Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Соавторы: Василий Панфилов,Роман Романович,Антон Аркатов,Талия Осова,Владимир Босин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 350 страниц)

День Щ. 9. 5

Я стоял в странной зеркальной комнате. Зеркала тянулись в бесконечность, бесконечно множа мои отражения. В каждом зеркале рядом со мной стояла фигура. Иногда это был я, иногда кто-то другой, но каждый раз отличия были едва заметны: чуть иная осанка, чуть другой взгляд.

Я сделал шаг вперёд, и все мои отражения повторили движение, но не синхронно. Одно из них задержалось на мгновение, словно выжидало. Это нарушило общий ритм, и меня охватило странное чувство, будто это не просто отражения, а живые люди.

– Ты пойдёшь со мной? – вдруг спросил голос позади.

Я обернулся и увидел девочку. Не Славю. Она была смутно знакома, словно я знал её в далёком детстве, и держала в руках старый советский фотоаппарат.

– Что это? – спросил я, а мой голос звучал странно глухо, будто из-за стены.

Она покачала головой и протянула фотоаппарат мне.

– Ты уже был здесь, – ответила она, глядя мне прямо в глаза. – И ты знаешь, что должен сделать.

– Нет, не знаю, – резко сказал я, но внутри что-то дрогнуло. – И вообще, что это за место?

Девочка не ответила, но одно из моих отражений, то самое, что задержалось, вдруг ожило. Оно повернуло голову на меня, но само тело осталось неподвижным. Зеркало начало дрожать, линии искажались, и моё отражение вдруг расплылось, как вода, в которую бросили камень.

– Ты никогда не слушаешь, – произнесло отражение. Его голос был таким же, как у меня, но полнился мучительной усталостью. – И поэтому снова оказался здесь.

– Снова? – переспросил я. – Что это значит?

– Ты сам знаешь. Раз за разом ты делаешь всё неправильно. Ты пытаешься выбраться, но каждый раз возвращаешься обратно, потому что ты не понимаешь самого главного.

– И что же это? – спросил я, чувствуя, как меня начинает охватывать паника.

Отражение наклонилось вперёд, и мне показалось, что оно пересекло поверхность зеркала. Затем оно прошептало:

– Ты ищешь ответы не там. Всё, что тебе нужно знать, находится внутри.

Я шагнул назад, но тут комната начала рушиться. Зеркала треснули, отражения заискрились, будто электрические разряды. Девочка крикнула что-то, но я не расслышал: шум был оглушающим. Осколки летели мне навстречу, и я закрыл глаза.

* * *

Когда я открыл их, то снова оказался на поляне, освещённой яркой Луной. Славя с тревогой смотрела на меня.

– Долго я спал?

– Пару часов.

– А что двойник?

Я обернулся и посмотрел в сторону башни: он стоял на том же месте с тем же выражением превосходства и презрения на лице.

– Да блин! Как он столько выдерживает?! – обречённо воскликнул я.

– Что тебе снилось? Ты бормотал во сне, – взволнованно спросила Славя.

Я начал вспоминать свой сон. Ночная поляна выглядела зловеще, а окрестный лес, потонувший во тьме, рождал картины лавкрафтовских чудищ. Вот скрюченное дерево превратилось в огромного горбатого монстра, а вот ветки объединились в многоголовую гидру, вот колышущаяся крона предстала гигантским вороном, хищно разинувшим свой клюв, а вот кустарник надвигается на нас сотней злобных импов.

– Да глупости всякие. – Я начал вспоминать. – Правда, там был фотоаппарат. Его мне отдала какая-то странная девочка.

– Как она выглядела? – нахмурилась Славя.

– Не помню. Точнее, она показалась мне знакомой. Как будто я её когда-то раньше встречал. Да неважно, это просто сон! Что делать-то будем? Пока я спал, он сказал что-нибудь?

– Нет, – коротко ответила Славя, словно мой вопрос показался ей неуместным.

– Надо действовать! Я есть хочу! И пить. Думаю, ты тоже.

Я достал игрушечный пистолетик из кармана и внимательно осмотрел его. Казалось, что у меня в руках лежит средство нашего спасения, только вот реликт не мог сам мне рассказать, как его правильно использовать.

– Слушай! – крикнул я двойнику. – Может, хоть воды нам принесёшь? У тебя наверняка в башне есть.

– И зачем мне это? – ехидно отозвался он.

– Ну отдай тогда тот реликт, что тебя на ногах держит! Я бы физически не смог простоять столько часов без движения. Никто бы не смог. А ты сходи поспи, мы всё равно никуда не денемся.

– С чего ты взял, что это какой-то реликт?

– А что, скажешь, нет? – Хотя я уже сам начал сомневаться.

– Это пустой разговор, не имеющий отношения к делу.

– А что же, по-твоему, имеет отношение к делу? И к какому именно делу, позволь спросить? – Я начал выходить из себя.

– Ты здесь уже давненько и должен сам понимать.

– Ну вот я не понимаю, представь себе! Просветишь?

– Это всё девка рядом с тобой! Она на нас плохо влияет. – Двойник перешёл на тон выше.

– И чем же? Мне вот кажется, что на меня сейчас плохо влияет то, что я уже чёрт-те сколько часов не ел и не пил, а в перспективе вообще сдохну здесь!

– Ты сам выбрал этот путь.

– А у тебя есть другие предложения?

Он скрипнул зубами, и этот звук я расслышал даже с того расстояния, что нас разделяло.

– Если мы не можем выбраться, то должны отомстить этому месту! Отомстить его создателям! Уничтожить его! – заорал двойник. – Ты ведь всегда где-то в глубине души знал, что весь этот мир – фальшивка, а все эти пионеры – лишь куклы. Знал, но предпочёл самообман, прилежно играя роль. Ты просто выбрал путь наименьшего сопротивления – не бежать, не сражаться, а замереть и надеяться, что хищник посчитает тебя мёртвым и оставит в покое. Да, этот мир, этот чёртов «Совёнок» – хищник, а мы с тобой – его добыча! Но если ты не за меня, то ты против меня!

– То есть выходит, я против самого себя? – ухмыльнулся я.

Его рассуждения казались бредом, но, с другой стороны, в них как будто бы было какое-то рациональное зерно. Мы действительно пленники этого места. Пусть здесь нет клеток и решёток, но несвобода – это и есть тюрьма, кем бы ни были наши надзиратели. И тут я решился, вскинул пистолет и прицелился. Реликт вдруг начал ощущаться не просто игрушкой, но настоящим оружием, тяжёлым, смертоносным куском стали, готовым выпустить в противника десяток грамм свинца.

– Чего ты на самом деле боишься? – Я нажал на спуск.

Осечка. Я задержал дыхание и «выстрелил» ещё раз. Пистон хлопнул, из пистолетика пошёл дымок. Двойник тут же расслабился, осунулся, его руки безвольно повисли вдоль туловища. Затем он медленно заговорил:

– Я боюсь исчезнуть. Ведь если я – это ты и существует ещё множество копий Семёна, то кто из нас – настоящий? Если настоящий я, то ваше существование не более ценно, чем отражение в зеркале. А если нет, то я не хочу жить в таком мире, где копия обречена чувствовать и страдать.

Неужели это всё мои мысли? Не помню, чтобы задумывался о подобном. Однако двойник заперт в этом лагере куда дольше меня – у него было сколько угодно времени, чтобы начать задумываться о самой природе реальности в этом мире бесконечных повторений и дубликатов. Я почувствовал, как Славя крепко сжала мою руку, а двойник меж тем пришёл в себя.

– Твою мать! – лишь коротко выругался он.

Земля под ногами задрожала. По краям поляны начали вспыхивать странные огни, их цвет переливался от ослепительно белого до глубокого синего. Прозрачные искажения пробежали по воздуху, словно вода в бокале, стоящем на вибрирующей поверхности. Славя вскрикнула и обхватила меня.

– Что происходит?! – закричала она, пытаясь перекрыть гул, нарастающий вокруг.

Я силился что-то ответить, но слова застряли у меня в горле. Поляна начала искажаться, будто её поверхность была гигантским гибким зеркалом, которое ломала какая-то неведомая сила. Водонапорная башня, до этого казавшаяся незыблемым мегалитом в центре поляны, издала протяжный скрип. Казалось, что её собственная тень пыталась свернуть её внутрь себя.

Вдруг башня начала рушиться. Я успел заметить, как кирпичный каркас изгибается под невозможными углами, а затем с треском падает, растворяясь в ослепительных вспышках света. Осколки башни всё падали и падали, исчезая ещё до того, как достигали земли, как будто весь этот металл и камень высыпали из какого-то невидимого, бездонного мешка.

– Держись за меня! – выкрикнул я, покрепче прижав Славю к себе.

Двойник тем временем стоял неподвижно, словно прикованный к земле. Его тело медленно становилось прозрачным, размываясь в хаосе вспышек и разрывов пространства. Последний взгляд, который он бросил на меня, был наполнен смесью тоски, ужаса и чего-то неуловимого – возможно, благодарности. А затем он исчез, растворившись в вихре света.

Я внезапно почувствовал, как земля уходит у нас из-под ног. Ветер завыл, поднимая клубы пыли, листья и мелкие ветки. Пространство вокруг становилось жидким, мутным, словно мы падали вглубь гигантской воронки.

* * *

В какой-то момент всё стихло. Гул, свет, ветер – всё исчезло, словно кто-то щёлкнул выключателем. Я резко открыл глаза. Передо мной простирался густой лес. Высокие деревья вздымались над головой, и через их кроны из-за туч выглядывала Луна. Вокруг было тихо, за исключением далёкого уханья совы.

– Где мы? – тихо спросила Славя, мотая головой из стороны в сторону.

Я не ответил. Я всё ещё сжимал в руке пистолет правды, но теперь он казался лёгким, как пластиковая игрушка, каковой на самом деле и являлся. Поляна, водонапорная башня, свет, пространственные искажения – всё это исчезло. Остался только лес, спокойный, но в то же время пугающе незнакомый.

– Мы живы, – пробормотал я, сам не веря своим словам. Затем взглянул на Славю. – Ты в порядке?

Она не успела ответить. Из глубины леса послышался шорох. Я повернул голову и заметил тёмную фигуру, быстро скользнувшую меж деревьями.

– Ты это видела? – Я встревоженно вглядывался в глубину леса, пытаясь рассмотреть, что там двигалось.

– Может, это зверь?.. – Славя кивнула, но её лицо выражало скорее удивление, чем страх.

Она не успела договорить. Шорох повторился, но уже ближе, и стал чётче: лёгкие шаги, будто кто-то осторожно пробирался через подлесок, стараясь не выдать своего присутствия. Я стиснул зубы, прикрыв собой Славю.

– Если это зверь, он явно очень большой, – хрипло ответил я, инстинктивно сжимая бесполезный теперь пистолетик.

Из-за ближайших деревьев вдруг мелькнул силуэт. Он двигался слишком быстро для человека, но его очертания напоминали человеческие. Тёмная фигура была неестественно тонкой и словно вытянутой, а её перемещения напоминали суету насекомого – быстрые, рваные, почти механические. Я почувствовал, что Славя дрожит.

– Надо бежать, – прошептала она, едва дыша.

Существо вдруг остановилось и, кажется, заметило нас. На мгновение в лесу стало абсолютно тихо, будто сам воздух замер в ожидании. Затем существо двинулось на нас.

– Бежим! – выкрикнул я, схватив Славю за руку.

Мы бросились прочь, продираясь сквозь густую траву и ветви деревьев. Земля под ногами была мягкой, а каждое наше движение сопровождалось хрустом и шелестом. Существо следовало за нами, его шаги звучали гулко, словно удары тяжёлого молота по дереву. Я не оглядывался. Адреналин гнал меня вперёд, несмотря на сбивающееся дыхание и жгучую боль в мышцах. Славя хотя и отставала, но бежала из последних сил, не отпуская мою руку.

– Там свет! – закричала она, указывая вперёд.

Сквозь густые деревья пробивался яркий луч. Это была не солнечная полоска света, а нечто более интенсивное, яркое и странно ровное. Я сменил направление, устремившись к свету. Шаги существа становились всё громче, оно явно сокращало расстояние. Я чувствовал, как кровь стучит в ушах, но изо всех сил продолжал бежать. Свет впереди становился всё ближе.

Когда мы наконец выскочили из зарослей, я едва не упал. Мы оказались на краю поляны в форме идеально ровного круга. В её центре стояла странная конструкция невозможной формы – будто из стекла и металла, переливающаяся разными цветами. Свет исходил именно от неё. Она выглядела не подходящей для этого мира, чуждой и пугающе совершенной.

Существо выскочило из леса позади нас. Я обернулся и впервые смог разглядеть его. Это был человекоподобный монстр, но его тело переливалось так, будто было сделано из жидкого металла. Глаза существа ярко горели, но были холодными, как лампы дневного света. Оно остановилось и пристально уставилось на нас.

Славя сделала шаг по направлению к объекту в центре поляны.

– Семён, что это? – Её голос дрожал.

– Не знаю, – выдавил я из себя, подняв вверх игрушечный пистолетик, хотя и понимал, что это бесполезно.

Существо вдруг склонило голову, как бы изучая нас. Его губы шевельнулись, но звука не последовало. Затем оно сделало шаг вперёд.

– Не подходи! – выкрикнул я, но существо не остановилось.

Славя вдруг дёрнула меня за руку и закричала:

– К той штуке! Быстрее!

Мы бросились к конструкции, постоянно оборачиваясь на преследующее нас существо. Когда мы приблизились к объекту, пространство вокруг изменилось: воздух стал тяжёлым, а трава у наших ног зашевелилась, будто ожила. Свет стал ещё ярче, заставляя нас щуриться. Существо остановилось, но, видимо, не потому, что испугалось. Оно смотрело на конструкцию с явным любопытством, словно её присутствие нарушало его планы.

Вдруг свет вспыхнул. Вокруг поднялся сильный ветер, закружив листья и лепестки цветов в воздухе. Существо сделало шаг назад, а затем просто исчезло, будто его втянула невидимая воронка.

Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. А затем конструкция взорвалась ярким светом, который поглотил нас.

* * *

Когда я открыл глаза, лес выглядел иначе. Вроде бы обычный ночной лес, но теперь тишина звенела ещё громче. Славя сидела рядом, опустив голову.

– Ты в порядке? – хрипло спросил я.

– Думаю, да. – Она посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. – Но где мы?

Я медленно поднялся, чувствуя боль во всём теле. Ответа у меня не было. Я стоял, тяжело дыша, и озирался по сторонам. Местность казалась смутно знакомой, словно кто-то взял старую фотографию известного места и наложил на неё странный фильтр: цвета стали глубже, звуки – глуше, а воздух – вязким. Начало формы

Конец формы

Ливваавывыа Лицо Слави было бледным, но она держалась. Её глаза блестели от напряжения и тревоги.

– Ты как? – выдавил я, вытирая пот со лба.

– Жить буду. А ты? – её голос был тихим, но уверенным.

– Надеюсь, что и я буду, – ответил я, пытаясь справиться с тремором в руках.

Я бросил пистолет, который до сих пор сжимал в руке, на землю – теперь это просто жалкая, бесполезная игрушка. Осмотревшись, я пытался понять, куда мы попали. Сквозь переплетение ветвей пробивался тусклый лунный свет.

– Где это мы? – спросила Славя, глядя на меня так, словно я мог дать ответ.

Я сглотнул. Откуда я мог знать? Всё, что происходило, уже давно вышло за пределы моего понимания.

– Честно? Без понятия. Но это не тот же самый лес. Это другое место.

Славя медленно встала, отряхивая с колен пыль и мелкие веточки. Её взгляд задержался на деревьях. Я проследил за ним и заметил нечто странное. Стволы были испещрены какими-то узорами: длинные, тёмные полосы, словно ожоги, усеивали кору.

– У меня не глюки? Ты тоже это видишь? – тихо спросила Славя.

Я кивнул. Узоры напоминали буквы, только сильно вытянутые. Я подошёл ближе и попытался прочитать надписи.

– Не до того сейчас! Пошли! – Девочка потянула меня за руку. Спорить я не стал.

Мы осторожно двинулись вперёд. Каждый шаг отдавался в голове звоном. Земля была мягкой и чуть влажной, а трава – слишком густой, как будто лес специально пытался скрыть свои тайны. Спустя несколько минут мы наткнулись на развилку. Две тропы расходились в разные стороны. Одна – узкая, еле различимая, другая – широкая и прямая.

– Что думаешь? – спросил я, глядя на Славю.

Она долго молчала, а потом неуверенно указала на узкую тропу:

– Может быть, эта? Похоже, её не так часто используют.

– И где здесь логика? – возмутился я.

– А где логика в том, что вообще с нами произошло за последние полчаса?! – зашипела она.

– Эй, ты давай полегче! Будто я в этом виноват! Ты у нас здесь аксакал, так что это я от тебя жду объяснений.

Славя хотела было что-то горячо возразить, но затем смягчилась и после небольшой паузы сказала:

– Возможно, дело в реликте – в пистолете правды. Я уже рассказывала, что многие реликты имеют непредсказуемые свойства и побочные эффекты. Может быть, на той поляне нельзя использовать реликты вообще или, по крайней мере, этот конкретный реликт.

– Возможно. Ну, хочешь сюда – пойдём сюда. – В конце концов, вряд ли ширина дороги на что-то влияет в этом безумном мире.

Мы свернули на узкую тропу. Лес вокруг становился ещё мрачнее. Казалось, что деревья сдвигались ближе, смыкаясь над нами.

Вдруг раздался звук, едва различимый, но пробирающий до костей. Он напоминал рёв далёкого ветра или отдалённый шёпот множества голосов.

– Ты это слышишь? – Славя прижалась ко мне ближе.

– Слышу, – коротко ответил я, стараясь не подавать виду, как мне страшно.

Мы ускорили шаг. Чем дальше мы шли, тем громче становился этот шёпот, но слов разобрать было невозможно. Он был повсюду и нигде одновременно. Тропа неожиданно вывела нас к небольшой поляне. В центре неё стоял старый, покосившийся колодец. Его каменные края поросли мхом, а тёмный зев источал ледяной холод. Я остановился. Всё внутри кричало, чтобы я не приближался, но ноги сами несли меня вперёд.

– Семён… – жалобно позвала Славя.

Я посмотрел на неё через плечо. Она выглядела напуганной, но не отходила от меня ни на шаг.

– Там что-то есть, – прошептал я.

Словно в ответ на мои слова из колодца потянуло густым, удушливым смрадом. Ветер усилился, а шёпот превратился в гул. Я сделал ещё один шаг вперёд, потом ещё один. Колодец будто притягивал меня. Мрак внутри него был неестественным, плотным, как густая жидкость. От него веяло холодом, который пробирал до костей.

– Семён, стой! – Голос Слави заставил меня вздрогнуть. Она резко схватила меня за руку. – Не надо туда!

Я обернулся, и её испуганное лицо наконец вернуло меня в реальность.

– Не знаю, что на меня нашло. Этот колодец притягивает, – пробормотал я, стараясь говорить спокойно, хотя сам чувствовал, как меня трясёт.

Славя кивнула, медленно отступая вместе со мной на несколько шагов назад. Внезапно гул вокруг нас стих, а лес снова замер. Но именно эта тишина заставила меня напрячься ещё сильнее.

– За нами как будто наблюдают, – прошептала Славя, всматриваясь в темноту между деревьями.

Я уже собирался уходить, как в колодце что-то зашевелилось. Словно тьма внутри пришла в движение. Тонкий, хрустящий звук напоминал треск льда, а затем из глубины показалась рука. Моё сердце застыло. Рука была человеческой – длинной, костлявой, но с кожей, напоминавшей запёкшийся пепел. Она медленно цеплялась за края колодца и тянулась к нам.

– Бежим! – выкрикнул я, не раздумывая.

Мы развернулись и бросились назад в лес, забыв о тропе, забыв обо всём, лишь бы подальше от этого места. Позади раздался гулкий, металлический звук, как будто что-то огромное выбралось из колодца и встало на каменные края. Вскоре за этим последовал низкий рёв – глухой, протяжный, полный боли и ярости.

– Семён! – выкрикнула Славя, когда я, споткнувшись, чуть не упал.

Я поднялся, хватая ртом воздух, и продолжил бежать. Лес вокруг сливался в одно сплошное пятно. Гул преследовал нас, и казалось, что он заполняет всё пространство, будто существо из колодца стало частью самого леса.

Спустя несколько мучительных минут мы выбежали на другую поляну. Здесь стояла странная арка, покрытая какими-то письменами. Она выглядела так, словно её вырезали прямо из цельного камня. Я успел заметить, что письмена чем-то напоминают те узоры на деревьях, только эти были не рваные и угловатые, а плавные и округлые.

– Что это? – выдохнула Славя, озираясь.

– Не знаю, – ответил я, с трудом переводя дыхание.

Позади гул усилился. Лес дрожал, как будто само пространство сжималось. Тьма между деревьями сгущалась, а фигура существа, которое вылезло из колодца, начала вырисовываться вдалеке. Оно оказалось выше, чем первое, а его движения были рваные и быстрые.

– В арку! – выкрикнул я, инстинктивно понимая, что это наш единственный шанс.

Мы бросились к ней, не раздумывая. Когда я ступил под её свод, воздух вокруг изменился. Показалось, что он стал тяжелее, наполнился странной, едва уловимой энергией. Славя последовала за мной, и в тот момент, когда мы прошли под аркой, что-то произошло. Позади раздался рёв существа, но он быстро сменился звуком, похожим на бьющееся стекло. Свет вспыхнул ослепительно, и мы оба инстинктивно зажмурились.

* * *

Когда я открыл глаза, лес исчез. Вместо него нас окружала безбрежная пустота – серое, ровное пространство, в котором не было ни неба, ни земли, ни горизонта. Только мы вдвоём посреди ничего. Славя стояла рядом и выглядела бесконечно уставшей.

– Если это загробная жизнь, то после такой безумной беготни по лесу меня подобный вариант вполне устроит, – попыталась улыбнуться она, но вышло паршиво.

Я же не знал, что сказать. Но одно было ясно: назад пути нет. Пустота вокруг была настолько безмолвной и безжизненной, что даже мои мысли как будто бы гасли в этом сером мареве. Мы со Славей стояли, не решаясь двинуться с места, как будто любой шаг мог разорвать хрупкий покой этого странного безразмерного пространства.

– Семён… – прошептала она, её голос едва нарушил тишину. – Что думаешь? Чего молчишь? Я ничего не чувствую, – тихо продолжила она, подняв руки перед собой. – Ни ветра, ни тепла, ни холода. Даже запахов нет.

Я тоже это понял. Ничего. Абсолютно ничего. Только мы двое – и это серое пространство, уходящее в бесконечность. Я сделал шаг вперёд, и это оказалось тяжелее, чем я ожидал. Мои ноги словно утопали в вязком, но невидимом киселе. Будто само пространство не хотело, чтобы я двигался.

– Помедленнее! – Славя протянула руку, удерживая меня за плечо.

Оказалось, что я двигаюсь вперёд куда быстрее, чем по идее должен. Но я уже не мог остановиться, меня словно подталкивала вперёд какая-то сила.

– Иди за мной. – Я схватил девочку за руку.

Мы шли, или, скорее, продирались сквозь это серое ничто. Каждый шаг давался с трудом, но с каждым движением я чувствовал что-то новое. Пространство вокруг нас изменялось. Сперва появились слабые оттенки – голубоватый, затем розовый, будто пустота пыталась набрать краски. Затем начали возникать формы. Они были неясными, как облака, но всё более узнаваемыми. Деревья. Дома. Люди. Всё это словно возникало из тумана и снова исчезало.

– Это как сон… – прошептала Славя, вцепившись в мою руку.

– Или иллюзия, – ответил я, ощущая, как этот туман заполняет моё сознание.

Но вдруг пространство перед нами вспыхнуло ярким светом, и я рефлекторно зажмурился. Когда я снова открыл глаза, нас окружал совершенно иной мир. Мы стояли в странном городе. Улицы были покрыты серыми плитами, а здания вздымались высоко в небо, словно стеклянные башни. Но весь город был пустым: ни звука, ни движения. Всё здесь было идеальным, слишком правильным. Углы зданий были острыми, а линии – абсолютно ровными. Даже небо над головой выглядело однотонным, будто пустой холст, залитый сплошным серым цветом в графическом редакторе.

– Может, мы всё-таки умерли? – предположил я больше для себя, чем для неё.

– Или это нечто рукотворное, – ответила Славя, нахмурившись. – Как будто это место кто-то создал.

Мои мысли прервал тихий звук. Впервые, с тех пор как мы очутились здесь, я услышал что-то, кроме наших собственных слов. Это был шёпот, тихий, но настойчивый, словно его источник находился где-то рядом.

– Ты слышишь это? – спросила Славя, её глаза широко раскрылись.

– Слышу, – ответил я.

Мы медленно двинулись на звук. Он казался приглушённым, но становился всё громче с каждым шагом. Наконец мы вышли на большую площадь. В её центре возвышалась странная конструкция, напоминавшая огромный монолит. Шёпот исходил именно оттуда.

– Это опять хренотень какая-то, – прошептал я, чувствуя, как моё сердце ускоряет ритм.

Славя ушла на несколько шагов вперёд, её взгляд был устремлён на монолит. Она внезапно остановилась и обернулась ко мне.

– Семён, кажется, он зовёт нас.

Её слова заставили меня замереть.

– Зовёт? – переспросил я, глядя на неё.

– Да. Не знаю как, но, мне кажется, мы должны подойти.

Каждый инстинкт во мне кричал не делать этого, но, когда Славя пошла к монолиту, я понял, что не могу оставить её одну.

Площадь, окружённая странными зданиями, казалась мёртвой, но чем больше я смотрел на неё, тем сильнее меня накрывало странное чувство. Всё вокруг выглядело неестественно знакомым, будто я уже видел это место во сне или на старой фотографии, которую давно выбросил.

– Семён, тут что-то происходит, – пробормотала Славя, её голос дрогнул. – Ты чувствуешь?

Я кивнул. Чувствовал. Каждая деталь вокруг резонировала где-то глубоко внутри. Здания, ровная поверхность под ногами, этот странный монолит в центре площади – всё это имело какую-то цель, предназначение. Идеальные геометрические линии и монотонные поверхности как будто вмиг стали чем-то большим, чем просто груда камней. Казалось, что в самой их сути заключено что-то важное. Важное лично для меня. Оно казалось выстроенным из кусков моей памяти, но искажённым, словно я смотрел на этот мир сквозь чужие глаза.

Мы осторожно подошли к монолиту. Его поверхность мерцала, как вода, но, когда я протянул руку, чтобы прикоснуться, она оказалась твёрдой, как камень. При этом от него исходил странный холод.

– Он смотрит на нас, – тихо сказала Славя.

– Кто? – Её слова заставили меня вздрогнуть.

– Он живой. Я не знаю как, но я чувствую это.

Я сглотнул, а затем с силой ударил ладонью по поверхности монолита.

– Если там кто-то есть, покажись! – выкрикнул я.

Монолит отозвался тихим гулом, и его поверхность зашевелилась, будто ожила. Волны пробежали по его структуре, и внезапно на тёмной поверхности начали появляться образы. Сначала они были размытыми, но затем стали яснее. Я увидел себя. Славю. Славю. Алису. Лену. Ульяну. Ольгу Дмитриевну. Электроника. Затем статичные картинки ожили – у меня перед глазами за долю секунды пронеслись тысячи, десятки тысяч кадров из жизни пионерлагеря «Совёнок». Они слились в одну вспышку, но что-то я всё же успел разглядеть. Некоторые события в этом причудливом фильме мне были знакомы, некоторые я видел впервые, некоторые пугали, а некоторые вызывали тёплые воспоминания. Наконец картинка в монолите остановилась на лице. Его лице. Моём лице.

– Привет, – сказал двойник, глядя на нас из холодной глыбы. Его голос звучал одновременно знакомо и чуждо, словно эхо моего собственного.

– Что это за место? – выкрикнул я, сжав кулаки.

– Это я, – ответил он. – Всё, чем я был, всё, чего я желал, всё, чего я боялся. Вы внутри меня.

Славя схватилась за мою руку, её пальцы дрожали.

– Допустим, – сказал я, обращаясь к монолиту. – Если ты создал этот мир, покажи нам выход.

Двойник грустно улыбнулся.

– Выхода нет.

– Чушь! – заорал я. – Этот мир существует из-за тебя! Если ты можешь создать его, ты можешь и разрушить его.

– Разрушить? – Его лицо исказилось, и монолит задрожал. – Это значит разрушить меня. Исчезнуть, словно я никогда и не существовал. Это то, чего я боюсь больше всего. Пока существует мир моих воспоминаний, я жив!

Его слова поразили меня сильнее, чем я ожидал. Всё это время он был не просто моей копией – он был той частью меня, которая отчаянно цеплялась за существование.

– Ты уже исчез, – тихо сказал я. – А то, что осталось, – это лишь осколки. Тени.

Монолит вздрогнул, его поверхность покраснела, как накаляющийся металл.

– Нет… – прошептал двойник, его лицо стало растекаться, словно жидкость. – Я не хочу исчезать!

Я застыл, не зная, что ответить. Его слова отразились в моей голове, как эхо в пустой комнате. Что-то внутри меня дёрнулось, словно меня укололи в самое сердце. Он не хочет исчезать. И кто бы хотел? Разве я сам, попав в «Совёнок», не боролся за своё существование, за свой смысл, за свою реальность? Ведь его слова – это мои же собственные страхи, обретшие форму.

– Ты всего лишь остаток! – выпалил я, но сам услышал, как фальшиво это прозвучало.

– Остаток? – его голос вдруг стал резким, злым. – Если я остаток, тогда кто ты? Ты живёшь в мире, в котором не видишь смысла. Ты боишься будущего, боишься, что тебя забудут, боишься, что ты не оставишь ничего после себя. Чем ты лучше меня?

Каждое его слово било точно в цель. У меня не было ответа.

– Семён, не слушай его! – встревоженно сказала Славя, но её голос казался далёким.

– А если он прав? – прошептал я, глядя в его искажённое, дрожащее лицо.

Его глаза – мои глаза – смотрели на меня с такой смесью отчаяния и злобы, что я невольно отвёл взгляд.

– Ты боишься меня, потому что понимаешь – ты боишься себя, – прошипел двойник.

Его лицо вновь стало меняться, превращаясь в карикатуру на моё собственное.

– Ты ведь знаешь, Семён. Знаешь, что я – это ты, – продолжал он.

– Нет! – выкрикнул я.

Двойник рассмеялся. Смех был сухим, рваным, двойник наслаждался моим отчаянием. Затем он сказал:

– Ты думаешь, что сможешь убежать? Вернуться в свою реальность? Но разве она тебе дорога? Разве ты не ненавидел её? Не считал её бессмысленной?

Мои мысли взорвались как молния. Всё это было правдой. Как я мог отрицать это? Каждый день в реальном мире казался мне серым и безликим. Лагерь, куда я попал, стал для меня побегом. И вот теперь я смотрел на это чудовище, и понимал, что оно – моё отражение.

– Ты лжёшь, – хрипло сказал я, пытаясь найти внутри себя твёрдость.

– Я говорю то, что ты боишься признать, – с вызовом ответил он. – Ты жалкий, Семён. Ты отчаянно хватаешься за жизнь, которая тебе не нужна, потому что боишься неизвестности. И если это так, то позволь мне забрать её! Позволь мне стать настоящим! Ведь я тоже имею на это право!

Его слова резали как нож.

– Ты проиграл, Семён. – Его голос проникал глубоко в душу. – Ты заглянул в бездну – в меня. И теперь эта бездна поглотит тебя!

Я чувствовал, как земля под ногами дрожит, но Славя вдруг сжала мою руку. Её прикосновение было крепким, уверенным, настоящим.

– Семён, – сказала она тихо, но настойчиво. – Это не ты. Это только его жалкая версия тебя. Ты больше, чем он.

Я посмотрел на девочку. В её глазах не было упрёка, только нежность.

– Славя…

– Жизнь всегда стоит того, чтобы её прожить, даже если она тяжёлая, даже если она пугает. – Её голос звучал мягко, но слова вонзались глубже, чем любые уколы двойника.

Мир вокруг нас начал дрожать, словно монолит терял силу. Двойник захрипел, его лицо стало искажаться ещё сильнее.

– Нет! – закричал он, его голос был полон ярости. – Ты не можешь отказаться от меня! Я часть тебя!

Я посмотрел на него, чувствуя, как в груди закипает странная смесь жалости и решимости.

– Ты прав, ты часть меня, – сказал я. – Но ты не всё, что я есть. Я не боюсь будущего, потому что оно ещё не наступило. И я не боюсь прошлого, потому что оно уже позади.