сообщить о нарушении
Текущая страница: 71 (всего у книги 197 страниц)
Пётр подтащил её к столу и, вытащив из ящика тонкий длинный нож, отрубил ей руку. Дита вскрикнула, хватаясь за обрубок. А вампир лишь рассмеялся, поднимая отрубленную кисть и слизывая кровь с вытекающей раны.
— Ублюдок, — прошипела Дита, спеша восстановить руку.
— Ты быстро восстанавливаешься, — заметил он, смотря, как отрастает её конечность, — это подсобит мне в моих ритуалах.
— Я тебе не домашняя зверушка для опытов! — Прокричала она. Её глаза вспыхнули серебром, и отрубленная кисть в ладонях вампира дёрнулась. Пётр удивлено взглянул на конечность, и в тоже мгновение кровь, что осталась в отрубленной руке, выпрыгнула из вен и, обхватив кисть Тремера, пережала её, распарывая, раздирая, отрывая от своего основания.
Пётр удивлено вскрикнул, смотря, как его рука отваливается от тела.
Дита с трудом дышала. Она не знала, как это получилось. Ей просто захотелось отомстить. И всё случилось само. Что-то сильно ударило её в живот. Согнувшись, она захрипела, отплёвываясь кровью.
— Магия. — Тихо произнёс Тремер, поднимая свою конечность.
— Что ты делаешь со мной? — Застонала девушка, понимая, что не в состоянии себя вылечить. Раны не поддавались лечению, и внутри всё рвалось.
— Это не я, ты сама. Магия не хочет тебя поддерживать, дитя. Магия – сложный природный элемент, который надо уметь использовать. И, если бессмысленно бросаться ею, когда вздумается, магия накажет тебя за расточительство.
Дита продолжала кашлять, опускаясь на пол, словно её сильнейше избили. Вампир подошёл и встал над ней, смотря на её корчащееся тело.
— Никогда. Никогда не используй магию прилюдно, девчонка. Ради твоей же собственной безопасности.
— Я не контролирую это.
— Контролируй свои чувства. Свой гнев. Свои эмоции. Она выходит из твоих желаний. А твои желания – это и есть магия.
— Хочу к Джетту, на корабль и в открытое море, — засмеялась она, всё ещё сплёвывая кровь.
— Хотеть не достаточно. Надо по-настоящему желать этого.
— Ты думаешь, я не желаю этого всем сердцем?
— Желать, верить. Я немного подзабыл, каково это – быть смертным магом. Но да, достаточно желать и верить.
Дита сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Она хотела этого сильнее, чем Пётр мог даже себе представить. От напряжения она запищала, как пойманная мышь.
— Не выходит! — Закричала она, услышав, как старый маг начинает над ней смеяться.
— Желание должно быть достаточно чётким. Как, например, ты захотела, чтобы я почувствовал такую же боль, как и ты. Если бы ты была хорошо обученным магом, ты могла бы выбирать, как именно это случится. А так же, возможно, когда и насколько болезненно это будет. Но тебя учить никто не будет. Потому что ты нужна мне здесь, а обученного мага удержать мне не удастся.
Дита не ответила. Она обучится сама, хочет того Пётр или нет. Тело перестало болеть, и, поднявшись с пола, Дита распрямила плечи, излечивая себя.
— Вот, передай Марис сердце. Не думаю, что инфантильная крестьянская прачка обрадуется, если Марианна отправит её обслуживать мужчин. И пусть живёт. Пока.
— А мне сердце можно? — Спросила Дита, ловя ленту Марис.
— Я своих клиентов не обманываю. И, как сказал Джетт, в постели ты неугомонна, сплочение похоти и страсти. — Подойдя к девушке поближе, он усмехнулся ей в лицо, — куда всё делось?
— Моё тело лишь для Джетта! — Злобно выдавила она. — Ни один живой, а тем более мёртвый не посмеет меня трогать. Либо я буду желать и хотеть им самой страшной смерти, что они могут только представить.
— Полегче на поворотах, девочка. Не убей своей магией себя сама!
Пётр вытолкнул её за дверь, захлопывая её на ключ.
***
(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 4 июня 1808 год) Пятница. (Амалия)
После укуса Дмитрия и яда змеи Дита чувствовала себя разбитой. Но оставаться в капелле и, проснувшись, работать на Тремера она не хотела. Девушка заглянула на кухню и попросила приготовить завтрак на выезд для гулей Палача. Завернув всё приготовленное, прикрыв тарелки деревянными срезами, она направилась к солдатской казарме – холостяцкой обители Бэна и Ангелины. Ангелина была странной женщиной. Словно потерянная, заблудившаяся в своих обязанностях, она пыталась хвататься за всё на свете, и Дите было жалко эту слугу, которой приходилось притворяться мужчиной, жить с мужчинами и делать мужскую работу. Впрочем, жить, как Тремерский скот, как женщины стада, тоже было не особо привлекательно. Вампиры использовали людей для своей выгоды, совершенно не задумываясь, во что эти люди превращаются под их приказами. Ангелина была ещё молода, но уже было видно, что когда-нибудь она станет как Катерина, или как Бэн.
Добравшись до их скромной комнаты, она осторожно постучала. Дверь открыли не сразу. Там было темно, и Ангелина смотрела на неё испуганным мужским лицом.
— Это я, принесла еды, — постаралась принцесса успокоить гуля.
Из-за её плеча выглянул полураздетый Бэн. Он внимательно осмотрел пустой зал и, затянув Диту вовнутрь, запер двери. Ангелина сразу зажгла свечи, и комната приобрела прежний вид, сгоняя параноидальные подозрения с лиц обоев гулей.
— Предупредить надо было, — сердито сказал Бэн. Очевидно, ему пришлось проснуться, ожидая атаки. Он вооружился и теперь аккуратно прятал своё снаряжение.
— В следующий раз письмо с посыльным за час до себя пошлю, — рассмеялась Дита, но Бэн просто отвернулся к стене и уснул. Его мрачность и отстранённость девушку пугала.
— Пошли, поедим, — Ангелина подобрала свёрток из рук Диты и вывела её из комнаты, чтобы Бэну не мешать.
Вновь разделив свой завтрак, Ангелина рассказала о вчерашних успехах и впечатлении, которое она произвела на Бэна. Дита порадовалась за женщину и, поев, предложила продолжить обучение.
***
(Шпандау, Spandau Citadel, 8 июня 1808 год) Вторник. (Амалия)
Прошёл месяц с их последней встречи, и Дита бежала по тёмному коридору, задыхаясь, натыкаясь на стены и роняя фонарь. Она мечтала увидеть своего хозяина так сильно, что голова раскалывалась, шумела и улыбка не сходила с её лица.
Джетт спал. Дите было точно объяснено, где расположены его покои, и, легко отыскав их в подземном каменном лабиринте, специально отроенном для жизни существ ночи, Дита забралась в его постель, целуя его мёртвые губы, сжимая его тело, заливая его слезами.
— Проснись, любовь моя, — повторяла она, целуя его вновь и вновь.
Джетт открыл глаза. Он улыбнулся и вцепился в её шею.
Дита от наслаждения громко застонала. Блаженная улыбка светилась на её лице, она была счастлива. Она безумно была счастлива.
— Я пришла к тебе, я хочу быть с тобой, — шептала она ему, забываясь от его Поцелуя.
— Возьми моей крови и поспеши уйти, — сказал пират, прокусывая свою руку.
— Не гони меня так скоро, — она поцеловала его ладонь и отпила его крови. — Я хочу побыть с тобой ещё хоть немного, — положив голову ему на грудь, она с тоской вздохнула.
— Мне надо спать, милая. Отправляйся назад. Сейчас же.
— Да, господин, я не буду мешать. — Дита отодвинулась, всё с той же блаженной улыбкой любуясь, как он укладывается, чтобы уснуть. — Я принесла вам кое-какие бумаги. Я общаюсь с гулями и собрала немного информации. Я думаю вам пригодится, — Дита положила рядом с ним стопку записок.
— Я просмотрю позже. Иди.
— Да, любовь моя, я приду через месяц. И, надеюсь, ты проведёшь со мной больше времени. — Она поцеловала его в лоб и умчалась, полная надежд на счастье.
***
Дита заходила к Ангелине и Бэну почти каждый день. Выглядела невыспавшейся, но счастливой. Ангелина вдруг прониклась к ней безграничным обожанием. Они безумолку болтали, тренируясь писать буквы, пока Бэн пытался уснуть, шипя на них и приказывая молчать. Дита смеялась, прикрывая рот ладошкой, а Ангелина училась улыбаться, забыв это после своего превращения в слугу бессмертного.
Бэн, видя успехи сестры, вздохнул с облегчением. Ангелина, наконец, стала полезной. За тридцать лет совместной жизни он так и не нашёл времени научить её элементарной грамотности, все свои силы он вкладывал в обучение её дисциплинам и этике Каинитов. Теперь же Ангелина могла писать. Ещё не идеально, но уже достаточно приемлемо, чтобы поручить ей переписывать важные сообщения.
Дита не могла задерживаться надолго каждый день – ей требовалось высыпаться хоть немного. Когда принцесса работала в капелле, она приходила к гулям Палача лишь чтобы принести корзину и забрать миски с прошлого дня. Обнимала Ангелину, шепча ей что-то на ухо, и убегала трудиться и дразнить гулей во главе с Анжело. В дни, когда Дита работала в читальной лавке, девушка сидела почти до пробуждения Бэна. Объясняла Ангелине науку чистописания, тренируя с ней языки и объясняя важность знаков препинания. Ангелина, словно зачарованная, смотрела девушке в рот, ловя каждое её слово. Внезапно гуль Палача обрела подругу ввиде жизнерадостной и очаровательной испанской инфанты. Бэн чувствовал лёгкую зависть к их отношениям. Он тоже привык к обществу Диты. И очень скоро стало ясно, что в войне Анжело Бэн поддерживать старшего гуля не будет.
========== Глава 3. Чужой город. Часть 11. Gaukmanadzr «месяц кукушки» ==========
Беты (редакторы): Rioko Rain
(Шёнеберг, поместье Кормфилд. 1808 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 1. Gaukmánaðr «месяц кукушки»
Почему-то сильнее всего мне запомнилась именно эта встреча...
Впервые я увидел девушку весной 1808 года в Тремерской капелле. Госпожа отправила меня передать сообщение Петру, и я ожидал его в зале. Вместе со мной в капелле появилась красивая, хорошо физически сложенная женщина в слишком откровенном наряде и с оружием морских пиратов прошлого века. Это была новоприбывшая Бруджа Фантагиро. Вместе с морской разбойницей приехала и ОНА.
Из-за своего высокого роста Дита выглядела лет на семнадцать, но я привык к громоздкой Ангелине и не заметил этого недостатка. Тонкая кожа, мягкие припухлости на шее и запястьях выдавали в ней ребенка, и мое сердце вздрогнуло от смешанных чувств. Узкие плечи и ровная спина делали ее фигуру трогательно хрупкой и нежной.
Она выглядела как нечто светлое, чистое, ещё не развращённое вампирским влиянием. У неё были густые тёмно-каштановые волосы, аккуратно уложенные в две косы, светлое тонкое платье, немного отстающее от моды, и, если я скажу, что она была красивой, то не скажу ничего. Она была прекрасна. Эта спокойная, легко ускользающая красота детской непосредственности задевала во мне старые воспоминания о Катерине, и Дита, несомненно, была ее юным, еще не изуродованным бессмертием отражением.
Пётр, проигнорировав меня, сразу направился к безродным гостям, хоть я и пытался показать ему, что мой визит важнее. Тот лишь отмахнулся и, поцеловав руку Фантагиро, забрал девочку. Мне было указанно подождать, что и пришлось сделать. Оставшись наедине с Бруджа, я намекнул ей, что разгуливать по Берлину без представления чревато мгновенной смертью. Женщина хитро мне улыбнулась, фамильярно похлопала по щеке и важно сказала:
— Принц города примет нас с радостью, уж поверь.
Такая самоуверенность показалась мне на тот момент глупой, не смотря на то, что их сопровождал Юстициар Тремеров. Густав не считался с мнением Внутреннего Круга.
Пётр вернулся через час. Юная красотка заставила меня на мгновение забыть о том, что я делаю в капелле. Я не мог отвести от нее взгляда. Словно зачарованный, я смотрел на девушку, сам не понимая, что меня так сильно привлекает к ней. Дита была расстроена, лицо её было заплакано, она где-то забыла свои сандалии, а волосы были неопрятно распущены.
Но в тот момент мне показалось, что это делало её ещё более естественной.
Я стряхнул с себя наваждение, выкидывая её из головы и с твердой уверенностью напоминая себе, что я тут по делам. И всё же я с неким удовольствием наблюдал, как девчонка озлобленно отдёрнула от Петра руку, глядя на него, как на злобного врага. Хорошо ещё, что не зашипела, как кошка.
Дите всегда была присуща своеобразная, детская, неуправляемая агрессия, и меня забавляло то, что она не считалась со статусом вампира. Тремер, потирая руки, смотрел на девушку, как на драгоценный камень, который достался ему совершенно бесплатно. Пётр одобрительно кивнул Бруджа, и Фантагиро удалилась, забрав девочку. Как я позже узнал, новоприбывшие продали Диту Тремерам за их покровительство.
Я передал сообщение Петру, чему тот был несказанно рад. Или притворился, что рад. Сопроводил Тремера до приёмной Густава, куда мне тоже следовало прибыть, чтобы наблюдать представление новых жителей Берлина. Так же я надеялся хоть мельком познакомиться с Карлом Шректом. О нём ходило множество легенд, в том числе и то, что в прошлом он был инквизитором, пока не обнаружил в себе магию смертных, и до сих пор применяет некоторые старые навыки к непокорным.
На приёме Принца я вновь увидел Диту. Она была спокойна, самоуверенна и неподдельно наивна. В то первое мимолётное знакомство я был удивлён её неземной красотой, но дальнейшее общение не лишило её волшебной искры, заставляя меня смотреть на неё с прежним восхищением.
Пётр и Карл назвали девушку «бездонным сосудом». Она была магом, гулем новоприбывшего Бруджа Джетта и испанской инфантой. Маленькая принцесса была передана в собственность Тремеров и должна была пополнить коллекцию Петра. Я не слишком хорошо представлял, как будет выглядеть эта красотка в капелле Тремера и сможет ли она ужиться среди проституток, которыми было наполнено общественное стадо. Но я заметил, как Катерина провожала её голодным взглядом. А это означало, что рано или поздно моя кровожадная хозяйка опустошит девушку, как и многих других смертных до этого.
Вильгельму удалось попробовать крови Диты на приёме, и, хотя он повторял Катерине – «ничего особенного», госпожа приказала мне написать письмо Петру от её имени с просьбой отведать местное чудо. Из Берлинского дворца я вновь направился в капеллу, теперь сопровождая карету Джетта и мысленно прокручивая в голове свою встречу с испанской инфантой. От моего взгляда не ускользнул её взбалмошный характер – очевидно, что принцессу баловали и при жизни, и после изменения.
Прибыв к Тремерам, я стал свидетелем её трагического прощания с Джеттом, и это немного задело меня. Смена хозяина всегда довольно тяжёлый и болезненный процесс. Но, в конце концов, Дита – всего лишь еда, и её участь не должна была меня беспокоить.
Пётр был рад услужить моей госпоже и передал ответ ещё до рассвета. Я зачитывал письмо Катерине, стараясь не смотреть, как её любовник лапает и посасывает её.
«Дорогая Катерина, я с радостью предоставлю вам неограниченную возможность испить из «бездонного сосуда» в любое удобное вам время. Вы можете договориться о подходящем для вас дне и посетить мой скромный дом, или же пришлите ваш эскорт, который сопроводит сосуд до приемлемого места. Для меня будет честь дать старшим Ветру воспользоваться моим сокровищем для блага Берлина. С уважением, Пётр»
Катерина была довольна и попросила сообщить Тремеру, что Бэн, то есть я, доставлю завтра Диту к одиннадцати в замок Вильгельма. Письмо Пётр прочитал при мне и тут же строго дал указания, что прибыть за девочкой я должен к десяти, удостовериться, что та в порядке и здравии, доставить до Катерины и так же проследить, чтобы Катерина её не повредила (я мысленно представил абсурдность ситуации, если мне придётся останавливать Катерину), а потом, как только Дита освободится, доставить назад. В последнем я сильно сомневался, хоть Тремеры и уверяли, что эта хрупкая тощая девчонка способна напоить своей кровью даже Принца.
Катерина от крови девушки осталась в восторге. Меня это порадовало, но высокомерие и вульгарность принцессы немного остудило. После первого кормления с «бездонного сосуда» моя госпожа потребовала привозить её каждую неделю. Был вторник, и Пётр сказал, что теперь наш день – вторник, и Дита будет готова для нас всегда в это же время.
Так я стал её личным извозчиком, а потом и телохранителем. Сначала, конечно, я возил Диту только для Катерины, но потом Пётр потребовал, чтобы я сопровождал её и в другие дома. Катерина не возражала, да и мне было приятно проводить с Дитой время. Девчонка была по-детски милой, непосредственной, весёлой, заставляла улыбаться и смеяться даже такого старого сухаря, как я. И, хотя такая жизнерадостность мне быстро приелась, я постоянно чувствовал к ней какое-то неуловимое влечение. Дита не чуралась моего положения гуля Палача. Её, кажется, вообще не волновали статусы. Она могла говорить со мной о чём угодно: погода, мода, вчерашняя проделка. Мне было приятно её слушать и замечать в себе ещё что-то такое же простое – человеческое. Откровенный смех девчонки веселил меня, а наивность и простота расслабляла. В Дите сложно было увидеть какую-то опасность.
