Текст книги ""Фантастика 2025-181". Компиляция. Книги 1-33 (СИ)"

Автор книги: Ксения Баштовая

Глава 7

Я снова сижу за столом напротив полковника Павлова, но на этот раз мы беседуем у нас в гостиничном номере.

– Я бы, конечно, мог сказать, что тебя даже на час нельзя одного оставить, чтобы ты не вляпался в какие-то неприятности, – удивительно спокойным для сложившейся ситуации тоном произносит мой бывший начальник, – но это было бы не вполне справедливо. На дуэль тебя бы в любом случае кто-то из Слуцких вызвал, но я не думал, что это случится так скоро.

– Чем мне всё это грозит?

– Ничем особенным, кроме гибели во время поединка, – Павлов по-прежнему невозмутим. – Правда, зная тебя, я уверен, что убить себя ты не позволишь. Впрочем, в таких делах никогда нельзя с полной уверенностью предсказать исход. Легко тебе не будет, это точно.

– Что хоть собой представляют эти дуэли? – вклинивается в наш диалог Шела. В отличие от полковника, она не пытается делать вид, что совсем за меня не переживает.

– Старый ритуал, имеющий несколько вариантов, – начинает рассказывать Павлов. – Противник Сергея выбрал из них самый жесткий – поединок до смерти одного из участников с переходом всего имущества проигравшего победителю. Такая разновидность дуэли допустима далеко не всегда, но в вашем случае она возможна. Речь идет не о публичном оскорблении или защите чести, а о мести за убийство близкого родственника. При таком раскладе ограничения в дуэльном кодексе минимальны.

– Отказаться от поединка можно?

– Только по уважительной причине. Нужно иметь физическое увечье или серьезные проблемы со здоровьем, либо занимать должность, непосредственно влияющую на безопасность баронства. Меня, например, вызвать на поединок нельзя. У Сергея ни одной из этих причин нет, а отказ без причины ведет к понижению статуса на одну ступень. В нашем случае Сергей вновь станет простолюдином. Процедура займет какое-то время, но итог будет именно таким.

– Место, оружие, правила? – продолжает вытягивать из полковника информацию Шела.

– В пяти километрах от восточных ворот есть специальный дуэльный полигон. Фактически просто огороженный кусок местности, расчищенный от растительности и более или менее утрамбованный. На нем имеются естественные укрытия в виде довольно крупных валунов. Собственно, по месту всё. Оружие зависит от того, кто сражается. Если обычные люди, то любой легкий огнестрел и в дополнение холодное оружие без ограничений. Если дуэль происходит между морфом и обычным человеком, то аналогично, но морф не может применять никакие конструкты тайкунов. Применение личных способностей никак не ограничивается. Впрочем, такие поединки чрезвычайно редки. К тому же морф не может вызвать на дуэль обычного человека. Возможна только обратная ситуация. Если в поединке сходятся два морфа, а это именно ваш случай, то ограничения есть только на тяжелое оружие и устройства кибов. Никаких гранат, огнеметов и тому подобного. На броневике, к слову, тоже на дуэльный полигон не пустят. Только ручной огнестрел. А вот по конструктам тайкунов никаких ограничений нет.

– И Станислав Слуцкий всерьез намерен выиграть поединок на таких условиях? – недоверчиво спрашивает Шела. Она явно чувствует в происходящем какой-то подвох, но не понимает, какой именно, и её это напрягает.

– Противник Сергея – наследственный морф, но при этом довольно сильный, что бывает достаточно редко. Слуцкие не зря выбрали для поединка именно его. Он хороший стрелок и тренированный боец, однако не это главное. Он далеко не впервые участвует в подобных поединках и уже не раз побеждал в них морфов, считавшихся намного более сильными, чем он. И каждый раз это были дуэли до смерти одного из участников. Фактически Станислав – дуэльный боец семьи Слуцких, и своими поединками он серьезно увеличил фамильное состояние.

– Я не столь богат, чтобы так рисковать из-за моего имущества.

– Зря ты так думаешь, Сергей. Боюсь, вы оба даже не представляете, сколько стоит броневик, на котором вы приехали. Да и сам факт владения такой машиной способен сильно поднять престиж Слуцких. Кроме того, у тебя есть ещё и редкий комплект конструктов, который в случае победы твоего противника перейдет в собственность его семьи. Да и желание отомстить за Руслана Слуцкого тоже играет немалую роль. Это ведь тоже вопрос престижа и авторитета Слуцких. Прощать такое среди аристократов не принято. И здесь не имеет никакого значения, по каким причинам ты убил их родственника. Важен только сам факт убийства.

– О личных способностях Станислава Слуцкого что-то известно?

– Очень мало. Он чувствует направленную на него угрозу, но такое среди морфов не редкость. Остальное неизвестно. Наверное, об этом могли бы больше рассказать его противники по поединкам, но увы, их уже нет в живых.

– Что будет, если я проиграю, мне понятно. А если проиграет Слуцкий? Я обязательно должен его убить? Или есть другие варианты победы?

– Можно сразу не убивать, но тогда нужно добиться, чтобы он громко и четко произнес ритуальную фразу признания поражения. В таком случае семья Слуцких получит шанс выкупить его жизнь. Цену при этом будешь назначать ты. Если они не согласятся на твои условия, ты можешь без всяких последствий для себя добить признавшего поражение противника.

– И на следующий день меня вновь вызовут на поединок?

– Нет. Повторный вызов по одному и тому же поводу невозможен, как и месть за родственника, убитого на дуэли. Вопрос будет считаться полностью закрытым.

– Когда состоится дуэль? – спрашивает Шела, и я замечаю, что держать себя в руках ей становится всё сложнее. Понятно, что Станислав Слуцкий не просто так столь уверен в себе. Он рассчитывает на какую-то свою способность, о которой мы ничего не знаем, и эта неизвестность заставляет Шелу сильно за меня переживать.

– Поединки всегда проводятся в двенадцать часов дня, следующего за днем вызова, – отвечает полковник. – В связи с этим визит Сергея к барону Самарову перенесен на вечер.

* * *

Тапар слушает меня внимательно и не перебивает. Я рассказываю ему о режиме обостренного восприятия достаточно подробно, стараясь не упускать важных деталей. Когда я заканчиваю, тайкун задает несколько уточняющих вопросов, а потом секунд на десять в связывающем нас ментальном канале устанавливается вязкая тишина.

– У нас похожее явление называется вихревым скачком, – наконец нарушает паузу Тапар. – Не скажу, что оно полностью соответствует твоему описанию, но скорее всего это что-то похожее. Правда, такая способность становится доступна кейру только после достижения уровня адепта, да и то открыть её получается далеко не у всех. Как правило, это требует длительных занятий с наставником, перешагнувшим уровень высшего адепта. К сожалению, сам я скачком не владею, так что все мои знания о нем исключительно теоретические.

– Я могу как-то научиться активировать это состояние по собственному желанию?

– Ты уже этому учишься, – голос Тапара в моей голове звучит немного странно. Он как будто говорит со мной и одновременно что-то напряженно обдумывает. Может всё-таки зря я рассказал ему про эту способность?

– Что значит, уже учусь?

– Ты ведь сам сказал, что в последнее время обостренное восприятие всё чаще приходит к тебе именно тогда, когда ты в нем особенно нуждаешься. Чем больше ты применяешь вихревой скачок, тем лучше твое тело к нему адаптируется. Скачок включается не на уровне сознания. Он является реакцией организма на стресс, поэтому в спокойной обстановке вызвать его очень непросто. Да и не всякий стресс приводит к его активации. Здесь всё очень индивидуально, так что дать конкретный совет довольно сложно. Тебе нужно постоянно прислушиваться к своим ощущениям, предшествующим активации скачка, и научиться вызывать их искусственно. Ты должен понять, какой именно вид стресса заставляет организм перейти в новое состояние, и натренироваться вгонять в этот стресс свое тело волевым усилием.

– Звучит как-то слишком абстрактно…

– Если бы всё было так просто, у нас каждый кейр владел бы вихревым скачком. На самом деле, тебе просто фантастически повезло. Ты каким-то образом смог преодолеть самый сложный этап обретения этой способности. Главная проблема обычно заключается в том, чтобы хотя бы раз провалиться в это состояние, пусть и совершенно неосознанно. Научиться им управлять обычно гораздо легче, чем впервые в него войти.

– Спасибо, Тапар. Я попробую последовать вашему совету.

– Держи меня в курсе своих успехов, – отвечает тайкун, и мы разрываем ментальную связь.

На самом деле, общий смысл понятен, однако, судя по всему, овладеть методом осознанного входа в вихревой скачок до поединка со Станиславом Слуцким я не успею. Впрочем, есть ведь одна процедура, во время которой я регулярно и гарантировано проваливаюсь в нужное состояние, так что попробовать несколько раз прислушаться к возникающим перед этим ощущениям вполне можно. Патроны к Валу у меня ещё есть и, пожалуй, самое время заняться их модификацией.

* * *

На столике передо мной стоят две небольшие коробки, и в каждой из них россыпью лежат патроны к Валу. Часть из них я уже накачал скрытой силой, остальные ждут своей очереди. Модифицированных патронов у меня и без того хватает, но сейчас передо мной стоит другая задача, я должен понять, что именно дает моему организму толчок для входа в режим обостренного восприятия, и попытаться это что-то воспроизвести.

Честно говоря, я был уверен, что всё окажется не так уж сложно. В вихревой скачок я проваливаюсь почти сразу после того, как направляю в пулю поток скрытой силы, и меня начинает бить об виртуальную стену, одновременно взрывая в голове столь же нематериальные фугасы. Всё это сопровождается болезненными ощущениями, и в итоге я вхожу в нужное состояние. Однако проблема в том, что в режим обостренного восприятия я как-то погружался и раньше, когда ещё не было ни стены, ни фугасов. Да и наличие боли для этого тоже не являлось обязательным. Эти ощущения – частный случай, а мне нужно выделить нечто общее, что с одинаковым успехом срабатывало в разных обстоятельствах.

Я продолжаю работать с патронами, раз за разом пытаясь выделить из гаммы не самых приятных ощущений то единственное, которое даст мне ключ к управлению вихревым скачком, но когда мне начинает казаться, что я вот-вот смогу его выловить, силы внезапно заканчиваются, и Шела, хорошо чувствующая мое состояние, предлагает мне сделать перерыв.

Пока я отдыхаю перед следующей попыткой выйти на новый уровень владения своей способностью, Шела разворачивает над столом тактическую голограмму.

– Вот он, ваш дуэльный полигон, – звучит в моем ухе голос Ло.

Я смотрю на медленно вращающееся изображение и понимаю, что полковник рассказал нам об этом сооружении, мягко говоря, не всё. Нет, ничего действительно важного он не утаил. Поле предстоящей схватки Павлов описал хоть и достаточно скупо, но предельно точно. А вот о том, что понастроено вокруг дуэльного полигона, мой бывший начальник почему-то умолчал. Возможно, просто не счел это существенным.

Больше всего увиденное напоминает мне стадион или арену для гладиаторских боев, какими я видел их на картинках в старых учебниках. Правда, здесь имеется немало специфических особенностей. Квадрат примерно двести на двести метров огорожен крепким забором, опутанным колючей проволокой. Внутри, как и говорил полковник, нет никакой растительности, зато по всей площади хаотично разбросаны крупные камни, вполне подходящие в качестве укрытий от пуль.

Вокруг забора местность тоже расчищена от кустов и деревьев, и метрах в пятидесяти от него на небольшой возвышенности расположены трибуны, способные вместить немало зрителей. Вид у них довольно специфический, поскольку они должны не только обеспечить посетителей удобной площадкой для наблюдения за дуэлью, но и гарантировать им безопасность. Поэтому сложены трибуны из бетонных блоков, и для обзора между ними оставлены только узкие амбразуры.

Места для зрителей расположены довольно далеко, так что те, кто приходит посмотреть на бои современных гладиаторов, наверняка пользуются биноклями или другими средствами наблюдения. А ещё я почти уверен, что здесь принимаются ставки на победу одного из соперников. Возможно, это делается неофициально, но что-то я очень сомневаюсь, что местные аристократы, да и зажиточные простолюдины, не используют столь удачный повод для заключения пари.

– Интересно, барон придет посмотреть на нашу дуэль? – задаю я риторический вопрос с изрядной долей сарказма в голосе.

– Да уж вряд ли он пропустит такое зрелище, – мрачно отвечает Шела. – Вот уроды, даже дуэль превратили в представление на потеху публике.

– Чему тут удивляться? – комментирует слова Шелы Ло. – В нашей истории нечто подобное тоже было. Люди везде одинаковые.

– Ладно, пора, пожалуй, продолжить наши упражнения с патронами, – я чувствую, что уже достаточно отдохнул, и могу снова вернуться к прерванному занятию.

* * *

Посмотреть на дуэль прибывают почти все аристократы Свислова. Барон Самаров, как и ожидалось, тоже присутствует, причем вместе с супругой. У них на центральной трибуне отдельная ложа. Естественно, с лучшим видом на полигон и наиболее хорошо защищенная от случайных пуль и не попавших в цель выплесков энергии тайкунов.

Шевалье Станислав Слуцкий и его секунданты уже заняли место на специальной площадке перед южными воротами полигона, ну а мы, соответственно, стоим перед северными. Секундантами аристократа могут быть только аристократы, и Слуцкий выбрал на эту роль двух своих друзей-прилипал из не слишком богатых и авторитетных родов.

У меня выбор оказался не столь богат, но вопрос неожиданно решился довольно оригинальным образом, приведшим местное высшее общество в состояние, близкое к шоку. Похоже, даже толстая скорлупа надменности и спеси Станислава Слуцкого дала изрядную трещину, когда он увидел, кто прибыл на полигон представлять мои интересы.

Слева от меня в непринужденной позе стоит начальник тайной службы полковник Павлов, а справа – личный советник барона Самарова Юрьев. Для бывшего простолюдина из глухой деревни, совсем недавно удостоенного возведения в личное ненаследуемое дворянство, это выглядит, мягко говоря, необычно.

Зрители на трибунах блестят линзами биноклей и монокуляров, причем значительная их часть направлена именно на меня и моих секундантов. Ждать долго не приходится. Из громкоговорителя, закрепленного на мачте над центральной трибуной, раздается короткий сигнал, и ворота открываются.

Перед прибытием на дуэльный полигон меня ознакомили с ритуалом начала поединка. Сейчас наступает время действовать секундантам, так что мы с Юрьевым остаемся на месте, а Павлов отправляется навстречу уже идущему к нам представителю Слуцкого. В центре полигона они встречаются и обмениваются стандартными фразами о том, что ни одна из сторон не отказывается от поединка, и оба соперника готовы разрешить свои разногласия в честном бою.

Затем секунданты продолжают движение, чтобы убедиться, что у противников нет при себе запрещенного оружия. Это простая формальность. Обыскивать нас никто не будет, но любой участник дуэли знает, что за нарушение правил последует очень жестокая кара, так что, как мне рассказал Павлов, идея протащить на дуэльный полигон компактный гранатомет или что-то подобное никому пока в голову не приходила.

Смотрю на Станислава Слуцкого глазами летающего голема и вижу, как он извлекает из внутреннего кармана небольшую бутылочку с темной жидкостью и быстро выпивает её содержимое. Видимо, на вкус напиток, мягко говоря, не очень. Мой противник гадливо морщится и протягивает опустевший сосуд оставшемуся с ним секунданту. Тот быстро прячет бутылочку в сумку, пока приближающийся к ним полковник Павлов ничего не заметил. И что это было? Наркотик? Стимулятор? Теперь это выяснится только в ходе поединка.

К нам подходит секундант Слуцкого. Он придирчиво оглядывает меня с головы до ног, всем своим видом демонстрируя подозрения, что бывший деревенский охотник, по какой-то нелепой случайности ставший аристократом, не заслуживает доверия и легко может затеять нечестную игру. Большего он, правда, себе не позволяет – сказывается присутствие рядом Юрьева, наблюдающего за потугами прихлебателя Слуцкого с легкой насмешкой во взгляде.

– Вы закончили, шевалье Ямской? – с ленцой в голосе спрашивает Юрьев.

– Да, господин советник, – быстро кивает секундант моего противника. – Мы можем начинать.

– Желаю вам удачи, шевалье Белов, – невозмутимо произносит Юрьев, – надеюсь увидеться с вами сегодня вечером на приеме у барона.

Советник разворачивается и неторопливо направляется к выходу с площадки для секундантов, а Ямской какое-то время тупит, пытаясь осознать, как такое недоразумение, как я, могло получить приглашение на прием к самому барону. Впрочем, в себя он приходит довольно быстро и торопливо покидает площадку. Я остаюсь один и разворачиваюсь к воротам, ожидая сигнала.

Громкоговоритель разражается коротким и каким-то хриплым воем сирены, возвещая о начале поединка. Считается, что входя на территорию полигона, мы со Слуцким друг друга не видим – обзор нам закрывают расположенные в центре боевой арены валуны. В моем случае, правда, это не работает. Летающий голем Тапара висит над нашей гладиаторской ареной, и при желании я всегда могу взглянуть на неё сверху его глазами, да и Ло или Кан вполне способны подсказать мне, где в данный момент находится противник. Что интересно, я даже формальных правил поединка при этом не нарушаю. Нет в них ограничений на такие действия. Ну а если бы и были, так мне это безразлично. Я сюда не дворянскую честь пришел защищать, у меня совершенно другие планы.

Сделав всего несколько шагов за ворота, Станислав Слуцкий резко уходит вправо, и укрывается среди группы из трех валунов, расположенных относительно недалеко друг от друга.

– По местным меркам у твоего противника очень хорошая экипировка, – сообщает Тапар. – Скрытность и наблюдение ему обеспечивает Куб отрицания света – довольно редкий конструкт. Создавшей его школы книжников уже не существует, но артефакт они сделали хороший. Высший ранг. Правда, настроен он на своего владельца не лучшим образом. Впрочем, здесь это обычное дело.

Я тоже не тороплюсь вступать в бой. Ухожу в противоположную сторону от Слуцкого, стараясь пока не сокращать дистанцию. Долго играть в прятки здесь не получится, но пара минут у меня точно есть. Не хочу лезть вперед, не поняв, на чем основана уверенность моего противника в победе. Павлов не просто так сказал мне, что Слуцкий уже умудрился отправить в небытие несколько морфов, причем более сильных, чем он сам. Во всяком случае, так считалось до начала их поединков.

– За защиту от физических атак у Слуцкого отвечает амулет щита среднего ранга, – продолжает описывать экипировку моего оппонента Тапар. – Получше того, что был у тебя, но в целом достаточно посредственная штука, хотя один удар серпа пустоты может выдержать. Для атаки он будет использовать боевой жезл адепта школы Грозы. Не такой продвинутый, как был у тебя, но в умелых руках тоже довольно опасный. Правда насчет того, что его руки можно назвать умелыми, я сильно сомневаюсь. Твой Пояс огненного зеркала точно удержит шесть-семь прямых попаданий из такого оружия. Впрочем, может и больше, если ты вовремя войдешь в состояние вихревого скачка и направишь поток скрытой силы в щит.

– Это всё? – спрашиваю на общем канале, продолжая смещаться вправо, чтобы между мной и противником оставалось как можно больше крупных камней. Пока ни он, ни я двигаться к центру полигона не спешим.

– Есть у него ещё три вспомогательных конструкта – перстень, браслет и боевая перчатка. Фактически это дополнительные резервуары скрытой силы, несколько расширяющие возможности куба, амулета и жезла. Плюс имеется холодное и огнестрельное оружие, но о нем тебе лучше расскажет коллега Кан.

– Сергей, у тебя новая проблема, – обеспокоенно произносит Ло. – В километре от полигона воздушный разведчик засек стрелка со снайперской винтовкой. Вычислитель оценивает её мощность и точность, как достаточные для ведения прицельного огня с такой дистанции. Судя по всему, твоя защита выдержит довольно много попаданий из этого оружия, но только при условии, что к моменту начала обстрела её ресурс не будет растрачен в бою с основным противником. Боевой робот нейтрализовать стрелка не успеет, он сейчас слишком далеко от города. В принципе, мы можем его уничтожить, но для этого придется пожертвовать дроном, а у нас их и так очень мало.

– Подождём развития событий, – останавливаю я Ло. – С километра по мне ещё нужно попасть, а я постараюсь не подставляться. Интересно, кто это такой. Что-то мне не верится, что стрелок – человек Слуцкого. Слишком рискованная затея, к тому же чреватая очень неприятными последствиями. Победа такой ценой семье Слуцких точно не нужна.

Пока мы обсуждаем внезапное изменение обстановки, мой оппонент решает изменить тактику и начинает постепенно приближаться к центру полигона. Не по прямой, а двигаясь по медленно сужающейся спирали. Похоже, для того, что он задумал, нужна более короткая дистанция, чем почти две сотни метров.

– Из огнестрела у Слуцкого имеются пистолет-пулемет Бизон-2 и довольно мощный длинноствольный револьвер.

Очень странный расклад. Экипировка у противника намного слабее моей, а выбор оружия вообще не вполне понятен. Слуцкий ведь наверняка знает, что и защита, и маскировка у меня на высоте. Об автомате Вал он тоже осведомлен и, возможно, даже в курсе, что иногда он стреляет не совсем обычными патронами. На что же он тогда рассчитывает? И ещё этот револьвер… Зачем он? Прицельная дальность у него низкая, а эффективность высока только на сверхкороткой дистанции. Или Слуцкий всерьез намерен сойтись со мной практически в упор? Жаль, что не существует записей его предыдущих поединков. Посмотреть их было бы очень полезно.

Чувство опасности, не проявлявшее с момента начала поединка особой активности, внезапно начинает неприятно ворочаться под черепной коробкой. Мир вокруг на какое-то мгновение неуловимо меняется, как будто слегка теряя краски. Странное явление длится десятые доли секунды, и всё вновь приходит в норму.

– Трёхкомпонентный ментальный импульс – прорезается в моей голове голос демона.

– Это что ещё такое? – я на всякий случай смещаюсь метров на двадцать левее. – Выражайся яснее.

– Хозяин, вы подверглись тройной ментальной атаке нестандартного формата. Первый компонент направлен на выявление вашего местоположения. Второй – на подавление воли. Третий – на замедление скорости реакции и физических возможностей организма. Атака не была сфокусирована, и Пояс огненного зеркала практически свел к нулю её воздействие на ваш мозг.

– Слуцкий теперь знает, где я?

– Только очень приблизительно, – как всегда невозмутимо отвечает демон. – Почти вся направленная на вас энергия ментального импульса была успешно рассеяна.

– Кан, Тапар, вы почему молчите?

– А что мы должны говорить? – обеспокоенно спрашивает инженер. – Пока никаких изменений в ситуации на полигоне сканеры не фиксируют.

– Я только что подвергся ментальной атаке сложной конфигурации. Защитный конструкт справился, но часть энергии всё-таки пробила щит.

– Не было никакой атаки, Сергей, – возражает Тапар. – Мой голем её бы обязательно засек.

Я вообще перестаю понимать, что происходит. Как такое может быть, что мой демон, управляющий комплектом артефактов времен Чужой войны, смог зафиксировать атаку, которую не заметили сканеры и конструкты, изготовленные на полтора века позже? Впрочем, одна версия у меня всё-таки есть.

– Опустите одного из разведчиков как можно ниже и держите его прямо за моей спиной. Возможно, атака была жестко сфокусирована в плоскости, параллельной земле. Дроны и голем находились намного выше, потому ничего и не зафиксировали.

– Мы бы в любом случае засекли вторичное излучение при выплеске темной энергии любым старым конструктом, – возражает Кан.

– Это не конструкт, – выдвигает свою версию Тапар, и в его голосе я слышу внезапно возникшее напряжение. – Скорее всего, противник Сергея задействовал личную способность.

Чувство опасности вновь дёргается в моем мозгу, и мир опять выцветает, теперь почти на секунду. В этот раз внешними эффектами воздействие не ограничивается. Я успеваю почувствовать накатившую слабость и заторможенность, но неприятные ощущения быстро проходят.

– Хозяин, опасность, – запоздало предупреждает демон. – Второй импульс был сфокусирован намного лучше первого и частично пробил вашу защиту. Ментальный удар с более близкого расстояния грозит вам временной потерей боеспособности.

– Зафиксирована ментальная атака, – на секунду позже демона докладывает Кан. – Это одна из самых опасных форм выплеска энергии тайкунов. Силовые щиты справляются с ней хуже всего.

– Мой голем опять ничего не обнаружил, – сообщает Тапар.

Меня это не удивляет. Разведчик Тапара остался висеть высоко над полигоном, обеспечивая мне вид сверху, а один из дронов Кана опустился вниз и болтается где-то у меня за спиной. Видимо, предположение о том, что ментальный импульс распространяется параллельно земле, близко к истине.

Судя по всему, ментальная магия – фамильная склонность семейки Слуцких. Убитый мной Руслан тоже умел швыряться ментальными импульсами, но у него была несколько другая специализация. Определять местоположение противника он тоже мог, а вот другой его способностью являлось ментальное принуждение к правде. Однако, когда он попытался применить его ко мне, у него ничего не вышло, хоть мне и пришлось изрядно напрячься, чтобы не разболтать всё, что я знаю.

Додумывая эту мысль, я быстро бегу вдоль границы полигона, стремясь выйти из зоны следующего ментального импульса. Плеваться ими, как из пулемета, Слуцкий явно не способен. Ему нужно время на накопление скрытой силы для следующего удара. В момент последней атаки он довольно точно определил мое местоположение, но с каждой секундой я всё сильнее смещаюсь в сторону от этой точки.

Сам Слуцкий тоже на месте не стоит, но и вперед бездумно не лезет. Перемещается мой противник короткими рывками от валуна к валуну, и в принципе, можно попытаться его на этом поймать. Вот только для этого мне придется прекратить перемещаться и занять позицию в ожидании его очередной перебежки.

Воплотить эту мысль в жизнь я не успеваю – меня накрывает третьим ментальным импульсом. Теперь секундной слабостью и выцветанием окружающего мира проблемы не ограничиваются. Меня шатает на бегу, я спотыкаюсь и падаю, с трудом координируя движения, чтобы не сломать себе что-нибудь при ударе об утрамбованную землю.

Инерция позволяет мне закатиться за очередной валун, но сразу вскочить и побежать дальше у меня не получается. Мозг работает заторможенно, а тело с трудом выполняет его вялые команды. Секунд через пять я более или менее прихожу в норму, но если так будет продолжаться, ещё через пару ментальных атак я буду превращаться в овощ на минуту, а этого вполне хватит, чтобы Слуцкий приблизился ко мне вплотную. О том, к чему это приведет, думать почему-то не хочется.

Не забываю я и о снайпере, засевшем где-то на пологой возвышенности, покрытой редким кустарником. Сейчас он меня не видит – не пробить ему мою маскировку, даже если у него имеется какой-то конструкт наблюдения или сканер, собранный из фрагментов устройств кибов. Но если Слуцкий как-то обозначит для него цель… Впрочем, я по-прежнему не уверен, что мой противник и стрелок – сообщники. Хотя, конечно, нельзя исключить и версию, что это всё же именно семья Слуцких решила подстраховаться на случай совсем уж нежелательного развития событий.

Снова бегу, прекрасно понимая, что дальше так продолжаться не может. Я или перехвачу инициативу у противника, или он меня в конце концов обездвижит и добьет. Хуже всего то, что стрелять мне можно только наверняка. Если я обнаружу свою позицию, тут же нарвусь на сфокусированный ментальный импульс, и сколько мне придется от него отходить, никто не знает. Думаю, при таком раскладе времени на расправу со мной Слуцкому вполне хватит. И мощный револьвер ему в этом очень поможет. Теперь понятно, зачем он прихватил его с собой.

– Сергей, прекращай бегать, – Ло мыслит примерно так же, как и я. – Это ничего не даст. Нужно атаковать самому.

Она, несомненно, права, но всё не так просто. Можно, конечно, рвануть навстречу противнику, но при этом слишком велик риск нарваться на нанесенный с короткой дистанции концентрированный ментальный удар, а это почти наверняка означает очень быстрый летальный исход. Слуцкий вырубит меня, а потом просто расстреляет, как в тире. Такого шквала огня никакой щит долго не выдержит.

Идея возникает у меня в голове спонтанно. Я толком даже не успеваю её проанализировать, как меня настигает четвертый ментальный импульс. На этот раз Слуцкий довольно сильно промахивается. Не получается у него каждый раз угадывать направление, в котором я убегаю. И всё же меня изрядно пошатывает. Я даже падаю на одно колено и несколько секунд трясу головой, пытаясь прийти в себя. Если бы не маскировка, уже точно схлопотал бы пулю. Не от Слуцкого, так от снайпера.

Состояние обостренного восприятия накатывает внезапно, и это позволяет мне собраться, перебороть слабость и рвануть вперед в спринтерском темпе. Вот только длится прилив сил недолго. Как только я оказываюсь за очередным укрытием, организм переходит в обычный режим. Не могу утверждать, что мои вчерашние попытки нащупать путь осознанного вызова вихревого скачка не дали никаких результатов, но создать надежно работающий алгоритм погружения в состояние обостренного восприятия мне так и не удалось, а он мне сейчас нужен просто позарез. Если методика не сработает, я рискую получить очень неприятные последствия, причем уже очень скоро.

Мне нужно время. Хотя бы немного времени, чтобы собраться и попытаться вогнать организм в нужное состояние. Снимаю с пояса жезл стихии вакуума и выскакиваю из-за укрытия. Где прячется Слуцкий, мне известно совершенно точно, хотя в прямой видимости его и не наблюдается. Прямо на бегу наношу удар серпом пустоты. Не по противнику, его мне отсюда не достать, а по одному из двух крупных валунов, за которыми он скрывается. Бью под углом, вкачивая в жезл очень приличную порцию скрытой силы. Рассечь здоровенный булыжник пополам я не рассчитываю, но срезать его верхушку у меня получается.

Срубленный пласт камня с угрожающим шуршанием соскальзывает с вершины и тяжело падает на грунт, ощутимо его сотрясая, а я бегу дальше, надеясь, что Слуцкий потратит хотя бы несколько секунд на осмысление ситуации. Вряд ли мой оппонент предполагал, что я достаточно точно знаю, где он находится, да и разрубленный камень тоже не должен его обрадовать. Он-то, скорее всего, считал, что дело уже почти сделано, а тут оказывается, что жертва ещё может огрызаться, причем достаточно опасно.