Текст книги ""Фантастика 2025-181". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Ксения Баштовая

– Почему ты заступилась за меня? – спросила она хриплым, каркающим голосом…

– Что⁈ – не сразу поняла я, о чем она, вообще, говорит.

– Почему ты заступилась за меня? – повторила бывшая Верховная. – Я же могла тебя убить. Ты только облегчила мне задачу, встав спиной…

– Могла… Но не убила…

– Почему ты заступилась за меня? – она в третий раз задала один и тот же вопрос, невольно выдавая насколько для нее это важно.

Я уже хотела признаться, что думала не о ней, а о маленькой Олире, но, открыв рот, поняла, что сказать это Ягурде значит поставить под удар малышку. И я соврала, интуитивно чувствуя, что именно должна сказать:

– Потому что я не хотела, чтобы Илька убила тебя. Твоя прошлая жизнь была полна лишений и трудностей. И каждый из нас достоин второго шанса.

Ягурда ничего не ответила. Значит приняла мои аргументы. Но когда я снова собиралась вернуться к своим мыслям, она вдруг задала еще один вопрос:

– Сколько пунктов в твоем Списке Страданий?

– Что⁈ – Я даже привстала на локте, опираясь на тощую походную постель, и вгляделась в противоположный угол шатра, где угадывались очертания лежащей девушки. – В каком еще списке страданий?

Глава 20

Все оказалось гораздо более странным, чем можно было бы предположить. В те времена, когда Ягурда жила в своем теле, каждая жрица, служившая Великой Матери вела список всех своих «страданий». Поскольку Богиня выбирала Верховную жрицу, которая становилась проводником Ее божественной сути в мире, из женщин, которые перенесли больше горя, чем все остальные, то Список Страданий стал основным аргументом, который помогал выстроить иерархию среди жриц и обосновывал Ее решение.

И это никак не укладывалось в моей голове…

– Но зачем? – спросила я, пытаясь хоть как-то понять. – Зачем вести такие списки?

Бывшая Верховная невесело усмехнулась:

– Значит его даже нет? Но почему тогда Великая Мать выбрала тебя?

– Я не знаю, – пожала я плечами. – Я думала об этом, но так и не смогла понять. Я видела женщин, жизнь которых была гораздо труднее моей.

– Откуда ты знаешь? – фыркнула Ягурда. И пояснила, – откуда ты знаешь, кто из вас больше страдал, если ни ты, ни они не вели Список Страданий?

– Я это вижу и без всяких списков, – я зевнула, стремительно теряя интерес к бесполезному разговору, – достаточно просто поставить себя на их место. И представить какова их жизнь.

Еще при беседах с Хигроном я поняла, что в далеком прошлом, в мире, в котором магия и Сила Богов могли решить все самые сложные проблемы, как то болезни, голод, неблагоприятные погодные условия, и сделать всех гораздо более счастливым, люди почему-то, так же как сейчас, думали только о собственном благополучии и не обращали внимания на проблемы соседей.

Ягурда неожиданно рассмеялась. Как будто бы я сказала что-то очень смешное.

– Судить о жизни людей по их показным страданиям? Никогда не слышала ничего более глупого. Конечно же они притворяются жалкими для того, чтобы надавить на чувства и выпросить для себя какие-то незаслуженные блага. Но на самом деле их жизнь не так уж и плоха. Она их устраивает. Не устраивала бы, так они бы сами ее изменили.

Я на мгновение задумалась. На первый взгляд все звучало логично. И на второй тоже. Если б я сама не оказалась на самом дне нищеты, то, пожалуй, легко поверила бы в то, что каждый может изменить свою жизнь. Да, мне это удалось, но только потому, что я была не одна. Мне помогала душа учительницы из другого мира. Если бы не она, то принцесса Елина погибла бы вместе с братом от голода, даже не добравшись до Яснограда. И у меня был багаж знаний, необходимый для жизни в двух совершенно разных мирах.

– Ты не права, – покачала я головой. – Чтобы самому изменить свою жизнь помимо желания нужны силы и ресурсы, которых у этих людей нет. Если бы были, они, конечно же, справились бы…

– Не согласна, – усмехнулась Ягурда. – Было бы желание, настоящее желание, то нашлись бы и силы, и ресурсы.

Я не стала спорить. Просто предложила:

– Представь, что ты нищенка. У тебя в кармане нет ни одной гринки, а на руках двое детей. Чтобы накормить их, ты обчистила карманы пьянчужек. Но если один раз тебе повезло найти несколько монет, то в другой – кто-то успел пошарить в них раньше тебя и ты осталась ни с чем. А детей надо кормить. Да, и ты сам от голода еле волочешь ноги…

– Ну, допустим, – хмыкнула Ягурда. – Но, во-первых, я на месте этой нищенки не стала бы рожать ни одного, ни, тем более двоих. А, во-вторых, надо было не сдаваться и шарить по карманам до тех пор, пока что-нибудь не найдешь. В конце-концов она нашла бы достаточно монет, чтобы поесть и отложить в кубышку на лучшую жизнь. Главное, не сдаваться, и идти вперед.

Теперь пришла моя очередь смеяться.

– Я их и не рожала. Моим сыном стал трехлетний младший брат, которого я вынесла из королевского замка, спасая от смерти. А дочерью была малышка, лежавшая в подворотне рядом с мертвой матерью. И поверь, я бы с радостью продолжала бы искать «непотрошенных» пьянчужек, но, как оказалось, я не одна такая умная, и территория города давно поделена между нищими. И за несколько гринок в карманах пьяниц тебя могут убить. Легко и без всякой жалости.

– Ты говоришь про себя? – Задала риторический вопрос Ягурда. – И это подтверждает мои слова. Ты ведь не осталась нищей, ты выбралась и стала королевой…

– Нет, – я покачала головой, – я изначально была принцессой. Я всего лишь вернулась на свое место. А тем нищенкам, которые родились в трущобах Нижнего города, некуда возвращаться. Там, на самом дне, их настоящая и единственно возможная жизнь. К тому же я не выбралась бы из нищеты, если бы не помощь добрых людей. И именно потому, что я сама, пусть и совсем недолго, была на их месте, я точно знаю, что жизнь у этих женщин гораздо тяжелее. Но Великая Мать выбрала меня…

– Вот если бы ты вела Список Страданий, – вернулась к изначальной теме разговора бывшая Верховная, – ты поняла бы насколько Великая Мать права. Ты же сама говоришь, эти нищенки привыкли к той жизни, они считают ее нормальной и привычной. Она не приносит им страданий…

С такой точки зрения выбор Богини я не рассматривала. В голове сразу всплыла поговорка из другого мира «У кого-то щи пустые, а у кого-то жемчуг мелкий». И переспросила, чтобы удостовериться, что поняла все правильно:

– Ты хочешь сказать, что в расчет берутся только те страдания, которые ты сама считаешь страданиями?

– Конечно, – насмешливо фыркнула Ягурда, – а как иначе? Кто же еще, кроме тебя самой лучший свидетель твоей боли? В прошлой жизни, – в ее голосе послышались хвастливые нотки, – в моем списке было больше четырех миллионов пунктов. И это при том, что список я начала вести уже после того, как самые тяжелые годы моей жизни остались позади. Я, конечно, постаралась восстановить в памяти все страдания, которые мне довелось пережить. Но, увы, большую часть я забыла. Человеческая память, к сожалению, имеет свойство забывать все плохое. Именно поэтому все нужно записывать.

Я обалдело уставилась в темноту… Четыре миллиона страданий⁈

– А сейчас в моем списке уже намного больше пунктов, – продолжала хвастать бывшая Верховная. – Я начала записывать все еще с тех пор, как смогла держать перо в руках.

– Но какие могут быть страдания у девочки, выросшей в обители? – удивилась я. И тут же догадалась, – ты записывала в страдания все свои обиды? Даже самые мелкие?

– Самые мелкие страдания иногда причиняют самую большую боль, – заметила недовольно Ягура, четко уловившая мое недоумение.

– Особенно, если их их записывать и не забывать. – пробормотала я и тут меня осенило, – а чем занимались жрицы Богини в храмах Великой Матери?

– Разным, – Бывшая Верховная опять смеялась над моим невежеством, – но в основном страдали, конечно…

– Страдали? – переспросила я. И застонала, – страдали! Великая Мать! – не выдержала я, – у вас были такие возможности, такие ресурсы в руках, а вы просто копили обиды⁈

– Глупая, – рассмеялась Ягурда. – В этом смысл служения Богине.

– Поэтому о ваших храмах в народе не осталось ни одного воспоминания, – скорее для себя, чем для Ягурды произнесла я, – люди вас не любили. Еще бы, огромное сборище ноющих и жалующихся на жизнь женщин…

– Они просто глупцы…

Но я ее перебила.

– Но больше всего ненависти было между вами. Каждая жрица старалась переныть другую… Перестрадать, – я усмехнулась, – представляю… И понимаю, почему Богиня разочаровалась в мире, который построила Она и Ее Дети… Я бы тоже сбежала.

– Ну-ну, – зло произнесла Ягурда, – кто бы говорил. Сама-то тоже получила титул Верховной. Значит и накопленных страданий у тебя больше всех…

– Может быть, – я не стала спорить. Великая Мать выбрала меня своим аватаром в то время, когда я копила обиды на Грегорика, на сторонников моего отца, быстро легко забывших своего короля. Ненависть была так сильна, что подпитывала меня долгие годы. Но сейчас все осталось в прошлом. – Но я их не записывала… Забывала… И прощала…

Ягурда рассмеялась. Она мне не верила.

Я повернулась. Бывшая Верховная смотрела на меня. Я видела, как во тьме походного шатра блестят ее глаза, на которые падает рассеянный в пространстве лунный свет, пробирающийся внутрь через дымовое отверстие в центре…

– Но мне кажется, вы были не правы. – прикрыла глаза, вызывая в памяти ощущение присутствия Великой Матери. – Великой Матери не нужна ваша боль ради боли. Великая мать хотела, чтобы перенеся боль, вы научились сострадать, понимать других и помогать им. Каждый раз когда я ощущала Ее присутствие, я не думала о себе, о своих обидах. Я думала о других, и помогала людям… Все мы Ее дети, и через нас Она хочет помочь им… Она «всехняя» мама…

Мои слова развеселили бывшую Верховную. Она громко расхохоталась.

– Ты сама говорила, что помогая другим, думала не о них, а о своей выгоде. Вспомни Илайю, Антоса и их брата-раба… и это нормально. Каждый думает о своей выгоде, когда помогает другим. И мне очень интересно, почему ты помогла мне сегодня? Что ты хочешь, Елина, на самом деле? Говори!

– Свободу… Отпусти меня. – Я прикрыла глаза. А вдруг?

– Это невозможно, – отрезала она. – Великая Мать совершила большую глупость, выбрав тебя Верховной. Ты нужна мне, чтобы закончить ритуал создания Цитадели. Но я обещаю, если у тебя получится выжить, то я отпущу тебя, когда Цитадель будет закончена. И даже не стану отбирать титул Верховной жирцы, – фыркнула она. – Тогда мне он будет без надобности. Великая Мать все равно сделает все, что я хочу…

– А что ты хочешь, Ягурда? – спросила я тихо. – Только после всего, что я услышала, не говори, что хочешь принести благо людям. Люди тебя не интересуют…

– Хочу, чтобы она страдала! – выпалила она.

– Страдала? – я невесело рассмеялась. – Думаю, если попросить Великую Мать составить список своих обид, которые ей причинили люди, он будет таким огромным, что мы все вместе взятые останемся еще и должны Богине.

– При чем тут список⁈ – рявкнула бывшая Верховная. Кажется, мне опять удалось ее разозлить. И сейчас пресловутый «Список Страданий» увеличится на пару пунктов.

– Ну, ты же сама сказала, что в этом цель служения Богине. Значит ты должна радоваться, когда твои страдания растут…

Я зевнула. Разговор, который открыл мне мир прошлого с другой стороны, стал утомлять. Уверенность Ягурды в своей правоте была понятна. Я тоже цеплялась бы за привычные мне нормы изо всех сил. И отстаивала их, как правильные. Но в отличие от Ягурды я способна вовремя остановиться и отступить. Как сейчас.

– Ты не понимаешь! – рявкнула она.

И я перебила:

– Ты права. Не понимаю. И не пойму. Но сейчас давай спать. А о том, что попросить у тебя взамен сегодняшней услуги, я подумаю… И сообщу позже. Идет?

– Сейчас…

– Тогда я хочу спокойно поспать, – зевнула я еще раз. – Завтра рано вставать. И опять ехать весь день…

– Ты врешь! – рявкнула Ягурда. – В последний раз спрашиваю! Почему ты помогла мне⁈

– А я в последний раз отвечаю, – сказала я, не открывая глаз, – мне стало жаль тебя. В прошлой жизни ты была несчастна… И я хотела дать тебе второй шанс. Правда, я не знала про Списки Страданий… Если бы знала, то, пожалуй, позволила бы Ильке прибить тебя. Все равно, пока ты тащишь за собой груз всех прошлых обид, тебе не быть счастливой…

Бывшая Верховная ничего не ответила. И я почти задремала, когда она внезапно подала голос:

– Я слышала ваш разговор с Илькой… И я скажу тебе, зачем ей нужен ночной король и ребенок от него. – В ее голосе я слышала торжество победы. – Она узнала, что его кровь – наследство Богини Аддии. И хочет посадить на трон султаната свою дочь от твоего Гирема…

Я ничего не ответила. Сделала вид, что сплю. Что-то подобное я и подозревала. И в свете известных мне фактов, слова Ягурды звучали вполне логично.

– Только она не знает, – фыркнула она, – что у Гирема уже есть дочь-наследница… Я прочла это в твоих мыслях еще там, в обители.

Я затаила дыхание. А вот этот поворот мне совсем не понравился. Илька придет в ярость, когда узнает, что моя Хурра, которую все считают дочерью Адрея, на самом деле Наследница Аддии.

– Я ничего ей не говорила, – продолжала Ягурда, – хотела придержать эту информацию и выложить на стол, когда придет время. Я ведь не собиралась отпускать тебя.

– Тогда я хочу, чтобы ты молчала, – вырвалось у меня на одних инстинктах. Если бы я подумала, то не стала бы тратить благодарность Ягурды на то, что ей и так выгодно. Но мои дети – мое самое слабое место. И я не сдержалась. – Я помогла тебе потому, что хочу сохранить в тайне происхождение Хурры… Пусть Илька никогда не узнает, кто ее настоящий отец.

– Договорились, – довольно хмыкнула бывшая Верховная. Ей понравилось, что она ничего не потеряла и осталась при своих.

Не прошло и нескольких мгновений, как она заснула. Ее дыхание стало ровным и спокойным. Только я все не могла уснуть.

Раньше, когда мне рассказывали о чудесах прошлого, я всегда невольно жалела, что наш мир потерял благосклонность Богов, потерял магию… Я примеряла Их возможности и возможности магов прошлого на свой мир, и думала как много мы могли бы делать не тратя огромные усилия и средства. Мы могли бы лечить людей от болезней, которые сейчас считаются неизлечимыми, мы могли бы строить дороги, дворцы, города… Боги через своих жрецов учили бы людей, как стать лучше, помогали бы им справляться с жизненными трудностями…

Но чем больше я узнавала о прошлом от душ тех, кто сам жил в те сказочные времена, тем сильнее разочаровывалась… Зачем людям магия, если маги ведут себя как снобы, кичатся своими талантами и не особенно рвутся лечить людей и строить дороги? Зачем людям милость Богов, если жрецы составляют Списка страданий и озабочены только тем, чтобы в них оказалось как можно больше пунктов?

Прекрасный мир прошлого рушился, превращаясь в с серую и непривлекательную реальность, которая оказалась даже хуже, чем сейчас. И я впервые подумала, а стоило ли оно того? Стоило ли рвать жилы, желая вернуть Богов и договориться с магами?

Я не знала ответы на эти вопросы. И мне было больно. В душе словно образовалась дыра, в которую утекала вся моя решимость, все мое желание идти до конца. Захотелось сдаться, вернуться в Южную пустошь, собрать своих детей рядом и просто жить. Отгородиться от проблем других людей и думать только о своей семье. Тем более, мне есть о чем беспокоиться: Фиодор бродит в неизвестности, девочки, вообще, оказались в Аддийском султанате, и им угрожает рабский ошейник. А Илька, возжелавшая родить от Гирема наследницу Древней Богини Аддии, – серьезная угроза для моей Хурры…

Спящая Ягурда судорожно вздохнула, невольно привлекая внимание, и, как обычно, забормотала заклинания и замахала руками…

Я повернулась и взглянула на нее, пытаясь разгадать загадку: это просто беспокойный сон бывшей Верховной или на самом деле маленькая Олира живет где-то там, в чертогах ее разума, стараясь победить в невидимой битве.

Внезапно бормотание прекратилось. Ягурда открыла глаза, засиявшие в лунном свете, как два, ограненных Жереном бриллианта.

– Мама? – прошептала она удивленно и счастливо выдохнула ответив сама себе, – мама!

– Олира, – выдохнула я…

Она улыбнулась и закрыла глаза, снова забормотав что-то неразборчивое.

А я снова лежала без сна. Смотрела в темноту и улыбалась. Дыра в моей душе исчезла, стертая этим незамысловатым «мама»… Пока есть наши дети, для мира ничего не потеряно. Только от нас зависит, какими они станут, и какую дорогу выберут: составлять списки страданий или помогать людям.

Глава 21

Задремала я только под утро. И сразу же оказалась на изнанке, выдернутая потерявшим терпение Мехмедом.

– Ну, наконец-то! – воскликнула тень, отделившись от темной стенки шатра. – Я уж думал, ты решила не спать всю ночь.

В голосе брата слышалось недовольство. И ожидание неприятностей, которые непременно должны случиться.

– Что произошло? – нахмурилась я, поднимаясь над постелью и чувствуя, как замирает сердце. Я так и не привыкла видеть свое тело отдельно от себя и каждый раз, покидая его, ощущала некую неправильность происходящего.

Вместо ответа Мехмед, неприязненно косясь на бормочущую во все бывшую Верховную, – кивнул в сторону выхода:

– Давай выйдем. Эта девица… странная… У меня каждый раз такое ощущение, что она не спит и прекрасно видит нас с тобой.

Я не стала спорить. Я была уже почти уверена, что ночами контроль над разумом и телом получает Олира, которая существует в некой отдельной реальности, созданной Хигроном, и которая вполне может быть подобием изнанки.

Мы как обычно проплыли мимо дремавшего у костра мага, установившего вокруг лагеря магическую охранную нить, концы которой замыкались на спящем часовом. Мы с Мехмедом не собирались бежать, но на всякий случай провели испытания и прекрасно знали, как бы крепко ни спал дежурный маг, любая попытка пересечь незримую границу, приводят в его пробуждению. Но самое паршивое, что пробудившийся маг точно знает место прорыва и не раздумывая отправляет туда магический заряд, призванный уничтожить все живое. А то и не один, если мы пытались пересечь магическую охранку в двух местах.

Оказавшись вдали от лагеря, в том самом овражке, где несколько часов назад мы говорили с Илькой, я повторила свой вопрос:

– Мехмед, что случилось? Почему ты сегодня провоцировал ссору между Олирой и Илькой? Пока Цитадель не создана, нам не выгоден этот конфликт.

– К аддийским псам эту Цитадель, – выругался Мехмед. – После того, что я узнал, я не собираюсь вести девчонку в свою крепость!

– Рассказывай, – кивнула я и попыталась устроиться поудобнее. Хотя вряд ли возможно удобно висеть в воздухе, не чувствуя под ногами твердую землю. Я опустилась пониже, чтобы полупрозрачные ноги коснулись наших с Илькой следов, оставленных чуть раньше.

– Я тебе говорил, что Илька решила стать султаншей? – выпалил брат. – Я посмеивался над ее мечтами, потому что ни одни аддиец никогда не примет рабыню, пожелавшую править. Ты же понимаешь, какая это глупость? Посадить женщину на трон это все равно, что надеть корону на собаку. Забавно и смешно, но никто и никогда не воспримет это всерьез. Все будут знать, на самом деле правит не собака с короной, а тот, кто стоит рядом. Понимаешь?

Я прикусила губу, чтобы не выдать своих чувств.

– Если ты забыл, то я и есть та женщина на троне, которой ты отказываешь в праве и возможности руководить страной, – заметила я ровно, стараясь не показать, как обидно прозвучали слова брата.

– Это другое, – не раздумывая махнул рукой Мехмед. – Ты же понимаешь, таких, как ты, единицы даже в Грилории. А уж в Аддии женщины совсем другие. Они мягкие, податливые и послушные. Они не могут принимать решения, а особенно жесткие. Они не привыкли общаться с мужчинами, и, вообще, наши женщины, как несмышленые дети не способны позаботиться даже о себе…

Я усмехнулась, перебивая сказочки для маленьких девочек и мальчиков, которые мой брат пытался выдать за истину.

– Или они просто притворяются такими, чтобы править вами, своими мужчинами…

Теперь зафыркал Мехмед:

– Править мужчинами? Елина, это смешно.

– Тем не менее, – тряхнула я головой, – если ты хорошо подумаешь, то поймешь, что все обстоит именно так. Твоя мать управляет Эбрахилом. И не только она. Ты сам говорил, что мать Ильки легко обвела султана вокруг пальца…

В его взгляде вспыхнуло возмущение, он явно не был согласен с моими доводами. Но я решила настоять на своем. Это и моя гордость тоже.

– Мехмед, ты забываешь одну важную деталь: вы, мужчины, – ресурс для ваши женщин. Ресурс за который в гареме идет акая борьба, которая вам в обычной жизни и не снилась. Твоя мать, мягко улыбаясь, подсыпет яд в кубок соперницы, а потом, рыдая, заламывая руки и валяясь в ногах Эбрахила, убедит его в своей невиновности!

– Откуда ты знаешь про Айлин⁈ Мой отец повелел всем забыть о смерти седьмой жены…

– Про Айлин? – переспросила я и пожала плечами. – Я ничего не знаю про Айлин. Я просто хорошо знают женщин, Мехмед. Я ведь сама женщина. И, поверь, если нужно будет, многие из нас пойдет по головам, не испытывая ни малейшей жалости к тем, кого топчет…

– Я не верю, – мотнул головой Мехмед.

– А попробуй тронь ее детей? Твоя мать, – я сделала вид, что не услышала его слов, – сбежала из гарема, чтобы помочь тебе сохранить наследство и власть… Поэтому вы, аддийцы, очень зря недооцениваете женщин, считая их слабыми и недееспособными. Да, вы сильнее физически, да, власть вы держите их жизни в своих руках, но женщины приспособились управлять вами не с помощью силы, а с помощью хитрости, лести, угодливости… И, поверь, уж лучше бы вы позволили им прямо высказывать свое мнение, чем научили так мастерски плести интриги.

– Интриги, да… – невесело усмехнулся Мехмед, – тут вам точно нет равных. Илька откуда-то узнала, что твой хороший знакомый наследник Богини Аддии… И намерена родить от него дочь, которая станет править султанатом после нее и которая изменить весь наш уклад: освободит женщин от воли мужчин и позволит им жить своим умом… Она не понимает, что это невозможно!

– Настолько невозможно, – зевнула я, – что тебя очень обеспокоила такая вероятность, и теперь ты готов сломать наш, продуманный до мелочей, план и рискнуть своей жизнью, моей жизнью, жизнью сестры и будущим всего мира, чтобы не допустить то, что и так якобы невозможно?

– Ты не понимаешь, – попробовал он снова, решив, видимо, что я не поняла о ком речь, – Илька хочет родить ребенка от Гирема! От твоего Гирема! Ты знала, что в его крови наследие Древней Богини?

Я вздохнула… Мехмед смотрел на меня не отрывая глаз. Как будто бы надеялся увидеть на моем лице отражение тех чувств, которые я, по его мнению, должна была испытывать. Но я ощущала только разочарование. Мой брат, наследник великого султана, был типичным аддийским мужчиной, который считал женщин чем-то вроде домашних животных или неразумных детей. И даже наше с ним общение ничего не изменило в его менталитете. Невольно вспомнила Амила, сравнив их между собой. И боль потери, кольнувшая сердце, дополнилась сожалением о том, что старший брат совсем не похож на младшего. Амил никогда не считал женщин вторым сортом.

– Во-первых, – медленно начала я, – Гирем уже давно не мой. Мы расстались много лет назад. Во-вторых, я больше десяти лет носила на руке браслет Древней Богини, который защищал меня в то время, когда я скрывала свою настоящую личность. И, конечно же, я знала о его свойствах и о том, что мать Гирема наследница Аддии. И, в-третьих, я знаю о желании Ильки. Она рассказала мне. Но ничем не могу ей помочь. Я сама не прочь узнать, где сейчас находится Гирем…

И убить его, мрачно добавила про себя, за то, что притащил моих дочерей в Аддийски султанат.

– Ты разве не знаешь? – нахмурился Мехмед. – Гирем там, в той крепости, куда мы идем… Он попросил у меня убежище для себя и своих спутниц прошлым летом, и я не отказал…

Сердце влажно бухнуло в груди, щедро плеснув адреналин по жилам, я вскочила в постели, жадно хватая ртом сырой утренний воздух. Голова кружилась и к горлу подкатывала тошнота от столь быстрого возвращения в свое тело. Но я даже не заметила. Я думала о том, что там, впереди, мои дети. И разрывалась от двойственного чувства: радовалась, что в конце долгого пути увижу их, и боялась, что Илькины планы могут угрожать Хурре…

Хотя на ее документах отцом считался потерявший титул герцог Адрей Бокрей, достаточно было одного взгляда на мою девочку и Гирема, чтобы понять кто на самом деле повинен в ее появлении на свет. А Илька не из тех, кто верит бумагам больше, чем своим собственным глазам.

– Почему ты мне не сказал, – простонала я, обращаясь к Мехмеду, который так и остался на той полянке.

– Что? – переспросила хмурая Ягурда поднимая голову с подушки. – Что ты сказала?

– Ничего, – отмахнулась я. – Просто приснился сон…

Взглянула на выход из шатра, завешенный кожаным пологом, и увидев в оставленных щелях утреннее сереющее небо, добавила:

– Скоро встанет солнце. Нам пора отправляться в путь. Мы слишком сильно задержались. Не знаю, сколько времени уйдет на создание твоей Цитадели, но было бы хорошо управиться к лету…

Ягурда медленно поднялась с постели и села, не отрывая взгляда от меня. Я еще ни разу за все время моего плена не выказывала ей желания идти вперед или остановиться на отдых, и даже когда мы внезапно развернулись и пошли обратно, я никак не продемонстрировала своих эмоций. Поэтому мой выпад не мог не вызвать у нее подозрений.

– С чего это ты так заторопилась? – прищурилась бывшая Верховная, глядя на меня так, как будто бы хотела влезть в голову и прочитать мысли. А я еще раз убедилась, что это умение потеряно ею безвозвратно.

– По детям соскучилась, – тем не менее я предпочла ответить совершенно искренне. – Я уже почти год мотаюсь по дорогам нашего мира. А они ждут меня дома, в Южной пустоши. Я очень хочу к ним. Прижать к себе и почувствовать их рядом. И избавиться от этого-то погиб… На всем свете нет ничего хуже, чем пережить своих детей…

Ягурда кивнула и отвела взгляд, прикрыв глаза, чтобы справиться со своей болью, которая не неприятного ощущения, что ничем не могу защитить их… Земли Южной пустоши полны опасности, которая угрожает их жизням, – применила я запрещенный прием, – не хочу, чтобы кто прошла за многие тысячи лет и не пройдет никогда. Мать потерявшая дитя, никогда не смириться с потерей и не перестанет его оплакивать. И не простит…

– Мы должны прибыть на место к концу весны, – глухо ответила она. – Я уже отправила весточку тем, кто сможет заменить предателей в Круге… Если они прибудут вовремя, то Цитадель будет создана в начале лета. Подготовка не займет много времени. И я отпущу тебя. Как обещала… Ты сможешь отправиться к своим детям…

– Спасибо, – поблагодарила я. Совершенно искренне. И за то, что она все таки решила меня отпустить, но больше за то, что впервые поделилась конкретными планами и озвучила сроки. Теперь нам с Мехмедом будет легче строить свои собственные планы.

– Пожалуйста, – Ягурда неожиданно улыбнулась. И через короткую паузу спросила, – сколько у тебя детей?

– Много, – я тоже не смогла сдержать улыбки, – кроме своих у меня еще приемные…

– Ты по ним тоже скучаешь? – удивилась она. Я кивнула. – И ты любишь их так же, как родных?

– Конечно, – я рассмеялась. Столько искреннего изумления прозвучало в этом коротком вопросе. – Мама не только та, что родила, но и та, что воспитала. Я люблю их, а они любят меня. Мы семья.

Бывшая Верховная кивнула. Но ничего больше не сказала, отвернувшись от меня. И только когда мы обе уже были готовы выйти из шатра, чтобы отправиться в путь неожиданно произнесла:

– А я не смогла… Я ненавидела его каждый день… Каждый день я думала о том, что лучше бы умер этот маленький ублюдок, чем моя дочь… Но он жил. И шлюха, родившая моему мужу сына, тоже… Радовалась жизни и смотрела на меня свысока. Я отравила ее. Думала, что ее смерть принесет облегчение… Хотела и мальчишку, но не не смогла дать ему молоко с ядом… Когда я подошла, он так улыбнулся. Так светло и ясно. У меня в душе все перевернулось. Тогда-то я и решила пойти в храм Великой матери. Думала, буду служить людям.

– Но ты же говорила, что все служение – это страдать? – удивилась я.

Верховная мотнула головой и пояснила:

– В храме были разные послушницы. Те, чьи Списки Страданий были слишком короткие, служили при храмах, помогая женщинам и детям, оставшимся без поддержки семьи. Я думала, что буду такой же. Но сын моего мужа увидел меня с рожком молока рядом с колыбелькой, и сразу понял, что я хотела сделать. Он сообщил отцу. И мой супруг повелел мне выпить молоко, чтобы доказать свою невиновность. А когда я отказалась, избил. И силой влил яд мне в рот. Меня вышвырнули в лес. Думали, я сдохла, – на губах Ягурда появилась злая усмешка. – А я выжила. Доза оказалась слишком мала для меня, хотя яд и сжег мои внутренности так, что даже магия не смогла излечить окончательно. Я всю жизнь страдала от жутких болей по вине моего мужа. И все потому, что Богиня забрала мою дочь. Если бы не Она, то вся моя жизнь была бы другой…

И я ее еще жалела? Новые факты из жизни Ягурды показали картину прошлого совсем с другого ракурса. Мне самой захотелось поскрести том месте своей души, где гнездилась жалость к матери, потерявшей ребенка, чтобы отмыться от грязи. Но я не стала ничего говорить. И постаралась сделать вид, что мне все равно.

Но больше всего меня интересовал вопрос: почему Великая Мать не увидела того, что так легко увидела я? Ягурда никак не может быть Верховной жрицей Богини, суть которой во всепрощающей материнской любви ко всем людям. Ягурда злобная и злопамятная женщина, копившая обиды за то, что с ней поступали так же, как она с другими…

Не могла же Великая Мать так заблуждаться? Или могла? Может быть не так и всесильны Боги, раз не способны отделать истинную боль от притворной? Мы привыкли думать, что Древние Боги – высшие существа, превосходящие людей во всем, способные считывать мысли и понимать суть.

А что если все не так? А что если Боги тоже могут ошибаться? А что если люди гораздо сложнее, чем Боги думают о нас?

Эти вопросы терзали меня много дней. Я искала на них ответы и не находила… Ну, кроме самых очевидных, от которых все мое нутро выворачивало наизнанку: слишком сильно меняли эти факты все мое, и не только мое, мировоззрение…

Тем временем мы без каких-либо задержек двигались на юг. С каждым днем становилось все теплее и теплее: весна заканчивалось, а нас встречало жаркое южное лето. Хотя мы по-прежнему избегали обжитых мест, предпочитая ночевать в шатрах, а не в караван-сараях, но благодаря магии, нам удалось избежать покрывал и ошейников, необходимых для путешествия по землям Аддийского султаната.