сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 197 страниц)
Ночью вернуться домой не удалось. Катерина уже проснулась, Бэн отправился искать ее, рассчитывая встретить госпожу в покоях Вильгельма и получить от нее крови, чтобы окончательно излечить свои раны. Но Катерина той ночью была у Принца, и без дозволения лезь в логово старого, пугающего вампира Бэн не рискнул. Встретиться с Томасом и разузнать про свои финансовые дела тоже не вышло – Томас чем-то занимался в отстраиваемом королевском дворце, в котором уже временами жил курфюрст. Попасть во дворец избитым, в крови и грязи Бэну не представлялось возможности. Вернувшись в их с Катериной домик, трэлл прилег отдохнуть.
Вампирша пришла домой поздно. Недовольно взглянула на слугу, но говорить не захотела. Чем больше она общалась с Принцем, тем отстраненнее становилась, и Бэн со вздохом запер за ней ее подземелье. Ее отстраненность помогла немного забыть о своих печалях. Дело раба не сложное— охраняй да развлекай. А когда хозяйка почти всегда недовольна или зла, контактов с ней мало, и обязанностей тоже мало. Все что оставалось – заниматься собой и налаживать внезапно рухнувший мир. Впереди его ждал тяжелый трудовой день наполненный болью от ударов сапогом и тоской из-за смерти любовницы.
Провалявшись в кровати до девяти, Бэн с трудом смог подняться, промыл кровоподтеки и перебинтовал ребра. На лошади в таком состоянии не покатаешься, и он решил прогуляться пешком. Выйдя во двор, он с удивлением обнаружил констеблей, которые его тут же скрутили и, не позволяя и слова сказать, заковали в кандалы. Уже к десяти Бэн обнаружил себя в городской долговой тюрьме – полуподземной яме, предназначенной для неплательщиков. Похоже, судьба решила сыграть с ним жестокую шутку, потому что уже через час явился судья и сообщил, что если Бэн не выплатит долг в течении дня его высекут и повесят с закатом. Откуда ему было взять денег, если его покровительница спала мертвым сном?
Написав записку Томасу, Бэнджамин с нетерпением стал ожидать появления товарища по цеху. Но Томас не пришел ни в двенадцать, ни в шесть, ни в восемь, когда Бэна выволокли на городскую площадь в старом Кельне и, приковав к столбу, публично высекли, раздирая его и без того побитую спину почти до костей. Неожиданный повтор, разрушавший такую спокойную и мирную жизнь трэлла. Бэн с сожалением понял, что действительно расслабился. Позволил себе плыть по течению, позволил не беспокоиться о мелочах, перекладывая все на плечи других. Ведь так удобно было ведомым, удобно идти рядом с Катериной и верить, что никакая опасность в жизни тебе не грозит, потому что вампирша сильнее всех. Или, по крайней мере, многих. Но кто он без нее – всего лишь тварь дрожащая, с разорванной в клочья хлыстом спиной, с разорванным сердцем и душой.
Бэнджамин смотрел, как садится солнце, и с отчаяньем понимал, что если его благодетели вампиры ничего сейчас же не предпримут – ждет его конец в петле. Быть повешенным – не лучшая из кончин, и как-то с трудом верилось, что после стольких лет службы о нем никто не вспомнит. Но вспоминать было некому. Днем вампиры ему не помощники, и даже как сядет солнце, на кого ему рассчитывать? Все в его жизни укладывало «за спасибо, да честное слово». Катерина со своими сородичами близко не сходилась, держалась стороной да зверем. Бэн же довольствовался щедрыми дарами. От одного, от другого, и вот с миру по нитке, и сам не беден и Катерина в достатке, чему теперь удивлялся, что в одно мгновение все его бросили?
Бэн выворачивал голову, все так же прикованный к столбу, чтобы смотреть на секундную стрелку городских часов. В одиннадцать ночи его освободили, и трэлл видел, как Вильгельм с призрением выплачивает за слугу долг.
— Приведи себя в порядок и в мой кабинет! — дал вампир приказ, и Бэн знал, что не может ослушаться.
***
— Что с Катериной? Я хочу знать, чем она занимается у принца! — начал допрос Вильгельм, как только дверь в его кабинет за ними закрылась.
— Я не знаю, — тело болело так, что хотелось завернуться в мягкую ткань и завалиться на перину, забыв обо всех бессмертных города.
— Я только что спас твою бесполезную жизнь! Либо ты мне отвечаешь, либо отправляешься назад на площадь! — Вильгельм был вне себя, и злить его дальше не имело смысла.
— Я действительно не знаю! — у Бэна не было сил ни врать, ни сопротивляться, сейчас он желал лишь увидеть Катерину. Она как спасительный маячок в его сознании – придет и спасет. От всех бед и от того, что сам уже себя не понимал.
Вампир схватил его за истерзанные плечи и с силой вдавил в них пальцы. Юноша, стараясь не выдать своей слабости, лишь поморщился, но как только трэлл прикрыл глаза, Вильгельм сразу перевел руку ему на подбородок:
— Смотри мне в глаза, щенок!
Бэн вздрогнул, в какой-то мере это было даже больно, кода Вильгельм пробрался в его сознание. Не обычная физическая боль, которая опутало все тело, а такая, словно часть твоей души выворачивают наизнанку и насильно склоняют и заставляют делать то, что ты делать не желаешь.
— Передавать мне будешь каждый шаг Катерины, следи за ней и больше никаких глупых ошибок!
Приказ был четок, и Вильгельм даже не озаботился удалить свое вторжение. Или возможно он не заметил, что оставил следы. Бэн нервно покусывал губы, не зная как реагировать на подобные вещи, он безумно устал, и усталость уже сводила с ума.
— Томас передал мне о твоих неприятностях, — сменил тему вампир. — Теперь ты должен мне за оказанную услугу и ему за заботу.
С охотой юноша кивнул.
— Могу я идти?
— Проваливай!
========== Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Часть 06. Пожирающая души ==========
Беты (редакторы): Норвен Анариэль
(Берлин, Берлинский Городской дворец. Июль, 1515 года)
Головная боль пробиралась вовнутрь в то же мгновение, когда Густав проникал в ее сознание. Сомнений не было – это его головная боль, но Катерина не могла упрекнуть в этом Сира. И пусть его незримое присутствие этой жуткой болью доводило до отчаянья, Катерина не возражала, старалась держаться бодро и ровно, день за днем приходя в его покои и исполняя его желания. В основном безобидные, бесполезные, но Устав с каждым днем вел ее все дальше от дома, и вампирша видела, что уже давно Густав научился справляться с этим раздвоением – его тело, брошенное в склепе, не оставалось беспомощным. Густав управлял им так же просто, как и шептал в голове своей дочери, куда ей идти и что делать.
Этой ночью он погнал ее в сторону Темпельхофа. Катерина была там лишь пару раз, но под четкими указаниями Сира она легко ориентировалась в небольшом городке, и даже с некоторым удовольствием рассматривала высокие белые церквушки и бесконечные кладбища. А тут еще монастырь собирались строить. Богобоязненный край вышел.
По указу Принца, Катерина вошла в одну из церквей и незаметно пробралась в дальние кельи. Тут не было окошек, было очень тихо и умиротворенно и в указанной комнате, куда привел ее сир, отдыхал пожилой монах. Встретившись с Катериной, он резко ощетинился, выпуская клыки, и женщина поняла, что это тоже вампир. Но что делать дальше, уверенности не было. Густав строгим голосом приказывал атаковать, схватить преступника, что нарушил правила владельца домена. Принц велел обескровить наглеца, выпить всю его кровь…. и душу.
Мысль о том, чтобы пить кровь вампира пугали Катерину. Поглощение витэ приводило к узам – становиться рабом крови незнакомца совсем не хотелось. Конечно, после его смерти ни о каких Узах уже не будет идти речь, но все же, за свою короткую жизнь она успела понять, какую власть может дать один небольшой глоток чужой крови. То, что просил сейчас Густав пугало не только возможной Связью, но и пониманием того, что амарант – это преступление. Ульрик всем уши прожужжал, какая ждет кара того, кто поглотит душу другого вампира. Шериф, да и сам Принц при каждом удобном случае напоминали жителям Бранденбурга о запрете диаблери и о различных чудовищных причинах, почему этот пугающий ритуал запрещен. Никто не любит каннибалов – а есть себе подобных, не просто есть, а пожирать, поглощая их силу и знания, всегда вызывало у Катерины омерзение. Неужели она станет тем, кого презирала все это время – диаболистом? Катерина нерешительно смотрела на незнакомца и пыталась справиться со своими внутренними противоречиями и с желаниями сира. Нерешительность же мешала сделать это именно так, как Сир желал. Вампир тоже не нападал, стоял все так же, оскалившись, словно ждал чего-то, и, наконец, сдавшись, он произнес:
— Я тут лишь на ночь, так и передай Густаву!
Катерина задумчиво наклонила голову, ожидая реакции Сира в своей голове, он молчал, может всего несколько секунд, но Катерине показалось, что молчание затянулось, и она даже немного испугалась.
«Атакуй же, глупая женщина!» — почти выкрикнул он в ее голове и она, наконец, подчинилась.
Резко запрыгнув на не ожидающего такого поворота вампира, она повалила его на пол. Он не только не ожидал, но и был слаб, всего пару рывков, и Катерина, вывернув ему руки, уселась ему на спину.
«Теперь пей его!» — приказал Густав.
Катерина лишь мгновение колебалась, а потом вцепилась жертве в загривок. Кровь вампира оказалась невероятно вкусна. Так же как и кровь ее сира, и Катерина на мгновение выпала из ощущения действительности. Перед глазами все поплыло, слилось с теплой кровью на губах, обняло за плечи маленькими душными лапками смерти, и лишь зовущий голос в голове повторял «не останавливайся, не останавливайся».
Катерина и не останавливалась, не хотела. А когда крови в нем не осталось, ощущения сменились. Все тот же шепот сира, все та же холодная келья. Только цветов стало больше, звуки шипели в голове как рой мух, горло обжигало чем-то горячем, это была не кровь, но согревала она все тело каким-то адским пламенем. И то, насколько приятно это было, невозможно описать словами, и Катерине и не хотелось описывать.
Когда она отпустила тело, что в мгновение рассыпалось в прах, какое-то блаженное чувство отрешенности опутало ее, словно убаюкивая и утягивая в сон. Все перед глазами медленно кружилось, превращаясь в разноцветную карусель.
Катерина пришла в себя через несколько часов. Она была все в той же келье, рядом валялся серый прах, а на душе после эйфории стало невыносимо гадко. И прошла головная боль.
Сначала ей показалось, что Густав просто покинул ее, но потом она услышала его мысли и эмоции – немного безумные, но очень довольные. Поглотив свою первую жертву, Катерина еще не понимала, на какой пусть ступила, или точнее, на какой путь ее толкнул Сир, но вместо радости, что чувствовал Густав, Катерина испытывала страх. То, что досталось Сиру – лишь приятные ощущения амаранта, Катерина же в полной мере познала, что значит встретиться с дьяволом лицом к лицу.
***
(Берлин. Июль, 1515 года)
— Мне негде спать, — спокойно сказала Катерина, рассматривая повозку со строителями, которые разбирали их старый дом. Она не появлялась всю ночь, не сказала, где была, хотя Бэн и так догадался, что с Густавом, не поприветствовала.
Вампирша выглядела измученно сердитой, немного потемневшей, словно ее белая кожа искупалась в чернилах, немного осунувшийся, словно на плечах лежал бесконечно огромный груз. Бэн не мог понять, что с ней не так, но присутствие Катерины внезапно стало таким отвратительно чужим, незнакомым, словно не она провела у него под боком почти два десятилетия. Словно не она сделала его бессмертным. Сейчас Катерина казалась чужой и жутко пугающей.
— Я что-нибудь придумаю. — Бэн рассеяно пытался вспомнить, кому он так сильно насолил, что его дом продали с молотка буквально за несколько часов.
— А рассвет уже скоро! — Катерина задумчиво стала покусывать ногти, она всегда так делала когда волновалась.
— Пойдем, тут неподалеку есть несколько домиков. Там кажется, никто не живет.
Катерина одобрительно кивнула. Она не спросила, почему Бэн не стерег их дом днем, и как так вышло, что ее слуга обанкротился и лишил их крова. Ее, казалось, вообще мало что интересовало, и Бэн старался придерживаться ее холодности, идти уверенно, повторяя ее размашистые шаги. Только в горле что-то так свербело – хотелось развернуть ее, в конце концов, схватить за руку и обратить внимание хоть на что-то. Хотя бы на него. Бэн хотел, чтобы она посмотрела на него и извинилась. Пока он не был уверен, за что надо извиняться. Но уже твердо знал...
Домик не пустовал, заселили его недавно, пару месяцев назад от силы, и вокруг старого заборчика уже сторонился новый, а перед домом появилась довольно крепкая повозка. Бэн хотел обойти место, где уже появились живые, но Катерине дом приглянулся, и она одним лишь твердым взглядом и жестом – именно приказ повелителя, а не товарища, велела остаться и дом занять. А занять для Бэна значило одно и сейчас, с немного опустевшим сердцем и переполненной мыслями головой делать ему это не хотелось.
На стук раздался сердитый мужской голос – утро ранее, еще солнце не проснулось, а трудяга уже на ногах. Значит, семья живет не так уж богато, как показалось с первого взгляда.
Когда двери приоткрылись – Бэн резко оттолкнул ее, откидывая незадачливого хозяина к стене, вошел сам и пропустил Катерину. Вампирша рыкнула на пожилого мужчину, что со сбитой шляпой сидел на полу – видно собирался уходить. Бэн взял его под прицел. Стрелять ему не хотелось, и он мысленно надеялся, что Катерина сделает все сама. Но проголодавшаяся вампирша принюхавшись, побежала во внутрь дома. Уже через мгновение из глубин донесся урчащий звук голодной твари, и у Бэна почему-то перехватило дыхание. Все события неприятно наваливались как снежный ком, и сейчас, еще мгновение, и сойдет лавина.
— Катерина, — неуверенно окликнул он ее, надеясь, что она прекратить жрать. Да, прекратит поглощать кровь, в конце концов, на мгновение посмотрит вокруг себя и заметит, что Бэн стоит с ружьем, не заряженным, между прочим, напротив старика, который как-то странно, немного удивленно смотрит на юношу.
— Бэнджамин, — выдавил мужчина, и это стало последней каплей. Размахнувшись, Бэн ударил со всех сил его прикладом по голове. Мужчина вскрикнул, из пробитой раны хлынула кровь, и Бэн замахнулся для нового удара. – Обожди же, Бэн, ты ли это?
Мужчина испуганно дрожал на полу, прикрывался руками и, встретившись с его загнанным взглядом, Бэн замер.
— Отец? — голос вышел противно слабым, снова испуганным и не достойным сильной Катерины.
— Я думал, ты сгинул! — пробормотал Ханс Грюневальд, смахивая кровь с подбородка.
— Сгинул, — с трудом держась на ногах, ответил Бэн. Перед ним сидел его отец, постаревший, осунувшийся, но все такой же – немного придирчивый и вечно заботливый. Зачем Катерина выбрала этот дом? Ведь все другие были в ее распоряжении.
— Прикончи и избавься! — явилась хозяйка, бросила к его ногам труп юноши. На Бэна парень не был похож, но достаточно было на него взглянуть, как у раба подкосились ноги. Перед ним лежал обескровленный Ковен – младший брат, оставленный с отцом так много лет назад. Сколько? Бэн уже не мог сосчитать. В какое-то мгновение, забыв о них, словно вычеркнув из жизни, Бэн пытался делать вид, что их нет, ни Ханса, ни Ковена, никого – но только вот они, перед ним. Оба. И Ковен уже мертв, потому что Катерина была голодна.
— Что же с тобой стало-то, — пробормотал Ханс, подгребая под себя младшего сына, — Боженька милосердный, что же вы, изверги, наделали, — мужчина начал причитать, а Бэн безмолвно на него смотрел и не знал что делать. Не мог пошевелиться, не мог поднять ружье. Просто смотрел, как истекает кровью отец, и как прижимает бездыханное тело брата.
— Я же сказала, прикончи! — немного сердито выкрикнула Катерина, привлеченная плачем старика.
Бэн не шевельнулся, и вампирша с рычанием толкнула его в плечо. Боль от шрамов после битья на площади заставила его прийти в себя. Подчиняться Катерине – это уже как дышать. Бэн достал из ножен длинный нож, что использовал для разделки тел и перевел взгляд с бледно-голубого лезвия на плачущего отца. А ведь он почти забыл, как он выглядит, и забыл, как выглядит Ковен. Если бы Ханс не признал его, Бэн бы его даже не узнал. И младший был на Бэна ни капли не похож, наверно пошел в отца, потому что раньше в деревне часто повторяли, что Бэн копия матери.
— Знал, что ты вернешься. Но не думал, что ты проклятым стал, — Ханс внезапно поднял на сына глаза, — зачем пошел свою мертвую суженную искать? Душу так и потерял. А Катерина не та вернулась, совсем покинутая. И ты таким же будешь. Оставь мрак пока не поздно.
Бэн хотел толкнуть старика, чтобы открыть его горло и потом уже исполнить указ госпожи, но Ханс вцепился в его руку и не отпускал. Несколько секунд беззвучной борьбы, и Бэн воткнул нож Хансу в грудь. Почти сразу старик ослаб, выпустил дух и побледнел.
Катерины рядом не было. Она отыскала погреб и спряталась от поднимающегося солнца. Где-то в саду стал орать потревоженный светом петух. Словно осознав в себе тьму, что гнал отец, Бэн выронил окровавленный нож и бессильно упал на пол.
***
(Берлин. Июль, 1515 года)
