маленькое помещение, очень красиво оформленное под старинную спальню с плетеными канделябрами и медвежьей шкурой на полу. Вильгельм сидел на очень высокой постели обложенный шелковыми подушками в дорогом бархатном халате.
— Оставьте нас. — Велел Сенешаль слугам и те мгновенно испарились.
— Почему ты беспокоишь меня в столь ранний час, Бэн? — Спокойно спросил вампир.
— Я пришел просить за Катерину. — Бэн опустился на колено и склонил голову, показывая, что полностью в его власти, — если вы желаете, я стану вашим слугой, только помогите моей госпоже! — Он говорил это тихо, но выделял каждое слово. Почти две недели гуль готовился к этом шагу, к поступку, что мог навлечь ненависть и призрение Катерины. И что мог спасти ее.
— Конечно, я желаю, — хохотнул Вильгельм. — Если бы я знал, мальчишка, что ты столь предан, что ты так много будешь вкладывать себя в развитие своих навыков и в тренировки, я бы не за что не отпустил тебя той ночью. Я бы вырастил тебя мне в угоду и поработил, когда ты достигнешь более зрелого возраста.
Бэн опустил голову ниже. Вильгельм не редко напоминал ему о том, какую власть имел вампир, пока Бэн был обычным смертным, как избавился от их семьи, когда они работали в Кормфилде. И как отобрал у юноши Катерину. Гуль ненавидел эти истории. И в своих фантазиях Бэн строил иллюзии о несуществующих воспоминаниях, где он добивался Катерины и становился ее мужем, не позволяя злу вторгнуться в их жизнь.
— Если ты станешь служить мне. Избавишься от Уз с Катериной и примешь мою кровь, я постараюсь ее спасти.
— Постараетесь? — Воскликнул Бэн. — Этого не достаточно. Мне необходимо, чтобы она выжила или никакой сделки не состоится!
— Не тебе решать, мой глупый маленький друг. Ты всего лишь гуль, слабый раб, не имеющий воли и права выбора. Когда Катерина умрет ты либо станешь моим, либо умрешь вместе с ней. Кормфилд снова перейдет в мои владения, а на место Палача я назначу угодного мне вампира, чтобы не перечил и не прогибался под безумного Принца!
— Это ты безумен! — Взревел юноша. — Катерина не умрет, я сам найду способ, как спасти ее!
— Конечно. Кто бы в тебе сомневался. Но не забывай, что когда придет время, я буду рад принять тебя под свое крыло. Мне как раз не хватает хорошего бойца для арены. — Вампир рассмеялся. А Бэн вскочил на ноги и схватился за эфес шпаги, гневно дыша, как огнедышащий дракон.
— Я умру вместе с ней! — Сказал он громко.
— Не спеши. — Вильгельм, наконец, прекратил усмехаться и поднялся, заправляя халат. Он подошел к сундуку в углу и достал оттуда небольшой сверток
Развернув его, с самоуверенной улыбкой, и протянул гулю. Это были письма. Длительная переписка Вильгельма и Франсуа – принца Парижа. В последнем было указано, что конклав назначен на 25 декабря. Что Вентру Берлина должны прибыть все до единого. И что Густав будет приносить свои извинения публично, и что публично должен будет казнить своих отпрысков:
1. Инга Боргван.
2. Свен Гордон.
3. Кларк Швендинг.
— Троих? — Изумленно произнес Бэн.
— Я потратил немало средств, чтобы повлиять на Тореадоров. И теперь ты заключил со мной договор, по которому ты покинешь Катерину и будешь служить мне, верой и правдой.
— Да, — Бэн опустил голову, смиряясь со своей участью. Он был готов к этому, был готов отдать себя. И то, что Вильгельм проделал это и без его предложения, не имело значения. Гуль просил и получил просимое. Оставалось лишь заплатить.
— Сегодня я принял ее крови последний раз. В течение следующего месяца я стану вашим рабом.
— Прекрасно. Меня все устраивает. — Вильгельм с презрением смотрел на рабоплетство слуги. — Ты не покинешь в течение месяца Шарлоттенбург. Ты будешь готовиться сменить своей статус.
— Но я должен попрощаться с Катериной, и убедиться, что на Конклаве ее не казнят!
— Ты считаешь, я стал бы заниматься такой глупостью, как подделка писем Франсуа Вийона? За кого ты меня принимаешь, мальчишка? — Вампир говорил строго и тихо. Силы оставляли его и подступающий рассвет не давал показать себя грозным и сердитым перед несчастным гулем.
Бэн склонил голову, обдумывая его слова. Смена хозяина – одна из самых болезненных и неприятнейших процедур, потому что она включает себя Отлучение.
Как избавиться от наркотической зависимости? Перестать принимать наркотики и пережить абстиненцию и ломку. Ломка начинающаяся у гулей без вампирской крови в сотни раз сильнее, чем у любого наркомана. К концу тридцатого дня отлучения, легко сойти с ума, потеряв рассудок от сильнейшей физической и духовной боли, вызванной потерей господина. И Бэн добровольно шел на это, лишь бы спасти Катерину.
Простит ли его госпожа за столь своевольный поступок? Позволит ли видеть себя хоть изредка? Бэн хотел поговорить с ней, прежде чем Вильгельм запрет его. Но Сенешаль не собирался идти у него на поводу.
— Хорошо. — Тихо произнес юноша. В комнату тут же вбежал Маркус и Вильгельм, уже с трудом держась на ногах, указал спрятать гуля Палача в одной из подземных камер.
«Прощай, Катерина, прощай, мое солнце» — Бэн бросил последний взгляд на нового господина.
— Если Катерину все же казнят, меня не удержат Узы! — Проговорил он звучно, уверенный, что Вильгельм поймет, о чем он.
***
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 21 декабря 1812 год. Ночь.). Воскресенье. (Бэн)
Катерина отыскала сознание слуги почти разу после заката. Бэну не хотелось обсуждать свой поступок с хозяйкой таким образом, но он не смог не рассказать ей о сделке. Катерина оставила его мысли, и Бэн снова лег на холодную каменную кровать, которую не застели даже соломой. Скорее всего, госпожа расстроилась его поведением, но теперь это не имело никакого значения, потому как скоро она перестанет быть его госпожой.
Сидя в полной темноте, Бэн пытался уснуть, отгоняя тревогу и страхи, что Вильгельм обманул его, и Катерина все равно погибнет. Пусть даже он никогда более не изопьет ее крови, Бэн желал видеть госпожу живой, в том или ином смысле слова. Рано или поздно хозяйка поймет его и простит, и тогда возможно они смогут найти способ выкупить Бэна из лап Сенешаля, чтобы вновь служить Палачу.
Бэн надеялся на это, успокаивая себя образами Катерины из далекого несуществующего прошлого. Постепенно они сменились на более новые образы. Бэн стал думать о юной принцессе. Дита наверно очень беспокоиться о нем и его положении. Принцесса написала ему несколько писем, оставила в их каморке и очень просила ответить, когда у Бэна появиться возможность. Но вернувшись домой, у него нашлось сотни дел важнее чем девушка. Бэн был разорен и нуждался в средствах, а решать свои финансовые проблемы рядом с принцессой он не мог. Она слишком сильно отвлекала его, не давала спать, не давала работать. Так он оправдывался, но в действительности понимал, что много времени она бы не заняла, а ее присутствие подняло бы ему настроение.
Но увлеченный поисками способа спасти Катерину, мучимый совестью и неизвестностью, он так и не сказал Дите ни слова.
Бэн мог лишь надеяться, что Ангелина выгородит его, и Дита потерпит месяц его заточения, дождется его возращения, и они снова будет вместе.
— Просыпайся! — Голос Катерины, вторгнувшийся в его рассудок, заставил Бэна вскочить на ноги. Он действительно задремал, и как долго госпожа пыталась вытащить его из сна, он не знал.
— Да, Катерина. Я слушаю.
— Вильгельм обманул тебя. — Ее мысли заполнились гневными словами и образами, как бы с удовольствием она выпила Сенешала до дна. — Другой вампир, а не он, помог мне спастись. И тому, другому, я уже обещала услугу.
— Простите, я не знал.
— Теперь знаешь! Выбирайся из тюрьмы этого ублюдка, и если хоть один из его прохвостов попытается остановить тебя, позволяю убить! И Вильгельма тоже! — Бэн чувствовал ее гнев и сам наполнился этими чувствами. — Нет! Его я убью сама! Выпотрошу, сниму кожу, разрежу на кусочки и выпью всю его кровь!
— Я покину дворец в ближайшее время. Могу я встретиться с вами?
— Нет! Не хочу тебя видеть, идиот!
Катерина прервала связь, а Бэн радостно вздохнул. Никакого Отлучения. И Вильгельм не будет его хозяином никогда.
Юноша подергал запертые двери, проверяя, насколько крепки петли и замок. С другой стороны тяжелую дубовую дверь держал засов толщиной в две руки. Но дверь отпиралась наружу, потому что должна была защитить от вторжений, а не от побегов. Бэн немного размялся, разгоняя кровь и готовя затекшие мышцы. Несколько раз ударив плечом дверь, он попробовал вырвать из стены железный крепеж для засова. Железо испуганно скрипело, но поддавалось. Когда дверь уже стала выходить за пределы косяка, в коридоре раздался шум и на его попытки вырваться сбежались гули.
— Что творишь? — Услышал Бэн голос Ромео. — Хозяин будет не доволен.
— Я не служу твоему хозяину. И Катерина ждет меня на поверхности.
Его ответ немного смутил гулей Вильгельма, и о чем-то переговариваясь, они отправили кого-то к Сенешалю. Бэн же продолжил выламывать засов.
— Вильгельм приказал держать тебя тут, и если ты выйдешь, я открою огонь. Расстреляю тебя. Нас четверо и поймав четыре пули, ты погибнешь. — В голосе Ромео не было уверенности.
Но Бэн все же остановился. Было достаточно одной пули в голову, чтобы убить гуля. Возможно, слуга Палача смог бы пережить попадание нескольких пуль, но четыре выстрела серьезно ему навредят. А если хотя бы одна из них пробьет его череп, Катерину он не увидит больше никогда.
— Унялся? — Раздался строгий голос Анжело. И Бэну захотелось продолжить, лишь для того, чтобы выбраться и свернуть ему шею. Так как Катерина позволила.
— Я разрываю договор с Вильгельмом и ухожу. — Сказал Бэн в ответ. — Можете передать хозяину, что не нуждаюсь в его помощи!
— Молчи щенок. Договор был заключен и ты не можешь сбежать без его позволения.
— Тогда передай Сенешалю, что я знаю, что он обманул меня. И если Вильгельм не желает, чтобы об этом узнал весь город, пусть лучше лично явится и откроет мне двери!
Дверь распахнулась.
На пороге стоял Анжело и свирепо смотрел на Бэна, готовый приказать своим псам стрелять, если гуль Палача сделает хоть один неверный шаг.
— Убирайся! — Сказал он тихо. — И если по городу поползут слухи, я тебя убью!
— Удачи, — с призрением кинул ему в лицо Бэн. — И передай своему господину, что ему стоит переживать за свою шкуру. Потому что Катерина в ярости.
Толкнув Анжело в плечо, Бэн обошел его и быстро направился к выходу. В след ему смотрело два десятка полных ненависти глаз. Мечтать о спокойном сне даже не стоило. Анжело наверняка уже распланировал в своей голове как убить Бэна. Но Бэн легко сдаваться не собирался.
(Шарлоттенбург, Straße von Spandau 22, Большая оранжерея. 21 декабря 1812 год. Ночь.). Воскресенье. (Бэн)
Выйдя из дворца Шарлоттенбурга, Бэн осмотрелся. Полная луна освещала тихий заснеженный парк, и город казался полным покоя и умиротворенности. Его лошадь, щедро возращенная Дмитрием, все так же стояла привязанная к дереву. Он забыл о ней, отправляясь к Сенешалю, и если бы пробыл в заточении еще немного, Рэм бы погиб от холода и голода. Впрочем, даже сутки неподвижно под напором природы плохо сказались на жеребце и он странно похрипывал.
— Надеюсь, тепло и хорошая еда вернуть тебя в форму, — похлопал он лошадь по крупу и быстро забрался в седло.
Катерина будет жить. Не важно, кто помог госпоже, когда с нее будут спрашивать услуги, Бэн в лепешку расшибется, помогая Палачу. Но сегодня она не хотела его видеть, и Бэн поехал с тремерскую капеллу.
Конклав назначили на 25 декабря, и Бэн был уверен, что отправиться туда вместе с хозяйкой. Ему предстояло найти хороший экипаж, нанять лошадей и кучера, что знает дороги, и не будет задавать вопросов, почему они передвигаются ночью. На все это требовалось денег, а брать их было неоткуда. И хотя он понимал, что ему нужно срочно бежать и находить все необходимое для хозяйки он решил заглянуть к Дите, так как не видел девушку уже несколько недель. От одной только мысли о ней сразу поднималось настроение.
По ночам Дита работала на вампиров, но Бэн надеялся, что девушка отыщет для него полчаса. Или час. Или два. Но она сможет побыть с ним, погреть и порадовать своим телом.
Прибыв в капеллу, он с разочарованием узнал, что Дита отбывает выходные в Кёпинеке, развлекая Носферату. Бэн был готов отправиться на другой конец Бранденбурга, если бы был уверен, что Дмитрий позволит ему побыть наедине с девушкой пару часов. Взвесив все возможные обстоятельства, гуль вернулся в северные казармы. Ему не хотелось сердить уродца, и расстраивать Катерину своими необдуманными поступками. Завтра девушка вернется в город и непременно явится к нему. Для большей уверенности он оставил ей записку в капелле.
Завтра его прекрасная принцесса подарит ему незабываемый рассвет. Если только другие обстоятельства не помешают его счастью.
***
(Берлин, Prenzlauer Tor, военные казармы. 22 декабря 1812 год. День.). Понедельник. (Амалия)
Девушка пришла в северные казармы после полудня и замерла перед дверью друга. Последнее время, все чаще Бэн жил в Кормфилде и в казармах появлялся лишь для заполнения бумаг и работы с другими Каинитами. Юноша оправился после арены. Но видится с ней словно не желал. И каждый раз, когда она появлялась рядом с его домом, Бэн оказывался где-то в другом месте, словно избегая с ней контактов. Дита вздохнула и постучала, и только когда Бэн позволил ей войти, она открыла дверь. Как девушка и предполагала, Бэн отдыхал и сев на узенькой лежанке устало улыбнулся ей лишь уголком губ. Но Дита была рада и такой его улыбке.
— Мне надо отдохнуть Дита, — сказал юноша, когда девушка села с ним рядом. — Я рад твоему появлению, но сложившиеся обстоятельства не позволят тебе остаться.
— Я просто посплю с тобой рядом.
— У меня много работы, мне надо выспаться. Через два дня Конклав и моя госпожа должна быть готова к поездке. Ближайшие несколько суток я не смогу уснуть. Отправляйся домой.
— Я тоже устала. Мы просто поспим. — Она говорила с какой-то надеждой, словно уговаривая, и Бэн потрепал ее по макушке, чувствуя невероятную душевную близость с юной принцессой.
— Ладно, но только спать. Ясно? — Бэн пододвинулся, освобождая ей небольшое место.
