Текст книги ""Фантастика 2025-181". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Ксения Баштовая

Глава 8

Мы стоим у моста уже десятый день, и каждый из них как две капли воды похож на предыдущий. Накаты румынской пехоты следуют один за другим с удручающим однообразием. Шансов прорваться к мосту у солдат противника нет, но командование с тупым упрямством гонит их на убой, раз за разом не добиваясь никакого результата.

Впрочем, какой-то результат всё-таки есть. Эта мясорубка сильно деморализует личный состав обороняющихся. Даже мы с Ло и Шелой чувствуем себя отвратительно. Убивать людей, которых отправляют на верную смерть их командиры – предельно мерзкое занятие. Нас и так осталось слишком мало после Чужой войны, и эта бессмысленная трата человеческих жизней представляется мне каким-то болезненным извращением.

Тем не менее атаки продолжаются, и мы вынуждены отбиваться. Среди людей капитана Иваницкого потери невелики, но они есть. Впрочем, небольшие пополнения барон Воронков ему подбрасывает, как и боеприпасы, которых тратится очень много. Наши собственные запасы тоже не бездонны, несмотря на тяжелые прицепы, в которые, отправляясь в путь, мы загрузили немало снарядов и патронов.

Увы, боезапас к танковой пушке можно пополнить только на нашей базе, да и достать снаряды к тридцатимиллиметровой пушке броневика не так уж просто. Кое-что нам подкидывает граф Волжский, но совсем немного. У него есть и другая бронетехника, которой тоже нужно чем-то стрелять.

Впрочем, в последние пару дней что-то начинает меняться. Вчера, к примеру, со мной через Иваницкого связался лично граф Покровский, а сегодня примчалась целая рота легких бронеавтомобилей с установленными в кузовах пулеметами. Командует ими молодой и весьма энергичный майор Заведеев, доложивший, что ему приказано поступить в мое прямое подчинение.

По совету Ло размещаю прибывших на флангах нашей обороны, а четыре из десяти бронеавтомобилей оставляю в тылу в качестве мобильного резерва. Майор бодро раздает приказы, и его бойцы начинают готовить основные и резервные позиции для техники и укрытия для личного состава. В помощь им капитан Иваницкий выделяет часть своих людей.

Время от времени к мосту подтягиваются и отдельные пехотные подразделения, в основном из состава армии графа Волжского, так что наш участок обороны начинает постепенно превращаться в довольно серьезный узел сопротивления, способный выдержать достаточно сильный натиск противника. И всё же это происходит слишком медленно.

Тем не менее возросшая огневая мощь и увеличившаяся численность личного состава позволяют нам немного перевести дух и более взвешенно проанализировать происходящее. В том, что на нашем участке затевается нечто весьма масштабное, ни у меня, ни у моих союзников нет никаких сомнений, однако за всё то время, пока мы множили на ноль волны румынской пехоты, ситуация яснее не стала. Не слишком помогла даже интенсивная воздушная разведка. Впрочем, у нас слишком мало дронов и големов для тщательной проверки обширных территорий, да и возможности сильных морфов, которых у врага всё еще много, тоже нельзя не учитывать. Ло всё происходящее совершенно не нравится, и она первой решает высказать свои опасения.

– Мы теряем инициативу, – заявляет она, собрав нас всех на общее совещание. – Сидим около этого моста и не двигаемся с места, а противник в это время наверняка что-то готовит. При этом совершенно не ясно, с чем нам предстоит столкнуться. Земные морфы с их способностью противостоять нашим сканерам оказались для нас очень серьезной проблемой, и её нужно как-то решать, причем быстро, иначе мы рискуем получить очередной неприятный сюрприз, причем на этот раз более тщательно подготовленный.

– Ну, пока вам вполне удавалось с такими сюрпризами справляться, – осторожно возражает Кан, однако по его тону чувствуется, что во многом он с десантницей согласен.

– А мы с по-настоящему серьезным противником ещё и не сталкивались, – отвечает Ло. – Захват моста готовился с расчетом на то, что оборонять его будут обычные войска Русской Империи. Теперь же, после провала штурма, в штабах армии вторжения уже знают, кто им противостоит на самом деле. И средства они на этот раз привлекут совершенно другие, причем и по масштабу, и по качеству. Кто-нибудь из вас понимает, как мы будем справляться, если против нас выставят не трех-четырех сильных морфов, а несколько десятков? А теперь представьте, что к ним присоединится ещё и шлейф из более слабых морфов, техников с гибридными устройствами и обычных армейских частей. На эту массовку тоже придется отвлекаться, потому что плотность огня, которую такой противник в состоянии создать, может нас очень сильно огорчить.

– Ло, у вас есть какие-то мысли по решению этой проблемы? – звучит на общем канале вопрос Тапара. – Или вы пока просто её обозначаете?

– Обозначаю, – без энтузиазма отвечает десантница. – Я, как солдат, вижу нашу главную слабость и знаю, что нам нужно, чтобы её устранить. Мне необходимо устройство, способное вскрывать маскировку местных морфов. Будет ли это наш сканер или какой-то ваш конструкт – без разницы. Главное – результат. Но, опять же, как солдат, я понятия не имею, как такую штуку сделать. На это у меня есть инженер, артефактор и аналитик. А ещё имеется тактик, которому тоже иногда приходят в голову достаточно интересные мысли. Думайте, пока у нас еще есть хоть какое-то время.

Секунд тридцать на общем канале стоит тишина.

– Сканеры летающих дронов можно немного разогнать, – прерывает возникшую паузу Кан. – Для этого нужно поменять прошивку, поработать с энерговодами и источником питания, а потом снять все ограничения в подаче энергии на кристаллы-резонаторы. Вообще-то регламентом эксплуатации такое строго запрещено, но подобные эксперименты не раз проводились, причем даже прямо в действующей армии. В основном этот подход испытывали на устройствах, которые вскоре всё равно предстояло списать. При этом эффективность сканирования удавалось повысить примерно на четверть. Дальше при наращивании мощности кристаллы теряли стабильность и быстро разрушались, причем иногда со взрывом. Впрочем, давало это не так уж много. Форсаж на двадцать пять процентов приводил к очень быстрому выходу сканеров из строя. Обычно они выдерживали только несколько минут такой работы. Дронов-разведчиков у нас мало, так что форсировать их более чем на десять процентов я бы не рискнул, иначе запросто можем лишиться и того, что имеем.

– Десять процентов проблему не решат, – отвечает Ло, – нужен другой подход. Тапар, вы можете что-то предложить?

– В теории улучшить эффективность наблюдения можно, но это сложная процедура, причем не гарантирующая положительного результата. За рост характеристик на десять процентов придется заплатить пятидесятипроцентным риском разрушения улучшаемого конструкта. Попытка получить рост характеристик на четверть – это почти девяностопроцентный шанс неудачи.

– Тоже не вариант, – отрицательно качает головой Шела. – Но пока вы озвучили только самые прямолинейные подходы. Должно быть что-то ещё. В конце концов, получилось же у Сергея модифицировать пули и снаряды. Почему не попробовать применить этот же подход к сканерам?

– Вряд ли такое возможно, – с нотками сомнения в голосе отвечает Кан. – Сканер – слишком сложное оборудование. Вспомните попытку накачать темной энергией современный снаряд к автоматической пушке. Ничего ведь не получилось, пока мы не перешли к более простым боеприпасам времен войны. А сканер сложнее снаряда на порядок, так что…

– Подождите-ка, – останавливаю я инженера. – Пули и снаряды – это ведь тоже части более сложных устройств, необходимых, чтобы произвести выстрел. Мне ведь не приходится накачивать скрытой силой весь автомат или пулемет, не говоря уже о танке. Достаточно модифицировать пулю или снаряд. Возможно, в сканере тоже есть некие ключевые компоненты, намного более простые, чем всё устройство в целом, и с ними можно попытаться поработать. Наверняка там есть узлы, от которых в наибольшей степени зависит качество сканирования.

– Не так всё просто, – задумчиво отвечает Кан. – Все подобные изделия проектируются исходя из принципа равной надежности и пропускной способности компонентов. Грубо говоря, там нет узлов, имеющих большой запас по характеристикам в сравнении с остальными. Энерговоды пропускают ровно столько энергии, сколько нужно для потоковой накачки кристаллов-резонаторов. Примерно столько же способен выработать источник питания, и так далее. Резерв, конечно, есть, но он не слишком велик. Всё ведь рассчитано на максимальный результат при минимальной массе и энергозатратах. Впрочем, наверное, критически важный параметр всё-таки есть. Я его уже упоминал – это стабильность кристаллов-резонаторов. Если её повысить, то они будут давать более качественное сканирующее излучение, а энергопотребление при этом останется прежним или даже снизится. Сейчас лучшие образцы кристаллов обладают стабильностью на уровне тридцати процентов от теоретически возможной, так что потенциал для улучшения этого параметра достаточно велик.

– Понять бы ещё, что такое эта стабильность, – с невеселой усмешкой произносит Ло.

– Это довольно просто, – увлеченно отвечает Кан, явно чувствующий себя в своей стихии. – Под стабильностью понимается способность кристалла пропускать через себя поток энергии и преобразовывать его в сканирующее излучение без паразитных возмущений в кристаллической решетке. Вернее, такие возмущения в любом случае будут, но важно, чтобы они не выходили за критический порог, после которого начинается спонтанное разрушение межатомных связей в кристалле.

– И как Сергей поймет, что именно нужно делать с этим камнем? – спрашивает Тапар. – С пулей всё более или менее ясно – она при попадании должна высвобождать скрытую силу в виде тепла или… Как вы, коллега, это называете?

– В виде кинетической энергии, – подсказывает Кан.

– Да, благодарю, именно кинетической. Так вот, в данном случае нет ни конкретного события, то есть попадания пули или снаряда в цель, ни понятной задачи для использования скрытой силы. Даже если кристалл удастся накачать энергией, совершенно не ясно, как она должна расходоваться и во что преобразовываться.

– Боюсь, не попробовав, мы в этом и не разберемся, – отвечаю Тапару. – Нужен эксперимент, причем тянуть с этим я бы не стал. Ло совершенно права по поводу отсутствия у нас времени на раскачку.

– Сергей, я, конечно, могу приказать вашему ремонтному роботу разобрать один из летающих дронов, – с явным сомнением произносит Тапар, – но что мы будем делать, если в процессе попытки модифицировать кристалл вы его повредите или уничтожите? Дрон после этого превратится в бесполезный хлам. А шанс, что всё закончится именно так, боюсь, довольно велик.

– Не стоит рисковать современным летающим дроном, – отвечает Шела. – У нас есть вариант гораздо лучше – наш беспилотник на основе диска-разведчика имперских времен. Даже если сломаем ему сканер, эту потерю можно достаточно просто восполнить. В утерянных землях такого добра навалом.

– Странно, что я сам о нем сразу не вспомнил… – в голосе Кана отчетливо слышится азарт исследователя. – Там ведь и кристаллы-резонаторы намного проще. Они крупнее, но стабильность у них на уровне десяти процентов от теоретической. Есть с чем работать.

– Делаем, – подводит итог обсуждению Ло. – Кан, сколько вам нужно времени, чтобы всё подготовить?

– Часа полтора. Лучше всего заняться этим в одном из ваших грузовых фургонов. Там и места достаточно, и всё необходимое под рукой, да и лишних глаз нет.

– Тапар, во время эксперимента следить за обстановкой придется вам, – предупреждает десантница. – Кан будет нужен для контроля технической части, а нам с Шелой придется находиться в фургоне вместе с Сергеем. Что-то я сомневаюсь, что барон Беллов обойдется в столь ответственном деле без нашей моральной поддержки.

* * *

Обстановка в какой-то мере привычная. Раскладное походное кресло и такой же стол, установленный в центре фургона, частично освобожденного от наших запасов. Справа и чуть позади меня в таких же креслах расположились Ло и Шела. Баронесса уже держит меня за руку, а Ло пока просто наблюдает за происходящим. А вот на столе вместо привычного снаряда или патрона лежит довольно крупный фиолетовый кристалл, тускло отблескивающий двадцатью тремя асимметричными гранями. По словам Кана, состав у него очень сложный, а кристаллическая решетка выращена послойно с помощью некой технологии, названной им интегративной атомарной сборкой. Инженер честно пытался рассказать, что это такое, но для хотя бы поверхностного понимания его объяснений моего скромного образования оказалось явно недостаточно. Судя по задумчивым выражениям лиц Ло и Шелы, они тоже восприняли новые знания, мягко говоря, не в полном объеме.

К трем самым малым по площади граням прилегают синеватого цвета тонкие пластины с ребристой поверхностью. По виду и не поймешь, из чего они сделаны. На металл не похоже. Скорее, какой-то композит. После объяснений про выращивание кристалла задавать Кану новые вопросы я не рискую. От пластин к краю стола тянутся тонкие нити кабелей и полупрозрачные трубчатые энерговоды. Где-то там, вне моего поля зрения, лежит разобранный ремдроном диск-разведчик. Разобранный, но не отключенный. По моей команде Кан готов подать на кристалл энергию, если, конечно, во время эксперимента это понадобится.

– Ну что, демон, видишь вот этот фиолетовый камешек? – спрашиваю у своего виртуального ассистента.

– Хозяин, это то, о чем я подумал? – голос демона звучит бесстрастно, но мне почему-то слышатся в нем нотки обреченности.

– Да, мой дорогой друг, это именно он, – мысленно подтверждаю я худшие опасения обитателя жезла. – Тот самый конструкт, который мы сейчас будем накачивать скрытой силой.

– Вы когда-нибудь себя убьете этими экспериментами, хозяин. А заодно и меня, – бухтит демон. Как он умудряется передавать эмоции, сохраняя полную невозмутимость в интонациях, остается для меня загадкой. Наверное, я просто сам додумываю их за него.

– Отставить нытье, – на моем лице невольно появляется легкая усмешка. – Работаем.

Стараюсь действовать осторожно, и направляю в кристалл-резонатор совсем тонкий ручеек скрытой силы. Я не пытаюсь придать кристаллу какие-то определенные свойства, а просто проверяю, как он отреагирует на попытку накачки энергией тайкунов.

Жезл артефактора в моей правой руке начинает неприятно вибрировать, а в голове возникает привычная иллюзия взрывающихся бомб. Правда, сейчас болевые ощущения не столь остры, как обычно. Видимо, сказывается низкий объем задействованной силы. Постепенно увеличиваю поток, ожидая, что меня в очередной раз начнет впечатывать в виртуальную стену, однако ни твердой, ни даже упругой преграды не возникает. Я словно с разбегу влетаю в вязкую трясину и начинаю стремительно в нее погружаться.

Организм немедленно реагирует уходом в режим вихревого скачка. Меня захлестывает потоком силы, но я не понимаю, куда её нужно направить. Просто накачивать кристалл большим количеством энергии бессмысленно, да и опасно. Может ведь и рвануть при попытке включения сканера. Задача у меня другая – обеспечение стабильности его работы. А как её обеспечишь, если я даже толком не понимаю, что собой представляет эта стабильность?

Останавливаю эксперимент и возвращаю организм в обычное состояние. Шела и Ло вопросительно смотрят на меня, и я озвучиваю им возникшую проблему.

– Тапар прав, нужна привязка к какому-то событию и конкретный алгоритм работы скрытой силы при его наступлении. А иначе мы просто заложим в летающий разведчик бомбу, и даже не будем знать, в какой момент она сработает.

– Помнишь, как ты модифицировал бронебойные пули для Вала? – немного подумав, спрашивает Шела. – Мы тогда действовали в два этапа. Сначала ты просто накачивал пулю энергией, а потом, вторым заходом, уже придавал ей необходимые свойства.

– Была у меня такая мысль, но как нам это поможет сейчас? Даже если я накачаю силой кристалл, что с ней потом делать? Я ведь не понимаю, как она должна использоваться. В случае с пулей мне требовалось увеличить её бронепробиваемость. Что это такое мне было предельно понятно. А вот как выглядит стабильность работы кристалла-резонатора, я не расскажу даже под действием вашей хитрой химии для полевых допросов.

– Сергей, а почувствовать, как работает кристалл, вы можете? – задает совершенно неожиданный вопрос Кан.

– В смысле? – я не сразу понимаю, что инженер имеет в виду.

– Ну… Как бы это сформулировать? Вот когда вы воздействовали на диск-разведчик, чтобы подавить его активность, вы же что-то чувствовали? Как я понимаю, вам требовалось как можно достовернее представить себя этим летающим роботом. Настолько достоверно, что в какой-то момент вы начинали себя им ощущать. Может быть, такое можно проделать и с кристаллом?

– Не знаю, – слова Кана заставляют меня задуматься. Идея интересная, но в ней чего-то явно не хватает. – Хорошо, давайте представим, что у меня получится. Что дальше? Как это поможет мне понять, что необходимо для его стабильной работы? Ну, допустим, осознаю я себя куском камня…

– Это не камень, – поправляет меня Кан. – Кристалл почти на четверть собран из металлорганических соединений.

– Без разницы. Допустим, я себя им представил и даже что-то почувствовал. Что мне это даст? Просто лежа на столе, кристалл не окажется в ситуации, когда возникнет угроза потери этой мифической стабильности. У него сейчас всё хорошо. Его никто не трогает и не пытается внешним воздействием развалить ему кристаллическую решетку.

– Значит, нужно его включить, – пожимает плечами Шела, – а потом постепенно наращивать подачу энергии, пока не возникнет угроза разрушения кристалла. Вот тогда ты, возможно, и поймешь или почувствуешь, что такое потеря стабильности, и что следует делать, чтобы её предотвратить.

* * *

Пытаться осознать себя булыжником, пусть и не совсем обычным – занятие нетривиальное. Если летающего робота я ещё хоть как-то мог ассоциировать с неким квазиживым организмом, наделенным собственным, пусть и искусственным, разумом, то кристалл – это просто инертный предмет, что бы там про него не говорил Кан.

Почувствовать скрытые процессы, проходящие внутри кристалла-резонатора, получается с большим трудом и далеко не сразу. Мне приходится погрузиться в состояние вихревого скачка, а потом и прибегнуть к помощи Ло и Шелы, и только тогда я начинаю ощущать поток энергии, входящий с трех сторон в кристалл. Это грубая энергия, сильно отличающаяся от ставшей уже привычной мне скрытой силы. Она перебрасывает электроны и ядра атомов резонатора на более высокие энергетические уровни, и оттуда они вновь срываются в исходные состояния, излучая упорядоченные комбинации импульсов, взаимодействующих между собой по некой очень сложной схеме. Разобраться в ней я не в силах. Впрочем, мне это и не требуется.

Главное, что я отчетливо вижу разницу между упорядоченным вторичным излучением и паразитными импульсами, вносящими хаос в четкий алгоритм работы резонатора. Главный признак, по которому я их различаю – это способность взаимодействовать со скрытой силой. Энергия, входящая в кристалл, не имеет с ней ничего общего, но та её часть, которая преобразуется правильно работающими узлами кристаллической решетки, получает новые свойства. Она уже может вступать со скрытой силой в некое взаимодействие, пусть и очень слабое. Видимо, именно благодаря этому эффекту сканеры кибов и способны засекать работающие конструкты тайкунов. А вот паразитное излучение совершенно бесполезно рассеивается в пространстве. Нет, не так. Не просто бесполезно. Оно ещё и сильно мешает нормальной работе кристалла, частично поглощаясь узлами кристаллической решетки и приводя к её нестабильности. Да, той самой нестабильности, суть которой мне пытался объяснить Кан.

Кстати, инженер совершенно прав. Доля корректно работающих узлов решетки не превышает десятой части от их общего количества, и чем больше энергии прокачивается через кристалл, тем выше уровень паразитного излучения, и растет он почти на порядок быстрее, чем эффективность сканирования. Кан постепенно увеличивает мощность, и я очень четко отслеживаю эту закономерность.

Силы заканчиваются, и организм вываливается в обычный режим. Шела и Ло тоже изрядно вымотаны, так что я объявляю пятнадцатиминутный отдых.

– Ну как успехи? – устало спрашивает Ло.

– Есть прогресс, – вдаваться в подробности я сейчас не готов – организм хочет только закрыть глаза и отключиться. – Следующий подход начнем с этого же уровня энергии.

Вторая попытка позволяет мне продвинуться дальше. Кан выводит кристалл-резонатор на полную мощность и аккуратно начинает переводить его в форсированный режим. Программные ограничения он снял ещё до начала эксперимента, и теперь поток энергии, питающий резонатор, можно разгонять хоть до полного разрушения кристалла.

Первые признаки проблем я начинаю ощущать, когда мощность переходит за сто восемь процентов от номинала. Отдельные узлы кристаллической решетки, работавшие ранее в штатном режиме, начинают вываливаться из общей схемы. Вместо нормальной работы они теперь тоже порождают паразитные импульсы. Пока таких узлов очень немного, но по мере увеличения мощности их доля начинает расти. На ста пятнадцати процентах я начинаю ощущать, что этот процесс подходит к критическому порогу, и принимаю решение вмешаться.

– Демон, наш выход, – мысленно отдаю команду виртуальному ассистенту и направляю в кристалл поток скрытой силы.

В отличие от предыдущей попытки, теперь я знаю, какую задачу поставить перед энергией тайкунов. Мне нужно вернуть переставшие работать узлы кристаллической решетки к нормальному состоянию – такому, при котором порождаемое ими вторичное излучение способно взаимодействовать со скрытой силой. Я чувствую, что могу на них воздействовать, но нащупать правильный вектор приложения усилий оказывается очень непросто. В какой-то момент я даже ухудшаю ситуацию, но через пару десятков секунд, субъективно растянувшихся в долгие минуты, наконец нахожу нужное направление воздействия.

Сил опять катастрофически не хватает. Шела и Ло тоже, видимо, это чувствуют и наращивают усилия, вливая в меня дополнительные порции энергии. Дается им это, судя по всему, очень непросто, но они пока держатся.

Фантомная боль и взрывающиеся в голове фугасы мешают сосредоточиться. Я, конечно, уже успел привыкнуть к ним, как к неизбежным спутникам подобных экспериментов, но полностью игнорировать их так и не научился. Тем не менее, мне удается собраться.

– Давай, демон! – я не столько приказываю помощнику, сколько подбадриваю самого себя. – Дожмем этот пакостный булыжник!

– Хозяин, часть деструктивных процессов в конструкте вам удалось обратить вспять, – неожиданно заявляет ассистент. – Если ещё немного нарастить усилия, вы полностью сведете их на нет.

Звучит неожиданно. Получатся, демон тоже видит разницу в излучаемых узлами кристаллической решетки энергетических импульсах. Откуда-то из глубины памяти всплывает слово «кванты», но мне сейчас не до терминологии.

Выжимаю из организма последние соки, и краем сознания слышу голос Кана:

– Фиксирую стабилизацию работы резонатора. Мощность сто семнадцать процентов. Уровень паразитных возмущений в кристаллической решетке вернулся к штатным значениям. Увеличиваю энергетический поток до ста двадцати.

Как ни странно, мне становится немного легче. С каждой секундой я всё лучше понимаю, как именно нужно воздействовать на кристалл, чтобы он не терял стабильность, и теперь мне требуется на это намного меньше сил. Впрочем, демон, судя по всему, тоже адаптируется к новым условиям. Во всяком случае, жезл в моей руке вибрирует уже не так сильно, как раньше. Эффективность его работы явно возросла.

– Способен на ещё одно усилие? – спрашиваю демона и опять получаю довольно неожиданный ответ:

– Резервы ещё не исчерпаны. Готов к работе. С вами интересно, хозяин. Будем исправлять весь конструкт?

– Угадал, – мысленно отвечаю ассистенту и наращиваю давление, усилием воли задвигая боль и взрывы призрачных бомб подальше вглубь сознания.

Теперь я не ограничиваюсь исправлением потерявших стабильность узлов кристаллической решетки, а работаю со всей структурой кристалла, увеличивая долю правильно функционирующих узлов за счет тех, которые изначально генерировали только паразитные импульсы.

– Мощность сто двадцать три процента, – еле слышно шелестит вдалеке голос Кана. – Наблюдаю экспоненциальный рост интенсивности сканирующего излучения с одновременным падением паразитных возмущений! Прекращаю наращивание мощности… Стабильность кристалла – девяносто два процента от теоретической. Наверное, это какой-то глюк, так не бывает…

– Хозяин, нужно закрепить достигнутый эффект, – подсказывает демон, – иначе конструкт вернется к прежнему состоянию, как только вы прекратите воздействие.

– Как это сделать?

– У вас в руке жезл артефактора. Просто отдайте мне приказ. Закрепление изменений – моя штатная функция, но силу, необходимую для этой операции, жезл возьмет из вашего источника. Будьте к этому готовы.

– Действуй!

– Всё тело скручивает судорогой. Я чувствую, как крепко сжимают мою руку ладони Ло и Шелы. Фантомные бомбы в моей голове начинают детонировать с мощностью модифицированных боеприпасов, но, как ни странно, я остаюсь в сознании и даже слышу удивленный голос демона:

– Хозяин, что происходит? Мой артефакт меняется!

Впервые за всё время общения с виртуальным ассистентом я слышу в его голосе настоящие эмоции. Судя по всему, демон находится в состоянии, близком к панике, но зато его голос впервые звучит с нормальными человеческими интонациями, и это вызывает у меня неожиданное облегчение – уж очень достал этот пресный голос в моей голове, с одинаковым равнодушием сообщающий и о какой-нибудь бытовой мелочи, и об угрожающей мне смертельной опасности.

Армагеддон в моем мозге длится считанные секунды, а потом организм самопроизвольно выходит из состояния вихревого скачка. С тревогой смотрю на Шелу и Ло, но они обе в сознании, хоть и выглядят очень уставшими. Шела слегка пожимает мне руку и едва заметно улыбается. Ло вяло толкает меня кулаком в плечо и кивает в сторону стола.

– Хоть не зря всё это было?

– Очень на это надеюсь.

На столе перед нами лежит кристалл-резонатор, излучающий мягкое фиолетовое свечение, от которого ощутимо тянет скрытой силой. На первый взгляд он стал немного прозрачнее, хотя, возможно, мне это только кажется. Ну и свечение, конечно. Раньше его не было.

– Демон, ты как? – мысленно обращаюсь к ввергнутому в шок ассистенту.

– Вроде жив, – через пару секунд отвечает мой помощник, и в его голосе я слышу нотки неуверенности. – Хозяин, посмотрите на камень в навершии моего жезла.

Перевожу взгляд на зеленый кристалл и понимаю, что демон не зря так паниковал. Привычного зеленого камня с четкими гранями больше нет. Вместо него я вижу причудливо изогнутый лепесток застывшего изумрудного пламени, внутри которого скрытой мощью мерцает зеленоватый огонь.

– Поздравляю, Сергей, – звучит на общем канале голос Тапара. – Вы только что провели первый в своей жизни ритуал трансформации конструкта с помощью силы вашего источника. Успешный ритуал. Не знаю, как вы это делаете, но, честно говоря, я уже устал удивляться. Скажу только, что у нас в Державе такое достижение считается подтверждением выхода на уровень высшего адепта в сфере артефакторики.

* * *

Беспилотник мы отправляем в полет только через четыре часа. Начать испытания раньше оказалось выше наших сил. К тому же Кану потребовалось время на то, чтобы снова его собрать и провести все необходимые тесты.

– Теоретически с таким резонатором наш трофей должен видеть в разы лучше современных дронов-разведчиков, – заявляет Кан, пока аппарат набирает высоту. – Но этот кристалл ещё и по самое некуда накачан энергией тайкунов, так что как он поведет себя в деле, я предсказывать не возьмусь. Ну что, постепенно выводим сканер на штатную мощность?

– Конечно, – невозмутимо отвечает Ло. – А зачем иначе было всё это затевать?

– Тридцать процентов, – сообщает Шела, взявшая на себя управление беспилотником.

Местность под дроном видна во всех деталях. Немного размытыми выглядят лишь танк и наш броневик. В нормальном режиме их маскировочные поля не должны прятать машины от наших же сканеров, но сейчас они настроены на противодействие любым попыткам сканирования.

– Сорок процентов. Маскировка нашей бронетехники пробита.

Танк и бронетранспортер действительно выглядят на экране так, как будто у них вообще нет маскировочных полей.

– Пятьдесят процентов.

Шела проходится сфокусированным сканирующим излучением по позициям наших войск у моста. На экране и развернутой рядом тактической голограмме четко прорисовываются все блиндажи и прочие подземные укрепления. Прозрачными становятся бетонные пролеты моста, и под ними видны все мины и ловушки, расставленные людьми Иваницкого, как и более продвинутые устройства, установленные позже нами.

– Неплохо, – негромко произносит Ло.

– Шестьдесят процентов, – докладывает Шела, поднимая беспилотник выше.

Теперь поле обзора увеличивается, и в него попадают позиции противника за пологими возвышенностями на западном берегу Днепра. В основном все детали видны отчетливо и с очень хорошим разрешением, но на тактической голограмме появляются три области, подсвеченные желтым.

– Вычислитель подсвечивает зоны противодействия сканированию, – комментирует Кан.

– Мощность семьдесят процентов, – продолжает отсчет Шела.

Два желтых пятна исчезают с объемной карты.

– Полевой склад боеприпасов и позиция тяжелых минометов, – подсказывает Ло.

– Восемьдесят процентов.

Бледнеет и пропадает последняя желтая область, расположенная дальше всех от наших позиций.

– Штаб румынской пехотной бригады, – удовлетворенно кивает десантница.

– Давай слетаем глубже в тыл противника, – предлагаю Шеле, и картинка начинает смещаться на запад. Одновременно БПЛА поднимается ещё выше.

– Девяносто процентов, – сообщает Шела. – Все параметры работы сканера в норме.

– В семи километрах к северо-западу что-то интересное, – подсказывает Тапар.

Шела меняет курс дрона. На тактической голограмме интересующий нас объект интенсивно подсвечен желтым. Похоже, он укрыт очень серьезным пологом скрытности.

– Сто процентов мощности.

Желтая подсветка бледнеет, но не исчезает полностью.

– Фокусирую излучение на объекте, – комментирует свои действия Шела. – Маскировка пробита. Смотрите-ка, как они там внизу засуетились!

– Тыловая площадка накопления техники франков, – в голосе Ло я слышу явную заинтересованность. – Баронесса, будь добра, увеличь картинку.