Текст книги ""Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-26 (СИ)"

Автор книги: Джон Голд

Соавторы: Василий Панфилов,Роман Романович,Антон Аркатов,Талия Осова,Владимир Босин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 350 страниц)

– Куда?! – я потянул её на себя и удержал на месте. – Хочешь, чтобы мы все там легли?!

Лена тряслась так, что вся моя правая рука, держащая её, ходила ходуном.

– Бежим дальше! – скомандовал я.

– Куда?! – пыталась вырваться Маша.

– Не знаю, в лес!

Возвращаться в домик Ольги Дмитриевны было нельзя. Также нельзя было находиться на открытом пространстве – это мне подсказывал инстинкт самосохранения.

Мы метнулись по направлению к лесу. Я крепко держал девочек за руки. Они бежали с трудом, особенно сильно ноги заплетались у Лены, несколько раз она падала, но я быстро поднимал её и, подстёгивая криками, тянул дальше. Между деревьями продираться было особенно тяжело. Хоть на небе и светила полная луна, но я всё равно в темноте постоянно натыкался на коряги, ветки, попадал в ямы. По ногам хлестала крапива, а по лицу били листья, оставляя болезненные царапины. Сердце тяжело колотилось, из груди вырывался хриплый свист при каждом выдохе, а кровь в голове стучала так сильно, что, казалось, черепная коробка была готова разорваться от давления в любую секунду. Я перестал чувствовать своё тело – ноги сами несли меня вперёд.

Наконец мы выбежали на поляну и остановились. Девочки в изнеможении упали на землю, а я сел на поваленное дерево. Кто это были? Люди или демоны? Или ещё кто? И откуда эти звуки, стрекотание? Я не смог их разглядеть, но это, наверное, и к лучшему.

Немного придя в себя, я подошёл к девочкам. Лена лежала вся белая и, похоже, окончательно тронулась рассудком. Маша сидела, обхватив руками колени, и раскачивалась из стороны в сторону.

– Нам надо что-то делать, – сказал я, сев рядом.

– Уже поздно. Мы умрём, – отсутствующим голосом прошептала Маша.

– Мы ещё живы, значит, надежда есть.

– Нет, уже ничего нету. Всё кончено.

Я обнял её и прижал к себе.

– Нет, не кончено.

. .

Я сидел и всматривался в лесной мрак. Кузнечиков уже почти не было слышно. Если бы не прерывистое дыхание Маши, я бы подумал, что умер.

– Прости меня, – тихо прошептала она.

– За что?

– За всё. За то, что я была такой. За то, что не получилось…

– Сейчас не самое подходящее время, – нежно сказал я.

– Нам осталось жить совсем чуть-чуть. Поэтому сейчас – самое время, – она подняла на меня взгляд и с трудом улыбнулась. – Прости меня, если бы я не была такой эгоистичной…

Я посмотрел в её глаза, в её бездонные грустные глаза, и горячая слеза побежала у меня по щеке.

– Нет, это ты меня прости.

Я совершенно не знал, что говорить в такой ситуации. Ведь я сделал ей столько плохого, причинил столько боли, а сейчас, в последнюю минуту, не могу придумать ничего, кроме пустого «прости». Меня взяла злость за свою беспомощность, за невозможность защитить единственного дорогого мне человека.

– Знаешь, я всегда тебя любил.

– Я знаю, – тихо сказала она.

Маша вновь улыбнулась, её лицо задрожало, и по нему потекли слёзы.

– И сейчас люблю.

– Я знаю.

Я был не в состоянии выдержать это – мучительно хотелось отвернуться, закрыть глаза. Но нельзя в эту последнюю минуту позволить себе малодушие! Я наклонился и крепко поцеловал её. Время словно остановилось. Перестал существовать этот дьявольский пионерлагерь, тёмная ночь, вся эта чертовщина, адские кузнечики, наконец! Перестала существовать вся Вселенная – остались только мы вдвоём.

. .

Когда я уже готов был поверить, что всё это всего лишь ужасный кошмар, лес наполнился шорохами. Листья деревьев вдалеке задрожали, и вскоре из темноты появилось множество силуэтов. Я не мог рассмотреть их, но был точно уверен, что это те же самые «люди», что и на автобусной остановке. Всё тело сковало оцепенение, я боялся дышать.

– Ну вот и всё, – тихо сказала Маша и крепче прижалась ко мне.

Нет, ещё не всё! Я внезапно понял, что буду до последней капли крови сражаться за неё. Пока есть хотя бы малейший шанс на спасение! Я вскочил, рывком поднял Машу с земли и бросился к Лене. Она лежала мертвенно бледная, с открытыми глазами и, похоже, совершенно не понимала, что происходит. Я начал трясти её за плечи.

– Вставай!

Она никак не реагировала. Тогда я влепил ей несколько хлёстких пощечин, от чего она застонала.

– Вставай! Вставай! – я поднял Лену на ноги, и она ошалело посмотрела на меня. – Бежим!

Я схватил девочек за руки и бросился куда глаза глядят, главное – подальше от «них». Я падал, вставал, поднимал Лену и Машу, продирался сквозь чащу, и вскоре шум стал тише, слышалось только тихое стрекотание кузнечиков. Вдалеке показался просвет.

. .

Вскоре мы выбежали на небольшую полянку, со всех сторон окружённую деревьями, на которой стояло здание, больше напоминающее детский сад.

– Что это? – пробормотал я.

– Старый корпус лагеря, – еле слышно сказала Лена. Похоже, она немного пришла в себя.

Я замер в нерешительности. Конечно, думать, что мы сможем там укрыться, было глупо – от того, что здесь происходит, вряд ли можно найти спасение где-либо. Но, с другой стороны, сил бежать дальше просто нет. Особенно у девочек.

Я сделал несколько неуверенных шагов по направлению к зданию, как вдруг сзади послышался шорох, и я застыл на месте не в силах обернуться. Шорох становился всё громче, и вдруг послышалось дьявольское стрекотание. Я сделал над собой нечеловеческое усилие и повернулся. Сзади стояла толпа. Толпа маленьких девочек. Точнее, толпа Ульян. Все они были такими же, как та Ульяна, которую я видел сегодня утром – с оторванным лицом и ужасной искривлённой улыбкой. И все они издавали эти адские звуки – стрекотание кузнечиков, дьявольское, от которого душа уходила в пятки. Мы застыли на месте, не в состоянии сделать ни шага.

Вдруг из толпы вышла одна из «Ульян» и достала из-за спины оторванную голову Роутера. На его лице застыла гримаса ужаса. Я почти потерял сознание, когда она заговорила:

– Привет, Семён! Как твои дела?

Её голос словно прострелил мне голову насквозь, я заорал и дёрнулся по направлению к старому лагерю, таща девочек за собой. В окружающем мире словно выключили звук. Может быть, Лена и Маша тоже кричали, а может быть, были скованы ужасом – не знаю. Главное сейчас – убежать как можно дальше отсюда, от этих исчадий ада. Мы влетели в здание, и тут же почва ушла из-под ног, и я провалился во мрак.

. .

Очнулся в кромешной темноте. Болело всё тело, особенно ноги, но, кое-как оперевшись о стену, я всё-таки смог подняться. «Ульян» не было слышно, и это меня немного успокоило. Я тихим голосом позвал:

– Маша… Лена…

Рядом послышалось шевеление, и я почувствовал, как кто-то схватил меня за ногу. Я инстинктивно отскочил, но в ту же секунду снизу донёсся слабый голос:

– Мы ещё живы?

– Похоже на то.

Я помог Маше подняться. Внезапно в паре метров от меня загорелся яркий свет. Я прижался к стене и задрожал, но тут же понял, что это Лена включила непонятно откуда взявшийся фонарик.

– Где ты его взяла? – изумился я.

Хромая, к нам подошла Лена.

– Ещё вчера… на всякий случай…

Я взял у неё фонарь и посветил по сторонам. Мы находились в каком-то туннеле – вдоль стен тянулись провода, а под потолком висели не горящие лампы.

– Где это мы? – Маша прижалась ко мне.

– Не знаю. Похоже на бомбоубежище какое-то.

Я посмотрел наверх и увидел довольно внушительную дыру, за которой с трудом можно было различить прихожую старого корпуса лагеря. Наверное, от старости пол прогнил, и мы провалились сюда. На первый взгляд не было никакой возможности забраться назад – слишком высоко, да и ухватиться не за что.

– А что там дальше? – не особо ожидая ответа, спросил я.

– Не знаю. Но придётся проверить.

Я посветил фонарём вперёд и сделал несколько неуверенных шагов. Всё тело было в синяках и ссадинах, но ходить я всё ещё мог.

– Ай! – послышался сзади крик Лены.

– Что такое? – я обернулся.

– Кажется, ногу подвернула.

Я очень ждал, что следующей фразой будет что-то типа клишированного «бросьте меня здесь, я буду только обузой», но, естественно, она не могла такого сказать.

– Ладно, обопрись о меня, – я подошёл к Лене и подставил ей плечо.

Вскоре каменные стены сменились деревянными, и мы оказались в некоем подобии шахты.

– Давайте немного передохнём! – взмолилась Маша.

– Ну, хотя бы этих чудищ больше не видно, – я аккуратно опустил Лену на землю и сел рядом.

– Надолго ли?

Я тяжело вздохнул и закрыл глаза.

– Как думаешь, что здесь происходит? – голос Маши дрожал, но всё равно звучал более-менее уверенно. Похоже, она была измотана и опустошена настолько, что уже не оставалось сил на страх.

– Не знаю. И, если честно, знать не хочу!

– Но мы же выберемся?

– Обязательно!

Я не видел её лица, но был уверен, что она улыбается.

Внезапно фонарь моргнул и погас. Я несколько раз ударил по нему ладонью, стены шахты вновь осветились тусклым светом, и я тут же понял, что что-то не так! Слева от меня не было Лены!

– Лена исчезла, – прошептал я.

– Что? – Маша схватила меня за рукав и уставилась на то место, где секунду назад сидела Лена. – Как? Но как? Мы умрём… Мы точно умрём!

Она начала тихо плакать. Мне тоже очень хотелось разрыдаться. Темнота окружала нас со всех сторон, подступая всё ближе. Фонарь потихоньку угасал, а вместе с ним – и наши шансы на спасение.

– Вставай, пора идти, скоро батарейка закончится, – я с трудом поднял Машу на ноги.

Через пару минут мы вышли к развилке.

– Да что же, здесь ещё и лабиринт какой-то?! – прошипел я себе под нос.

– Может, вернёмся, а?

– Нет, исключено.

Маша ещё сильнее прижалась ко мне.

– Тогда куда?

– Не знаю.

Но выбрать всё же было необходимо. И я решил пойти направо. Вскоре мы вышли к ещё одной развилке.

– А теперь куда? – Маша без сил привалилась к стене.

– Давай уж следовать выбранному направлению.

Мы блуждали слишком долго, не осталось ни сил, ни желания двигаться дальше. Я так ужасно хотел пить, что был готов слизывать влагу со стен.

– Давай посидим… чуть-чуть… немножко…

– Нельзя! Надо идти дальше!

– Ну хоть минутку, – страдальчески взмолилась Маша.

– Ладно.

Она опустила голову мне на плечо. Фонарь всё чаще мигал, поэтому я решил пока что выключить его, чтобы сберечь батарейку.

– Ну вот и всё, – тихо прошептала она.

. .

Не знаю, сколько времени прошло. Мучительно хотелось спать, глаза закрывались сами собой. Как мы с ней познакомились… Ведь это было так давно.

– А ты помнишь? – шёпотом спросил я.

– Что? – Машин голос дрожал.

– Как мы познакомились.

– Да.

Она попыталась засмеяться, но тут же закашлялась.

– Я посплю немного, хорошо?

– Только недолго, а то опять продрыхнешь весь день, – я попытался улыбнуться, хотя в темноте это было бессмысленно.

– Ну, ты же меня разбудишь?

– Конечно.

Я поцеловал её и закрыл глаза. Небытие становилось всё ближе, но мне было уже всё равно – я перенёсся назад во времени, в тот самый день.

. .

Всё тело болело. Наверное, мозг просто не мог спокойно отдыхать, постоянно отвлекаемый тысячами сигналов от нервных окончаний. Я кое-как поднялся и разбудил Машу. В конце концов, мы же собрались выжить.

Сколько же я уже в этой шахте?.. Развилка следовала за развилкой, туннель сменялся туннелем. Маша постоянно что-то шептала. «Налево»… «Направо»… «Налево»… «Направо»… Казалось, что ещё один поворот, и я не выдержу. Но неожиданно луч фонаря выхватил из темноты узкий проход, и вскоре мы оказались в шахтёрском забое.

– Смотри! – Маша показала куда-то в темноту.

Я посветил и увидел там пионерский галстук, лежащий на земле.

– Это же не… – она спряталась у меня за спиной.

– Нет! Пойдём!

Наконец мы выбрались из лабиринта и очутились в небольшой комнате. Пол был усеян разбитыми бутылками, вдоль стен тянулись трубы, заканчивающиеся проржавевшими вентилями, повсюду красовались цитаты из русского уличного фольклора.

– Хоть какая-то смена обстановки, – вздохнул я.

Фонарь уже практически погас, и каждые десять секунд приходилось трясти его, чтобы хоть немного оживить аккумулятор. Маша в изнеможении опустилась на пол.

– Нельзя останавливаться. Где-то здесь есть выход, я уверен!

– Откуда ты знаешь?

Я посмотрел на неё. Очевидно, сил у Маши больше не осталось – она боролась с усталостью и в любую секунду была готова потерять сознание.

– Просто знаю, и всё! – я улыбнулся, стараясь выглядеть ободряюще.

– Ну… Раз так… – она опёрлась о стену и с трудом встала.

– Посиди пока здесь, я посмотрю, что там дальше.

– Я боюсь, – Маша вся задрожала.

– Я далеко уходить не буду!

Она подняла на меня взгляд, полный надежды, и еле заметно кивнула.

Я огляделся и в углу заметил массивную железную дверь. Попытка открыть её ни к чему не привела – настолько всё проржавело. Эх, вот ту бы трубу сейчас сюда… Однако другого выхода не было! Я упёрся ногой в стену и сильнее налёг на ручку. Вены на руках вздулись, по лбу потёк пот, в глазах потемнело. Но дверь не поддалась, послышался лишь глухой скрежет.

– Ничего, я сейчас, – задыхаясь, крикнул я в сторону, где сидела Маша. – Надо найти какую– нибудь палку.

Я подбежал к Маше, наклонился и улыбнулся.

– За этой дверью точно выход!

– Угу, – она устало посмотрела на меня.

Я выбежал из комнаты и начал рыскать по шахте в поисках хоть чего-нибудь подходящего. Фонарь был уже на пределе и, моргнув в последний раз, умер окончательно. Я запаниковал и начал метаться по сторонам, пытаясь найти обратную дорогу. Однако постоянно натыкался на стены и совершенно не мог вспомнить, как попал сюда.

– Маша! Маша! – я орал в надежде, что она меня услышит.

Вдруг сзади донёсся какой-то звук, загорелся свет, и на земле появилась моя тень, уносящаяся вдаль, в темноту. Меня сковал ужас. Послышался как будто бы знакомый голос:

– Что, Семён, заблудился?

Я с трудом обернулся и увидел Лену, держащую в руке факел. Её лицо было обезображено нечеловеческой гримасой.

– А я вот за тобой пришла!

Это была та же Лена, что вечером на площади. Та же, что в домике Ольги Дмитриевны. Это была Лена, но в то же время и не Лена. Это существо больше напоминало мне тех «Ульян»!

– А я за тобой!

– Ты… ты… кто ты?.. – выдавил я из себя.

– Лена! Разве не узнаёшь? – она залилась дьявольским смехом. – Пока шашни крутил с ними, уже и забыл обо мне?

– Я… я… – слова застревали в горле.

– Ничего! Теперь уже никого нет! Остались мы вдвоём!

– Значит, это ты… ты всё?

– Бинго! Ну, не всё, конечно…

Она на мгновение сделала виноватое выражение лица, но потом вновь оскалилась.

– Сначала Славю! Она меня всегда раздражала! Мисс Непогрешимость прямо! Прилежная, старательная, всегда везде и за всех! Тьфу! А как она кричала, когда я отрывала ей руки, а? Жалко ты не видел!

Её рот затрясся, и из него потекла слюна, а глаза закатились.

– А потом Алиса… «Меня все бесят, мне никто не нужен»! Теперь вот одна спокойно висит на дереве! Правда, поднимать её туда было непросто, но для большего эффекта-то! Как вы визжали-то, а? Как свиньи на бойне!

Лицо Лены исказила гримаса наслаждения.

– Ничего, осталось только с этой сучкой Мику разобраться – и тогда всё!

Она достала из-за спины огромный тесак, измазанный кровью.

– Ну, правда, – мне показалось, что она задумалась. – Я не знаю, что это за хрень была в образе Ульянки. Да и остальных пионеров не я… Но разве это сейчас важно?

Она махнула факелом, и он погас в ту же секунду.

– Подожди здесь, я быстро! – послышался сзади дьявольский хохот.

Значит, она пошла к Маше! Надо что-то срочно придумать! Но я совершенно не знал, в какой стороне та комната с железной дверью.

К чёрту! Я побежал туда, куда предположительно пошла Лена. Вскоре больно ударился о стену, развернулся, начал двигаться медленно, но вновь наткнулся на какое-то препятствие, упал и закричал от боли. Попытавшись подняться, я понял, что не могу наступать на левую ногу. Похоже, вывих. Я постарался ползти, но выходило с трудом – весь пол шахты был завален острыми камнями, кусками рельс и досками. Мои руки превратились в кровоточащий кусок мяса, а глаза не открывались из-за пыли и песка. Я начал шарить в карманах и достал оттуда коробок спичек. Трясущимися руками попытался зажечь одну, но ничего не вышло.

– Спокойно… Спокойно… – забубнил я себе под нос.

Наконец с пятой попытки шахта осветилась тусклым светом. Я быстро сориентировался и понял, в какую сторону бежать. Мне показалось, что прошло всего несколько секунд, прежде чем я оказался в комнате, где оставил Машу. Последняя спичка погасла, но я успел заметить Лену, которая уже занесла над ней тесак. Я с криком бросился в их сторону и прыгнул вперёд. Мои руки наткнулись на что-то, я повалился на землю и начал месить кулаками наугад. Большинство ударов пришлось в пустоту, но наконец моя рука встретилась с чем-то мягким, послышался стон, и затем наступила полная тишина. Я перевернулся на спину и тяжело задышал, жадно ловя ртом сухой воздух.

– Маша? – позвал я.

Послышались тихие всхлипы.

– Жива?

– Да, – прошептала она.

– Она тебя не задела?

– Нет.

Я начал шарить руками в темноте и вскоре нашёл факел и зажигалку. По стенам комнаты запрыгали бесформенные тени, и я увидел тело Лены, распластавшееся на полу. Похоже, она была ещё жива. Мне очень хотелось добить её.

– Не надо, – Маша подползла ко мне и схватила за ногу.

– Но нельзя же…

– Не надо.

Конечно, далеко не во всём виновата именно Лена. Но ведь она просто исчадие ада! Нельзя, чтобы такие люди (если вообще её можно назвать человеком) оставались в жи– вых. Но, посмотрев на Машу, я понял, что не смогу… просто не смогу…

Я поднял с пола тесак, покрутил его в руках и прикинул, что он вполне может послужить в качестве лома. Подойдя к двери, я всунул его в колесо и дёрнул изо всех сил. Дверь заскрипела и открылась. В комнату ворвался поток свежего воздуха.

– Спасены.

Я вернулся к Маше, помог ей подняться, и мы вышли из комнаты, оставив Лену лежать без сознания. За дверью оказался небольшой коридор, в конце которого была лестница, заканчивающаяся решёткой. Я поднялся и изо всех сил дёрнул за неё. Решётка с грохотом упала вниз, и мы выбрались наружу.

Я в изнеможении упал на траву и огляделся по сторонам. И снова эта площадь, снова этот лагерь. На востоке еле заметно забрезжил ярко-красный рассвет, сжигая верхушки далёкого леса. Последние звёзды весело подмигивали мне, не догадываясь о том, что происходит здесь, в этом аду.

Маша положила мне голову на плечо и дрожащей рукой показала на небо.

– Вот бы сейчас туда.

Хоть мы и выбрались из подземелья, ничего ещё не кончено – по лагерю бродят толпы Ульян-зомби, внизу валяется безумная Лена, и неизвестно, сколько ещё чертовщины нам здесь встретится.

Очень хочется спать.

Я не знал, что ей ответить. Потому что не знал, куда бежать, где можно спастись. Не знал, как вернуться в свой мир.

– Поспи, – я погладил Машу по голове.

– А неплохой бы сценарий для фильма вышел! – она громко засмеялась.

Я в ужасе посмотрел на неё. Маша улыбалась. Но не той дьявольской Лениной улыбкой, а чистой, искренней, даже детской. Вся её усталость куда-то исчезла, а в глазах горел задорный огонёк.

– Что с тобой? – с трудом произнёс я.

– Всё хорошо! – она вновь легла мне на плечо. – Это был последний дубль!

Внезапно я почувствовал, что силы покидают меня. Перед глазами потемнело, сознание начало куда-то уплывать. Я лежал в тишине, и было слышно только дыхание Маши. Не стрекотание кузнечиков – как будто они все наконец передохли, – а только ровное дыхание Маши. И её улыбка…

День 7

Ну и приснится же такое! Как будто прошла не одна пьяная ночь, а целая неделя съёмок фильма ужасов! И в этом сне были все люди, которых я повстречал в лагере. Некоторых звали по-другому, но это были именно они. И во сне я был вместе с Мику?! Машей, или как там её… В реальном «Совёнке» реальная девочка-оркестр вряд ли входила в круг моих любовных интересов, но в том сне – действительно ли Маша являлась Мику? Скорее она напоминала мне кого-то из прошлого. Видимо, уставший и отравленный алкоголем мозг показал мне причудливую картину, сотканную из воспоминаний о прошлом далёком и прошлом совсем близком, которое само по себе было больше похоже на сон.

. .

Я открыл опухшие глаза, и в них сразу же ударил яркий дневной свет. Отвратительный привкус во рту, боль во всём теле, квадратная голова – похоже, кто-то вчера пил. Немного придя в себя, я начал вспоминать события прошедшей ночи. Кажется, была бутылка водки, которую мы с Алисой успешно выкушали. Я попытался встать, но что-то придавило мою левую руку. Это оказалась мирно посапывающая Алиса. Голая. Всё, что произошло накануне, моментально всплыло в памяти. Страх быстро сменился чувством эйфории. Я вальяжно раскинулся на кровати, наслаждаясь прекрасным похмельным утром. Через некоторое время Алиса проснулась. Я нежно поцеловал её и сказал:

– Доброе утро!

Она пару секунд смотрела на меня отсутствующим взглядом, а потом вскочила и заорала:

– Ты! Ты!

– Что я?

Поняв, что она слегка раздета, Алиса сорвала с меня одеяло и закуталась в него.

– Ты меня вчера… – шипела она.

– Но ты вроде как была не против.

– Я была пьяная!

– Как и я, что же поделать.

Алиса смотрела на меня бешеным взглядом, но потом успокоилась и села рядом.

– Ладно, что было, то было.

– Ты уверена? – я привстал и обнял её.

– Не надо, – стыдливо прошептала она.

– Почему?

– Потому… – Алиса лихорадочно закрутила головой. – Потому что уже четыре часа!

– И что? Ты куда-то опаздываешь?

– Все уедут без нас!

– Куда?

– Сегодня же последний день! – продолжала суетиться Алиса.

– Последний день чего? – спросил я непонимающе.

– Последний день смены!

– Что?! – похмелье, отступившее на некоторое время, с новой силой накрыло меня.

– А ты не знал? – удивлённо спросила Алиса.

– Получается, ты знала?

– Ну, да. Но я как-то забыла.

– И что нам теперь делать?

На самом деле, это меня интересовало далеко не в первую очередь. Если сегодня последний день, значит, все уедут куда-то. Значит, как-то всё-таки можно выбраться из этого лагеря!

– Ну, я не знаю.

– Может, ещё успеем!

Я вскочил с кровати и принялся быстро одеваться. Выходило с трудом, так как координация была сильно нарушена вчерашними обильными возлияниями.

– Чего сидишь?

Алиса не ответила, но тоже начала одеваться. Через пару минут мы уже стояли на пустой площади.

– Давай сходим к вожатой!

Открыв своим ключом домик Ольги Дмитриевны, внутри я никого не обнаружил.

. .

Мы осмотрели весь лагерь и поняли, что остались тут одни.

. .

Вернувшись на площадь, я сел и обречённо закрыл лицо руками. Меня всё ещё мутило, а получалось, что надо решать серьёзные проблемы.

– И куда они могли уехать?

– Ну, в райцентр, наверное, – неуверенно сказала Алиса.

– Ты знаешь, где это?

– Примерно.

– Реально дойти пешком?

– Не знаю.

– А на автобусе сколько ехать?

– Пару часов.

Я быстро прикинул в уме, сколько это в километрах. Учитывая качество советского автопрома и советских же дорог, можно было предположить, что пешком дойти до этого райцентра вполне возможно. Но это только если Алиса точно знает направление. К тому же, в моей ситуации решиться на подобные шаги непросто. Но и оставаться здесь тоже нельзя. Одни, без еды, в пустом пионерлагере. В реальной жизни это был бы точно не вариант, а у меня не было другого выбора, кроме как воспринимать всё происходящее как реальность.

– Пойдём.

– Куда?

– В райцентр!

– Ты с ума сошёл?! – воскликнула Алиса.

– Предлагаешь здесь сидеть?

– Конечно! Они заметят, что нас нет, и вернутся.

– А тебе не кажется странным, что они этого не заметили при отъезде?

– Ну, да, но… – она задумалась. – Но одним вот так вот идти куда-то…

– Ты же сказала, что знаешь направление!

– Знаю, – неуверенно согласилась она.

– Тогда нечего и думать! Может, по дороге встретятся какие– нибудь рейсовые автобусы, – я и сам в это особо не верю, но, если из этого лагеря всё же есть выход, то и такой вариант кажется вполне реальным.

– Я не… Как скажешь, – смущенно пролепетала она.

– Тогда иди собирайся! Через полчаса на этом месте.

Я побежал в сторону домика Ольги Дмитриевны. Да, собирать мне было особо нечего. Я покидал в пакет зимнюю одежду и уже хотел уходить, как вдруг меня посетила интересная мысль. А зачем мне она, собственно? Похоже, ещё не конец лета, тогда какой смысл таскаться с лишним грузом? Тем более неизвестно, сколько нам идти. Рассудив, что без пальто и зимних ботинок в такую погоду пережить можно, я запихнул умирающий мобильник в карман и пошёл на площадь.

Алису предстояло ждать ещё как минимум минут двадцать. Похмелье, кажется, немного отступило, и я смог лучше сфокусироваться на прошедшей ночи. Что же всё-таки она значит для меня? Это был просто пьяный секс или нечто большее? Конечно, я не могу говорить за Алису. Да и за себя получается пока что не очень. Я начал вспоминать своё знакомство с ней, то, как она меня дразнила и издевалась в первое время, её надменность и самоуверенность. Это всё с лихвой перекрывалось нежностью вчерашней ночи. Что она не такая, какой хочет казаться, уже понятно. Но где же настоящая Алиса? И испытываю ли я к ней какие-то чувства? Симпатия, некая привязанность – да, но что-то большее?..

– На, держи, – мои размышления прервала Алиса. Она протянула мне здоровый вещмешок.

– Это что? – скептически спросил я.

– Мои вещи.

– А чего же так мало?

– Сколько поместилось, – не заметив в моих словах иронии, пожала плечами она.

– Слушай… Нам же ещё неизвестно сколько идти. Давай ты возьмёшь только самое необходимое.

– Что же это, мне их выбрасывать, что ли? Здесь оставлять? – фыркнула Алиса.

Я никак не мог понять, во-первых, откуда у неё столько вещей, а во-вторых – что же там такого ценного.

– Но почётная обязанность нести всё это возложена на меня, так?

– Конечно! – она лукаво улыбнулась.

Я прикинул, сколько мешок может весить. Килограммов десять, наверное. Если пару-тройку километров я его ещё пронесу, то вот дальше…

– Ты же понимаешь, что далеко мы с ним не уйдём.

– Ну, как получится.

– То есть потом часть можно будет выбросить?

– Посмотрим, – хитро сверкнув глазами, ответила она.

– Ладно, ловлю на слове, – в конце концов, раз уж несу его я, то и выбрасывать из него шмотки тоже имею полное право.

Итак, наш путь начался. Прошёл по крайней мере час, прежде чем я почувствовал усталость. Никогда бы не подумал, что обладаю такой выносливостью. То ли вещмешок оказался очень удобным, то ли ночная физкультура подкачала мои мышцы. Я остановился у обочины дороги и бросил скарб Алисы на землю.

– Что такое? – возмутилась она.

– Сама не желаешь понести?

– Вот ещё!

– Тогда мне надо отдохнуть.

Конечно, самым рациональным решением было бы выбросить бóльшую часть вещей и оставить только самое необходимое, но на такие радикальные меры я не решался.

– Ты всю дорогу молчишь.

– А о чём говорить? – Алиса отсутствующим взглядом смотрела на уходящую вдаль дорогу.

– Не знаю. Но ты ведёшь себя так, как будто ничего не случилось.

– А что-то случилось? – рассеянно спросила она.

– Ну… Как бы…

– Отдохнул? Тогда пошли! – Алиса быстрым шагом начала удаляться от меня.

– Эй, стой! – я закинул вещмешок на плечо и побежал за ней.

. .

Мы уже некоторое время шли молча, Алиса немного впереди, я – позади. Мне в голову не приходило ничего, с чего бы можно было начать разговор. Похоже, она недвусмысленно дала понять, что события вчерашней ночи – это одна большая ошибка. По крайней мере так казалось мне. Хотя, с моей точки зрения, произошло именно то, что должно было произойти. Последние несколько дней в лагере меня определённо тянуло к Алисе. И, думаю, её так же тянуло ко мне. Тогда что здесь неправильного? Может быть, ей не хочется, чтобы это был всего лишь один раз?

– Знаешь… – неуверенно начал я.

Она повернулась и пристально посмотрела на меня.

– Если я что-то сделал не так…

– Ты ни в чём не виноват.

– Но ведь…

– Просто так сложилось, – философски произнесла Алиса.

– То есть это случайность?

– Я этого не говорила.

– А что ты тогда говорила? – я начал выходить из себя, не получая прямого ответа, и повысил тон. – Какие-то сплошные намёки, недомолвки! Где прямота, где искренность? Ведь вначале ты была совсем не такой!

– Людям свойственно меняться, – она медленно зашагала дальше.

– Меняться? Это ты называешь изменениями? Да ты совсем другим человеком стала! Прямо как Лена, честное слово.

– Не сравнивай, – Алиса остановилась, но не обернулась. – Понял?! Не сравнивай меня с ней! – она говорила тихо, но в голосе звенела ярость.

– Что? – несколько опешил я.

– Ты в чём-то обвиняешь меня, а сам? Постоянно смотришь на неё! Даже сейчас умудрился во мне увидеть.

– Да подожди, что такое?

– Зачем ты тогда вчера приходил? Шёл бы к ней спокойно! Ведь знал же…

– Что знал?

– Знал, что я тебя жду! – похоже, это признание далось Алисе нелегко, но поначалу я не придал особого значения её словам.

– Ну, ты мне сама вчера сказала приходить, вот я и…

– Я не про это! – Алиса громко разрыдалась и закрыла лицо руками.

Я совершенно опешил. До меня никак не доходило, что она имеет в виду, и поэтому адекватно строить разговор не получалось.

– Извини… Прости…

– Да прекрати ты извиняться!

– Ну, если я что-то не так сказал, сделал…

– И зачем извиняться тогда? Если уже сделал… Лучше сразу вести себя правильно.

– Но я же не знаю, как!

Алиса подняла на меня глаза. В её взгляде было столько грусти, что я не выдержал и отвернулся. Некоторое время мы так и стояли.

– Ладно, забудь. Пошли дальше, – вскоре она, похоже, пришла в себя.

Конечно, забыть у меня бы никак не получилось при всём желании, но сказать я всё равно ничего не мог, так что молча направился за ней.

. .

Солнце медленно опустилось за горизонт. Я был погружён в собственные мысли и даже забыл, что за спиной у меня тяжёлый вещмешок. Надо было что-то сказать, что-то сделать. Алиса же ждёт от меня этого. Хотя бы несколько слов. Но с чего начать? Я привык, что всё в моей жизни довольно просто. Любое дело казалось мне законченным уже после нескольких первых шагов. Вместо долгого пути до цели я сразу же начинал думать о результатах и радоваться неодержанной победе. К тому же такая ситуация в реальном мире вряд ли когда– нибудь произошла бы со мной. Конечно, я давно мечтал о том, что найдётся человек, которому я буду небезразличен. Но вот сейчас он передо мной, а я совершенно ничего не чувствую. И не могу сказать Алисе ни да ни нет, потому что просто не знаю, что будет потом. Тем временем уже совсем стемнело.

– Пожалуй, пора сделать привал на ночь, – устало сказал я.

– Нам не так много осталось, – раздражённо отозвалась Алиса.

– Ты уверена? А даже если и так, то идти лучше днём.

– Как знаешь, – холодно ответила она.

Мы остановились на опушке леса.

– А у тебя там есть что-нибудь полезное? – я показал на вещмешок.

– Поищи.

Внутри была в основном обувь и одежда, однако на дне я нашёл какой-то журнал и коробку спичек – вполне достаточно, чтобы развести костёр. Вскоре мы уже сидели на упавшем дереве и грели руки у огня.